Свободные

Очередной рабочий день был позади, и я направлялась к Мони, дабы привести себя в надлежащий для клуба вид. Сегодня четвёртый день, я не спешу домой. Не в силах больше находиться с Адрианом, который по-прежнему молчал про свою измену, я решила последовать совету подруги. Решиться было непросто. Слишком много сомнений в душе. Предугадать реакцию Джонсона мне возможным не представлялось. Ведь, по сути, за всё время, что я его знаю, настоящих поводов для ревности я ему не давала. Да, были Фред и Эндрю. Один даже был моим любовником. Только вот отношения с каждым из мужчин я строила во времена, когда искренне считала себя свободной. Будучи с Адрианом, я ни разу даже не взглянула в сторону других мужчин. Поэтому я понятия не имела, какая она, ревность Адриана Джонсона. Чего мне ожидать? Понятия не имею. Меня одолевал страх, что под гнётом негативных эмоций он может снова сорваться. Или тоже пойти по бабам в отместку. Также я опасалась, что могу разбудить в Адриане зверя, который, не считаясь с моим мнением, может закрыть меня в четырёх стенах и прибегнуть к насилию. Оставалось лишь надеяться, что благоразумия в нём больше, чем безумия. Идеально было бы просто заставить его прочувствовать все те муки, которые уже столько времени терзают меня саму. Получится ли? Шанс мал, но всё же. Это был огромный по своим масштабам риск. Вполне возможно, что я сама вбиваю последний гвоздь в гроб наших отношений. Но жить рядом с мужчиной и вдыхать воздух, пропитанный ложью, я больше не могла. Часто в голову мне приходила мысль, что всё это глупо. Ребячество какое-то, но боль и невыразимая обида, сжигающие душу, требовали банального отмщения. Сука, которую пробудил во мне Адриан, не желала засыпать и требовала крови мужчины. Иногда в голову забредала мысль о том, что стоило срочно остановиться и просто высказать Джонсону всё. Сказать, что я всё знаю, и потребовать объяснений. С логической точки зрения, это самый разумный выход. Только вот доверия к нему у меня не было. Верила ли я ему когда-нибудь? Да. В те далекие времена, когда, помимо физической боли, я не знавала боли предательства. Верила настолько, что была готова ждать его годами. И всё рухнуло в один день. А потом становилось лишь хуже. И сейчас, несмотря на то, что люблю его до боли и не могу даже помыслить себя отдельно от него, не чувствую к нему ни грамма доверия. Каждый раз, как мы расходимся каждый на свою работу, я только и жду нового предательства. У меня не хватает ни сил, ни смелости открыть ему свою душу по-настоящему. Да что там, я даже сексом с любимым человеком заняться не могу. Перед глазами встает сцена измены и мне упорно чудится, что от него пахнет другими женщинами. Я дошла до края, и сама понимала это. Не в силах больше выносить такое существование, я и решилась на этот рисковый, откровенно безумный план.

***

Басы били по ушам, зал полон народу. Разноцветные лучи окрашивают лица людей, подобно краскам по фарфору: стоит прожектору отвернуться, и все бледнеют, становятся белыми, неживыми, пустыми. Красный, синий и зелёный цвета рябили перед глазами, сливаясь в какую-то невыразимую гамму оттенков. Люди изгибались под ритмы музыки и веселились, позабыв заботы. Хотелось бы и мне так, хотя бы ненадолго отрешиться от кошмара своей жизни. Нас было четверо девушек. Ещё вечером мы собрались у Мони и, под музыку, беззаботную болтовню и красное вино, собирались покорять танцпол. Повода для сбора, как такового, не было. Адриану я позвонила ещё из такси и сказала не ждать меня. Конечно же, он требовал объяснений, но я, коротко сказав, что иду отдыхать с девчонками, сбросила звонок. А потом и вовсе выключила телефон. И сейчас он по-любому места себе не находит. Ничего. Полезно. Не только мне искать пятый угол в прямоугольной комнате. Алкоголь постепенно делал своё дело, и я смогла немного расслабиться. За нашим столом царила лёгкая и оживлённая атмосфера. И когда жизнь стала казаться не такой мрачно-безнадёжной, мы всей компанией отправились покорять танцевальную площадку. Отдавшись во власть музыки, я двигалась под зажигательные ритмы, оставив где-то там все тревожные мысли. Внезапно горячие ладони легли мне на талию, но ощущения быстро просветили меня, что эти руки мне чужие. Обернувшись, я увидела высокого шатена с приятным лицом и карими глазами, в