Дозвёздные Войны.

Ситуация была почти романтической, юноша и девушка, одни, ночью, под светом звёзд и лун, прячутся на тенистом участке стены города. Не вязался с этим образом голос девушки, требовательный и резкий. - Не трать моё время, Крат из Шурамов! Мой почтенный отец предложил тебе более чем достойный выход, - в избытке чувств она топнула ногой по земле. – Это только помощь от одного клана основателей другому, вернее его остаткам, в память наших былых деяний. Не примешь его, и уже на исходе сезона глава Дахар наконец-то сможет сказать, что Шурамов не осталось! Упоминание старого соперника его семьи заставило вспыхнуть глаза юноши. - Пока жив хотя бы один член клана, клан жив! - тихо, но твёрдо сказал он. - Даже если забыть о тех из Каешдэ, кто был бы рад увидеть конец Шурамов… Вспомни о следующем месяце! В Каешде прибудут для торговли караваны от десятков племён, а среди них у каждого из кланов города есть кровники. Но нас защищают воины кланов. А кто защитит тебя? Доживающие свой век старики? Или может несколько оставшихся детишек, которые ещё не доросли до первых обрядов зрелости? - Зато это готовы сделать Бераки, - язвительно произнёс юноша. – Всего лишь за голос Шурамов на совете. -Ты ещё и недоволен, Крат-переживший-свой-клан? – с куда большей язвительностью переспросила его девушка. – Это твой отец мог собрать и держать вместе кланы недовольные Дахар и их сторонниками. Ты не он! Кто послушает тебя и пойдёт за тобой? Кто отдаст тебе в жёны своих дочерей? Тебе, уроду? Вопреки её ожиданиям, он даже не дёрнулся. Только улыбнулся, словно она пошутила. Единственный взрослый выживший из Шурамов нёс на своём теле отметины болезни, погубившей весь его клан. Характерные для их народа хрящеватые наросты исчезли, оставив глубокие рубцы, складывавшиеся в пугающий узор. Девушка несколько кривила душой. Отражение любых эмоций, кроме глубокого безразличия, превращало лицо Крата в маску смерти. Как сейчас. - Может и так, Кьярта. Но я не нуждаюсь в чьей-то помощи, чтобы защитить принадлежащее мне, - юноша опёрся на зубцы локтями, поворачиваясь спиной к Каешде, городу, созданному усилиями его клана и нескольких других. – И мне есть чем защищаться. Его зов звучал без слов, распространяясь всё дальше и дальше от стен города. - Что… Что ты делаешь? Тебя же почувствуют все! – девушка отступила от Крата, готовая в любой момент или напасть, или отступить. - Мой зов услышат только те, кому он предназначен. И кому я позволил его услышать, - с прикрытыми глазами юноша вытянул руку указывая на простирающуюся за стенами ночную степь. – И кому позволил это увидеть. Она не стала пропускать мимо ушей столь явный намёк, и приблизилась к краю стены, по-прежнему готовая ударить или убежать. И едва удержалась, чтобы не отпрыгнуть. Ночь за стенами города редко была спокойной, очень многие хищники их мира быстро оценили удобство сожительства с таким большим поселением. Вокруг Каешдэ с самого основания хватало как мелких тварей, охотно побирающихся на мусоре, так и более крупных, которые кормились на них, но были не прочь закусить и кем-нибудь ещё. Поэтому поднимаясь на стены чаще всего были слышны звуки борьбы за жизнь – постоянно кто-то кого-то жрал, кто-то с визгом убегал, с воем набрасывался на жертву, или с урчанием пожирал добычу. С самого начала разговора с Кратом девушка уже настороженно прислушивалась к непривычной тишине, и сейчас, заглянув в темноту не только обычными чувствами, но и тем, что её народ называл Силой, поняла причину. Привычных хищников сожрали звери куда более опасные. Тук’ата. Чувствительные к Силе, умеющие скрываться даже от самых зорких глаз и чутких ушей, и внушать страх в стойкие сердца. Мало кто в их мире был так опасен как они. Даже ради одного зверя, показавшегося в пределах лагеря, племена собирали охотников. Каешде в этом вопросе было проще, высокие стены и многочисленность населения делали их неудобной целью для охотящихся тук’ата. Внизу она насчитала три десятка горящих диким разумом глаз. Это была стая способная разодрать любое одиночное племя, или заставить Каещдэ закрыть наглухо свои врата. - Мне кажется, - безмятежно произнёс Крат. – с такой помощью я могу не опасаться ни затаившихся кровников, ни тех, кто думает, что род Шурамов уже в прошлом. Уже очень долго Кьярте не приходилось так часто терять самообладание. Она родилась чрезвычайно одарённой в Силе, и отец, желая сделать её своей наследницей, отдал её на обучение всем мастерам клана, и воинам, и охотникам, и единственному шаману, чьим достоинством была не личная сила, а накопленные знания. Только благодаря им, этот одиночка, даже не рождённый среди Бераков, но оказавший главе клана услуги, о которых не говорят, нашёл себе убежище в Каешде. В свои молодые годы этот старик успел побывать во всех обжитых местах, собирая легенды или знания, разницы между ними он не видел. После изнуряющих уроков воинов и охотников, маленькая Кьярта особенно ценила рассказы своего третьего наставника о нравах и обычаях племён, живущих так далеко, что там даже не слышали о Каешдэ и его кланах. Но самыми захватывающими были легенды. Общие для всех племён сказания о могущественнейших из шаманов, шагнувших в смерть и вернувшихся, обретя невиданную силу… и Силу. В её глазах Крат из Шурамов стал подтверждением этих легенд. Болезнь, убившая почти всех его родичей, не обошла и самого юношу. Но выжил он не благодаря одной только удаче. Иначе бы у обычного, мало чем отличающегося от прочих сверстников парня не нашлось сил подчинить себе такой крупный выводок тук’ат! - Они не из одного выводка, Кьярта, - нагло вмешался в её мысли Крат. – Потерянные, изгнанные, выжившие в схватках стай, когда их собственная была побеждена… Я нашёл их всех и взял их верность себе. Это впечатляло ещё больше. Если обычные тук’ата были опасны, но с ними можно было договориться, или вернее, продемонстрировать, что нападение будет стоить слишком многого, одиночки… Для тук’ата, стайных хищников одиночество было путём к безумию. Стаи не принимали чужаков-одиночек. Стаи преследовали чужаков-одиночек. Стаи ненавидели чужаков-одиночек. И тот самый страх, которым тук’ата сковывали сердца своих жертв перед броском, обрушивался на чужаков-одиночек. И Крату каким-то невероятным образом удалось собрать всех этих озлобленных и бешеных зверей в единую, новую стаю. Тук’ата сидели на земле ровными рядами в абсолютной тишине (до боли напомнив Кьярте то, как члены клана рассаживались вокруг своего главы) задрав морды вверх, где на стене стоял их вожак. - Мой почтенный отец поддержит на совете тебя, Крат из Шурамов, - твёрдо произнесла девушка, не отводя глаз от застывшей стаи. – Но Старый Дахар слишком долго ждал возможности избавиться от Шурамов. - Мои таланты не ограничиваются укрощением зверей, - блеснуло из-под поднимающихся век тусклое золото.