— А вы можете исчезать и появляться не так внезапно? А то у меня голова идет кругом. — Хорошо, — сказал Кот и исчез — на этот раз очень медленно. Первым исчез кончик его хвоста, а последней - улыбка; она долго парила в воздухе, когда все остальное уже пропало. — Д-да! - подумала Алиса. — Видала я котов без улыбок, но улыбка без кота! Такого я в жизни еще не встречала. (Л. Кэрролл «Алиса в стране чудес»)
Крика и не было. Шерлока выбросило из сна толчком, сердце бешено колотилось. Уже понимая, что видел сон, Шерлок пытался остановить, замедлить сердцебиение. Брат, давно и окончательно отвыкший вслушиваться в дыхание младшего, а может быть слишком уставший за день, спал рядом, укутавшись в пледы и одеяла. Шерлок сглотнул, потряс его за плечо. — Майки? Майки... Тот замычал, потом резко открыл глаза. — Что такое? Что случилось? — Ты ведь не умеешь ездить на мотоцикле? — Господи, что там уметь? — Пообещай, что не станешь учиться. Окончательно проснувшись, Майкрофт понял — младшему снова что-то приснилось. Надо было не валять дурака, а уложить «молодых» вместе, спал бы спокойнее. — Успокойся, Маугли, я не собираюсь ездить на мотоциклах. Это был сон. Иди сюда. Гладя по волосам засыпающего брата, он думал, что можно было бы пообещать и не учиться. Чего там учиться, действительно? Ездить на мотоцикле он давно умел, хотя признаваться в этом ни брату, ни Грегу не собирался.***
На другой день после настоящего завтрака, а не того, который приснился Шерлоку, Ванда повела Джона на кухню — не столько ради помощи, сколько для того, чтобы посекретничать. Ей очень хотелось выспросить у Джона про обоих сыновей, но она не знала, как начать. Решила начать с еды. — Вы правда готовите дома? Я была уверена, что они оба питаются один в кафе, другой в ресторане. — Иногда мы едим в кафе, конечно, или у Анджело — когда работаем и нет времени что-то готовить. Завтраками нас иногда балует миссис Хадсон, когда забывает, что она хозяйка, а не домработница, — Джон улыбнулся. — Она часто забывает. Вспоминает только, если что-нибудь найдёт у нас в холодильнике. А так чаще всего готовлю я. Бывает, конечно, вариант: заказать что-то на дом, но я как врач не одобряю большое количество китайской еды. — Шерлоку так повезло, что вы врач! Знаете, Джонни, когда он был маленьким, он так плохо ел, что мне приходилось постоянно его как-нибудь задабривать. Потом пришлось пойти на хитрость — убедить Майкрофта, что тот должен потреблять меньше калорий. Как только Шерлок это услышал, он тут же стал делать наоборот. С ним вообще срабатывал этот способ. Если поначалу Джон еле сдерживал улыбку, представляя себе, что бы сказал Шерлок, услышав такие воспоминания, то под конец остолбенел. — Вы знаете, миссис Холмс, боюсь, что Майкрофт несколько увлёкся. Он потребляет слишком мало калорий, я бы сказал. — Ему давно пора прекратить, думаете, я ему не говорила? Даже объясняла, зачем тогда так поступила. Но Майти такой упрямый. Мои слова упали на почву его сомнений в собственной привлекательности — и вот вам, завязли в этой почве. Джону стало неловко просто так стоять, и он напросился в помощники. Ванда поручила ему шпиговать гвоздикой окорок, но о конечной цели пребывания нового члена семьи на кухне не забыла. — Что у Майти с инспектором? — спросила она. — Это серьёзно? Джон, делая надрезы на окороке, порадовался, что его лицо находится по большей части в тени. — Ну как серьёзно? Они хорошие друзья. Это серьёзно, мне кажется. Они часто видятся, ходят друг к другу в гости. Собираются провести отпуск вместе. Но они не любовники, если вы об этом. — Да не может быть такого. Майти просто очень скрытный. Но я же вижу, как он на Грегори смотрит. Его отец точно так же смотрит на меня, когда считает, что я его не вижу. Но у нас в доме довольно много отражающих поверхностей. Расставьте на кухне побольше блестящих кастрюль, и вы всегда будете знать, что чувствует Шерлок за вашей спиной. — Спасибо за совет. — Джон взял на заметку сменить на кухне посуду для готовки. — Ну, смотреть Майкрофт может, как угодно. Однако они не любовники. Майкрофт скрытный, а вот Грег мне точно бы сказал, если бы что-то было. — У Майкрофта всегда сплошные тайны. И бедного инспектора он, наверное, заставил скрывать очевидное. Такие разные получились у меня мальчики... на моих глазах они вчера, по-моему, впервые поцеловались с тех пор, как Шерлоку исполнилось три года. — Это не страшно. Они любят друг друга. Майкрофт — прекрасный старший брат. Всем бы такого. После окорока настал черёд карамельного соуса, и Джон опять сделал попытку увести разговор в сторону, расспрашивая Ванду о рецептах, которые больше всего нравятся Шерлоку. Но не тут-то было. Стоило ему обмолвиться, что когда Шерлок вернулся к работе, он уволился из клиники, как Ванда спросила: — А зачем было все это, Джонни? Ну вот... все эти слухи про смерть? Джон, как мог, рассказал о Мориарти и услышал в ответ: — Опять эти Майкрофтовские игры... вечно он втягивает Шерлока в них. — Это не игры Майкрофта, миссис Холмс. Шерлок очень долго вообще мог не знать о Мориарти, если бы тот не вышел на него первым. И уж тем более он до поры не интересовал ведомство Майкрофта. Мориарти не лез во всякие шпионские дела, он занимался уголовщиной. — Но вас, я надеюсь, они хотя бы заранее предупредили? Нам сказали только вечером, когда сообщение о смерти уже появилось в газетах и в сети. Ужасный был день, и Майкрофт как назло не брал трубку. Джон насупился и робко похлопал миссис Холмс по руке. — Мне сказали... Позже. Я вообще не должен был там находиться, но так уж вышло. Но потом мне сообщили, — бодро врал он, — я даже и осознать толком ничего не успел. — Это невозможно осознать. Мне кажется, я бы никогда не поверила, даже если бы мне не сказали, что это неправда. Во-первых, то, что ему приписывали… я же знаю Шерлока. А ещё я знаю Майкрофта — он очень предусмотрительный человек, он не допустил бы, чтобы Шерлок попал в безвыходное положение. — Иначе бы ничего не вышло с Мориарти. Он должен был думать, что переиграл Шерлока, загнал его в угол, понимаете? — Джон старательно мешал соус ложкой. — Теперь всё хорошо, миссис Холмс, не волнуйтесь больше. Я с Шерлока глаз не спущу. — Очень надеюсь на вас, дорогой мой. Дайте, я вас поцелую, — Ванда улыбнулась. — Теперь у меня будет три сына, это замечательно. Ещё бы этого упрямца женить... между прочим, есть ведь традиция, что первым женится старший сын. Но мои вечно всё делают наоборот. Джон с готовностью подставил щёку, потом с разрешения мамули чмокнул и её тоже. — Знаете, миссис Холмс, между нами. Мы с Шерлоком тоже были бы очень рады, если бы Майкрофт с инспектором... ну вы понимаете. Тут мамуля заявила, что попросила мужа повесить над дверью гостиной омелу. Джон, конечно, сомневался, что на Майкрофта, пусть даже свято чтящего традиции, это подействует, но промолчал. Разговор перекинулся на их с Шерлоком планы, и Джон узнал, что в мае, оказывается, ни в коем случае нельзя вступать в брак. Сошлись на апреле. Что касается оповещения для друзей и знакомых, то Джон уговорил не печатать никаких объявлений, зато он обещал написать о грядущем событии в блоге.***
