Изгой

Ночь выдалась ужасной: мне снились какие-то бредовые сны, я часто просыпалась, становилось то жарко, то холодно. Я кое-как открыла глаза под звон будильника. Кнопки на телефоне расплывались, и мне едва удалось выключить музыку. Мама, кажется, ещё спала, и это радовало. Я не хотела разговаривать с ней, слишком сильно въелись в память её вчерашние слова. Надеюсь, она поймёт, что неправа, и когда я вернусь из школы, мы нормально поговорим. Я не стала завтракать и пить чай. Лишь умылась, причесалась, подкрасила ресницы тушью, нацепила то, в чём ходила в школу вчера и поплелась на занятия. Точнее, я решила сначала зайти за Диной, вспомнив, что это предложила её мама. У подъезда одноклассницы я оказалась минут через семь и позвонила в домофон. Послышался сонный голос Светланы Валерьевны. — Здравствуйте, это Саша, я за Диной зашла, — почему-то я не узнала свой голос. Он стал слишком… милым. — Ой, Сашенька, а она ушла уже. Минут пять назад, — я почувствовала себя растерянной, будто хорошо продуманный план с треском рухнул. Хотя чего расстраиваться? Мы ведь даже не обсудили, зайду ли я за ней сегодня. Просто её мама это озвучила и всё. — И-извините! Я пойду тогда, — кажется, мама Дины говорила что-то ещё, но я уже не слышала, поскольку ушла. Из-за угла школы несло клубничными сигаретами, аж блевать захотелось. Не пойму, как барби курят эту дрянь. По-моему такие сигареты куда противнее, чем обычные. А потом в этой клубничной вони я различила запах ментола. Кажется, Дина тоже курила. На крыльце я столкнулась с мужской частью «элиты». Стрельников, Дуев и Лесников стояли прямо у входа и ржали над чем-то, пока я не попала в их поле зрения. — О-о-о, Сашок, клёвая на тебе толстовка! — Ромка уставился на рисунок моей кофты. — А вот этот в центре — батя твой? Такой же лохматый и выглядит как бомжара. — Это — Михаил Горшенёв, — отчеканила я каждое слово. Хотя для кого я тут объясняю? Вряд ли эти любители подёргаться под второсортный дабстепчик знают группу «Король и Шут». — Очень жаль, что ты не в курсе, кто изображён на принте. — Э-э, а ты чё дерзишь-то? — вмешался Дима Дуев. Вот, блять, только высказываний этого тупорылого амбала не хватало! — Смелая дохуя стала или чё? — Кому-то рот хуйцом заткнуть пора, — очень «остроумно» пошутил Антон. Парни заржали. — И это буду точно не я! — сквозь смех проговорил Ромка. — Я свой хуй не на помойке нашёл, чтоб в бомжару его пихать. Эти сверхразумы снова заржали, а я окончательно перестала понимать, какого чёрта ещё стою тут и слушаю этот бред. Стало обидно, да, но больше противно от осознания, что меня окружают такие дегенераты, которые смеются от слова «хуй». И я как можно быстрее ушла под их смешки. Вроде они ещё что-то проорали мне вслед, но их голос затерялся среди шума в фойе. Первым уроком был русский язык, и я незамедлительно пошла к кабинету, но тот оказался закрыт. В крыле уже тусовалось несколько моих одноклассников. Странно, что Оли Лапиной не было. Может, заболела? Я предпочла остаться у двери. После звонка «элита» начала медленно подтягиваться. Среди них была Ростовцева, которая снова шла с Дементьевой и что-то весело обсуждала, только на этот раз две других барби тоже участвовали в их разговоре. Дина прошла мимо меня и даже не заметила. Девчонки подвели её к окну и продолжили о чём-то трепаться. Захотелось подойти и вырвать Ростовцеву из этого змеиного клубка, но, похоже, она была не против общения с ними. Шла уже пятая минута урока, а учительница так и не появилась. Да, Лада Витальевна любит опаздывать, иногда вообще может не прийти. После русского должна быть литература. Все одноклассники молились, чтобы училка заболела, и можно было свалить. Но руссичка будто из ниоткуда появилась на этаже и, цокая шпильками по мраморному полу, гордо шла к кабинету. Её тёмно-каштановые волнистые волосы развевались при ходьбе, хоть и не было ветра. — Зацени, у неё блузка просвечивает! — кто-то из пацанов очень громко это прошептал. — Доброе утро, 11Б, — ярко-бордовые губы учительницы растянулись в улыбке. Лада Витальевна нагнулась, чтобы открыть дверь. Стрельников молниеносно сфотографировал её задницу на свой Айфон последней модели. Идиот. — Проходите и рассаживайтесь по местам, сегодня будет два урока русского вместо литературы. Пишем изложение. — Уже? — вякнула Рубцова, падая на свою последнюю парту вместе с Зеленской. Дина, кстати, снова села с Женькой. — Мы же только неделю учимся! — Даша, я тебе больше скажу, — не