которых плескалось неприкрытые восхищение и жажда. И, как ни странно, мне это чертовски понравилось. Я почувствовала себя женщиной, красивой и желанной. — Привет, красавица, — услышала я приятный голос. — И тебе здравствуй, — ответила я чуть лукаво. Мужчина прижал меня чуть сильнее к своему телу, давая почувствовать животом свою эрекцию. Будь я в более адекватном состоянии, то наверняка испугалась бы. Подобные игры были мне в новинку. Раньше я всегда больше руководствовалась здравым смыслом, чем инстинктами. Но сейчас мне хотелось подразнить судьбу и этого мужчину. Устала я постоянно с чем-то бороться. Имею же я право чуть отдохнуть? Мони права, лёгкий флирт — не измена. Уж чего-чего, а спать с этим незнакомым красавчиком я не намерена. Дерзко взглянув ему в глаза, я произнесла:  — А ты ничего. Я Криста. — Майк. Больше мне не хотелось вести с ним разговоров, и я снова отдалась танцу, извиваясь в руках партнёра, получая просто колоссальное удовольствие от процесса. Сама себя я казалась лёгкой, беззаботной и счастливой. Мужчина похоже был не склонен долго тянуть и решил сразу обозначить свои намерения. Его губы настойчиво прижались к моим, и я растерялась. Я не отталкивала его, но и не отвечала. Резкий рывок оторвал меня от… Майка? Кажется, так звали парня. Обернувшись, я натолкнулась на пронизывающий холодом взгляд голубых глаз. — Адриан? — несвязно пролепетала я. — Эй! Приятель, девушка со мной. Найди себе другую цыпочку, — возмутился мой пятиминутный знакомый. Понятия не имею, как он это сделал, но Джонсон так посмотрел на Майка, что тот сразу отступился от меня. Трус. Стало до слёз обидно. Вот тебе и восхищение с желанием. Ничего не говоря, Адриан крепко держал меня за руку и быстро пробирался через толпу, тащил меня за собой. Его появление было настолько неожиданным, что я даже протрезвела и теперь мною овладело беспокойство. Я чётко ощущала ярость и напряжение, волнами исходившие от мужчины. Чёрт. Не междометие, а настоящий Чёрт, тот, что в Аду водится. Именно на него сейчас был похож Адриан. Ну нахрен этот идиот целоваться полез? Я начала опасаться, что, в стремлении вызвать ревность, перегнула палку. Стало страшно, так как я понятия не имела о его намерениях. — Мои вещи! — спохватилась я, стараясь вырвать руку. — Потом заберёшь у подружки, — процедил Адриан сквозь зубы. — Но… — начала было я. — Криста, — рыкнул мужчина предостерегающе, и было в его голосе что-то такое, что я сразу заткнулась. Запихнув меня в машину, Джонсон сел на место водителя и рывком стартанул со стоянки клуба. Руки сжимали руль так, что побелели костяшки пальцев, челюсти крепко стиснуты. Он чертовки зол. И мне стало, мягко говоря, не по себе. Решив, что выяснять отношения, пока он за рулём и в таком состоянии, глупо, я молчала. Минут через пятнадцать мы припарковались на подземной парковке, а ещё через пять переступили порог квартиры. И всё это молча. Адриан ничего не говорил, да у меня желание пропало. Какого чёрта? Я ничего сверх страшного не сделала. Уж точно бы наше знакомство с этим Майком закончилось, как и началось, в клубе. Спать я с ним была не намерена. Так чего Адриан так бесится? — Ничего не хочешь мне объяснить? — наконец нарушил тишину тот. — Нет, — покачала я головой. Обойдя кухонный островок, Адриан достал из шкафчика бутылку виски, плеснул немного в стакан и залпом его осушил. — Криста, что происходит? — услышала я тихий голос. Посмотрев на мужчину внимательным взглядом, я ощутила укол вины. Он выглядел осунувшимся, измождённым и совершенно подавленным. А потом вспомнились все эти дни, пропитанные горечью, отчаяньем, обидой и его ложью. И я ожесточилась. Снова настало время суки. — А что происходит? Тебе разве не нравится? — промурлыкала я. — Чего тут может нравиться? — вскипел Адриан. — Может то, что ты уже три недели ведёшь себя так, словно я тебе чужой человек? А может я должен радоваться тому, что ты уже четвертый день после работы пропадаешь неизвестно — или известно, как сегодня, — где? А, точно, я должен быть счастлив оттого, что какой-то мудак лапает тебя и вылизывает тебе гланды? Что мне тут должно нравиться?! Он уже не говорил, он кричал, выплёскивая наружу ярость. Он не скрывал свою ревность, а, может, просто был неспособен на это в данный момент. Маска спокойствия слетела, обнажая чувства Адриана. Я