Пока на кухне полным ходом секретничали мама с Джоном, Майкрофт с Грегом снова куда-то ушли вдвоем (Шерлок подозревал, что за молоком — то, что купили вчера, как-то подозрительно быстро заканчивалось), а он остался как бы помогать отцу с порохом. Правда, отец долго раскачивался — сначала читал газету (господи, бумажную), потом чистил обувь всей семье... Наконец Шерлоку это надоело, и он потребовал выдать ему порох и не мешать развлекаться. Видимо, отец понял, что лучше не рисковать. Через десять минут они уже засели в пристройке за домом, где у отца была оборудована небольшая мастерская: химический уголок, полки со всякими реактивами и старыми радиоприёмниками, в которых отец любил поковыряться на досуге. Отец раньше всегда делал фейерверки на рождество, и вряд ли ему реально нужна была помощь младшего, но он иногда звал его помогать. Обычно эти часы посвящались не столько помощи, сколько разговорам отца с сыном. Так что Шерлок был готов к любому развитию событий. — Ты очень изменился, сын. — Тим не стал ходить вокруг да около. — Как сказал Майкрофт, должен же я был когда-нибудь повзрослеть, пап? Жени... то есть... в общем, буду супругом. Шерлок решил попытаться направить разговор в русло слегка легкомысленное. Нутром чувствовал, что отец не просто так решил с ним поговорить. А мамуля там явно взялась за Джона. Интересно, если бы Джону достался сейчас папа, а Шерлоку — мамуля, кто бы дольше продержался? — Почему это произошло так резко? — спросил Тим. — Я ведь читаю блог твоего друга. Ещё летом не было даже намека на что-то подобное. — Ты насчёт наших отношений? Да Джон особо-то и не распространялся никогда о том, что у нас происходит на самом деле. — Шерлок присел на табурет в углу. — Ну, ты сам-то читаешь, что он пишет? Не распространяется, но по тону чувствуется. Осенние записи существенно отличаются. Я спросил Майкрофта, конечно. Он сказал, что тебе снились какие-то сны... но в общем, ушёл от ответа. Ты действительно сильно ударился головой? Я не скажу матери. — Я неудачно прыгнул. То ли грузовик сдвинулся немного и стал притормаживать не там, то ли разговор с Джоном меня довёл — прямо по Станиславскому. — Шерлок отвернулся. — Честно, я думал всё закончить раньше, чем он догадается обо всём и доберётся от Бейкер-стрит. Но у этого психа вдруг открылись шлюзы. И тем более я не ожидал, что он застрелится. А тут прибежал Джон, и мне нужно было держать его на нужном расстоянии, чтобы он не видел грузовик, а где-то торчал снайпер... Ты прав, я приложился головой о борт. Тим спустил очки на кончик носа и посмотрел на сына поверх стёкол. — Это после травмы ты видел какие-то сны? — Во время. — Шерлок виновато потупился. — Даже так? Ты был без сознания? Майкрофт ничего не сообщал нам. Его помощница сказала, что надо сделать вид, что ты погиб, поэтому нельзя ни по телефону, ни написать... Значит, было не очень хорошо, вот оно как. Как ты сейчас? Тим подошёл к сыну и пощупал шрам на голове. — Сейчас в порядке. Правда. Даже, наверное, в широком смысле в порядке. — Ты удивил меня вчера. Нельзя сказать, что твоя помолвка и изменившиеся отношения с братом — это на пике травмы, но всё же… — Когда брат неделю не спал на химии, сидя возле моей кровати, даже у меня что-то в голове должно было сдвинуться наконец. Кажется, пока я спал, у меня в Чертогах прошла генеральная уборка. — Неделю? Рассказывай по порядку, — велел Тим, возвращаясь к фейерверкам. — Да там наберётся на целый роман. Если бы это были сны в полном смысле слова, я бы временами понимал, что сплю — такие абсурдные вещи я видел. Меня там даже чуть не убили. Причём жена Джона... Поймав взгляд отца, Шерлок принялся рассказывать. Пока отец добавлял в порох соли бария и стронция, он рассказал ему всё, включая убийство Магнуссена, ссылку, возвращение и разговор с Майкрофтом у него на квартире. Умудрился уложиться часа в полтора. — Понятно. Тебя не было четыре минуты. Ты рассказывал потом всё это Майкрофту? — Да, рассказывал. Ему — всё. Джону только до Рождества, а Грегу — так, мелочи. Ты ж с ним вчера общался. Как он тебе? Правда, замечательный человек? — Инспектор? Да, мне он понравился. Он так тебя хвалит... какой ты у меня умный. Ну что ж, твои сны вполне логичны, сын, и вполне объясняют, почему ты так «повзрослел». Я рад, что у тебя всё устроилось. Теперь я хотя бы за тебя буду спокойнее. — Объясняют? — Шерлок удивился. — Пап, ты умеешь толковать сны? Я некоторые вещи ни черта не понимаю. Тим усмехнулся. — Толковать — это как у школьниц, вроде барашки снятся к объяснению в любви, а виноград — к свадьбе. Так не умею. Но твои сны очень логичны. Чего ты не понимаешь, давай попробуем разобраться. — Вот, например, жена Джона. — Шерлок начал с самого больного. — Мне непонятно, почему я к ней так хорошо относился. Если учесть, что она лгала Джону, была связана с Магнуссеном, стреляла в меня и явно хотела убить и тому подобное. — Погоди, не торопись. Сначала она снилась тебе вполне мирной, так? Она тебе симпатизировала при вашей встрече и как бы пыталась вас помирить с Джоном? Тут важно, что ты чувствовал в это время в реальности. Ты ударился, хоть и был без сознания, но чувствовал боль, вот тебе и снилось, что тебя бьют. А она тебя поддержала. Она была медсестрой во сне? — Да вроде бы. Но она мне вообще ни разу не виделась в халате. По смыслу должна была быть медсестрой. Шерлок смотрел, как отец «начиняет» ракеты и вспоминал, как раньше в детстве сидел ровно в этой же мастерской, мечтая, что и ему разрешат немного «поколдовать». — Но она ему помогала с больными, так ведь? — резонно заметил отец. — Когда она выстрелила, возможно, в это время тебе давали разряд. То, что она вообще появилась рядом с ним — очень логично, сын. Ты только что с ним поговорил, попрощался. Ты знал, что оставляешь его одного на какое-то время, а во сне ты чувствовал, что можешь и не проснуться... не понимал, но чувствовал. Ты должен был оставить его на кого-то, кто будет его любить. И пока ты не пошёл на поправку, твоё сознание убеждало, что она — то, что нужно. Лишь бы Джон не остался один. Она ведь не просто тебе симпатизировала, она даже чем-то была похожа на тебя, разве нет? Быстро соображала, давала ему и позаботиться о ней, и адреналин получить. Когда ты стал выкарабкиваться — она стала не нужна. И твои сны изменились. — Но ты понимаешь, когда я улетал на задание и мог, по идее, не вернуться, мы с ней обнялись на прощание, а Джон вообще вёл себя очень странно — я мог только предполагать, что он чувствует. Он даже руку мне не сразу подал. Шерлок объяснял отцу странности снов, а чувствовал себя ребёнком, который жалуется. Но он и правда не понимал, как врач мог совершенно спокойно воспринимать факт, что друг сбежал из больницы после клинической смерти, а потом поехать на Бейкер-стрит, выяснять отношения со своей благоверной. — Думаю, дело в том, что ты чувствовал, что вот она — смерть. Ты не знал, что ей отведено всего четыре минуты. Она могла продлиться дольше шести, дольше десяти... и тогда мозг умер бы. Организм это чувствовал и пытался сделать так, чтобы твой друг поменьше страдал после твоей смерти. А может быть, дело в том, что реально его не было рядом. Не было ведь? Ну а почему ещё он вел себя так странно всю дорогу… наверное, потому что отдавать настоящего Джона другой, пусть даже на тебя похожей женщине, тебе очень не хотелось. — Ещё бы. Из всех пассий Джона мне нравилась только Сара, но и она не выдержала со мной конкуренции, — немного самоуверенно улыбнулся Шерлок. — Мне стоило взяться за ум ещё тогда, а не оправдывать прозвище, которое дал мне Мориарти. Отец приподнял брови, и Шерлок пояснил: — Девственник. Майкрофта он окрестил Снеговиком. Кстати, о Майкрофте. Почему я ему руку во сне выворачивал, можешь мне объяснить? И почему он в самом начале сидел и спокойно смотрел, как меня охаживают металлическим прутом? К слову, о боли — я думаю, боль символизировал именно прут. Оплеухи Джона — это, можно сказать, любя. — Если Майкрофт сидел и смотрел, как тебя избивают, и не вмешивался, значит, в этот момент тебя в клинике реанимировали в первый раз. Телу было больно, но без этого ты бы умер, поэтому твой брат не вмешивался в работу врачей. А руку... я думаю, сын, тебе давали сильные обезболивающие... может быть, содержащие наркотики. Твой организм чувствовал это. Я ведь знаю, что когда тебя лечили тогда... раньше... Майкрофт не рассказывал, но я ведь приезжал тогда в Лондон, когда мы уложили тебя в клинику. Если ты тогда и не ломал ему руку, то был близок к этому. Под воздействием наркотика это могло проснуться в сознании. — Я... я что делал? — прошептал Шерлок. Машинально он похлопал себя по карману в поисках пачки сигарет, но сразу опомнился. — Ну да... меня во сне Джон из наркопритона домой приволок. Да и в больнице после клинической смерти мне поставили капельницу с морфием. Так... сейчас попробую сообразить. А Магнуссен, который приходил ко мне