Свободные

Сколько бы я не прятался за маской законопослушного и благопристойного бизнесмена, пресловутый инстинкт убийцы, который дремал во мне, сейчас проснулся. Ещё в детстве я понял, что этот самый инстинкт есть не у всех. Тогда я только учился отстаивать своё место под солнцем. Трагические события юности заставили меня осознать, что, несмотря на наличие этого инстинкта, я просто слабый мальчишка. Билли же в последствии придал мне необходимую огранку, превратил инстинкт в умение убивать быстро и чётко. Сейчас инстинкт убийцы не просто пробудился во мне, он завладел всем моим существом. Поэтому первый же бросившийся на меня противник был обречён. Увернувшись от летящего в лицо кулака, я скользнул ему за спину и отточенным движением переломил позвоночник в районе шеи. Тело бесформенной кучей скользнуло к ногам, краем сознания я отметил, что поверженный противник ещё совсем мальчишка. Но сожалений я не почувствовал, просто констатация факта. Убей или умри — именно эта истина эта истина сейчас пульсировала в венах. Следом на меня бросился ещё один крупный силуэт, и вновь я ушёл от удара в голову. Этот противник был подкованнее предыдущего, и потому не успел я опомниться, как получил сокрушительный удар в район печени. На какое-то мгновение вышибло дух и потемнело в глазах. Длилось это считанные мгновения, и потому я смог увернуться от удара по затылку, который, судя по всему, должен был отправить меня в нокаут. Схватив со стола Джека увесистую статуэтку и сделав обманный манёвр, я ударил мужчину в район виска. Издав глухой стон, он упал на пол. Адреналин бурлил в крови, обостряя чувства и реакцию. Я наслаждался происходящим, несмотря на опасность и боль в теле. В этот момент я отпустил на волю внутреннего зверя, позволил ему взять над собой верх. Опасения, сожаления и страх отошли на второй план, я весь был сосредоточен на поединке. Но глухой хлопок и острая, пульсирующая боль в лодыжке охладили мою кровь, отрезвили. Нога отказалась служить мне и я, стиснув зубы покачнулся, цепляясь за стену. Не успел опомниться, как сразу двое мужчин набросились на меня. Заломив руки за спину, они связали их, подобная участь постигла и ноги. А под конец, для верности, несколько раз обмотали верёвкой, до боли туго затянув её. Они, зная, какая участь постигла их подельников, опасались меня. И это было бы смешно, не будь так грустно. Только когда меня небрежно, как мешок с дерьмом, швырнули на диван, я наконец осознал, что проиграл. Пощады от себялюбивой суки, сидящей за столом, ждать не стоит. В голове проносились множественные варианты развития событий, и от некоторых из них кровь в жилах обращалась в лёд. Я уже успел заметить тело Джека, небрежно спрятанное между шкафом и стеной. Очередная жертва безумия Оливии. Сколько их ещё будет? Но как бы я не винил её в гибели парня, собственную вину отрицать было глупо. Это я втянул его во все это. Хотя, с другой стороны, он знал о возможных рисках и всё равно пошёл на это. Жажда денег оказалась сильнее инстинкта самосохранения. Вперив в брюнетку злобный взгляд, я ждал следующего её хода. Она же, пристально разглядывала меня, по-птичьи склонив голову на бок. — Гляжу, ты не рад нашей встрече, любимый. Что же так? Ещё утром в любви объяснялся, а сейчас так недобро смотришь на меня, — глумливо произнесла женщина. — Молчишь? Ладно. Сейчас тот редкий случай, когда наши стремления удивительно схожи, я тоже хочу прекратить этот цирк. Замолчав, Оливия начала мерить шагами кабинет. Проклятая полутьма мешала разглядеть её лицо и понять, что она задумала. Впрочем, смысл гадать? В любом случае, хорошего ждать не стоит. И снова в голове понеслись варианты возможного