Проклятие рода Баскервилей

Глава шестнадцатая и последняя, в которой все едва выживают. Кроме одного. *** Из планшета доктора Ватсона. Заметки. Я приступаю к изложению последних событий этого странного дела, которое своей необычностью затмило все, что мы расследовали ранее. Нам пришлось разделиться, чтобы каким-то образом искать обоих Баскервилей. Полиция не поверила версии Шерлока; им проще расспрашивать прохожих вокруг Мэррипит-хауз; мы же помчались на болота. Давно я так не бегал! Я едва поспевал за моим другом. Внезапно он остановился и я чуть не налетел на него. Он обернулся; глаза его были темны от гнева. — Какой я был осел, Джон! Если когда-нибудь я загоржусь и забуду сегодняшнюю ошибку, напомни мне об этом! — Мне уже начинать напоминать?! — Не шути так! — А что случилось? — Полная луна, Джон! Инициация! Они могут быть только в одном месте! Сквозь вступающую в свои права тьму мы неслись по болотам. Скоро я начал узнавать местность: мы приближались к Долине Клыков, к месту, где стоял Храм. Остановились на миг, чтобы отдышаться. Сердце бухало в груди, как молот. Холмс достал свой револьвер, я также вытащил оружие. С возвышенности на Долину Клыков в этой тьме открывался сюрреалистический вид: бархатное небо, налитая кровью и золотом луна; острые камни, как когтистые руки великана, держащие Храм в своей жадной горсти. — Они там, Джон, — глаза Шерлока светились решимостью, — они там оба! Но я боюсь, как бы не было слишком поздно! Он не зря отвлек нас! Ему пришлось для этого пожертвовать даже сестрой! — Ты о ком?! — О Степлтоне, конечно! Или как эта тварь сейчас называется! Я подавил крик ужаса и из последних сил устремился вперед. Масштаб катастрофы был оценен нами на пороге Храма. Оттуда слышались и стоны, и рычание. Мы остановились на пороге. Огромная пещера освещалась светом факелов на стенах. Сэр Генри был приколот как бабочка: распростерт на камне для жертвоприношений. Его обнаженное тело беспомощно белело в темноте. Между жертвой и стеной расхаживало на задних лапах странное существо, которое, признаться, было плохо видно во тьме. Но вот он повернулся к нам лицом и волосы зашевелились на моей голове! Призрачный Пес, тот, за кем мы охотились и о ком так часто думали — предстал перед нами! Это существо было огромно — чтобы его рассмотреть, приходилось поднимать голову вверх; великолепной мускулатуры, покрытое густой серой по телу, а на голове седой шерстью, чуть фосфоресцирующей в неверном свете. Огромный пенис, живот и руки были безволосыми, бледными, но оттого не менее отталкивающими. Крупная собачья голова ворочалась из стороны в сторону; движения были порывистые и резкие. Этото была самая мерзкая помесь зверя и человека. Вот во что превратился мирный археолог! Я как будто присутствовал при окончании какого-то биологического эксперимента по скрещиванию видов или находился в компьютерной игре «Убей монстра». Мысль о том, что это чудовище может убить нас, вызвала у меня, военного, человека, привычного к опасности, судорожный вздох. Самой странной была та дьявольская смесь ужаса и отвращения, которая охватывала каждого человека при взгляде на него. Это ощущение было сродни ощущению от созерцания мерзкого гада, или разложившегося трупа. Но вот он поднял голову. И увидел нас. Матерь Божья! Не было видно ни зрачка, ни цвета глаз: чёрная мертвящая пустота Смерти пялилась на нас из глазниц. — А! — прорычало Существо. — Вы опоздали! Голос был не археолога, но вполне разборчив. — Не совсем! — крикнул в ответ мой друг. В который раз я поразился его смелости. Сам я сейчас не в состоянии был не то что провоцировать, не мог прошептать ни одного связного слова. — Сейчас я вырву ваши сердца, а потом займусь этой жалкой пародией на человека! Оно облизнулось длинным серым языком. Из опыта я помню, что беседа с врагом бывает полезна. Познавательна. По крайней мере оттягивает время. Я увидел, как дернулся сэр Генри, пытаясь освободиться. — Сомневаюсь! — крикнул сыщик. Холмс храбро отвлекал Существо от его беспомощной жертвы. — Шерлок, ты уверен, что мы справимся? — нервно спросил я, не отрывая взгляда от противника. Ответ был весьма обнадеживающим: — Джон, если что, знай, я очень люблю тебя! Странными прыжками оборотень двинулся к нам. Медлить нельзя было. Мы взяли револьверы