в клинику и целовал мне руку — он вроде как символ моего отвращения к самому себе в связи с воспоминаниями о наркотиках? Постепенно становилось всё ясно. И что символизировал собой Билли, и мерзкий Магнуссен, и даже Джим, посаженный на цепь где-то очень глубоко на задворках подсознания. И почему Майкрофт предостерегал от того, чтобы бороться с Магнуссеном. Были и забавные моменты, которые даже в особом толковании не нуждались. Символическая струя, оросившая камин, попачканный чужой ковёр после бурной попойки на мальчишнике — всё это являлось отражением вполне естественных физиологических проявлений травмированного тела, которое кормили через капельницу, а облегчали через катетер. И даже почему Майкрофт во сне сказал, что Джон не умеет любить, стало ясно. Шерлок не мог пока вернуться к реальности и думал, что у Джона есть жена и они ждут ребёнка, а смириться с этим не мог. — Получается, всё правильно, — подытожил Шерлок. — В снах был я со множеством лиц, Майкрофт был всё время рядом. Грег — он приходил. Без миссис Хадсон никуда не деться — без неё Британия падёт, — улыбнулся он. — Пап, а ты правда говорил Майкрофту в детстве, что лучше бы я называл его Акелой? Я ведь не мог это слышать. — Мог. Я говорил это при тебе, только ты спал, как ни смешно это звучит. И это было на Рождество перед твоим семилетием. Ты спрятался за ёлкой, хотел подкараулить нас с подарками и устыдить, что мы врём про Санту. Но мы всегда проверяли, спишь ли ты, прежде чем нести коробки вниз. Майкрофт нашёл тебя за елкой и показал мне... тогда я и сказал ему про Акелу. И я до сих пор считаю, что был прав. — Но это же я выбрал Каа. Майкрофт не мог бы мне отказать и навязать Акелу. Пап, он меня очень баловал? — Достаточно, я бы сказал. — Во сне я почему-то слышал от него одну и ту же фразу о том, что я глуп. — Он никогда не говорил тебе, что ты глуп, уж во всяком случае, не всерьёз. Ты сам себя считаешь глупым по сравнению с ним. Но знаешь, по сравнению с ним и я себя считаю глупым, так что стыдиться этого... бессмысленно. Отец закончил с фейерверками. Воспользовавшись этим, Шерлок подошёл к нему со спины и тихонько обнял за плечи. — Что нам с ним делать, а? Ты же видишь, что творится? — Он влюблён. — Тим похлопал сына по руке. — Мне хоть Мэри снилась, а у Грега никакой Мэри даже за милю, а Майкрофт всё твердит, что тому надо жениться и завести детей... — Грег его любит, Шерлок. Это видно невооруженным глазом. А Майкрофт влюблён — влюблённые часто не замечают очевидного. Шерлок рассмеялся: — Это точно. Влюблённые все идиоты, и я — первый. Ну что, мы тут закончили. Я пойду вызволю Джона с кухни, ладно? — Он боднул отца в плечо. — Спасибо, пап. — Шерлок! Погоди минуту. Отец снял с полки коробку, порылся и достал вылепленную из глины фигурку белого волка. — Давно у меня лежит. Майкрофт её слепил тогда, потом выкинул, а я подобрал. Держи.***
С волком в руках Шерлок направился к дому. На кухне нашелся не только Джон, но и вернувшиеся с прогулки Майкрофт и Грег. Все обсуждали, нужно ли совать в пудинг кольцо и пуговицу, или можно обойтись монетками. Шерлок высказался за монетки и, поставив волка на стол, полез в карман за мелочью. Фигурка, конечно, привлекла внимание брата, на что Шерлок и рассчитывал в общем-то. — Откуда это у тебя? — спросил Майкрофт. — Она была у отца в мастерской. — А что это? — спросил Джон и подошёл поближе. — Белый волк. Хорошо сидит. — Он погладил фигурку. — Самодельная, кажется? — Это Акела? — фигурка перешла в руки Грегу. Фигурка не претендовала на строгий анимализм, волк был слегка стилизованным, характерным. — Акела, — кивнул Шерлок. — Брат слепил ещё даже не в самом конце прошлого века. — Я не устаю удивляться твоим талантам, — сказал Грег, обращаясь к Майкрофту. — И давно ты забросил это хобби? — А как ты себе представляешь, долго я продержусь на службе, если буду там лепить? — Не на службе, конечно. Дома. Это должно здорово успокаивать нервы. — Да я как-то не жалуюсь на нервы... Но тут вмешалась Ванда, которой нужно было срочно убрать старшего подальше с глаз, чтобы незаметно выполнить первую часть плана и повесить омелу. — Что ты вечно споришь, Майти? Если твоему другу нравится, нужно взять глину и слепить что-нибудь для него. — А ты поделись с ним глиной, мамуля, — поддержал Шерлок. — Конечно. Майти, ты знаешь, где у меня лежит глина. — Мам, это не совсем праздничное занятие... — Ничего страшного, ты потом вымоешь руки. Грегори, проследите, чтобы не увильнул! Грегу пришлось отконвоировать Майкрофта в сарай, половина которого была огорожена для кого-то, кто лепку не бросил, а, напротив, регулярно что-то создавал. Тут даже стояла специальная печь для запекания полимерной глины. — И давно мама увлекается? — спросил Грег. Майкрофт кивнул. Шерлок и Джон привезли из Италии смешные домики для свечек и курений, но миссис Холмс могла бы слепить штучки и сама, судя по забавным вещицам, которые были разложены для просушки. — Ты действительно хочешь, чтобы я что-то лепил? — уныло спросил Майкрофт. — Хочу. Я мог бы и обойтись, но нам нужно алиби, — улыбнулся Грег. — Слепи мне мишку. Можешь? Любого, даже мультяшного. — Мишку? Хм... ладно, погоди. — Майкрофта явно посетила идея. — Только с глиной я возиться не буду, вот это подойдет. Он взял с полки пару брикетов. — Это затвердевает на воздухе, так что лепить надо быстро. Значит, если не выйдет, можно будет сослаться на недостаток времени. Бери и пошли в дом, мы тут замерзнем. Когда они поднялись в комнату, Майкрофт разложил на ковре листы бумаги — лепить он явно собирался, сидя на полу. Грег расположился рядом, взяв подушку. Отрезав кусок от одного бруска и завернув остальное в пакет, Майкрофт оглядел Грега, словно собирался лепить с него, и начал быстро разминать массу. — В детстве я любил лепить, но когда брат подрос, мне было уже стыдно заниматься такой ерундой. Казалось — это чисто женское занятие. Так что я лепил тайком, потом сминал и выбрасывал. Этого волка я тоже выбросил, кстати. Но он из немногих обожженных мной фигурок. Видимо, отец его нашёл. — Какое же это женское занятие? Это, что ли... унисекс. Грег не отводил взгляда от пальцев Майкрофта, мявших массу, и думал: «Красивые, очень красивые. Такие тонкие, почти женские». Но сильные — это он знал по рукопожатиям. — Знаешь, ты часто говоришь, что тебе когда-то что-то нравилось, а потом стало вдруг стыдно этим заниматься, — заметил он. — Возможно. Меня не все в себе устраивало в детстве и в юности, я старался стать... идеальным. — И что же тебя не устраивало? Я даже затрудняюсь угадать. Ум отпадает, характер отпадает. Внешность, что ли? — Ну, внешность как таковую я изменить не мог, и решил, что она и так идеальная. Фигуру... ну, ты в курсе. С характером я тоже не родился. Так что то, что я теперь идеален — моя собственная во многом заслуга. Было не совсем понятно, шутит Майкрофт или говорит серьёзно. — С характером человек не рождается, ты прав, — кивнул Грег. — Но характер формируется или благодаря, или вопреки, или мягко лепится, или жёстко ломается. И какой твой вариант? — Как у Микеланджело, взять мрамор и отсечь всё лишнее. — И что же оказалось лишним? — Хочешь услышать, какие недостатки мне присущи? — Майкрофт посмотрел на Грега и улыбнулся. — Ладно, так и быть. Например, излишняя чувствительность. Лень. Высокомерие... его мне не удалось полностью взять в рамки, и я решил не считать это ужасным. Как и брезгливость — это выше моих сил, к сожалению. Я безумно брезглив. — Чувствительность не недостаток. Просто чувствительность стоит демонстрировать при своих, а чужим не позволять ею пользоваться. Её не надо отсекать, что ты. Лень... ну лень — это общечеловеческий грешок. Иногда полениться даже полезно. И я не замечал в тебе брезгливости... Мы же с тобой одну помадку кусали. — Ты не посторонний человек. Видимо, просто бывают исключения. — Хорошо, что исключения бывают. Знаешь, а я бы хотел увидеть в тебе проявление чувствительности, — сказал Грег мягко. — Ты и так видишь куда больше, чем все остальные. Ну