Поскользнулся, упал, очнулся - гипс!

Глава 35.

Южный полюс в снегах. Южный полюс закрыт. На торосах растут Ледяные цветы. (Ночные снайперы, “Южный полюс”).

Валентина знала, что сегодняшний вечер принадлежит ей одной. Орион должен был обговорить ситуацию с Сигнусом насчёт его жены, дети так набегались за день, что решили пораньше лечь спать, Андромеда была отправлена прямиком в заботливые руки Делона Тейлора, Кассиопея ещё находилась в гостях, и видимо не спешила обратно. Валя ещё до этого составила непростой список дел, которые ей предстоит успеть, такой обширный план она не составляла до этого никогда, так же потренировалась и в защитных рунах, что наносила под присмотром Белвины Блэк. Они, если можно так сказать, успели подружиться, магическая наставница в лице Белвины Блэк была строгая, но объясняла всё превосходно. Валентина вспомнила многое, благодаря прошлой памяти, видимо на подкорке всё это осталось, но оттачивать движения ей предстояло ещё долго.       История Магической Руси ей пожалуй нравилась больше всего, во-первых, потому что она что-то помнила из маггловской истории и пусть многие моменты не совпадали, общий ход она знала, во-вторых, оказывается, что в этой реальности про Магическую Русь было в целом мало что известно, и что эта страна очень закрытая и от этого становилось ещё интереснее, в-третьих, по рассказам той же наставницы было известно, что в Магической Руси нет статуса Секретности, что русские не пользуются палочками, и что там совсем всё по-другому устроено и как там на самом деле, вряд ли кто знает из иностранцев.       Она скучала по России, и кто бы не говорил, что теперь её дом здесь, что у неё семья, ей хотелось побывать там, посмотреть на поля под белым покрывалом из пушистого снега, на леса, на то, как всё украшают к Новому Году, покататься на коньках или лыжах, поиграть в снежки или смотреть как падает снег и светит фонарь ночью. Орион говорил, что они выходят на новый уровень отношений с Магической Русью, поскольку та прислала несколько запросов касательно каких-то дел, на самом деле Орион думал, что всё это неспроста и вовсе не касается того, что написали в официальных бумагах, но с этим он разберётся позже.       И теперь весь этот прекрасный зимний вечер принадлежал ей.       В библиотеке было уютно и тепло, высокий потолок терялся в приятном полумраке, а она выписывала свои планы, во-первых, стоит узнать о Долохове, то, что прошлая Вальбурга была с ним не знакома, и лишь что-то слышала, было для неё открытием, познакомится с Томом тоже хотелось, всегда бы так просто называть будущего Темного Лорда столетия Томом, но в записях он был именно Томом, и она верила, что всё, что она знала, это всего лишь версия, версия, которая была написана мистером директором, потому что порой всё что знаешь, это вовсе не то, что есть на самом деле. Единственное, что Валентина хотела проверить, но, к сожалению, пока не могла, в силу того, что Белвина была лишь портретом, это свои способности по менталистике, тут надо нанимать или профессионала, либо попросить мужа, только как это всё обосновать, она пока не придумала.       А вот, как члену Попечительского Совета ей было чем заняться, она в целом успела понять, что принципы обучения — чтобы все могли, а не чтобы все тянулись, к тем, кто смог, такие же, как и во времена обучения Гарри Поттера в будущем, программа сильно урезана, но не настолько, чтобы быть слишком уж бесполезной, поэтому тут тоже требовались изменения, которые необходимо будет ввести, до того, как ее сын переступит порог сего заведения.       Жасминовый чай в кружке приятно грел руки, а план она убрала, и теперь просто сидела и наслаждалась эти спокойным вечером, надо бы решить вопрос с Орионом насчёт помолвки Меды, да и Белла говорила с ней насчёт Рудольфуса, прояснить бы все вопросы и потом заниматься чем-то более приятным. Она блаженно улыбнулась. ***       Нарцисса Блэк сегодня очень устала, скорее бы каникулы, и скорее бы вечер, что бы ей приснился он, он, что снился ей редко, но так ярко. Она даже не знала, кто ей именно сниться и мало, что могла вспомнить под утро, но точно знала, что это всё даже не столько сон, сколько что-то большее, что-то существенное и пусть она не доверяла эту информацию никому, и пусть даже подтрунивала сама над собой, в свои пятнадцать лет хорошо понимала, что всё это не просто так. Если бы этот человек прошёл мимо неё на улице, она бы сразу узнала его, и возможно даже не его самого, а его глаза. Синие, и чуть поддетые серой дымкой как осеннее пасмурное небо, они словно могли смотреть сквозь любые вещи, и смотрели почему-то ей в самое сердце.       