Поскользнулся, упал, очнулся - гипс!

Глава 5. «Ей стало не интересно, и она умерла» — эта странная фраза пришла в голову Вали в самый неподходящий момент, и она чуть не подавилась свежесваренным кофе, на самом деле, стоит признаться, что почти все странные фразы имеют дурную привычку приходить в самый ненужный для этого момент. — Всё в порядке? — Орион со странным выражением в глазах покосился на супругу. — Да, — улыбка вышла чуть кривой, но Валентина полностью была уверена, что Орион не заметит, как оказалась нельзя быть ни в чем уверенной на сто процентов. — Вальбурга, я бы хотел обсудить день рождения Сириуса, он уже достаточно скоро и не мешало бы подумать, что мы будем дарить нашему сыну, — нашему сыну прозвучало особенно выразительно, словно Орион Блэк хотел убедиться в этом словосочетании сам. — А как думаешь, — Валя пересела поближе к супругу прямо на подлокотник кресла, чем вывела того из колеи ещё больше, раньше Вальбурга никогда в жизни не позволяла себе подобной вольности, — что он хотел бы получить? — Хотел? — Орион чуть задумчиво стал изучать потолок, но не найдя там ничего интересного и нового для себя, перевел взор в окно. Жену почему-то заинтересовало, что бы хотел Сириус и это было непривычно слышать от слова совсем. На мгновение ему даже показалось, что это не она, но он отбросил эту глупую и совершенно не нужную мысль. — Я думаю, — на какое-то мгновение он замолчал, и Валя, прибывавшая в прекрасно-язвительном настроении, не преминула этим воспользоваться. — Да, это уже многое обещает. — Я думаю, — более холодно проговорил он, рассматривая вид из окна, — что он был бы рад метле, — после этой небольшой фразы, он казалось бы ожидал всего, всего: цунами, бури, скандала, но никак не согласного кивка. — Это прекрасная мысль, просто замечательно, еще можно испечь кремовый торт, — совершенно забыв, что Вальбурга вряд ли стала сама печь кремовый торт, проговорила она и тут же замолчала. — Кремовый торт? Испечь? — Разумеется, или ты думаешь, что домовые эльфы не справятся? — чуть издевательским тоном произнесла она, помня, что лучшая защита — нападение, — или по-твоему его должна печь я? — Последняя фраза прозвучала так абсурдно, что Орион только усмехнулся. — Я имел ввиду, почему именно кремовый, — выкрутился он. — А почему нет? — Спокойно отбила подачу Валентина чуть усмехаясь одним уголком коралловых губ. Орион Блэк никогда раньше не замечал, что у его жены такие красивые коралловые губы.  — Действительно, — он поднялся, не спуская взора с жены, которая так и продолжала как ни в чем не бывало сидеть на боковой спинке кресла, — мне пора на работу, к сожалению, — он сам не знал, зачем добавил это чертово сожаление, но почему-то хотелось добавить, он так и сделал. — Уже? — Взгляд супруги явно не обрадовался подобной новости и она, лихо вскочив с кресла, оказалась слишком близко к нему. — Да, ну если ты хочешь жить на улице, я вполне могу не работать, — съязвил он, ухмыляясь. — На улице не так плохо, и места много, — задумываясь и серьезно смотря в глаза мужа, говорит она и смеется, видя его выражение лица. — Хорошего дня, дорогой, — фыркает как кошка, и собирается уходить, но ее аккуратно хватают за руку и притягивают в объятья. Пахнет кофе и чем-то сладким, напоминающим апельсин. Он наклоняется, и убирая волосы с шеи, целует, легко касаясь губами. — И тебе, милая, — тихо проговорил, и отстранился, выйдя из комнаты, даже не хлопнув дверью, оставляя ее одну. Валя улыбалась коралловыми губами. Поход по Косому переулку — был идей спонтанной и в некоторой степени сумасшедшей, впрочем все Блэки сумасшедшие, хотя бы капельку, так что это даже было вполне логично. Валентина долго стояла перед открытыми резными дверьми гардероба. Выбор платья — занятие долгое и крайне неблагодарное. — Кричер, — позвала она, старательно имитируя властные нотки в голосе. — Да, госпожа, — поклон заставил Валю задуматься, что вот оказывается почему паркетный пол всегда блестит, глупые мысли, заставили ее улыбнутся, но она все же постаралась сдержать непрошенную улыбку. — Приготовь мне наряд для выхода в Косой переулок, — она чуть властно взмахнула рукой, подражая актрисе погорелого театра, и уставилась на домового эльфа. — Хорошо, госпожа, но разве это безопасно? — Кажется я просила приготовить мне наряд, — прервала холодным голосом Вальбурга, она еще с прошлой жизни терпеть не могла, когда ее учили безопасности, уж сама как-нибудь разберется. Через несколько минут наряд был готов, он представлял из себя коралловое платье, черную мантию, и высокие черные шпильки. Она вздохнула. — Спасибо за работу, ты свободен, — эльф чуть удивленно кивнул, и исчез. Вспомнив, как пользоваться порохом и где взять деньги, для этого оказывается у прошлой хозяйки тела был изящный кошелек, и судя по всему стоило только подумать о нужной сумме, как она тут же появлялась внутри. Валентина поняла, что это что-то вроде портала, связанного с хранилищем, вполне неплохая замена банковским картам, и уж намного интереснее. Кивнув щепотку пороха в огонь, она четко произнесла место назначения и исчезла в изумрудном пламени. Косой переулок встретил ее шумной