вот, медведь. Медведь был тоже немного стилизован, но выражение добродушной морды явно напоминало Грега. Майкрофт быстро отрезал ещё один кусок и снова начал его разминать. Он действительно работал быстро. Грег рассмеялся. — Я его домой возьму. Их красят потом или сразу? — Погоди, я всех слеплю, заберёшь потом всех себе. В чемодан сложим и увезёшь. Майкрофт лепил пантеру. — Багира, — мечтательно промолвил Грег. Он поставил медведя на стол, подвинул подушку и вытянулся на ковре, чтобы не мешать Майкрофту. Подпер голову рукой и принялся смотреть. Это было очень приятно — наблюдать за процессом. Даже как-то физически приятно. По загривку, как будто от красивой музыки, пробегали мурашки. — Мне лепят игрушки, — довольно протянул Грег, глядя снизу вверх. Майкофт покосился на Грега — не смеётся ли? Но решил, что тот и правда доволен. Вслед за Багирой появился Маугли. Не совсем малыш, но и не взрослый, скорее подросток. Он был усажен на спину пантеры, чтобы можно было поиграть с хвостом. — У тебя ведь правда талант. И это... я не знаю, правильно ли говорю — чувство пропорций и объёма. Грег сам рассмеялся, когда выдал такую мудрёную вещь. Может, не настолько и мудрёную, но явно нетипичную в устах полицейского. — Да, талант есть. Смотри, Маугли можно пересадить сюда, к медведю, и он будет опираться рукой о заднюю лапу, вот так. Ну что, надо слепить волчицу-мать, как считаешь? И слона-отца. Первый брусок подошел к концу, хватило на три фигурки. Майкрофт начал второй. — Ты про себя только не забудь. — Себя? — Майкрофт фыркнул. — А что там лепить? Кишка с глазами. Слепи ты, хочешь? — Я? Да я забыл, когда пластилин-то в руках держал. Это вообще было в прошлом столетии. И почему кишка? Пусть питон лежит, свернувшись кольцами. — У меня, знаешь ли, тоже в прошлом столетии. Ладно, в конце. Волчица не выходила. Морда получалась уж больно оскаленная. Майкрофт от досады смял и туловище, начал лепить слона. Слон вышел хорошим — мудрым, спокойным. Майкрофт снова взялся за волчицу. — Мудрый Хатхи? — спросил Грег. — Хороший у тебя отец, он мне понравился. То есть и мама тоже, конечно... Да пусть волчица скалится — она жа Ракша Сатана, защищает детёнышей. Если поставить рядом с ней Маугли, получится, что она защищает именно его. — Маугли и к Хатхи можно посадить, на хобот. Будет за бивень держаться. Но если я вылеплю Ракшу такой, как получается, мама обидится, пожалуй. — Вылепи её настороженной. А всё-таки почему она получается у тебя такой? — Не знаю. Я никогда не мог объяснить, почему у меня получается лепить так или иначе. Может, потому и бросил. Мне не удаётся это полностью контролировать. Это как с музыкой... я говорил, что меня пытались заставить играть на рояле? Когда контролируешь себя за инструментом, учитель ругает, говорит — на одной технике не уедешь. А если теряешь контроль... ощущение не из приятных. Я знаю, что делать. Погоди, я принесу ещё брусок. Майкрофт ушёл, Грег поднялся на ноги, аккуратно расставил готовые фигурки на столе, прошёлся по комнате, посмотрел на полку с книгами. Чувствительность... Ну, комнаты сохранялись мамулей. Явно. Хотя такую и Майкрофт бы не захотел переделывать. Он машинально пролистывал книги, пока в одной, в середине, не обнаружил листок. «Моя семья», — было написано детским почерком. А! Стандартный тест. Папа, мама. Большой брат — выше мамы, выше папы — и маленький кудрявый человечек. Большой брат держал папу за руку. И маленького Шерлока тоже. Ради справедливости Шерлок пририсовал стрелку, которая шла от него к мамуле. Логик. Всё правильно. Ни один ребёнок не потянет нарисовать человечков в хороводе. Грег улыбнулся, аккуратно положил рисунок на место и поставил книгу на полку. Когда Майкрофт вернулся, он уже растянулся на ковре, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Выход из положения был найден: Майкрофт принялся лепить тигра. Грег опять повернулся на бок и стал смотреть. — И кто у нас Шер-Хан? — Не важно, кто. Важно, чтобы Ракше было от кого защищать детеныша. Покончив с тигром, Майкрофт вновь взялся за волчицу. Потом достал папку с полки, расставил фигурки на ней. Тигр, скалящийся в правом нижнем углу, по диагонали — Ракша, за её спиной Маугли верхом на Багире. Слон и Медведь по бокам. — Ну вот... питон, да... может, не обязательно? — Но ты же должен слепить себя. Смотри, вот сюда его... Если питон поднимет шею, они с медведем будут хорошо смотреться рядом. — Нет, не так. Ладно, сейчас. Питон вышел не кольцами, а вытянувшись, пропустив хвост между лапами пантеры так, что Маугли касался его ногой. Голова питона опустилась на нижнюю лапу сидящего медведя. Глазомер у Майкрофта был хороший. Выражение лица... то есть морды питона тоже не вызывало сомнений — питону было хорошо-о-о-о. Грег довольно рассмеялся и взял Майкрофта за запястье. — Чудесная композиция. Он не спешил разжимать пальцы. — Дарю на Рождество. Смотри, чтобы Джон не сфотографировал и не выложил в сеть с указанием авторства. Питону будет жаль отрывать голову пантере. Тебе правда нравится? — Очень нравится. И не надо пантере голову отрывать — Маугли расстроится. Грег погладил пальцем голову питона. — Гладкий такой, пластичный. Хорошо вышел. — Мне приятно... что тебе нравится. Ну что, пойдём вниз? Идти вниз не хотелось. Но куда деваться? — Пойдём. Спасибо за такой подарок, дружище. — Ты всегда сможешь погладить питона на ночь. Майкрофт легко поднялся с ковра и, не оглядываясь, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела столь двусмысленная фраза, пошёл мыть руки. Грег вздохнул и закрыл лицо ладонью. Так и подмывало подойти к двери и крикнуть: «Которого?» или «А где питону нравится, чтобы его гладили?» Грег облокотился о край кровати и задумчиво посмотрел на дверь в ванную. Некстати вспомнился Красавчик. Он, значит, может гладить настоящего, а Грегу досталась шаржированная копия. А Майкрофт что-то уж очень долго мыл руки. Грег чертыхнулся, встал и вышел из комнаты. Он не сразу вспомнил, что вообще-то живёт в соседней комнате с Джоном. Собственно, альтернатива небольшая — кто первым увидит фигурки: «молодежь или родители». Он на всякий случай постучал. Шерлок и Джон вели себя прилично: просто обнимались на кровати и разговаривали. — Шерлок, тебе нужно что-нибудь в комнате? Она освободилась. Только предупреждаю: руками НЕ трогать. Это моё! Я серьёзно. — Ого! — Шерлок вскочил. — Звучит многообещающе. Пошли, Джон! Оба рванули в соседнюю комнату. Через пару минут туда же пришли родители. Грег спустился вниз и, как ни странно, нашёл Майкрофта в гостиной. — Мамуля в своем репертуаре. Теперь Шерлок будет ходить туда-сюда с Джоном за руку, чтобы безнаказанно целоваться. — Майкрофт кивнул на дверь, и Грег увидел висящую под притолокой омелу. — Хорошо хоть на люстру не привесили над столом. — Да пусть целуются, господи. — Грег усмехнулся. — А над столом что вешать? Свинина будет целоваться с пудингом? — Не обязательно с пудингом, там же ещё рыба будет. Как мамуля только что заметила, раньше в этом доме омелу не вешали, чтобы любящие братья не покусали друг друга. Есть хочется... мамуля в праздничные дни не заморачивается чаем. Она и в обычные дни его пропускает почти всегда. Ну, зато в шесть уже можно будет садиться за стол и ужинать. — Может, сходим на кухню и стащим что-нибудь? — предложил Грег. — Пока все смотрят скульптуру. — Мы даже можем попить чаю. Там точно никого? — Абсолютно. — Грег посмотрел на омелу. — Слушай, ну кто нас видит? Просачиваемся быстро — и все дела. Майкрофт поднял бровь и посмотрел на него. «Ну и как хочешь», — ясно читалось в его взгляде. — Да, конечно. И он ушёл на кухню. — Мать вашу... — пробормотал Грег себе под нос. И как это понимать? То он боится омелы, то обижается, что не вместе с ним под притолокой прошли. Питоны эти ещё... Он прошёл на кухню и мрачно посмотрел на Майкрофта. — Присаживайся к столу. Я тебе сэндвичи сделаю. Ты любишь авокадо? — как ни в чём не бывало спросил тот. Грег покачал головой. — Не особенно. Он сел за стол, всё так же продолжая смотреть на Майкрофта. Градус мрачности