отчётливо видела боль, отчаяние, тоску, ярость. Но алкоголь вкупе с собственной многодневной болью и обидой сделал меня жестокой. Развязали язык. — Значит не нравиться, да? Интересно, почему вдруг? Или только тебе можно лгать, шляться и предаваться радостям жизни? Хорошо устроился. Есть покорная дура-Криста, которая всё стерпит, поэтому иногда можно позволить себе некие шалости, верно? Меня душили горечь и обида. Я понимала, что в чём-то перегибаю палку. Ведь, если быть честной, он не шлялся. Во всяком случае, сейчас. И измену изменой-то можно назвать с большой натяжкой. Поступил так он под действием наркотика, несознательно. Но ложь… Она была вполне сознательной. И именно она так отравляла мне кровь, причиняла больше всего боли, превращая в чудовище, жаждущее боли любимого человека. Но даже понимание несправедливости слов не останавливало меня. Словно сам дьявол вселился в меня. Я видела, как Адриан побледнел и отшатнулся от моих обвинений, но так и не остановилась. — Что ты так смотришь? — продолжала я плеваться ядом. — Думаешь я не знаю о твоём маленьком секретике? Как ты трахался с бывшей женой, а потом решил, что правду мне знать не положено? В глазах мужчины застыли ужас и боль. Лицо напоминала белоснежный бумажный лист. Он было открыл рот, чтобы что-то сказать. Возразить, наверное, или как-то оправдаться. Но я не дала ему произнести и звука, опасаясь новой лжи. — И не смей снова врать! В тот день я с самого утра не могла найти себе места. Интуиция, что б её, упорно предрекала беду. После того звонка, когда ты сам позвонил после совещания, я не успокоилась, напротив, мне стало только хуже. Считая себя двинутым параноиком, я поехала к тебе в офис. Думала, что увижу тебя, успокоюсь. И что я увидела по приезду? Верно. Своего любимого Адриана, который прямо на полу, как грязное животное, трахался с бывшей женой! До сих пор в подробностях помню эту гадость. А ведь меня ты даже не заметил. Поднял голову, отвратительным безумным взглядом торчка посмотрел прямо сквозь меня и вернулся к своему занятию. Зато жёнушка твоя была просто счастлива, увидев меня. — Криста, я… — Заткнись! У тебя было полно время высказаться и признаться, но ты предпочитал мне лгать! Всё, что копилось во мне всё это время, мучило меня и не давало дышать, вырвалось наружу потоком неконтролируемых, позорных слов. Откровенность так и лезла из меня, меня понесло, и я не могла остановиться, высказывая накипевшее. — Знаешь, как это больно, Адриан, видеть, как тебе спокойно лгут в глаза? Ты мне клялся, что больше не обманешь, и я, как последняя дура, ждала, когда же ты сознаешься. Но ты молчал, а я сходила с ума. — Родная, успокойся… Мужчина шагнул ко мне, желая обнять, но я отскочила от него, шипя, как дикая кошка. Я бы сейчас не вынесла его прикосновения. Чувства были обострены до предела, полностью обнажены и выставлены напоказ. И я боялась, что, если он дотронется до меня, я просто сойду с ума. — Я люблю тебя, Адриан, и ненавижу эту проклятую любовь. Именно она не дала мне уйти тогда, заставила до последнего надеяться и верить, ждать обещанной честности. Дура, идиотка, тряпка — вот, кто я. Это чёртово чувство убивает меня. Твоё жестокое лицемерие отравляет мне кровь. Мне больно, Адриан, будь ты проклят! Зачем ты встретился мне, зачем влез в мою жизнь? Почему продолжаешь мучить вопреки обещанию сделать счастливой? Почему?! За что ты так со мной? Истерика достигла своего апогея. Я кричала, плакала, обвиняла. Сама не заметила, как подошла к Адриану и теперь колотила кулаками по его груди. Со слезами уходили горечь, боль и силы. Под конец я ощутила полнейшие физическое и душевное истощение. Он прижал меня к себе и нежно гладил по спине и волосам, давая мне высказаться и выплакаться. Чуть укачивал, баюкал, как ребёнка. Впервые за много дней его объятия казались мне уютными. Приносили тепло, а не отвращение и желание помыться. — Криста, — произнёс он тихо, когда истерика сошла на нет. — Я конченный ублюдок. Но я люблю тебя, и… — Нет, — покачала я головой, высвободившись из крепких объятий и отступив на два шага назад. — Не надо. Не сейчас. Я не хочу. Потом… потом поговорим. Не трогай меня и не ходи за мной. С этими словами я рванула прочь, унося с собой воспоминания о бледном, потрясённом лице и небесных глазах, в которых застыли вина и страдание.