Этот человек являлся ей во снах уже целых полгода, начиная с августа, и если раньше Нарциссе казалось, что это так на нее повлияла помолвка с Люциусом Малфоем, который впрочем не стал ей, ни ближе, ни дальше, а так и остался непонятным молодым человеком, который учился на курс её старше и который почему-то недолюбливал её любимую сестру Беллу. То сейчас она была уверена, что они обязательно встретятся, с этим таинственным незнакомцем из снов. Она хотела увидеться и всё же рассказать о нём Белле, но ту ждал серьёзный разговор с Рудольфусом и Нарцисса отложила эту тему до лучших времён.       Серое пасмурное небо весь день не придавало ей хорошего настроения, отложенная встреча с такой близкой сестрой, которая всегда поможет, тоже не радовала, контрольная работа не слишком успешно написанная на зельеварении также не приносила ничего доброго в сегодняшний день. Поэтому Нарцисса решила прогуляться по вечернему замку, а потом лечь спать, на ужин она впрочем тоже не собиралась, сегодня не тот день и не то настроение, обществу однокурсников она была бы сейчас тоже не слишком рада. Зимнее небо уже совсем почернело, выглядывая своей бездной в школьные коридоры, людей было немного, и все они не обращали никакого внимания на Нарциссу, легкий отвод глаз никогда не был лишним. Теплое платье под черной мантией сидело отлично и Нарцисса спокойно шла вдоль мрачных коридоров, уходя всё глубже в подземелья, теперь не было ни окон, ни людей рядом и стояла тишина, не оглушающая, а родная и привычная.       Слабый свет факелов приятно разбился бликами о каменные стены, она шла в свое любимое место, в небольшой зал, который нашла два года назад, и о котором не говорила никому, даже сестре, потому что это было её место и вряд ли замок пустил туда ещё кого-нибудь.       Там не стоило появляться слишком часто, чтобы не привлечь чужое, ненужное ей внимание, но там хранились книги, целая небольшая библиотека и вся, полностью принадлежащая ей, с несколькими небольшими столами, уютными светильниками и искусственным окном, Нарцисса могла пропадать там часами. Все книги были очень редкие, из разряда тех, что она не встречала и в семейной библиотеке, хотя возможно, они находились в особом отделе, и ей пока не доверяли, не по возрасту, а лишь потому что у неё ещё не достаточно знаний, поэтому это может быть опасно.       Нарциссу Блэк всегда интересовал такой раздел магии, как артефакторика, поскольку всегда можно придумать что-то своё, изучить новое и вплести в старое, а ещё потому что можно никуда не спешить и открывать для себя что-то волшебное каждый раз, в тех же боевых действиях артефакты могут спасти жизнь и вовсе не обязательно махать палочкой для этого, даже об угрозе знать не обязательно.       Девушка привычным движением открыла дверь, сами зажглись светильники, стопочка книг, что она отложила терпеливо дожидалась ей на столе.       Пара часов пролетело незаметно, аккуратные серебряные часы на запястье показывали девять, пора уходить, скоро начнётся комендантский час и попасться дежурным совсем не хочется. Прогулка в тихое и спокойное место принесла свои плоды, плохое настроение отступило и лишь легкое нетерпение оставалось в душе девушки. Нарцисса не знала, да и не могла быть уверена, что таинственный незнакомец посетит её сон именно сегодня, она просто это чувствовала. Соседка по комнате сегодня не придёт, видимо осталась у своего очередного кавалера, а значит, пора спать, можно гасить свет, оставляя открытыми шторы, чтобы лунный свет мягко падал на кровать и предметы, обновить охранные чары на двери и замке и спокойно провалиться в сон.       Нарцисса закрыла глаза. Сон настиг её не сразу, но довольно быстро, темнота, вязкая и тягучая рассеивалась постепенно, словно нехотя, словно обещала уступить ненадолго и потом обязательно вернуться, словно смеялась над тем, кто попросил её уступить.       