Грега немного понизился, но в глазах читалась некоторая подозрительность. — Мне больше достанется. Тогда тебе вот такой... Майкрофт быстро намазал подогретый хлеб каким-то белым мягким сыром, положил сверху маринованный огурец кружочками, зелень, сбрызнул лимоном и сверху устроил кусок копченого мяса и кружок томата. Себе быстро порубил авокадо с яйцом и горчицей, намазал на крекер. Налил Грегу пива, себе — кофе. — Господи, — уже который раз за день произнёс Грег. И без долгих разговоров вгрызся в сэндвич. — Спасибо, — пробормотал он, стараясь не говорить с набитым ртом, — очень вкусно. — Моей матушке нравится готовить, кормить, лепить... и защищать. И всеми командовать, — промолвил Майкрофт как бы между прочим. — Тебя не напрягает? — Ничуть. А почему это должно напрягать? Ты намекаешь, что пошёл характером в маму? — улыбнулся Грег. — Теперь ты ещё лучше понимаешь, насколько мне было что в себе изживать, — Майкрофт соорудил Грегу ещё один бутерброд, на этот раз с утиным паштетом, беконом и кусочками апельсина. — Но я же спросил: почему это должно напрягать меня? А ты говоришь, что маму из себя изживал. Ты про «лепить и командовать»? «Лепить», я так понимаю, прозвучало в переносном смысле? — Грег пожал плечами. — В переносном это как раз может пригодиться. Как ни странно, хотя мама больше возилась с Шерлоком, а я всегда был ближе к отцу, но на самом деле Шерлок больше пошёл в отца, а я — в маму. Впрочем, сейчас уже все смешалось. Хорошо, если не напрягает, в общем. Сам я не смог бы провести тут и дня, если бы это не был мой дом и мои родители. — Шерлок правильно решил этот вопрос — он привёз Джона. — Грег сыто откинулся на спинку стула. — Теперь всё излишнее внимание — ему. Детям следует вовремя жениться, чтобы опека родителей переносилась на их супругов. — Мама стоически выдержала ситуацию, но она всегда надеялась хотя бы на Шерлока в смысле внуков. — Тут никогда не угадаешь, как повернётся, и с обычными парами. Мои вот так и не дождались, хотя я был женат. — Ты жалеешь об отсутствии детей? — Майкрофт настороженно посмотрел на Грега. — Да я бы не сказал, что жалею. В молодости, может, и жалел иногда, а потом думал, что дети будут видеть все наши разборки, и понимал, что всё к лучшему. — Я, как ты понимаешь, всегда знал, что у меня не будет детей. Но у меня никогда и желания не возникало их иметь. Правда, я тоже сперва рассчитывал на племянников. — Бедный Шерлок, как много на него возлагалось надежд, — улыбнулся Грег. — С другой стороны, у тебя теперь есть ещё и Джон, да я тут тоже... затесался. Считай, что мы — племянники-переростки. Нет, пусть Джон будет переростком. Я бы не хотел быть племянником, пожалуй. Староват. — Ты старше меня на семь лет. Хорошая разница... во взрослом состоянии. — А почему только во взрослом? По-моему, то, что у тебя был младший брат, и сделало тебя таким, а вовсе не мамины гены. Таким замечательным. Я тебе уже говорил, но нас грубо прервали, — рассмеялся Грег. Ему вовсе не было весело, на самом деле. Смех вышел скорее нервным. Грег чувствовал, что Майкрофт «темнит», что-то держит в голове, что-то хочет сказать или спросить, но откладывает. Да и Грегу было что сказать, но, не понимая, куда ветер дует, он не решался. — Грегори, я должен всё-таки... — вдруг быстро, но сбивчиво заговорил Майкрофт, — ты упомянул недавно, что не собираешься жениться, но ты должен знать: если соберёшься, то у тебя вполне могут родиться дети. Погоди. Твоя бывшая супруга сказала тебе... не совсем то, что есть на самом деле. Извини, я понимаю, что это не моё дело. Я знаю это давно, но пока вы были женаты, я не считал возможным это говорить тебе. Грег как-то неопределённо посмотрел на Майкрофта и провёл ладонями по лицу. — Плотно же ты меня пас все эти годы, даже в анализы залезли. Он пожал плечами, встал и, проходя мимо Майкрофта, сжал его плечо. — Как говорится, что бог ни делает — всё к лучшему. Извини, мне надо покурить. Чтобы не наткнуться на компанию ценителей скульптуры, он вышел через заднюю дверь. Майкрофт остался на кухне. Убрал посуду, помыл чашку и стакан. И уже не знал, куда себя деть, но мироздание вдруг послало помощь, в виде простого смс. Прочитав его, Майкрофт отправился наверх. Семейство, обсудив фигурки, как раз спускалось по лестнице. — Мне надо срочно поработать, прислали документ. Это займет около часа. Шерлок, Грегори пошёл прогуляться... возьмите его потом в компанию. Мне действительно нужно срочно согласовать важную бумагу. Шерлок пообещал и отправился разыскивать Лестрейда. Он нашёлся в давешнем укрытии и уже приканчивал вторую сигарету. — Мои фигурки там уцелели? — спросил он. — Если Майкрофт их не выкинет, как он обычно поступал, то им ничего не грозит. Классно получилось. Удав такой... довольный. — Довольный... Непонятно чем только. Слушай, что происходит с твоим братом? Тон Лестрейда был таким мрачным, что Шерлок решился: — Отец считает, что он влюблён. Грег уставился на Шерлока. Первое, что пришло в голову — Красавчик. Да уж, Майкрофту вряд ли хотелось ехать сюда на Рождество, когда он мог спокойно отрываться с любовником в Лондоне. — А... — протянул Грег. — Кому-то повезло. — Ну, как сказать. Если ему не отвечают взаимностью... — Так парень просто кувыркается с ним, значит? Стервец. Грег в сердцах бросил окурок в кусты. — Парень? А, ну да. Почему стервец-то? Они же так заранее договаривались. Майкрофт же не знал, что так все повернётся. Слушай, ты не выдавай меня, он просил это всё с тобой не обсуждать. Он не хотел, я так думаю, чтобы ты... ну... жалел его, и потому... — Не выдам, не бойся. — Грег достал третью. Предложил было и Шерлоку, но тот отказался. — И что мешает Майкрофту признаться? Ну договаривались... Хотя... В принципе, я его понимаю. Парень бы чувствовал себя обязанным, что ли... Мне показалось, он не слишком большая шишка. Шерлок редко чувствовал, что не понимает, о чем идет речь. В данном случае у него было ощущение, что они говорят о каких-то совершенно разных вещах. Но не признаваться же Лестрейду, что тупишь... Он решил ответить на ту часть фразы, которая была понятна. — Майкрофт вообще скрытный, ты ведь знаешь. И в такой ситуации он скорее ждёт, что ему признаются, чем признается сам. Мне кажется, он вообще устал постоянно сам проявлять инициативу во всём. Ему же тоже хочется, чтобы кто-то хоть что-то взял на себя... — Вполне его понимаю. Красавчик вряд ли проявляет инициативу. Что ему париться? Его замечают, кивают, звонят. Вызывают, можно сказать. Даже если он и чувствовал бы что-нибудь к Майкрофту, не в таком положении это показывать. — Красавчик? Хорошая кличка. Майкрофт всегда любил... красавчиков. Но раньше он сам предпочитал таких... которые только в постели и проявляют инициативу, а так... но он же никогда раньше не влюблялся, понимаешь? — Более чем. Спасибо, что сказал мне всё, как есть. Когда тебе за сорок, тебе уже море не по колено, Шерлок. Мне было бы очень обидно оказаться в глупом положении. Мне и так уже намекнули насчёт того, что пора подумать о женитьбе и о детях, тем более они у меня, оказывается, могут быть. В конце концов, мы с Майкрофтом друзья, и я не хочу потерять то, что есть. Шерлок уцепился за последнюю фразу. — Ну вот, ты понимаешь. Вот и он не хочет! Он так привязался к тебе, что... да зачем тебе дети, я не понимаю? Что, без детей никак нельзя прямо обойтись? — Да при чём тут я-то? — взвился Грег. — Я разве лезу в его отношения с мужиками, или я против, что ли?! — Так если ты не против... тогда я вообще не понимаю вас обоих, — признал Шерлок. — В любом случае имей в виду, никаких отношений у него больше нет, ни с этим, как ты говоришь, Красавчиком, ни с кем другим. Никаких — то есть вообще. — Ну да, нет. А потрахаться — не повод для знакомства. — Грег, сам неожиданно для себя, зло оскалился. — Ты тупой? — У Шерлока сдали нервы. — Не будет он больше с ними трахаться, я же тебе говорю! — Знаешь что, меня достали эти тайны мадридского двора, — вяло отозвался Грег, никак не отреагировав на эпитет. Шерлок уже совсем ничего не