****
Незадолго до этого, когда Тедди и Ясон вышли из домика и отправились на ручей, впадавший в Лебединое озеро, в котором плавали двенадцать лебедей, вдруг налетела буря, принесшая с собой Нушрока, напугавшего стаю. Ясона как ветром сдуло, но Тедди не струсил и быстро уложил злобного колдуна из винтовки. Тотчас небо прояснилось, и из озера выскочили двенадцать балерин в спущенных колготках. Они подхватили своего спасителя и с криками «Браво, маэстро Дягилев!» отнесли его на опушку. Но потом из озера выполз лысый старикашка в белой пачке и зигзагами направился к Тедди. — Ты кто??? — в ужасе спрашивает Тедди. — Я? Белый Орел! — крикнул плохой танцор и повалился прямо под ноги герою-освободителю.****
Прослушав рассказ, Фауна обеспокоенно спросила: — А куда вы дели бедного старичка? — Бросили у озера, от него так несло перегаром! — поморщился племянник. Феи в ужасе воскликнули: — Немедленно принесите его сюда! У нас еще остались свободные комнаты. Господа мушкетеры согласны жить в кладовке. Герои вновь отправились на Озеро, за старикашкой. По дороге Ясон поинтересовался: — Почему они назвали тебя маэстро Дягилев? — Я не знаю, ошиблись. — А кто он таков? — Это правитель Российской империи, — Тедди нашел, что сказать. — У них в стране люди не ходят, а танцуют. А вот в Италии президент — шарманщик по имени Россини. У него в стране все, абсолютно все, не говорят, а поют. А у нас что? Стыд и позор, народ зажрался, деградировал и спивается. Вот и приходится всех обрабатывать дубинкой. — Геракл, ты вернулся! — вдруг воскликнул Ясон и принялся обнимать Тедди, приняв его за старого друга. — Спасите! — закричал племянник фей и, вырвавшись из объятий эмоционального грека, скрылся в лесу. Пришлось Ясону одному нести балетного старика в дом.****
К ночи в избушку прибыл я, собственной персоной, в белоснежном парике и белоснежной карете, в сопровождении лакеев в белоснежных ливреях. Как вы уже догадались, да, это я, Фаринелли. Надо сказать, я приехал не просто так. Мой дорогой и ненавистный брат Риккардо, убедившись в удивительных свойствах моего голоса, отправил меня в Испанию как личного певца для спятившего короля Фердинанда, который прибыл в сюда на закате Солнца. Меня с честью приняли и посадили за стол вместе с остальными гостями. Некоторых из них я уже знал, а с некоторыми предстояло познакомиться. Его величество сидел во главе стола, а по обе стороны от него — две очаровательные старушки-феи, в которых я тотчас же влюбился и рассчитывал завоевать их благосклонность. Далее, по левую руку от короля, сидели ахейские воины, а по правую — гном, пожилой человек в бумажной куртке и с длинным носом, какой-то чиновник — без носа, бомж из ящика, довольно-таки симпатичная девушка со светлыми взъерошенными волосами и косоглазый человек в цилиндре. Меня посадили рядом с косоглазым, он постоянно размахивал локтями и орал песни, вроде того: «Там за диванами, вечными пьяными…». Наконец, его вывели из-за стола. Король Испании выдвинул речь: — Я, король Фердинанд, приветствую вас, дорогие гранды и дамы, на территории Испанского королевства! Рад сообщить, что отныне наше королевское величество достигли консенсуса с правительством Соединенных Штатов относительно построения на территории Луны грандиозного Панамского канала, призванного разрушить привычные для нас скобки Пуассона. Именем великого Ре ди Тутто, основателя Лунной империи, я приказываю всем встать со своих мест и поднять эти тонкостенные бокалы за наше светлое будущее! Итак, за здоровье меня и моего будущего соправителя… Гости и хозяева (кто из них кто, я так и не понял) дружно встают со своих мест и поднимают стаканы, наполненные искрящимся полусладким итальянским напитком «Buratino». — Где господин президент? — громко спрашивает царь Агамемнон. — Тедди обедает у себя в спальне, — отвечают старушки. С балкона на втором этаже свесился Тедди и закричал: — Слуги! Где моя жена Эдит? Эдит, где моя похлебка?! — Уже несу, — послышался грубый и прокуренный женский голос из кухни, и через мгновение из толпы вырвалась и пронеслась по комнате женская фигура в серых лохмотьях, тапках и чепце. Это была Кухарка. В руках она держала огромный котел супа (к счастью, это был холодный молочный суп с лапшой). Пронесшись по комнате, Кухарка взбежала на лестницу, но Тедди, лишь увидев ее, выпучил глаза и с криком: «Это не Эдит!», захлопнул дверь. Кухарка споткнулась, и весь котел супа полетел с лестницы прямо на нас. Весь оставшийся вечер мы плавали в лапше.****