на изготовку. Выстрел! Но он, казалось, не произвел никакого впечатления на монстра. Теперь выстрелил я. — Шерлок, что происходит? — мы понемногу отступали, разряжая в него обоймы. — Кажется, это не помогает! — Надо было взять серебряные пули! — Черт побери, Джон, нельзя было напомнить чуть пораньше об этом?! Генри! Нож! Где нож?! Тот лишь простонал что-то неразборчиво. Существо приближалось. Но тут возникло одно обстоятельство, которого не ожидал никто из нас. — Генри! О, Генри! С отчаянным криком в Храм вбежал Мортимер. Он кинулся к человеку, которого, без сомнения, любил без памяти. Попытался освободить его. И был отброшен, как котенок, лапой Пса. Этот небрежный удар приложил его о груду камней и оставил лежать недвижимым. Мы бросились вперед, в то время как Пес оскалился и наблюдал за нами. Одновременно с двух сторон мы с Холмсом вступили в — увы! — безнадежную, но необходимую схватку! И были повержены. Я с рассеченной щекой отлетел куда-то к ступеням нижних помещений, а Холмс, разя ножом, наносил Существу глубокие, но не убийственные раны. Наконец, упал и Шерлок. — Жалкие глупцы! — прорычал Пес! — Вы зря стараетесь! Он мой! Я со стоном приподнял голову и увидел то, что ранее было незаметно: на шее баронета красовались две глубокие зияющие раны, из которых текла кровь. Он был еще жив. Но надолго ли? И сколько пройдет времени, прежде чем новый хозяин болот взвоет, наводя ужас и страх?! Холмс со стоном силился приподняться; у него была по-видимому повреждена нога. Очнулся и Мортимер. Бывают моменты, которые навсегда застывают на сетчатке. Сейчас, стоит лишь мне закрыть глаза, я снова и снова, как в замедленной съемке, вижу, как художник силится приподняться, как монстр, хохоча, ставит на него свою лапу, наклоняется и обдает зловонным дыханием, медленно, наслаждаясь, раздирает когтями одежду… В глазах Мортимера появляется осознание скорой смерти, а рука… рука, как отстраненное живое существо, натыкается на оружие — чинкуэду, оброненную на полу… Я от них настолько близко, что хорошо вижу, как острые грани до крови царапают руки Джеймса Кристиана Мортимера, и как он со всей силы всаживает треугольное лезвие в спину нависшего над ним врага. Наверное, это судьба. Именно ему суждено было убить оборотня. Мортимер читал и знал о том, что укус Зверя делает жертву оборотнем. Знал он и о том, что, убив Зверя, можно остановить превращение того, кто укушен. Но это знание не помогло ему победить. Помогла судьба. Кровь, вокруг много иссиня-черной крови… Талантливый археолог Стэплтон, чье тело после смерти приняло свой человеческий облик, умирает долго и мучительно. Существо, только что рычавшее и раскидавшее нас по углам, часто и прерывисто вздыхает, и с каждым вздохом из него улетает жизнь. Мы же — я, Холмс, Мортимер и Генри, израненные, уставшие и — что там скрывать — испуганные ужасной трансформацией хромая, собираемся вместе у входа в Храм. Именно эту картину застает бравая полиция, и бодрое лестрейдово «ну и дельце» застывает у него на губах вместе с божбой и проклятиями. Яркий свет полицейских фонариков осветил такую картину, что ежатся даже видавшие виды слуги Закона. Но этот свет для меня радует: все кончено! Мы все едва живы — так отделал нас дьявольский Пес, и даже Холмс, закаленный в драках с преступниками, хромает, стискивает зубы, опираясь на мое плечо. Я устало диагностировал у него вывих, множественные повреждения средней тяжести, одновременно наблюдая, как нежно Кристиан опекает Генри, закутывает в заботливо поданное полицейским оранжевое одеяло (и где они только их берут?!), и выводит прочь, на воздух, подальше от этого чумного места. Генри бормочет что-то вроде: — Я пришел убить его… он звал меня… я взял чинкуэду… он хотел дать мне препарат. В этот момент Холмс торжественно останавливает нас всех — и говорит торжественным, почти не охрипшим голосом: — С проклятием, преследовавшим Ваш род, сэр Генри, покончено навсегда! В таких случаях мне всегда хочется закатить глаза: Холмсу даже сейчас присуща тщеславная театральность! Но я вспоминаю его недавние слова, обращенные ко мне, вздыхаю, и продолжаю медленно идти к выходу. Необходимо срочно найти медикаменты! Последнее, что я помню в этой долгой, долгой ночи, — чей-то прерывистый измученный шепот: — Спасибо, Крис!