понимал. Лестрейду что, надо, чтобы брат с кем-то там трахался? Его это заводит, что ли? Да ну, бред... — Слушай, я просто хотел тебе сказать, что Майкрофт тебя любит. А ты его разве нет? Грег посмотрел на Шерлока так, словно у того сейчас должны были вырасти щупальца. — Люблю... — выдавил он. Да ну — нет. Не может быть. И на детей намекал, и того гляди — жену подыщет. — Ну и слава богу тогда. Фу... отец прав, все влюблённые — идиоты. Майкрофту там документ какой-то прислали срочно, он в комнате заперся, просил его час не отвлекать. Так что докуривай уже и пошли к нам пока. Шерлок был очень горд, что сумел выстоять рядом и не закурить. И разговор вроде бы хорошо окончился. Грег выбросил недокуренную сигарету и поплёлся за Шерлоком в дом. Он пытался утрясти в голове то, что слышал. Он бы сам уединился где-нибудь, чтобы обдумать услышанное, но Шерлок его повёл наверх, в свою комнату, то есть в ту, которая была когда-то его. В комнате, впрочем, уже находился Джон и дремал на разложенном кресле. Так что, Грег, помявшись, все-таки отправился побродить. Он пошёл к тем деревьям, что ему вчера показывал Майкрофт, около получаса там гулял, раскладывая мысли по полочкам, пока окончательно не запутался и не замёрз, как цуцик. Когда Грег вернулся в дом, все уже собирались к ужину. Надо было идти наверх, переодеваться. Что поделать, придётся Майкрофту выходить из комнаты. Поднявшись на второй этаж, Грег постучал в дверь. — Майкрофт, скоро ужин. А тот закончил работу уже с полчаса назад, и сидел над мерцающим ноутбуком в раздумьях, не сказаться ли занятым ещё на пару часов. Наверное, он бы так и сделал, постучись к нему Шерлок или мать, но услышав Грега за дверью, он моментально передумал. — Да, я сейчас спущусь. — Открой. Мне переодеться нужно. Не сяду же я за стол в олене. Майкрофт усмехнулся, встал и открыл дверь. — Заходи, друг мой. Но должен тебе заметить, что мой пиджак тебе будет узковат в плечах, а твоя одежда в другой комнате, где ты ночевал. Заходи же. — Ах, чёрт... — Грег затормозил. — Я совсем забыл. Просто тут наши пакеты лежат, вот у меня в голове всё и спуталось. Я на них сегодня смотрел, и мне казалось, что тут и мои вещи. Извини. Пойду голубков выгоню. — А я думал, ты хотел удостовериться, что со мной всё в порядке. — Мне сказали, что ты работаешь. Я не хотел тебе мешать. Грегу показалось, что в словах Майкрофта затаилась невысказанная обида. Но с чего? — Да, прислали договор на согласование. — Майкрофт встал напротив, совсем близко, положил руку ему на плечо. — А с тобой-то всё в порядке? — Так... не совсем. Но, я думаю, мы после ужина поговорим, да? — Грег взял его за локоть. — Хорошо, конечно. Когда захочешь. Майкрофт и не думал убирать руку с его плеча. Грег чуть улыбнулся, потом нерешительно обнял его, мягко похлопав по спине. — Тогда я пойду переоденусь. Увидимся внизу. Когда он спустился в гостиную, там были отец в зеленом галстуке в горошек, мамуля в новом платье. Грег вошёл, сел за стол, почти тут же спустился и Майкрофт. На этот раз он надел пиджак. Наконец пришли «младшие». Днём, обнаружив омелу, они прошлись под ней всего пару раз, так что Шерлок схватил Джона ещё в дверном проеме. Майкрофт усмехнулся. Грег поднял голову и замер. Майкрофт проследил его взгляд и тоже поднял бровь. — И куда она делась? — Правда, куда? — усмехнулся Грег. — А я-то чувствовал: чего-то не хватает. Он посмотрел на братьев. — У нас кража омелы? Шерлок оторвался от поцелуев, услышав слово «кража», очевидно. Посмотрел на присутствующих, потом на притолоку. Удивленно уставился на брата. — Что ты на меня так смотришь? Это не я. Он достал лупу и под общий смех стал рассматривать гвоздик над дверью. Джон уже сидел за столом, когда Шерлок плюхнулся рядом на стул и возмущенно оглядел присутствующих. — У нас игра в «отыщи вора»? Пусть тогда вон инспектор расследует. — И сажает потом в тюрьму, — прибавил Майкрофт. — Ну, безобразие же, ветка пропала. Что вы все смотрите? Да не я это. — Ну что, господа, кто последним видел омелу? — усмехнулся Грег. — Восстановим цепь событий. Когда Майкрофт ушёл наверх, кто-нибудь, входя в гостиную, видел пропажу? — Я не смотрела туда, — первой начала давать показания мамуля. — Тим был наверху, я заходила сюда из кухни пару раз, но не следила за омелой. Она же не для меня. — Я был на чердаке последние два часа, — сказал Тим. — Ванда просила набрать яблок к столу. — И ты их два часа набирал? — удивился Шерлок. А Майкрофт посмотрел на отца и промолвил: — Наверное, там всё ещё стоит кресло... — Какое кресло? — скорее машинально спросил Грег. — Удобное, — так же машинально ответил Тим и смущённо посмотрел на него. — А, понятно. Грег сообразил, что мистер Холмс просто иногда уединяется на чердаке, чтобы побыть в тишине. Типичная мужская привычка. Грег знал таких, кто читал газеты, сидя на унитазе. Кое-кто умудрялся запираться в туалете с ноутом. А тут удобный чердак. — Майти сразу невзлюбил эту омелу, — задумчиво произнесла мамуля. — Сui prodest, — пробормотал Шерлок. Майкрофт только рукой махнул. — У меня вообще-то алиби. Я работал. — Если брать во внимание принцип «кому выгодно», то Шерлок и Джон отпадают, — заметил Грег. — Особенно Шерлок. Но я не заметил, чтобы Джон сопротивлялся. — У Шерлока иногда бывают странные идеи. Может, он её к себе унес? — робко спросил Тим. Мамуля возмущенно посмотрела на него. — Мой сын не мог! — Правда, мамуля? — иезуитски улыбнулся Майкрофт. — Я хотела сказать — он не мог взять её лично себе. Я вчера предупреждала, что она — общая! — И ещё ты говорила, что мы теперь можем целоваться на людях и без неё. Так что... — Шерлок взглянул на инспектора. — Кхм... — кашлянул Грег и так же выразительно посмотрел на Шерлока. — Я предлагаю до конца ужина выяснения свернуть. Всё-таки Рождество. — Правильно, угощайтесь! — поддержала мамуля. — Ничего себе, ты предлагаешь бросить расследование на полпути из-за праздников? Может, хоть алиби проверишь у людей? — Шерлок, лучше принеси гуся! — грозно сказала мамуля. — Алиби наверняка вообще ни у кого нет, — проворчал Шерлок, но подчинился. Следующие полтора часа они с Джоном таскали с кухни в гостиную поочередно всё, что велела мамуля. Грег изображал церемониймейстера, возвещая: «первая перемена блюд, вторая перемена блюд». Когда дошли до третьей, возникла заминка. — Мама, где ром? — крикнул из кухни Шерлок. — Где-то там, — легкомысленно отозвалась Ванда, привыкшая, что сын всё находит сам. — Я не понимаю, что значит «где-то там»! На кухне его нет! Как пудинг поджигать? — О боже. Осознав серьезность момента, Ванда удалилась на кухню. Через минуту что-то стеклянное упало на пол, и тут же в гостиную вернулся Шерлок, бормоча: «Да и пожалуйста, сама и сама». — Время пудинга, — промолвил Грег. Интересно, что начнётся поздно вечером и ночью, когда под покровом темноты семейство потянется к ёлке, класть подарки? Ок, с Джоном он как-нибудь договорится об очерёдности. Мамуля вплыла с горящим пудингом в гостиную и, словно прочитав мысли Грега, едва поставив блюдо на стол, сказала: — Кажется, я переборщила с ромом. А ведь у нас ещё тот портвейн, который привёз Майкрофт. Может быть, принесём подарки заранее и сложим под ёлкой? Я боюсь ночью проспать. — То есть, меня уже не будут убеждать, что обычно это делает Санта? — усмехнулся Шерлок. — Ах, прости, дорогой, я забыла, что ты тут, а не в своей кроватке! — Мы сами с тобой нынче за Санту, — промолвил Джон. — Мама права, Шерлок. С нашим количеством коробок и пакетов мы перебудим ночью весь дом. — Он посмотрел на Грега и прибавил. — Думаю, мы просто по очереди спустим всё вниз? Шерлок, пошли, очистим нашу с Грегом комнату. Там больше всего. И тяжелее всего, — прибавил он. Они на самом деле спустили коробки и пакеты аж в три приема. Майкрофт пожал плечами. — Законный повод оторваться от стола, когда на нём ещё так много всего. Шерлок, не смей резать пудинг, пока мы не вернемся с коробками. Пошли, Грегори, нам хватит одного захода. — Угу, — кивнул Грег и поднялся из-за стола. — Интересно, что там у них в той большой