Изгой

За школой я никого не увидела. Не было даже ребят из младших классов, которые после занятий любили повисеть на турниках или попинать мяч. Я уже достала телефон с кармана и собралась звонить Дине, как вдруг из-за угла вырулили барби. Зеленская ехидно улыбалась, щуря свои и без того узкие глаза. — Ну чё, Колесникова, пообщаемся? — Рубцова достала из сумки сигареты и закурила. Вновь тошнотворный запах клубники распространился по воздуху. — О чём? — я пыталась быть спокойной, но руки начали дрожать. Я спрятала их в карманы кофты. Что происходит вообще? Где Дина? Почему эти куклы здесь? — Например, о том, что ты охуела, — Зеленская тоже закурила и протянула сигарету Дементьевой. Я услышала шум позади и обернулась. С другой стороны школы вырулила мужская часть «элиты» и ещё несколько ребят: Денис Новиков, Анька Глухова, Данил Ветров и даже Лида Белова была с ними. У меня сердце подпрыгнуло к горлу. — Чё-то ты дохера борзая стала, Колесникова, — пробасил Димка Дуев. Он тоже курил и выдохнул дым прямо мне в лицо. Глаза начало щипать. — Забыла, где твоё место, мышь? До меня быстро дошла суть происходящего: это всё из-за вчерашнего случая с изложением, а Дина помогла им выловить меня, ведь знала, что я не откажу ей в разговоре. Тварь! Интересно, где же она сама? Почему не пришла посмотреть на шоу? Стыдно стало? — Что вам всем нужно от меня? — мой голос сорвался в конце предложения, нервы были на пределе. Я чувствовала, как горло словно стягивает колючей проволокой и становится больно глотать. Только бы не разреветься при них! — Сьто вям фсем нузьно ат миня? — спародировал Стрельников, а потом послышались смешки. Я боялась даже посмотреть на кого-то, просто стояла, опустив голову вниз. Одноклассники бурно обсуждали мою внешность и финансовое положение, отпускали свои грязные шуточки. Потом я почувствовала, как что-то задело меня по спине. Похоже, кто-то из барби швырнул в меня окурок. Я поняла это, когда увидела завитки дыма у своих ног. Стало до ужаса страшно за себя. Да, я привыкла к издевательствам, к унижениям, но меня никогда не били, просто уничтожали морально. Чёрт знает, что на уме у этих дегенератов, как далеко они могут зайти. А против толпы мне точно не выстоять. Я решила, что единственное верное решение — убежать. Плевать, что там будет дальше, главное — убежать сейчас. Но едва я дёрнулась с места, как кто-то схватил меня за капюшон, потянул назад, а потом резко толкнул вперёд. Я упала на землю, кое-как успев выставить руки вперёд, чтобы не разодрать себе лицо об асфальт. Что-то тяжелое легло мне на спину и стало с силой давить. Кажется, это была чья-то нога. — Ну чё, Колесникова, поняла, где твоё место, мразь? — почти проорала Дашка, склонившись ко мне. — Давай, проси прощения! — Простите… — пробубнила я себе под нос. — Громче, блять! — потребовала Рубцова. Её голос смешивался с голосами других одноклассников. Было так шумно, что у меня взрывалась голова. — Простите! — закричала я на выдохе и заплакала, жалобно всхлипывая. Это ещё больше раззадорило толпу. — Какая умница! — заржала Дашка. А теперь, ты будешь целовать нам ноги, чтобы мы тебя отпустили. Давай, целуй! — она начала тыкать мне в лицо своими туфлями, но я отворачивала голову. Не бывать этому! Какой бы жалкой я сейчас ни выглядела, у меня есть гордость. — Ты чё, сука, давай, вылизывай подошвы! — Рубцова вцепилась в мои волосы на затылке, чтобы зафиксировать мою голову. Всё же ей удалось коснуться носком туфли моих губ. — Фу, Даш, не трогай её, потом отмываться заебёшься, — встряла Зеленская. Даша меня отпустила. Я сидела перед классом на коленях и утирала слёзы рукавом толстовки. Боковым зрением я заметила, что все снимают меня на телефоны. — Бля-я-я-я, вот это трэш! — протянул Антон Лесников и сделал шаг мне навстречу. — Сашок, ну-ка посмотри в камеру! Помаши ручкой зрителям. — Иди нахуй, животное! — прорычала я сквозь слёзы и оттолкнула Антона от себя. Одноклассники загудели. — Э-э, ты чё, шмара? Ты как разговариваешь? — Дуев встал прямо передо мной, обхватил своей огромной ручищей мою голову и толкнул назад. Я оказалась на спине. Ударилась об асфальт локтями. — Пиздец, об тебя даже руки марать стрёмно! — Зато можно сделать так, — вмешалась Женька. Она сняла с плеча свою сумку с тетрадями и учебниками и со всей силы зарядила мне ею по лицу. На секунду мне показалось, что я потеряла сознание. В глазах потемнело, всё лицо горело и пульсировало, нос я даже не чувствовала. Я закрылась руками и перевернулась на бок. Ладони в миг стали мокрыми и, как оказалось позже, не только от слёз. Из носа текла кровь, а коснувшись губы, я поняла, что и она рассечена. Наверное, я сама прикусила её зубами, или пряжкой прилетело. «Ну нихера ты даёшь, Женька! Красава! Надо ей ещё раз уебать. Бля, а чё делать, если она пожалуется?» — шло бурное обсуждение