будущего, отравляя душу страхом и горечью поражения. Больше всего я боялся, что, покончив со мной, эта сука возьмется за Кристу. Надо было её отослать куда-нибудь. Спрятать так, чтобы эта тварь её никогда не нашла. Наивный идиот, дурак, в себя поверивший. Было бы ложью утверждать, что я не боюсь смерти. Жажда жизни — сильнейший инстинкт любого живого существа. Но на уровне разума и психики я был к этому почти готов. Годы жизни в криминальной среде, где каждый день может стать последним, не прошли бесследно. И поэтому сейчас я не испытывал приступов удушающей паники по поводу собственного будущего. Мысли о единственной любимой женщине заставили меня остановить поток сожалений. Да, сейчас я проиграл. Да, я связан по рукам и ногам. Но я ещё жив, а это значит, что не имею права сдаваться. Для начала надо понять, что задумала эта чокнутая. — Ты урод, Джонсон! — неожиданно закричала Оливия. Метнувшись ко мне, она ударила меня по лицу, намеренно полоснув ногтями, оставляя саднящие, кровавые следы. — Я и в правду начала думать, что тронулась умом. День за днём я сходила с ума от страха, а, оказывается, это всё твоих рук дело! — И как давно ты всё узнала? — задал я интересующий меня вопрос, считая его логичным и безобидным. — Вчера. После того, как вывернула тебе душу, а ты свалил восвояси. Пошла прогуляться и опять «призрак» из прошлого. Только в этот раз ему не удалось исчезнуть. Технические неполадки. Вчера?! Мой рассудок взбунтовался от её слов. То есть, она всё выяснила и даже ловушку приготовила за какие-то сутки?! — Деньги правят этим миром, милый, — словно прочитав мои мысли произнесла она. — Они дают власть и помогают приобрести необходимые знакомства. К сожалению, тут мне возразить было нечего. Оливия на все сто процентов права. Во все времена деньги были именно тем ключом, открывающим все двери. Они всегда давали владельцу и силу, и власть. У кого больше денег, тот и прав. К нему будут тянуться желающие поживиться. Конечно, глупо полагать, что деньги сделают царём и богом любого. Если ума нет и деньги бессильны, но, к моему ужасу, Оливия была умна, хитра и совершенно беспринципна. — И что дальше? — я старался придать голосу безразличности, и, вроде как, получилось. — Дальше? — задумчиво повторила брюнетка. — А дальше я покажу тебе, что бывает, когда кто-то решает поиграть со мной. Эти слова Оливия буквально прошипела. Интонации были такими, что по позвоночнику пробежал холодок ужаса. Лишь усилием воли я заставил себя сосредоточится и не поддаваться не нужным эмоциям. Паника — худший помощник, в сложившейся ситуации. Не сказав больше ни единого слова, брюнетка кивнула мужчинам и вышла из помещения. Рывком поставив меня на ноги и буквально выворачивая из суставов руки, мне завязали глаза и грубо поволокли прочь. Сопровождающие не упускали случая лишний раз шваркнуть меня о какой-нибудь угол, пополняя коллекцию синяков и ссадин на моем теле. Плевать. Это всё мелочи. Стиснув зубы, я терпел блядское обращение, не пытаясь сопротивляться. Вырваться сейчас шансов не было. Также не имело смысла орать. Не сомневаюсь, Оливия всё продумала и глупо рассчитывать на помощь со стороны. Меня запихнули в автомобиль, и мы куда-то поехали. По моим ощущениям, дорога заняла чуть больше часа. И опять грубо, не упуская возможности лишний раз нанести ущерб моему телу, меня вытащили из машины и опять куда-то тащили. Спустя минут пять меня усадили на стул. — И его ты предпочитала мне? — раздался мужской голос, показавшийся знакомым. Ответ Оливии мне расслышать не удалось. Отчаянно хотелось избавиться от повязки на глазах. И словно в ответ на мои мысли, ткань с лица наконец сдёрнули, свет полоснул по