Голубое светлое небо, берег красивой реки и пение птиц, и никого, никого вокруг. Блэк огляделась, это явно был рассвет, поскольку из голубого небо превращалось в светлеющее, чуть желтоватое зарево, и вода вместе с ним окрашивалась в предрассветную дымку, густой лес не вызывал сомнений, что соваться туда не стоит, он также опасен как и красив, и девушка просто присела на берег реки, прямо в красивом домашнем платье, в котором обычно спала. — Здравствуй, — незнакомец появился как и всегда неожиданно, но вовсе не напугал её, Нарцисса медленно поднялась, отряхнула подол и внимательно вглядывалась в каждую его черту, словно пытаясь запомнить, хотя и прекрасно осознавая, что под утро она забудет всё, кроме его красивых глаз. — Привет, — она улыбнулась, она была рада его видеть, но сегодня его облик был четче, и он казался уставшим. Словно плохо ел и недосыпал, девушка нахмурилась, протянула к нему руку, ожидая, что она как всегда проскользнет мимо его силуэта, и с удивлением наблюдала, как она коснулась прохладной кожи незнакомца. — Что с тобой случилось? — Она подошла ближе, она видела что его мелко трясет, но руку не убрала. — Ничего, я не могу тебе сказать, давай присядем, лучше расскажи как у тебя дела, — он мягко отодвинул ее ладонь, и развалился прямо на траву около реки. Предрассветное солнце уже поднималось на небосклон. Он закрыл глаза, сил совсем не было, но так хотелось послушать её голос, если не удается на неё посмотреть, незнакомец даже не обратил внимание, что она может его касаться. — У меня ничего нового, — девушка не веря, снова протянула руку и присев рядом, коснулась его лба, холодный, незнакомец распахнул глаза от неожиданности, синие глаза проникали в самое сердце и Цисси не смогла да и не хотела отводить взгляд, словно зачарованная всматривалась в его худое лицо, в тёмные брови, с небольшой шрам на щеке, видимо от какого-то заклятия, пролетевшего по касательной. Рука так и осталась на лбу. — Я раньше никогда не могла тебя коснуться, — она с беспокойством смотрела на него, сидеть на траве было не слишком удобно, но сейчас это не имело никакого значения. — Я знаю, — он снова закрыл глаза, тепло ее руки растекалось по телу и в нём просто хотелось раствориться, — я сегодня плохой собеседник, милая, прости за это, расскажи мне что-нибудь хорошее, ладно? — Ты так заболеешь совсем, — она неодобрительно покачала головой, белоснежные волосы змейками разлетелись по плечам, прислонившись спиной к дереву и усевшись поудобнее, она попросила, — положи мне голову на колени, земля холодная, я вовсе не хочу, чтобы ты заболел, раз уж ты не можешь говорить подробности. Незнакомец снова распахнул глаза и с силой приподнялся на локте, словно проверяя, шутить она или нет, Нарцисса вовсе не шутила. И вид у неё был обеспокоенный. — Если ты действительно хочешь, — он был не уверен, в том, что так следует поступать, но все раздумья по этому поводу прервал её уверенный голос: — Хочу, — и он аккуратно положил голову ей на колени, так действительно было теплее и удобнее, даже дышать стало легче. — Спасибо, Луна моя, — он всегда называл её так, а она никогда не говорила ему своё имя, как и он ей своё, он попросил не называть ни имен, ни чего-то ещё важного, для её же безопасности и Цисси никогда не спорила, словно знала, что не просто так, это непросто слова. И от его тихого спасибо разливалось тепло, по всему телу и потом проникало в сердце, навсегда оставаясь там. Солнце взошло уже полностью, и теперь было не видно сквозь зеленые ветки деревьев. — Что тебе рассказать, Сокол, ты ведь знаешь все мои истории уже наизусть, — она задумчиво перебирала его темные пряди, вглядываясь куда-то вдаль, она знала, впереди целый день, пока у них на земле ночь, и всё-таки почему такие мгновения не могут длиться вечно, почему она должна уходить, как только солнце сядет за горизонт. Нарцисса не знала, да и честно говоря, не очень то и хотела знать, всё, что она хотела знать, так это то, что с её соколом всё будет хорошо, и что он снова придет к ней во сне. — Всё, что душе угодно, я просто хочу услышать твой голос, знаешь, я так по тебе