коробке? — ворчал он, идя вслед за Майкрофтом по лестнице, — кирпичи, выломанные из флорентийской брусчатки? Я трогал коробку, она тяжеленная. — Я даже не знаю, кому она. Утром узнаем. Мои пакеты не тяжёлые, у меня с фантазией слабовато в этом смысле. Они вошли в комнату, Майкрофт взял пакеты, стоявшие в изножье тахты, повернулся к дверям и почувствовал, что краснеет. Говорить? Не говорить? Но Грег уже проследил его взгляд. Омела висела над дверью. — Теперь алиби есть у тебя и у отца, — заметил Майкрофт. — Вы не выходили из гостиной. Остальные покидали её поодиночке, и... — И вообще торчали тут битый час, — подытожил Грег. Значит, вот почему некоторые так долго стояли тут с ним в дверях, положив руку на плечо. — Всё детские игрушки, да? — Он начал закипать. — Ну что? Как и днём, нас никто не видит. Пошли? — Угу. Пошли, — ровным, спокойным голосом произнёс Грег, при этом плотно закрывая дверь, щёлкая замком и надвигаясь на Майкрофта. Он забрал у него из рук пакеты, не отрывая взгляда от его лица, наклонился и поставил их на пол. — Мне это надоело, Майкрофт Холмс. Обхватив ладонями его голову, Грег сделал то, чем обычно и занимаются под омелой. Может, от досады, а может, от накатившего желания, выложился он на все двести процентов — и за сейчас, и за прошлый раз. Внизу, в гостиной Ванда задумчиво смотрела то на пудинг, то на младшего сына. — Режем. Не ждать же до утра. Шерлок решительно взялся за нож. До Джона наконец дошло.***
Майкрофт не любил целоваться. Раньше. А тут у него вдруг подкосились ноги, через секунду он уже вцепился Грегу в плечи, а ещё через секунду — оказался прижат к стене. Сердце трепыхалось где-то в горле, дрожащие пальцы упрямо тянули вниз так тщательно завязанный узел галстука, пока полоска шёлка не оказалась зажатой в кулаке. Тут Грег был вынужден взять паузу на вдох, отобрал чёртов галстук, бросил его куда-то в сторону — кажется, на стул. Пару секунд они смотрели друг на друга очумевшими взглядами. Следом за вторым галстуком на стул полетели оба пиджака и жилет. Рубашки получилось расстегнуть только до половины. Грег не выдержал, обхватил ладонями голову Майкрофта и стал целовать его лицо. Майкрофт не мог раньше представить, насколько такие поцелуи могут ошеломить. Он издал какой-то жалобный звук и повис у Грега на шее. Тот крепко притиснул его к себе, прижался щекой к щеке. — Какой же ты болван, — шепнул он. Постоял немного, покачал Майкрофта в объятиях и прибавил: — Любимый болван. Захотелось поцеловаться ещё, без спешки, посмаковать, прочувствовать. Майкрофта опять прижали к стене, и он как бы невзначай вытащил рубашку Грега из-под пояса брюк и принялся жадно шарить по его телу. Ответные действия застопорились. Мешали подтяжки. Грег что-то недовольно промычал и просто отстегнул их спереди, не прерывая поцелуя. От первых прикосновений горячих ладоней Майкрофт чуть не съехал вниз по стеночке. А потом он выяснил, что нецензурная лексика, конечно, в пределах родного английского, чрезвычайно возбуждает. А всё потому, что сам он с рубашкой Грега справился легко, а вот тот застрял на запонках. Майкрофт засмеялся, и у Грега от этого смеха по всему телу прокатилась волна мурашек. Он зарычал и по очереди рванул манжеты, сдёрнул пижонскую рубашку чёрт знает за сколько фунтов вниз и то ли поцеловал, то ли куснул Майкрофта в шею. «Двадцать седьмого надену ту… с более высоким воротничком…» — подумал тот, запуская пальцы в волосы Грега и запрокидывая голову. И куда, спрашивается, подевались все сомнения? Другая рубашка — вот и вся грёбаная рефлексия. И ничего не думало разрушаться, и опасения испарились. Да, собственно, и мысли разом закончились. Весь словарный запас умницы Майкрофта, гордости Оксфорда, сводился сейчас только к двум даже не словам, а междометиям: «Да!» и «Вау!» Шея горела, плечи горели, то по одной стороне тела, то по другой прокатывались волны дрожи, кажется, все волоски на теле стояли дыбом. Грег втиснул ногу Майкрофту между ног, а тот с трудом удерживался от того, чтобы не начать тереться, как кобелёк-малолетка. И всё это было ужасно нахраписто, местами даже грубовато. И будь Майкрофт женщиной, его бы уже драили прямо у стены. Было чем, надо сказать. Осознай Майкрофт сейчас «размеры катастрофы», он бы только от фантазий спустил в штаны. Бедро Грега вдруг отпрянуло, и Майкрофт чуть не заскулил от разочарования, а в следующую секунду чуть не взвыл, когда оно вернулось. — Ох… — Грег, без отрыва от процесса пытаясь разуться и топчась на месте, опомнился и отодвинулся. — Больно? И услышал из уст Майкрофта набор бессвязных звуков. Проследил взглядом, как рубашка спланировала наконец-то на пол, посмотрел на красные пятна на бледной коже, на выступившие веснушки. «Вот разукрасил, блин», — подумал он. На губах же Майкрофта застыла, как приклеенная, глупая, счастливая улыбка. Он с трудом отлепился от стены и потянулся к Грегу. А тот издал долгий и протяжный стон, сам мечтая о стене за спиной, когда во время следующего поцелуя, Майкрофт принялся посасывать его язык. Счастье, что комната была всё-таки небольшой, и тахта оказалась совсем рядом, и её даже не пришлось обходить. Рубашку Грега безбожно затоптали. Когда Майкрофта всё-таки усадили на тахту, он почувствовал, как же дрожат ноги. И он не дал Грегу ничего сделать, а сам вцепился в ремень на брюках, расстегнул его, пуговицу, молнию, стянул всё вниз разом, но на инстинкте — аккуратно. Замычал и ткнулся длинным носом Грегу куда-то в пах, губы прижались к горячей коже, ощутили вздувшуюся вену. Грег пока что способности соображать не утратил, и когда Майкрофт предпринял первые неловкие попытки приласкать его ртом, понял, что, чёрт возьми, тот делает это едва ли не в первый раз. Он чувствовал, как затряслись поджилки, но, стиснув зубы, бережно поддерживал затылок Майкрофта, пока тот осторожно продвигался губами чуть дальше головки. — Хороший ты мой, — прохрипел он наконец, — ложись… давай-ка… Грег даже уже ничего и не слышал внятного в ответ, а читал по глазам. Он мягко надавил Майкрофту на плечи, заставил лечь, поцеловал, не выбирая, губы, плечи, грудь, прихватил по пути сосок. Майкрофт рефлекторно выгнулся в пояснице, невольно облегчая Грегу задачу, и тот быстро справился с его брюками, на секунду застопорился, но потом расправился с бельём и носками. Майкрофт чувствовал, что краснеет, оттого, что кто-то видит его сейчас голым. Он смотрел на роскошного мужчину с весёлыми, сумасшедшими глазами и такой же улыбкой, и как тот путается в единственном оставшемся носке и смеётся, и казалось, что всё длится чудовищно долго. А потом Грег наклонился, провёл ладонями по телу Майкрофта от коленей до плеч и прошептал: — Какой же ты изящный… В следующую секунду он со стоном повалился на тахту, и оба, как два ужа, переползли торопливо подальше от края, жадно стиснули друг друга в объятиях и принялись целоваться. Майкрофт-то привык к долгим прелюдиям, но только где-то в глубине сознания он всё-таки понимал, что ни он, ни Грег не готовы к полноценному сексу. Да и условия не позволяли. И он чувствовал, что, несмотря на азарт, на то, что называется «дорвался», в Греге зреет потребность получить разрядку. Это всё не было оформлено в голове в виде внятных мыслей, Майкрофт действовал скорее по наитию, что он вообще исключал раньше во время секса, а тут вдруг сам решительно заставил Грега лечь на спину. Они оба мало что уже понимали, и оба испытывали чувства настолько всепоглощающие, что ни один не сомневался в себе, ни второй не стеснялся и не думал возражать против чего бы то ни было. Майкрофт очень старался, понимая, что в этом деле ни черта не умеет, не говоря уже о том, что сам только сутки назад декларировал свою ужасную брезгливость. Он помогал себе рукой, конечно, но тут уж ничего бы не смог с собой сделать. Стонали оба. Грег — потому что уже куда-то медленно уплывал, а Майкрофт — от всё усиливающегося возбуждения. Он совсем не ожидал, что минет, который делаешь сам, так заводит. Грег вдруг вскрикнул, а Майкрофт в первую секунду даже не понял, что