Поворот

Часы! Неутомимы, бессонны, Вы стучите ногами служанок в больших башмаках, Вы скользите ногами больничных сиделок, Напрасно вас молит мой голос смущенный, Вы сдавили мой страх Циркулем ваших безжалостных стрелок. Э. Верхарн. Маленький дом в Испании на берегу моря. Маленький не из-за недостатка средств, а чтобы больной был всегда на виду, чтобы не отходить он него слишком далеко. Для двоих-то многого и не нужно, тем более что один почти не покидает кровати. Седые волосы коротко острижены, лицо чуть-чуть отличается по цвету от белоснежной наволочки. Он такой худой, что голова напоминает череп, обтянутый кожей. Он может только лежать. Усадить его на каталку получается ненадолго. Усадил, выкатил на крыльцо или в палисадник, или на пляж — и опять придал креслу полулежачее положение. Говорить он не может — только мычит что-то невнятное, но я научился его понимать. Он же понимает всё, что я говорю. Место магловское, но тут нет телевидения, а тарелку покупать как-то лениво. Ящик-то есть. Я прикупил видак и иногда ставлю старые фильмы: комедии там музыкальные всякие, или что-то итальянское или французское шестидесятых. Ему нравится Жерар Филипп. Правда, весёлых фильмов с ним мало, но после третьего просмотра «Пармской обители» мой подопечный плакать перестал. Он вообще на всё реагирует или как маленький ребёнок, или как сумасшедший. Тихий такой сумасшедший. Фильмы — это у нас редкое времяпрепровождение. Я больше читаю ему. За три года столько всего прочли — да и мне это занятие оказалось полезным. Пополнил своё образование. В школе-то мы вообще беллетристику не читали, и очень многие вещи прошли мимо меня. Три года. Он вообще не должен был выжить, потом не должен был протянуть больше месяца, больше года, больше двух лет. Но и особых перемен тоже нет. Готовит и убирает у меня эльф, так что мне остаётся только уход за больным. Кормление, общение, подержать на свежем воздухе, искупать в воде с зельем против пролежней. Он не парализован — это болезнь иного порядка. Как сказал целитель, которому я потом стёр память, это полный упадок сил из-за магического коллапса. Это был словно взрыв изнутри. Целителя я затащил к нам давно, в самом начале, и выслушал вердикт: «не больше месяца». А вот хрен тебе, а не месяц. Каждый день у нас расписан, каждый день похож на предыдущий. Исключение составляют только мои клиенты — они вносят какое-то разнообразие. Приходится из осторожности проверять каждого — и это при том, что мы общаемся по виртуалу. Но среди магов есть и такие маглорождённые, которые ещё не забыли, как пользоваться техникой. Мало ли что. Хотя меня давно уже никто не ищет, но лучше перестраховаться. Деньги-то у меня есть, но я постоянно опасаюсь, что они закончатся или вложения сгорят, а деньги мне нужны. Трелони повесилась бы на своих шалях, если бы узнала, чем я занимаюсь. А занимаюсь я прорицаниями. У маглов эта штука вообще очень популярна. Беру я немного, говорю правду. Если сомневаюсь в расчётах, у меня есть средство проверить. Вот с этого средства всё и началось.