того, что со мной делать дальше. Мне уже начало казаться, что они убьют меня, ну или так покалечат, что мне обеспечены месяцы постельного режима. Но тут появилась она. Динка. — Вы что творите? — Ростовцева закричала и мигом подбежала ко мне, начала помогать подняться. — Ребята, да что с вами не так? — Ой, Дин, да ладно тебе! — усмехнулась Рубцова. — Она заслужила. Теперь будет знать своё место. Я скинула с себя руки Ростовцевой и вскочила на ноги. Она испугано смотрела на меня. С жалостью. Лживая тварь. — Не смей прикасаться ко мне, — в эти слова я вложила всю свою злость. Она хотела что-то сказать, но одного моего взгляда хватило, чтобы она заткнулась. Подняв грязный рюкзак с земли, я закинула его на плечо и быстро ушла. Болело всё тело, я чувствовала себя грязной и ничтожной. Когда в поле зрения попал мой дом, я побежала. Даже не помню, как заходила в подъезд, в лифт, как открывала дверь ключом. На кухне шумела вода, гремела посуда. Я швырнула свой рюкзак на пол и пнула его. Кран на кухне закрылся. Вышла мама. — Господи, Саша, что с тобой? — мать кинулась ко мне, начала рассматривать окровавленное лицо. — Как это получилось? А я просто зарыдала, обняв маму и уткнувшись в её плечо. От её халата пахло лекарствами, и это успокаивало. И пока я плакала, мама держала меня в объятьях, целовала в щёки, в виски, гладила по спине и говорила, что всё будет хорошо. Стало так стыдно за все обиды на неё, за то, что я посмела подумать что-то плохое, что усомнилась в ней, что мечтала о другой семье. Я была такой тупой! Зато сейчас всё встало на свои места. Наверное, это к лучшему, что у меня открылись глаза на истинное лицо «подруги». Теперь я окончательно убедилась, что моя лучшая подруга — это мама. Она не предаст, она всегда выслушает, даст совет и поможет. — Ой, доченька, у тебя синяки под глазами… — утирая слёзы с моих щёк, тихо проговорила мама. *** Я не ходила в школу почти неделю. Синяки под глазами выглядели ужасно, нос и губы были опухшими. Маме я так и не сказала, что это со мной сделали одноклассники. Придумала историю о том, что нарвалась на каких-то пьяных баб в соседнем дворе, и им не понравилось, что я не курю. Она, кажется, поверила. Дина звонила мне каждый день, писала в «ВК», строчила СМС-ки. Я не желала с ней общаться. Да что ей теперь вообще от меня нужно? Хоть она и писала, что не при чём, я была уверена, что Ростовцева знала о разборках, которые готовились для меня. Может, конечно, ей приврали немного, сказали, что трогать не будут, просто поговорят и всё, но я чувствовала, что она в курсе всех событий. Не зря же она мне ту СМС прислала. Когда меня увидел Андрей, он изменился в лице. Начал устраивать допрос: кто да что и когда. Ему я рассказала ту же самую историю, что и матери. Он потребовал, чтобы я описала этих шкур. Я придумала совершенно рандомную внешность. Кстати, Андрей всю эту неделю находился дома и не пил. Более того, мама сказала, что он в техникуме восстановился на заочку, а со следующей недели должен будет выйти на работу. На стройку, кажется. Даже не верится в такие изменения брата. Только бы он снова не сорвался. В школу я пошла в понедельник. Замазала слабые следы синяков маминой тоналкой и надела водолазку, чтобы прятать всё ещё опухший нос и болячку на нижней губе. В классе меня встретили тихо. Никто не смеялся, не подкалывал. Все только перешёптывались. Я привычно прошла к своему месту, невольно посмотрев на второй ряд. На четвёртую парту. Там, рядом с Женькой сидела Дина. Они обе, не отрываясь, смотрели на меня. Я поспешила отвести взгляд. Все уроки я сидела тихо, а на переменах сразу вставляла в уши наушники и слушала музыку, лишь бы только ко мне никто не лез. Как ни странно, но весь день меня никто не трогал. Наверное, это был самый спокойный день в школе. Когда я была уже на полпути от дома, мне на плечо легла чья-то рука. Я вздрогнула от неожиданности, сразу вынула наушники и, обернувшись, столкнулась с небесно-голубыми глазами Ростовцевой. — Тебе чего? — равнодушно спросила я. — Саш, я… — она на какое-то время замерла с беззвучно приоткрытым ртом, потом, спустя примерно минуту, продолжила: — Мне очень жаль, что тебе так досталось. Клянусь, я ничего не знала об этом. — Да, как же! — я раздражённо усмехнулась. — Только почему тогда именно с твоего телефона пришла СМС-ка, что ты хочешь со мной поговорить за школой? — Что? Какая СМС-ка, Саш? — её глаза округлились. — Я тебе ничего не писала. — Ага, наверное, это были высшие силы, — я развернулась и пошла дальше, радуясь, что не слышу вслед цокот каблуков. — А ты не думала, что кто-то мог взять мой телефон и написать тебе? — крикнула Дина, когда я отошла уже метров на пятьдесят. Да, возможен и такой вариант, но лучше оборвать с этой новенькой все связи раз и навсегда. Я не хочу снова верить ей. Не хочу, чтобы снова было больно.