убирая улыбки, заговорила Лада Витальевна, — вы у меня пробный ЕГЭ перед осенними каникулами писать будете! Так что, за работу! Надеюсь, все отдельные тетрадки уже подготовили? Я достала тонкую светло-зелёную тетрадку в линейку, уже заранее подписанную, и открыла её. Написала число прописью в первой строке, а ниже — изложение. Потом я приготовила листочек для черновика. Руссичка начала диктовать отрывок из рассказа «Жильцы старого дома» Паустовского. «Элита» решила не париться: все просто включили диктофоны на телефонах и положили их на парты. Даже Дина так сделала. Но ребята не учли одного: Лада Витальевна говорила негромко, и на последних партах вряд ли что-то удастся записать на телефон. А ещё она очень быстро читала текст. Я едва успевала записывать, и то слишком сильно сокращала слова, в какой-то момент даже начала бояться, что нихрена не разберу. Мои пометки заняли у меня чуть больше страницы, но если всё нормально расписать, то выйдет на все три. До конца урока оставалось пятнадцать минут. — Так, а теперь все сдаём мне телефоны, — глаза у моих одноклассничков округлились. — Отдам в конце следующего урока. — А мне мама позвонить должна! — Зеленская подала голос. — Ничего, Вика, вот если позвонит — я дам тебе телефон. Выйдешь в коридор и ответишь. Я отдала свой мобильник безо всякого страха, в отличие от остальных. Эх, а ведь сегодня даже ботанички Лапиной нет, которая готова каждому дать списать. У меня настроение приподнялось, когда я обернулась и увидела кислые рожи. Конечно, помимо меня было ещё пару человек, кто честно писал в черновик, но все знают, что они слишком тупы, чтобы потом составить текст во что-то внятное. — Блять, мне пятёрка нужна! — я услышала шёпот Рубцовой. — Отец сказал, что хер мне, а не поездка в коттедж на выходных, если хоть одна четвёрка будет в дневнике. — Дин, ты что-нибудь писала? — Извини, я, как и вы на телефон записывала, — Ростовцева пожала плечами. — Похоже, сегодня всем светят двойки. — Ну, щас! Мы две недели к этому отдыху готовились, хуй я его пропущу! — Дашка несильно ударила кулаком по парте. Никто даже внимания не обратил. — Эй, смотри, Колесникова пишет, вроде, — это был голос Зеленской. — Давай у неё попросим черновик на перемене. Десять минут до конца урока. И пока я сидела и пыталась разобрать собственные пометки, чтобы составить всё это в красивый текст, «элита» сидела и ждала, пока я закончу. Наивные идиоты! Нихера я им не дам, пусть обламываются. Когда прозвенел звонок, я как раз дописывала последнее слово. Решила, что не выйду из кабинета, лучше сразу начну переписывать текст в тетрадь. Лада Витальевна тоже осталась в классе: шкафчик в её столе не закрывался, и, видимо, она не хотела, чтобы кто-то из ребят достал телефоны. Мои однокласснички столпились за дверью, нервно заглядывали в класс, смотрели на меня, ждали, когда выйду. — Колесникова, можно тебя? — наконец не выдержала Рубцова. Я нехотя перевела на неё взгляд. — Что? — мой вопрос прозвучал абсолютно равнодушно. — Ну выйди, надо поговорить! — Я занята, вообще-то, — я снова уставилась в тетрадку и принялась писать. В коридоре начались какие-то перешёптывания. — Ну, Сашок, разговор есть! — встрял Стрельников. Его любезный тон вывел меня из себя. Ещё какой-то час назад этот человек поливал меня говном, а теперь вздумал подлизаться? — Я никому из вас не дам списать! — проговорила я громко и чётко, чтобы Лада Витальевна услышала. Рубцова покрутила указательным пальцем у виска, смотря на меня бешеными глазами. — Так, чего вы там столпились? — наконец руссичка обратила них внимание. — Не мешайте Саше писать! А за списывание все получат двойки, усекли? Нужно было работать на уроке, а не надеяться на свои телефоны. Дверь в кабинет закрылась с оглушительным хлопком. Лада Витальевна дёрнулась на месте, видимо, сначала хотела встать и устроить ребятам взбучку, но быстро успокоилась и на их действие лишь покачала головой. «Эта нищеёбка совсем охуела! У говнарки голос прорезался! Надо её обоссать после школы! Вот же мышь ебучая!» — и ещё много чего я слышала из коридора. Это не давало сосредоточиться на задании. Потом дверь в класс тихонько открылась. Вошла Дина. Она на цыпочках подошла к моей парте и села на соседний стул. — Саш, ну ты чего? — тихо заговорила она. — Я понимаю, у тебя с классом напряжённые отношения, но мне кажется, что тебе стоит пойти на уступки… — Да плевать я на них хотела! — грубо выразилась я, чем привлекла к себе нежеланный