* * *

Все говорили, что после войны я слегка тронулся умом. Наверное, так оно и было. В жизни у меня ничего не сложилось: ни в личном плане, ни вообще. Пробовал квиддич, пробовал работать в Министерстве — всё по боку. Спал с женщинами, спал с мужчинами — надоедал, в конце концов, и тем, и другим. Так прошло семь лет. Вернувшись в годовщину победы с мемориального кладбища, я всерьёз задумался, а стоит ли тянуть дальше. Кладбище было устроено неподалёку от Хогсмида. Министерство после финальной битвы решило, что герои войны должны лежать вместе. Так что мы какое-то время все оставались в школе, ждали похорон. Кроме того, с нас троих снимали показания, особенно с меня, конечно, ― о Снейпе. Чтобы как-то отвлечь нас, Минерва, назначенная директором, попросила помочь в разборке вещей покойного Альбуса. Работали больше девочки, а я так ― рядом шатался. Разглядывал в шкафах книги, которые никто трогать не собирался, и случайно нажал на резную завитушку на полке. Выскочил маленький ящичек, а там лежал старинный хроноворот. То, что он старинный, я решил, глядя на его оправу с тонкой филигранной отделкой. Вот Гермионе давали в пользование попроще, и такие же мы видели в Министерстве. Не знаю, почему, но только рука сама скользнула в ящичек, я схватил вещицу, сунул её в карман мантии и закрыл тайник. И никто меня не окликнул и не остановил, хотя некоторые рамы не пустовали. Оказавшись дома, на площади Гриммо, я внимательно рассмотрел находку. Да, хроноворот был очень старый — наверное, сделан ещё в прошлом веке. Как он попал к Альбусу? Пользовался ли он им? Или просто хранил, как память? Но тогда я не стал особо раздумывать и просто спрятал хроноворот в потайном ящике письменного стола. За последующие семь лет я несколько раз был сильно искушаем воспользоваться им — ничего глобального: просто вернуть упущенный шанс в личном. Но потом как-то само собой желание отпадало. Хотя я всерьёз изучал действие хроноворота, многое прочёл на эту тему ― нельзя сказать, что я хватался за него очертя голову. И вот вернулся я с кладбища, наглядевшись на пьяного Джорджа, который как раз собирался разводиться с Анжелиной, и это, наверное, стало последней каплей. Я достал хроноворот и сел за расчёты. Потом я стал заполнять воспоминаниями бутылочки. Средство попасть в Хогвартс я знал. Мантия отца всё ещё хранилась у меня. Через трактир Аберфорта я проник в замок, но очутился не в Выручай-комнате, благо портрет Арианы открывался и в коридор рядом с нашим тогдашним убежищем. Скрытый мантией, я добрался до кабинета директора и стал ждать появления Снейпа. Это было за неделю до того дня, когда Минерва вынудила его бежать из Хогвартса. Когда Снейп наконец-то оказался у горгульи и назвал пароль, я осторожно просочился следом. — Поднимитесь в спальню, профессор, — шепнул я ему на ухо. — Прошу вас. Он вздрогнул; я еле успел отпрянуть, когда он резко развернулся и стал шарить руками в воздухе. Потом он выхватил палочку, но всё-таки пошёл туда, куда я и просил. В спальне, я это хорошо помнил, портретов не было. — Кто это? — резко спросил Снейп, когда я закрыл за собой дверь. — Всего лишь Поттер, — ответил я, снимая с головы капюшон. — Поттер?! Видеть Снейпа ошеломлённым — как много я бы отдал за такой момент, будучи мальчишкой. — Откуда у вас хроноворот? — он не глядя сел на край кровати. Быстро он всё-таки пришёл в себя и сделал правильные выводы. Меня это даже немного раздосадовало. — Какого чёрта вы тут делаете? Вы что — с ума сошли?! — он не кричал на меня, а шипел не хуже лордовой змеи. — Наверное, сошёл, — ответил я, снимая мантию и придвигая к кровати стул. — Но мне нужна ваша помощь. Вы единственный человек, к которому я могу обратиться. Я хочу изменить будущее. — Чем оно вас не устраивает? — полюбопытствовал Снейп. — Вы живы, я вижу, следовательно, вы победили Лорда. И как это было, Поттер? — Через неделю начнётся битва за Хогвартс, сэр. Будет много жертв. В моём времени