толпой, видимо проводилось какое-то мероприятие, потому как после улицы опустели, оставляя лишь пару прохожих. Валентина старалась сдерживать улыбку, но краешки губ все же приподнялись, несмотря на все ее усилия. Банк встретил ее спокойствием и прохладой. Она подошла к мраморной стойке, и чуть сузила глаза: — Доброе утро, — голос звучал отстраненно и гоблин соизволил поднять на посетительницу взгляд, распознав кто именно перед ним стоит, он подпрыгнул и криво усмехнувшись, видимо это выражало его почтительность, поздоровался в ответ. — Что именно вам угодно, Леди Блэк? — У вас есть мастера артефактов, — словно не спрашивая, проговорила она тихо, — так вот я хочу переговорить с одним из них, — на стойке красовалась золотая монета, — информация должна быть оплачиваемой, верно? Глаза гоблина алчно сверкнули и он кивнул, жестом показывая пройти за ним. Звонкий цокот шпилек раздался по полупустому помещению. *** — Что, красотка, не хочешь к нам присоединиться? — Нотт приближался ближе, вынуждая ее отходить к стене, и похабно улыбаясь, ожидая поддержки своих дружков. Сражаться против троих было непросто и Белла уже мысленно рассчитывала заклинания и траекторию побега, несмотря на их аморальное поведение, они, все трое, были сильными боевиками. — Ну же крошка, — мгновение и ее палочка оказалась у Нотта в руках, а она зажата между ним и стеной, ее провели как последнюю дуру, рука Нотта приблизилась к ее подбородку, но девушка гордо вздернула его и сверкнула глазами, голос пропал, словно наложили заклятие. Нотт наслаждался ее реакцией, и сделал еще более противное лицо, проводя по ее подбородку большим пальцем, предварительно использовав ступефай. — Какая хорошенькая, — проговорил он, похабно улыбаясь. — И к сожалению, она явно не хочет твоей компании, Нотт, — тот обернулся и увидел Лестрейнджа, который явно был в плохом расположении духа, Рудольфус был хорошо известен на факультете: являлся префектом, славился справедливостью и терпеть не мог ублюдков, как он однажды выразился, а злого его было опасно не то, что трогать, подходить. — О, мы просто играем с малышкой, она вовсе не против, — заискивающим голосом проговорил Нотт.  — Зато я против, — прошипел Рудольфус, опасно улыбаясь и подходя ближе, мгновение и он уже оказывается между Ноттом и девушкой, Белла видит перед собой его широкую спину. — А теперь до свидания, — холодно и вкрадчиво проговаривает Лестрейндж, явно указывая на выход с противоположной стороны коридора, Нотт опасливо кивает и после знака руки команде поддержки, они удаляются прочь. Лестрейндж резко разворачивается, и протягивает ей палочку. Девушка понимает, что ступефай прекрасным образом куда-то растворился, а еще ее спасли и вполне удачно. Иначе… Мысли приходят неожиданно поганые, и она вдруг всхлипывает носом, две большие слезинки скатываются по щекам. Она послушно берет палочку и кивает, не в силах сказать что-либо, и уже хочет идти, как ее мягко останавливают. — Подожди, — голос перфекта звучит намного мягче, чем минуту назад, — ты в порядке? Она пытается кивнуть головой, но непрошенная слеза снова катиться вниз. — Вижу, что нет, все уже хорошо, они ушли, успокаивайся, — говорит ласково, и аккуратно вытирая слезы с ее щек, — да ты вся дрожишь, он снимает мантию и накрывает вздрагивающие от холода, мыслей и всхлипываний, плечи девушки. — Спасибо, ты меня спас, — она замолкает и молча кутается в мантию Лестрейнджа, не зная, что сказать еще. — Залезай на подоконник, — наколдовывает плед и забирается рядом, — Манки, принеси горячего какао, — приказывает он появившемуся домовому эльфу. Через минуту тот появляется с огромной кружкой, от которой идет пар. — Держи, выпей хотя бы пару глотков, чтобы согреться, только не обожгись. Белла слабо улыбается и аккуратно греется руками об теплую посуду, делая аккуратные маленькие глотки, и постепенно согревается. — Спасибо большое, — она отдает кружку Рудольфусу.  — Там еще осталось половина, — чуть удивленно произносит он. — Это твоя часть, — она легко скидывает чужую мантию с плеч и с неохотой возвращает хозяину, — а какао и правда очень вкусный, спасибо Рудольфус, — она, поняв, что назвала его по имени, смущается, до этого они и парой слов не перекинулись за все время учебы, хоть он и старше ее на курс, но тот чуть улыбается, замечая ее реакцию. — Пожалуйста, Беллатрикс, если что, ты знаешь где меня найти. Она кивает и улыбнувшись на прощанье, скрывается за поворотом коридора. Рудольфус Лестрейндж остается сидеть на подоконнике с теплой чашкой какао в руках и чуть улыбаться. Сделав глоток, он убеждается, что какао действительно вкусное. Огромный диск солнца давно закатился за горизонт, уступая место звездам и луне. Оставляя на память о себе лишь кроваво-красные полосы по всему небу, Рудольфус подумал, что небо — словно его душа, расчеченая яркими кроваво-красными полосами, но одну из которых сегодня удалось чуть сузить. Теплое, почти горячее какао разливалось теплом по телу, и ему стало уютно и тепло на душе за долгое, долгое время. Беллактрикс ворочалась в кровати и сон совсем не шел, она думала о Рудольфусе Лестрейндже и о том, что какао действительно стоящая вещь.