глотает — рот был полон слюны. От неожиданности он, конечно, вздрогнул, и рука его застыла у основания чужого члена, но всё оказалось не так страшно и не вызвало никакого отторжения. Он не успел опомниться, как его перетащили на подушки и поцеловали. Майкрофт всё-таки дёрнулся и промычал что-то. Грег, возможно, воспринял это, как протест, но останавливаться не собирался. Он горячо задышал Майкрофту в шею и ловко обхватил ладонью его член. А Майкрофт, который, в общем-то молчуном в постели никогда не был, после всего нескольких движений, сам не ожидая такого внезапного и сильного оргазма, рефлекторно закусил запястье, чтобы не закричать. Грег мягко провёл ладонью ещё раз, подержал немного, отпустил, довольно усмехнулся и провёл пальцем по сперме на животе Майкрофта. — Хм… — Тут он поднял взгляд. — Не красней. Ты просто… ты… чёрт, люблю тебя, как ненормальный. У Майкрофта уже давно пропал дар речи. Он расслабленно принимал ещё один поцелуй, как вдруг за окном что-то бабахнуло, а по комнате разбежались разноцветные блики. Грег не выдержал и затрясся от смеха. Собственно, и Майкрофт тоже не выдержал. Ведь как подгадали! Это просто удача, что не раньше. Немного успокоившись, они по очереди сползали в душ, а потом достали одеяло и улеглись на широкой тахте так, словно та была узенькой скамейкой. Грег лениво обводил комнаты взглядом поверх макушки Майкрофта. Ну не полный разгром, конечно, но очень живописно. Способность соображать к обоим уже вернулась, и Грег решил расставить точки над и. — Учти, я очень ревнивый. Особенно теперь. — Тогда тебе придётся сразу переехать ко мне, — голос Майкрофта звучал одновременно расслабленно и настороженно. И как он так умеет, подумал Грег. И тут же понял — Майкрофт всё ещё чего-то опасается, бедняга. — У нас две помолвки за раз? Я согласен, — улыбнулся Грег, но всё же спросил: — Это ведь никак тебе не повредит? — Я занимаю такой пост, Грегори, что мне уже ничего не сможет повредить. Но даже если бы это сломало всю мою карьеру, я бы не отказался. Вот тебе может повредить — к тебе станут относиться более... подобострастно. Если ты, конечно, не решишь скрывать. Но мы ведь не станем скрывать? — Нет, не станем. Ни за что. — Грег издал весёлый смешок. — Все решат, что мы четверо сговорились. Уже давно. — Да пусть думают, что хотят. Даже если решат, что мы семь лет скрывали свои отношения, я не стану никого разуверять. Даже если решат, что ты из-за меня развёлся — мне теперь наплевать на всё. — Всё-таки это ты украл омелу. — Честно? Не я. Но теперь я знаю, кому буду всю жизнь благодарен. Позор мне, но я сразу ничего не понял, даже думал, что это ты её снял, чтобы я... ну, чтобы мне угодить, что ли. Ещё подумал, зря ты это... — Хм, — промычал Грег, поглаживая Майкрофта по влажным волосам. — Получается, Шерлок... или... мама? — Она же нас сюда послала, — пробормотал Майкрофт ему в шею. — И Шерлок закрепил бы, не подставляя стул, а он сдвинут. Отец не выходил, Джону в голову бы не пришло. Я бы догадался раньше, но у меня весь вечер голова была забита не тем. — Хорошая у тебя мама, — широко улыбнулся Грег. — Понимающая. Он приподнял голову Майкрофта и поцеловал его, куда пришлось — в переносицу. — Я бы тоже догадался, но и у меня другие вещи не выходили из головы. — Ну... два дурака, — согласился Майкрофт. — А о чём думал ты? — Когда ты лепил, я думал, какие у тебя красивые руки. Потом — что нечего на старости лет... и вообще ты меня женить собрался... Потом я злился, оттого что не мог понять, чего ты от меня хочешь... А потом уже ни о чём не думал. — А я всё ждал, что ты отзовёшь меня в сторону и скажешь, что мы должны пореже видеться, или что-то вроде этого… и что ты решил заняться личной жизнью. — Ты думаешь, я выскочил тогда курить от радости, что ты мне сообщил такую новость? Я подумал, ты мне намекаешь «останемся друзьями». — Я тебе? — Майкрофт явно растерялся. — Ну да. Сначала полагал, что твои слова о привязанности и прочее — это ты меня подготавливаешь... А потом — подготовил, называется. — Прости, но я даже надеяться не мог, что ты можешь чувствовать то же, что и я. А про ребёнка я сказал, чтобы себе отрезать все... бессмысленные мечты. — Поэт, блин… Грег решил, что так целоваться неудобно и мягко перевернул Майкрофта спиной на постель. — Это сложно для моего понимания, — сказал он. — Я же знаю, что ты в день черепахового супа встречался с Красавчиком. Ну, с тем... мы его в ресторане видели. — Ты не... откуда ты... давно ты знаешь? — Так я сам видел в тот день, как он выходил из Логова. Я как раз ехал домой, думал принять душ и сразу к тебе. — Что?! Так почему ты, чёрт побери, не сказал об этом сразу? Это же... нет, ну вот как делать выводы, когда от тебя скрывают основное! Искренне обиженно-возмущенный тон Майкрофта до того напомнил Грегу Шерлока, что он не выдержал и улыбнулся. Ответил, впрочем, серьёзно. — Как почему? Это твоя интимная жизнь — зачем я стану в неё лезть? Я подумал, что ты воспользовался моментом. Из-за меня у тебя вряд ли оставалось время на секс. — О господи. Я, конечно, болван. Но ты тоже хорош, — Майкрофт сел на постели, одеяло сползло вниз. — Ты пришёл и рассказал мне о встрече с женщиной. Ты был расстроен неудачей, явно расстроен. Не мог же я тебе на это рассказать, что позвал парня, максимально похожего внешне на тебя, и что... да я вообще не мог тебе такое сказать... Майкрофт вспомнил, как во время секса представлял себе Грега, и запнулся. — Я был расстроен не неудачей, а впустую потраченным временем. Я бы мог с ней переспать, но не захотел. Грег привстал, облизнул губы, медленно поцеловал Майкрофта, одновременно укладывая обратно, потом добавил: — И не надо о нашем с ним сходстве, а то я ему чего-нибудь оборву. — Нет смысла, дорогой. Я ещё тогда решил, что вижусь с ним в последний раз. Заниматься сексом с человеком, представляя другого... это похоже на взрыв, да. Но все-таки в этом есть что-то... непорядочное. — Ну… теперь мне точно можно не опасаться твоей бурной фантазии. — Грег прищурил один глаз. — Клянусь. Она целиком и полностью в твоём распоряжении. Через некоторое время они всё-таки решили, что надо сходить вниз, хотя бы ради того, чтобы чего-нибудь выпить и съесть. К тому же подарки они так и не успели положить под ёлку. Увы, одну запонку так и не нашли: видимо, она закатилась куда-то под тахту. Когда Майкрофт и Грег спустились вниз с пакетами, в гостиной уже никого не было. Камин догорал. На диване стоял чемоданчик, а на нём лежал листок с надписью «от Санты» и смайликом. — Выселили, — рассмеялся Грег. Они поставили пакеты под ёлку. — Как думаешь, что в этой коробке? — спросил Грег. — Это ведь тебе, тут написано. — Я думаю, тут бутылки. Наверняка кьянти, или лимончелло. Хорошо бы выдержанный бальзамик. Поделюсь с мамулей, раз уж мальчики не догадались. Он сел на диван, Грег пристроился рядом. Некоторое время они молча смотрели на слабо мерцающие угли. Грег поднял руку, приглашая, и Майкрофт с удовольствием привалился к нему. — Завтра ещё один день, — сказал Грег. — Да, чувствую, что разрываюсь. Так хотел бы сейчас быть дома. С тобой. — Ну… времени у нас ещё вагон. Что ты приготовишь мне послезавтра? Майкрофт тихо засмеялся. — Всё зависит от того, что я найду в этой коробке. Он погладил левую ладонь Грега на своём плече и задумчиво провёл по его безымянному пальцу, снял со своего среднего правого пальца кольцо и вынырнул из-под руки Грега. — О... надеюсь, подойдёт… — тихо сказал тот и безошибочно протянул левую руку. — Подошло… Они поцеловались. — Пойдём наверх? — спросил Грег. — Не будем смущать Санту? — Да. Майкрофт встал, подошёл к ёлке и поправил один из пакетов. Его взгляд упал на клоуна, висящего на ветке в компании мотоциклиста. Клоун красовался улыбкой наружу. Майкрофт удивился, что Шерлок не воспользовался моментом, машинально повернул фигурку и замер. На другой стороне клоунской головы, поверх выцветшей грустной гримаски, кто-то красным маркером нарисовал улыбку до ушей. «Кажется, — подумалось Майкрофту, — мой личный Санта уже приходил».