соскучился, — в другой любой раз он бы никогда не сказал ей этого, нельзя привязывать её к себе, то, что он сам привязался по уши в эту юную красивую девушку, что навсегда вросла своей невозможной улыбкой ему под кожу, не так имело значение, он с этим сможет жить, а вот она, наверняка уже с кем-то помолвлена пусть и по расчёту, но ломать ей жизнь, он не собирался, и не хотел. Сегодня же из-за самочувствия, из-за её теплых рук, он не стал сдерживаться и явно не ожидал, что услышит в ответ: — Я тоже, Сокол, я тоже по тебе очень скучала, и так тебя ждала. Незнакомец поднялся, сел напротив неё, словно вся слабость прошла, хотя это конечно всего лишь иллюзия. Посмотрел в серые глаза напротив, она его ждала. — И что ты на меня так смотришь, — Цисси улыбается, печально, словно знает, после этих признаний, он не захочет её видеть, ни-ког-да, что ж, не говорить она уже тоже не в силах, хочется сказать и смотреть, как он исчезнет, но это же будет честно и правдой, значит так и надо, значит ей так и надо, — я всегда тебя жду, вижу в незнакомых людях твои черты, но там всегда чужие глаза, я даже не знаю, кто ты, Сокол, но мне кажется, я знала тебя всегда, кажется я знаю, каждую твою черточку и при этом не знаю ни одной, кажется, что я выучила все твои жесты, Сокол и кажется запомню их навсегда, и пускай я помолвлена с Малфоем, это всего лишь даже не мой расчёт, но стоит мне закрыть глаза, как я всегда вижу тебя, а не кого-то другого. Наверное, всё это мои девичьи глупости, Сокол, ты можешь сказать, что я ещё слишком маленькая, и Белла говорит, что я ещё слишком маленькая, но знаешь, Сокол, я пойму, если ты больше не придешь ко мне, и пойму, когда ты засмеешься мне в лицо и если хочешь, могу сказать, что всё это шутка, хотя ты будешь знать, что всё это правда.       Девушка замолчала, она лишь печально улыбалась, глядя, как он не знает, что ей ответить, и совсем не ожидала, что ее тут же, одним движением притянут к себе, так что она уткнется прямо ему в плечо. — Родная моя, ты сама отпечаталась у меня в сердце навсегда, я готов, как корабль тонуть в твоих глазах каждый раз, но я не могу разрушить твою жизнь, слышишь, — он шепчет ей на ухо, вдыхая чуть слышный цветочный запах её духов, вот бы не отпускать её никогда. — Глупости, Сокол, всё это глупости, я не хочу без тебя, это без тебя жизнь сломается, — она прижимается к нему крепче, шепчет в ответ почти не слышно, но знает, что он её услышит и обнимает как можно сильнее, словно боясь, что он расстает, раствориться в этом неизвестном месте. Потом она словно решается, и уже хочет сдаться, разорвать объятия, она не будет навязываться, даже если чувствует, что пропала без вести, и что потом будет собирать своё сердце и одного кусочка всё равно не хватит, чтобы оно стало вновь целым, но он не даёт, выдыхает и закрывает глаза, сам обнимает так крепко, как только может. — Я обязательно найду тебя, родная, обещаю, и пожалуйста, береги себя, и если я исчезну не печалься обо мне, обещай, что не будешь лить слёзы, и я тебя найду, несмотря ни на что найду, но ты мне ничего не должна, слышишь, ты всегда свободна и можешь выбрать кого хочешь, просто обещай, что будешь беречь себя. — Мне не надо никого выбирать, — она поднимает голову и смотрит ему прямо в глаза, — я давно уже выбрала тебя, и буду всегда ждать только тебя, обещаю. И Нарцисса тянется к нему и легко целует, и её целуют в ответ, так, что сердце стучит в бешеном ритме, и не существует ничего вокруг, так, что хочется никогда не вдыхать кислород, так, что она думает, что она самая счастливая на свете, и это правда. Незнакомец понимает, что он сделает всё возможное и невозможное, лишь бы она была счастлива, и теперь кажется, у него есть то, ради чего можно жить. *** — Вальбурга, радость моя, просыпайся, — тихий голос врывается сквозь сон, Орион Блэк улыбается, глядя на спящую жену, что уснула прямо за столом в библиотеке, сонная, растрепанная, кажется он готов всю свою жизнь, стоять и просто смотреть на то, как она спит. — Орион? Что, уже ночь? — Нет, без пяти девять, дети спят, заходил к ним, Андромеды ещё нет, но кажется, она должна быть не позже десяти, а ты все равно захочешь узнать, как я поговорил с Сигнусом, и не