глазам, заставляя зажмуриться. Когда глаза привыкли к освещению, я осмотрелся и шокировано замер. Неподалёку от меня, вальяжно раскинувшись в кресле, сидел Хьюго Карсус. Кровь в жилах закипела. Ублюдок! Я рассчитывал на его поддержку в случае чего. Он же просто играл. Пришло понимание, что моя задумка изначально была обречена. Мучил только один вопрос: почему? — Адриан, не делай такое лицо, — самодовольно ухмыляясь произнёс мужчина. — Ты заигрался в благородство, друг мой, и забыл, в каком мире живёшь. Долг, конечно, хорошо, но я предпочитаю быть на стороне денег и силы, на стороне победителя. Хотя, — он сделал вид, будто задумался. — Возможно, тебе бы и удалось провернуть всё, только старушка-удача оказалась не на твоей стороне, чему я рад. Мне не пришлось вмешиваться. Пойми, приятель, я не мог позволить тебе погубить Оливию. Влюбился я, как мальчишка. При упоминании имени моей бывшей жены, глаза его вспыхнули порочным светом. Если бы я сам не видел этого, то в жизни бы не поверил, что Карсус повёлся на девку, однако это было так. Этой стерве удалось приручить его. — Любишь играть с людьми, Хью? — криво усмехнувшись поинтересовался я. — Что же ты позволил мне изводить свою любимую? Трахать её? Карие глаза Оливии распахнулись шире, и она гневно уставилась на Карсуса. На его же лице заходили жевалки. — Хотел, чтобы она наконец поняла, какое ты дерьмо, Джонсон, — процедил он сквозь зубы. — Ты знал всё? Хью! — истерично завопила брюнетка. Карсусу явно перестала нравиться ситуация. Лицо его становилось всё мрачнее. — Потом поговорим об этом. — Нет, сейчас! Вскочив на ноги, он схватил Оливию за руку и утащил из помещения. Обо мне временно забыли, чему я был рад. Осмотревшись, я никак не мог понять, где нахожусь. Крошечные окошки под высоким потолком, пол покрыт плиткой, площадь небольшая, наверное. Слишком темно, чтобы говорить наверняка. Кроме лампочки над головой, освещения больше не было. Подвал? Склад? Или что? Чем бы не было помещение, к моему прибытию явно готовились. Мебель была новой, стоял приятный запах спила дерева, немного перебивающий общий дух запущенности. Откуда-то издалека слышались приглушённые крики. Оливия явно не приняла игру своего любовника. Внутри меня поселилась какая-то безысходность. Наверное, до этого я подсознательно надеялся на помощь Хью, которого считал другом, и который обещал присматривать за ситуацией. И вот, надежда обратилась пеплом. Помощи не будет. У меня есть только я сам. Все попытки освободиться ни к чему не приводили, поднимая в душе удушливые волны паники. Неужели это конец? — Какие же вы, мужики, уроды! — зло крикнула Оливия, вернувшись обратно. Одна. Буквально, подбежав ко мне, она со всей силы ударила меня по лицу. Во рту появился металлический привкус крови. В меня словно бес вселился, и я, в ответ на её действия, расхохотался. — Детка, тебе не приходило в голову, что вся проблема в тебе? — выдавил я сквозь смех. — Веселишься? — прошипела брюнетка. — Смейся, пока можешь. Если надеешься задеть меня, то зря. Максимум, на что был способен, ты уже сделал. Ты ничтожен и глуп. Твоё сопротивление долго меня забавляло, но ты превысил грань моего терпения, и я не хочу больше играть с тобой. Ты моя шлюха, которую я имею, как хочу, во всех смыслах этого слова. Ты правда думаешь, что твой зачуханный городишко был нужен Дону? Ты никогда не задумывался, почему тебе всегда удавалось уйти от преследователей, несмотря на то, что каждый ублюдок спал и видел, как поймать тебя? А то, что мой отец тебя так легко нашёл и скрутил, не смущает? Каждое её слово казалось безумным бредом и, вместе с тем, имело рациональное зерно. От этого становилось жутко. — Мой