Рано утром, бродя по саду, я зашел в беседку и увидел, что за игорным столом сидят оба правителя — Фердинанд и Тедди и ведут политическую беседу. — Вы понимаете, что из-за ваших ужасных подданных, которые сбрасывают помои в наш Панамский канал, который теперь воняет Луной, моим подданным-носам совсем дышать нечем? — Разве Луна воняет? — удивился Тедди. — Еще как! Как сыр с плесенью, только еще хуже, — поморщился Фердинанд. — Тогда понятно, — обрадовался президент, — а я все думал, что это такое серое на желтой Луне, это плесень. Ну что ж, французы такое едят и даже не морщатся. — Что за народ! — воскликнул Фердинанд. — Вы замечали, что Луна с каждым днем становится меньше? Знаете, почему? Французы! Откусывают и откусывают каждый день по кусочку, вон, скоро только тонкий ободок останется! Кутузова на них нет, его в прошлом году перевели куда-то в другое место. — У меня план, господа-правители, — шепотом предлагаю я. — Закурить вот эти волшебные папиросы «Бель-Амор-Канал» и, таким образом, выкурить отсюда мушкетеров и кардинала Ришелье, которого принесло сегодня утром. — Блестяще! — в один голос воскликнули Фердинанд и Теодор и, достав из широких штанин зажигалки, тотчас закурили принесенные мной папиросы. — Друзья, давайте переименуем наш Панамский канал в Канал-дель-амор? — предлагает испанский король. Но президент не отвечал: его рот был набит папиросами. Стол был длинным, на разных концах его сидели правители, а посередине — красивая девушка в белом платье. Я хотел было с ней познакомиться, но она, к сожалению, спала, и сквозь сон бормотала формулы — волнового уравнения, уравнения теплопроводности и других шедевров матфизики. Рядом со столом стояла высокая тумбочка, на ней располагалась черная коробка с двумя решетками, из которых была слышна музыка. Эта коробка называлась «радио», которое изобрел профессор Попов. По радио, надрываясь, пела женщина, а оба правителя подпевали ей, коверкая слова. — Фердинанд, молчи, я солирую! — обрадованно закричал Тедди. — Были белее снега-а р-р-розовые поля! Ей улыбался я, р-р-радости не тая! Испанский король угрюмо сидел на другом конце стола и ковырял в носу. По радио заиграла другая песня, ее также пела женщина. Я был возмущен: куда Папа смотрит, позволяя прекрасным синьорам петь? — Это поет Софи Ковалевская! — радостно воскликнул Фердинанд. — Вот, слушайте, на злобу дня. Луна, луна… Носы, носы… Те, кто влюблен, им доверяют… — …Свою одежду и часы? — внес свою лепту так называемый Рузвельт. Король продолжал, не слушая: — Луна, луна… Носы, носы… Нам часто в жизни не хватает… — Медведя и лисы! — злобно проорал Тедди. В этот момент в беседку врывается Шляпник и с грохотом ставит столешницу от бильярдного стола прямо на карты. — Господа! Сыграем в бильярд! — провозгласил Шляпник. — А то мой друг Старый Пиноккио вообразил себя ослом! Слышите крик? Это он орет! Правители поднялись со стульев и напинали Шляпнику и пинком выгнали из-за стола. — Вон отсюда! Ты не достоин руки моей дочери Алисы! И тут они заметили меня. — Это Фаринелли, мой певец, — объясняет Фердинанд. — Вот за него и выдам Алису. И точка. — Тедди показал на меня пальцем. — Благодарю вас, синьор, — ответил я. — Но мне, видите ли, не совсем можно жениться. — Почему это? — удивился племянник фей. — У меня нет того, что есть у вас, — объяснил я. — Усов? — не понял Тедди. — Как следствие, их тоже, — отвечаю я. — Но у него есть нос, а это решает дело, — отвечает Фердинанд. — А у претендента без номера, по имени Ковалев, носа нет. — Нужно спросить разрешение у Папы, — предлагаю я. — Он в Ватикане, это через две палаты от Эскориала, — говорит Фердинанд. — Пошлем к нему посла. — Пошлем, — согласился Тедди. — Только чтобы этот посол вновь не орал мне в ухо, а не то я его все-таки поджарю! Я был в ужасе. Девушка в белом пошевелилась во сне. — Спящая Красавица? — тихо поинтересовался я. — Нет, Соня, — отвечает Тедди. — Ковалевская… — слышу я сонный голос. Я сразу проникся уважением к синьоре — не каждый день посчастливится сидеть за одним столом с великим математиком. Софи подняла голову и пробормотала: — Функции…аналитичны…задача Коши… Правители переглянулись. — Ковши? — переспросил Тедди у Фердинанда. — Ковши? — Фердинанд побледнел. — Какие ковши? — Ковши экскаватора, — предположил Тедди. — Которые приплыли из Голландии. Король Испании вскочил со стула. — Гашиш! — в ужасе воскликнул он. — Если написать «ковши», то и получится «гашиш»! — Бежим отсюда! — предложил я. Правители подхватили на руки Софи и скрылись в домике. Надвигалась драма-гроза.****