простила бы, если бы я не рассказал. — Конечно, — проснувшись, Валентина встала из-за стола, и не успела даже поправить платье, как оказалась в объятьях мужа, — конечно бы не простила, если бы ты не рассказал, — легко целуя его в щеку, улыбнулась коралловыми губами. Орион улыбнулся в ответ. Все отрицательные эмоции, что накопились после встречи и тяжелого разговора, словно растворились в её объятиях, и стало так легко, тепло и уютно. Ненавязчивый запах ее травянистых духов обволакивал душу, и отрываться от жены ему не хотелось вовсе. — Орион, не уходи от темы, — она смеется и мягко разрывает кольцо его рук, Вальбурга знает, что может забыть обо всем на свете, рядом со своим мужем и поэтому сначала хочет обсудить существенные вопросы, а уж потом переходить ко всему остальному. — Очень бы хотелось уйти и заняться своей женой, но как видишь, приходиться делиться с тобой неинтересными вещами, таким как этот разговор, — голос мужа звучал устало, он сел в соседнее кресло и притянул к себе в объятия жену, плюну на все правила этикета, та положила голову ему на плечо, приготовившись слушать. — Никогда бы не подумал, что буду так рад применить власть Рода, и именно по отношению к Сигнусу. Друэлла, — последнее имя он процедил сквозь зубы, явно удержавшись и не сказав, ничего больше в её адрес, — эта женщина навсегда останется во Франции, по крайней мере последующие десять лет так точно и мне без разницы, что скажет общественность, сумасшествие было во всех Блэках, но не безумие на грани с глупостью Розье, мне жаль, если ты не поддержишь это решение, но менять его я не собираюсь. — Конечно, не поддержу, — серьёзно начала жена, и он выдохнул, — потому что десять лет это слишком мало, — Орион вздохнул, и рассмеялся, какая же она невозможная всё-таки, и эта невозможная женщина — его жена. — Сигнус её любит, слишком любит, но он понимает и любит своих дочерей тоже, и понимает, что Андромеду ему никто не простит, никогда и судьба её решена, что кстати она говорит о этом молодом авроре? — Пожалуй, что она согласна выйти за него, осталось уточнить у самого Делона, но там-то как раз всё очевидно, — женщина фыркнула, словно это вопрос был уже совсем решён, хотя видимо так оно и было. — Что касается Беллы, Сигнус настаивал на Нотте, и кажется, предварительный договор уже подписан, но не думаю, что Белла будет счастлива, помню я этого Нотта, и я помню, что обещал тебе сделать по возможности Беллу счастливой, если она найдёт достойного кандидата. — Она и нашла, сегодня пришло письмо от лорда Лестрейнджа, о просьбе выдать её за него замуж и её согласие в одном конверте. — Как интересно, — протянул Глава Рода. — Я потом расскажу тебе все подробности, но у тебя слишком уж удивленное лицо. — Не знал, что после смерти жены лорд Лестрейндж захочет жениться второй раз. — О, нет, если ты про старшего лорда, то он был убит, и да, эта информация появиться в пророке только завтра, мне Белла сообщила, я про Рудольфуса, Рудольфуса Лестрейнджа. — Ты же хочешь сказать, что всё наследие его отца теперь перешло к нему? — Не хочу, но скажу, и Белла знает, она согласна, представляешь, какая же она смелая, наша девочка, и менять решение она не будет, уж я её знаю, ты же не против? — О, ну раз ты так хочешь вдруг знать моё мнение, — Орион нахмурился и вдруг вспомнил обещание сыну, и тяжело вздохнул, — надеюсь, что в следующий раз я буду первым, с кем ты обсудишь подобное, а насчёт Беллы, то Рудольфус отличный вариант, я немного знаком с ним, холодный, спокойный и надежный как скала, но всё равно официальное письмо только после встречи с ним. — Орион, — Вальбурга посмотрела ему прямо в глаза, — спасибо, и я обещаю советоваться, прости, что так вышло. — Прощаю, — он улыбается, ради этих светящихся глаз он готов простить всё и всегда, он не выдерживает и целует её, медленно, словно дразня, и при этом растягивая удовольствия, кажется, все важные обсуждения опять откладываются на утро.       Валентина целует в ответ и тает в руках мужа, разве можно так каждый раз реагировать на него, оказывается можно и плавится, сердце навсегда расплавилось в бездне его глаз.       Они счастливы, вместе, в этот зимний вечер, и кажется весь мир замирает вместе с ними.