рядом с Хогсмидом устроено мемориальное кладбище. Ваша могила, кстати, тоже там. Снейп презрительно усмехнулся. — Как это мерзко, Поттер. Вы пришли меня пугать тем, что я… — Нет-нет… Жертвы будут и среди авроров, и среди учеников тоже. — Дети? Погибнут дети? — Да. Собственно, вот… — я стал доставать из кармана пронумерованные бутылочки. — Это мои воспоминания. Посмотрите их. — Каким временем вы располагаете? — Пять часов. Дома меня никто не хватится — некому, собственно. Он согласился. И он просматривал мои воспоминания одно за другим. Я сидел и ждал, доверившись ему, пока он внизу изучал всё, что я ему приволок, в думоотводе. — Поттер, — окликнул меня наконец Снейп, поднявшись в спальню, — а теперь рассказывайте, что вы задумали. Я смотрел на него со смешанным чувством восхищения и досады. Он был так спокоен, а, возможно, и безразличен. Ну, допустим, его не волновала своя судьба, но другие-то? — Я знаю, где крестражи. Я хочу их собрать. — Так… А потом? — Потом найти ту точку во времени, когда Лорд будет ещё очень слаб. Оптимальным мне кажется период, когда он прятался в Албании. Хвост не должен его найти. В его глазах уже читался заметный интерес. — Допустим, — он кивнул. — Допустим, вы собираете оставшиеся крестражи, и даже кольцо — ведь вы не станете его надевать, в отличие от Альбуса. Его слишком привлекал Камень Воскрешения, как вы уже знаете. Вы найдёте Лорда в тот период времени, когда его змея была ещё просто змеёй. Так что мы имеем медальон, диадему, кольцо и чашу. Но вот чаша… Как вы добудете её? — Мда, — я задумался. — Это проблема, точно. А когда чаша была помещена в сейф Лестрейнджей? До падения Лорда или после его возвращения? — Конечно, до падения. Заклятие Умножения всегда охраняло их сейф от воров. — Узнать бы, относили ли они чашу вместе: Лорд и Беллатрикс? Или это сделала она одна? — Дело даже не в чаше, Поттер, а в том, что у вас всё равно ничего не получится. — Почему? Снейп возвёл глаза к потолку. — Ну, подумайте. Все ли крестражи у вас будут? И я подумал. — О нет, — в отчаянии я наклонился вперёд и закрыл лицо ладонями. — Я понимаю ваши чувства, Гарри. Он назвал меня по имени, и я даже вздрогнул от неожиданности. — Понимаю, но будущее такое, каким оно должно быть. Мне жаль вас, искренне жаль. Жаль, что вы не смогли найти себя после войны. В чём-то я вас даже понимаю. Увы, в нынешнем Поттере нет части души Лорда. Она так и останется в четырнадцатилетнем мальчишке. А значит, Лорда вам не убить. — А если я… — Никаких «если» тут быть не может. Игры со временем ― очень опасные игры. Невозможно затронуть одну судьбу, чтобы это не отразилось на всех прочих, связанных с вами. Должен сказать, что вижу в вас вполне достойного ученика Альбуса, что меня совсем не радует. Вы сделали такой заметный шаг на левосторонний путь, Поттер. Примите мой совет: пойдите к целителям. Вам нужна помощь, и этого стыдиться незачем. Вы несчастны, и вам кажется, что судьба в принципе несправедлива, что если вы приложите какое-то усилие, то сможете её изменить. Но вы просто устали и больны. Примите судьбу со смирением и позаботьтесь о себе ― это самое лучшее, что вы сможете сделать для своих друзей и близких, в том числе и для ушедших. — Вы не боитесь смерти? — спросил я, поднимая на Снейпа взгляд. — Нет. Единственное, что меня тут держит, ― мой долг. Вы сами показали мне, что я исполнил его и даже как-то помог вам принять нужное решение. Я никогда вас не любил, это правда, но мы с вами сражались за одно дело. Как и другие. Не перечёркивайте смысл того, что они сделали и за что погибли. Мой рот растянулся в усмешке ― защитная реакция. Мне оставалось только усмехаться, чтобы малодушно не разрыдаться перед Снейпом. — Спасибо, сэр. Вы меня отрезвили. Надеюсь, вы очистили думоотвод, сэр? — Разумеется, — его губы презрительно скривились. — Не забудьте и вы сделать то, что нужно. — Конечно, сэр. Я встал и накинул мантию на плечи. Поднял палочку. — Обливиэйт!