взгляд руссички. — Сами пусть выкручиваются… — продолжила уже чуть тише. Дина замолчала, отвернулась, постучала пальцами по парте. Примерно через минуту она снова со мной заговорила: — А мне хотя бы поможешь? — спросила она шёпотом. Честно, я не знала, что ответить. С одной стороны, меня снова захлестнула обида и какая-то непонятная ревность, когда я увидела Ростовцеву в компании барби, но с другой-то, мы ведь друзья, и Дина ничего плохого мне не сделала. — Подожди немного, я допишу до конца перемены и отдам черновик тебе, — ответила я, не отрывая взгляда от листа тетради. Одноклассница просидела со мной до звонка. Как ни странно, но я всё успела переписать, разве что почерк был не совсем ровным. Листок с черновыми набросками я сунула Дине. Та свернула его и убрала в карман брюк. Ростовцева сразу вернулась за парту к Дементьевой, выложила черновик на середину парты, и они с Женькой принялись вместе переписывать текст в свои тетради. А дальше, естественно, листок перешёл к Рубцовой и Зеленской, а потом и вовсе начал гулять по всему классу. В итоге у меня списали все, хоть я и не желала давать списывать. Зато Ростовцева оказалась слишком добренькой. Я была зла на Дину. Чёрт, ну зачем давать мой черновик кому-то ещё? Она же знала, что я никому не хочу помогать! А ещё вспомнила про ссору с мамой, и моё настроение стало в несколько раз хреновее. До конца уроков я просидела одна, молча глотая очередные унижения от одноклассников. После школы сразу пошла на работу. Даже домой возвращаться не хотелось. Я решила, что пробуду сегодня в супермаркете максимально долго, а по приходу домой сразу пройду в свою комнату, сделаю уроки и лягу спать. Мама, кстати, даже ни разу не позвонила за день. Об Андрюше своём переживает, наверное. Ведь он такой хороший сын, мечта просто! Не то, что я. Может, тоже начать курить и бухать? У меня всё валилось из рук, я даже разбила банку с корнишонами. Самую дорогую, как назло… Правда, Людмила Михайловна прикрыла меня, списала её как бракованную. Потом насильно чай пить потащила, расспрашивала, чего я такая грустная. Конечно, я не стала ничего ей объяснять, просто сказала, что устаю и учиться, и работать одновременно. В семь вечера мой телефон зазвонил. Я думала, что это мама наконец-то решила узнать, когда я приду домой, но это была Ростовцева. Сначала я даже трубку брать не хотела, но, блин, это так по-детски. — Эй, ты не занята? Давай погуляем? — я даже не успела что-либо ответить, когда поднесла телефон к уху. Дина сразу начала говорить. — Можем в кафе пойти посидеть? — Нет, я занята сегодня, — мой голос непроизвольно стал грубее. — Много работы. Погуляй с кем-нибудь другим. — Может, на работу к тебе подойти? — Не нужно, мне всё равно некогда, — я действительно была занята. Да и видеть Дину не особо хотела. — Извини, мне пора, — я положила трубку и спрятала телефон в карман. Только после этого появилось какое-то противное давящее чувство в груди, а во рту, кажется, даже стало горько. Дома я была поздно, как и планировала. Мама что-то готовила на кухне, вроде суп какой-то варила, не знаю. На кухню я не стала заходить. А ещё я споткнулась о драные кроссовки старшего братца. Всё-таки впустила его. Ничему её жизнь не учит. Андрюха смотрел какой-то сериал по «ТНТ» — очередной говноситком. Выглядел он сегодня более-менее ухоженно: сбрил щетину, переоделся в чистые и целые вещи, подстригся даже. Решил построить из себя нормального человека. — Привет, — поздоровался он, когда я прошла мимо. Не стала и головы поворачивать в его сторону. Сразу закрылась в комнате. Не хотелось никого видеть. Вообще. Как жаль, что на двери нет замка. Закрылась бы, чтобы наверняка никто не лез. Я легла спать сразу после того, как сделала уроки. Не стала даже принимать душ или ужинать. Просто выключила свет и легла в кровать. Долго не могла заснуть. Не знаю, сколько времени было, но кто-то ко мне заходил. Похоже, мама. Я старательно изображала сон, отвернувшись к стенке. Утро выдалось самое обычное: недолгие сборы в школу и прогулка до неё. Первым уроком стояла физика. Хорошо, что хоть начало учебного дня пройдёт в тишине. Нина Ивановна знает, как всех усмирить. Ростовцева по-прежнему сидела с Женькой, лишь изредка посматривала на меня, как-то сдержанно улыбаясь. Я чувствовала, что обидела её вчера, и мне было жутко стыдно. Перед последним уроком мне пришло СМС от Дины: «Встретимся после занятий на площадке за школой. Хочу кое-что обсудить с тобой. Это важно».