папочка человеком был влиятельным и жестоким, но у всех есть свои слабости. Его слабостью была я, его единственная дочь. Для меня он был готов сделать всё. Все эти годы я писала сценарий твоей жизни. Я даже знаю, что ты отправил моего родителя в Ад, там ему и место. Он начал мне мешать. Его инсульт — моих рук дело. Я планировала избавиться от него чуть позже. Сам того не зная, ты решил одну из моих проблем. Вот только бизнес жалко, столько денег пропало. Ну и ладно. Единственный раз я ошиблась, решив ослабить поводок, и ты тут же вообразил себя всесильным хозяином жизни. Что же, я с самого начала предупреждала тебя, чем грозит неповиновение мне. В моей голове царил хаос. Мысли путались, всё моё существо отказывалось воспринимать такую реальность. Бред. Этого не может быть. Оливия, конечно, умна, но не настолько же! Неужели жестоким палачом моей жизни была она, а не мексиканский Дон? Да чушь. Быть этого не может. Я не верю. Отказываюсь верить. — Зачем? — единственное, что удалось мне выдавить из себя. Тело сковало болезненной судорогой, во рту пересохло. — Зачем мне это? — выгнула бровь Оливия. — Ладно, признаюсь, в самом начале знакомства ты меня задел. Никто и никогда до тебя меня не бросал, а я, знаешь ли, не привыкла проигрывать. Мириться с обстоятельствами не для меня. И я решила показать тебе твоё место. Ну как, осознал, кто ты против меня? Она явно торжествовала, упивалась свой властью надо мной. Своей победой. Я же никак не мог принять реальность. Всё во мне отказывалось в это верить. Как так может быть, что одна случайная связь может в итоге пустит под откос всю жизнь? Это же абсурд! Оливия совершенно больная! Ужас забрался под кожу. Если сказанное ей правда, то я, мягко говоря, недооценивал её. Для неё нет ничего святого! Абсолютно! Она собственного отца, который в ней души не чаял, приговорила к смерти, только потому что он ей мешал в чём-то. Надо было её просто убить и плевать на последствия. Теперь её ничто и никто не остановит. — Лишний раз убедился, что ты обычная мстительная шлюха, — со злостью и отвращением выплюнул я. — От большинства ревнивых, истеричных баб тебя отличает только то, что у тебя с рождения были возможности, которых лишены остальные. — Думай, что хочешь, — гаденько хихикнула брюнетка. — А пока полюбуйся на свою любовницу. Я предупреждала тебя, какое её ждёт будущее, если ты меня слушаться не будешь. А после её, я возьмусь за тебя. Игры закончились, любимый. В противоположенном конце комнаты вспыхнул свет, позволяя мне рассмотреть хрупкую женскую фигурку с огненными волосами. Криста! Она лежала и не шевелилась. Первобытный, острый до боли ужас сковал моё тело и сознание. Как никогда раньше я был близок к состоянию панической истерики. Моя родная, нежная, любимая Криста тут. Я погубил её! В этот момент я был готов на всё, лишь бы уберечь её. Гордость и самолюбие перестали существовать. Я был готов в ногах у Оливии ползать, только бы спасти её. — Не надо, — прошептал я, помертвев от страха. — Надо, — безжалостно отрезала брюнетка. — Я тебя предупреждала, любимый. В комнату вошло трое мужчин, одетых в одни лишь лёгкие, спортивные штаны. Из горла раздался хрип, грудную клетку сдавило, и я начал задыхаться. Безнадёжность и безысходность захлестнули с головой. Всё повторяется. Жестокая издёвка судьбы. Опять моей любимой женщине из-за меня грозит смертельная опасность. Опять несколько мужиков жаждут её тела. И опять я не могу ей помочь, защитить. Собственная беспомощность убивала. «Борись, Джонсон! Ты должен сделать хоть что-то!», — кричал внутренний голос. И он был прав. Я не имею права сдаваться. Должен быть выход. Должен! И я просто обязан его найти!