На следующий день должны были играть свадьбу. Меня и Алисы. Специально для этого случая послали гонца к Папе, и тот дал добро. Свидетелями были скрипящие зубами от злости и зависти Шляпник и майор Ковалев, бывшие претенденты на руку Алисы. Но перед этим состоялась коронация Алисы. Позвали кардинала, который должен был короновать ее. Увы, кроме Ришелье, который уже третий день портил всем нервы, плетя интриги против короля, никого больше не нашли. — Поздравляю! — крепко пожал мне руку «дорогой тесть» Тедди. — Вы теперь Первый Джентльмен «Счастливого Уголка». — Я и так всегда был Primo Uomo (Кто это такой — см. в Википедии, — прим.автора), — пожал плечами я. — Господа, — торжественно объявил Фердинанд. — Приглашаю вас на свадебный пир!****
Мы сели за стол — я по центру, правители по обе стороны от меня. Это было символично — справа Америка, слева — Европа, я — посередине, как одинокий парус. Невесту я так и не увидел, чему впоследствии был несказанно рад. Фердинанд и Тедди достали из-под стола бутылки. — Разрешите представить вам, «Джек Дэниэлс», это Фаринелли, Фаринелли, это «Джек Дэниэлс», — Тедди начал знакомить меня с бутылкой. — Господа, может быть, уже выпьем? — осторожно спросил я. — Как? Вас еще официально не познакомили, а вы уже на него с отверткой! — в ужасе крикнул Фердинанд. — Унесите Дэниелса! — Ну с хересом знакомиться я точно не буду! Пора уже выпить! — забастовал я. — Знакомьтесь, Фаринелли, это херес! Унесите херес! Я встал из-за стола и, гневно оглядев все сборище, молча покинул помещение. Найдя нотариальную контору, штаб-квартира которой располагалась в туалете, я подал на развод и уехал. Ноги моей здесь больше не будет.****
И правильно сделал. Потому, что после моего отъезда в «Счастливом уголке» стали происходить ужасные вещи. Одним прекрасным утром фея Флора вышла прогуляться в сад и увидела в пруду Аякса Большого. Он не двигался и не подавал признаков жизни, а на запястьях виднелись красные разводы. — Караул! — осмотрев несчастного, закричала фея Флора и, насколько позволяло ее здоровье, быстро побежала в сторону дома, за помощью. — Что ж, придется закапывать в Панаму, — с грустью произнес Тедди. — Хороший был человек, жаль, что так бесславно ушел. А все началось с того, что накануне происшествия ахейцы проводили поминальные игры по Белому Орлу, который совсем спился, и победили в них двое — Аякс и, непонятно как оказавшийся в их компании, Портос. Жюри в составе обеих старушек присудило приз обворожительному мушкетеру с бородавкой на носу, а славный «ахейский орел» страшно обиделся и, хлопнув дверью, скрылся в саду. На следующий день в том же пруду нашли и Агамемнона, с кубком в руке. Никто не спрашивал, кто это сделал, поскольку все знали о маленькой слабости старушек — отправлять всех пожилых джентльменов в Панаму. Где, к слову сказать, уже покоились кардинал Ришелье, балетный старикашка и достопочтенный Торин Дубощит. Но завершил жуткую последовательность печальных исходов Аякс Малый, ни с того, ни с сего вдруг забравшийся в электрический щит. Никто не мог переубедить его — на все мольбы и убеждения угрюмый и коренастый Аякс отвечал угрозами. За что и заплатил жизнью.****
Племянник фей стоял с лопатой возле очередного шлюза, в изумлении и ужасе уставившись в пугающую пропасть. Вдруг, словно что-то пришло в голову Тедди, и он обернулся к своим тетушкам, стоявшим сзади в траурных платьях. — Дорогие тетушки, — медленно произносит Тедди. — И я там буду? — Конечно, дорогой мой, — отвечает Флора, а Фауна мило улыбается. — И… в меня будут стрелять? Из пистолета? — и без того круглые глаза племянника расширились, и он в ужасе взглянул на милых старушенций. — Конечно, дорогой мой, — отвечает на этот раз Фауна, а Флора мило улыбается. — Но… Я не хочу! — племянник бросает лопату и срывает с себя каску. — Не хочу! Я не Тедди Рузвельт! Это не я! Заберите меня отсюда! Где моя невеста, Энни?! Верните мне мой паспорт, я хочу учиться в колледже! Племянника увели в домик, а через месяц выписали и отправили по месту прописки.****
Бедный испанский король, к сожалению, был уже слишком стар, и, когда ему сообщили о том, что его друга Тедди выписали, его величество сначала обрадовались, а затем впали в глубокую тоску, в которой и пребывали до конца дней. Я лишь изредка навещал пожилого монарха и пел для него. Иногда приезжал Тедди со своей супругой Энн и привозил ему испанские апельсины. И мы все вчетвером усаживались на бревне напротив Лебединого озера и затягивали нашу любимую застольную песню: — Луна, луна… Носы, носы…