Укрощение строптивого

Она знала, что больше не вернется во Флориду или домой. В один момент все изменилось, ее страхи стали более чем реальными. Бросила все на произвол судьбы, и ее не стало. Вот так сразу мир забыл о ее существовании. Все, что ей досталось напоследок, — это карта и еще несколько десятков лет, которые выделила ей судьба.

***

America — Ты что сделала?! — воскликнула Уна, схватившись за голову. Я сидела на диване, потирая ладони. — Мы переспали. Хотя об этом и так все догадались. — Это я понимаю, конечно, после такого Максон обычно недолго задерживался в постели с девушкой... но в данном случае мы говорим не о ком-то другом, а о тебе! Я кивнула, почему-то чувствуя себя виноватой. — Что нужно было такого сказать ему?.. — Уна мерила шагами комнату, постоянно бормоча что-то под нос. — Я сказала, что ненавижу его, потом мы занялись горячим сексом на столе, на полу... Уна открыла рот, а потом начала нервно смеяться. — Все же я не понимаю, что стало причиной такого взрыва между вами. Я вздохнула, переводя взгляд на подругу. — Сказала, что он должен забыть меня. — Подожди, подожди... — Уна потрясла указательным пальцем, садясь на наш кофейный столик. — Давай я уточню: вы остались вдвоем, так? — Я кивнула. — Ты сказала, что ненавидишь его, и после этого Марли находит твои трусики среди коробок, где вы, собственно, два засранца, и совокуплялись. После всего, — Уна вскинула ладони, все так же удивленно смотря на меня, — ты сказала ему забыть тебя, и Максон просто ушел? Я кивнула: все действительно было примерно так. — Черт, ты что вообще творишь?! — заорала Уна, и я вздрогнула. Она немного успокоилась, делая вдох и закрывая глаза. — Мне срочно нужно выпить. — Уна... Она вскинула указательный палец, зло посмотрев на меня. — Я больше ничего не хочу слышать, Америка. — Она поднялась с кофейного столика. — С меня достаточно, — бросила она, выходя в коридор из гостиной, громко хлопнув дверью. Я сидела на том же месте, тупо уставившись в одну точку. К глазам вновь подступали злосчастные слезы. Я не хочу, чтобы все вот так заканчивалось, не хочу... но просто не знаю другого выхода. Поднявшись с дивана, я схватилась за голову, плотно закрывая глаза. В горле застыл крик, он неописуемо рвался наружу, стремясь освободить меня от всего, что происходило вокруг. Я бросила взгляд на свою комнату и, заскрежетав зубами, быстро направилась туда. Найдя фотографии, на которых мы были вместе с Максоном, и книги, которые он подарил мне на Рождество, я бросила их на кровать. Мне хотелось избавиться от всего, что могло бы напомнить о нем. Одна из книг упала на пол, открываясь на последних страницах. Чуть не плача, я потянулась к ней, увидев, что там лежит. Цветок. Высушенный цветок между шершавых страниц книги. Я обессиленно села на пол, держа его между пальцами. Максон знал, что рано или поздно я увижу его. Я закрыла глаза, вспоминая день, когда мы впервые поцеловались на том катере, посреди океана. Как наутро я ходила по пляжу, собирая цветы, старательно вплетая их в венок, а Максон смотрел на меня, сидя на песке у катера. Интересно, как он сохранил его? Мне казалось, что тот венок был похоронен в песке или смыт в океан, но Максон умудрился сохранить это воспоминание. Хотел напомнить о нем, но это было до того, как я узнала его семейные тайны. Я положила назад цветок, аккуратно закрывая книгу и прижимая ее к груди. Почему он не позволяет забыть его? Уна много раз говорила, что Максон не привык так просто сдаваться и все доводит до конца. Я положила голову на кровать, продолжая смотреть на книгу в руках. В конце концов усталость, накопившаяся за день, сморила меня, и я провалилась в сон. Даже там Максон не покидал меня. Я открыла глаза, оказавшись на вечеринке в начале года. Кто-то дотронулся до моего плеча, и я обернулась. В этот момент все вокруг стихло и растаяло, пляж опустел, а передо мной стоял Максон, все так же держа руку на плече. Сзади него шумел океан, в котором растворялось заходящее солнце. Максон приблизился ко мне, опуская руку по предплечью к ладони и что-то вкладывая в нее. Я заглянула ему в глаза, пытаясь унять дрожь. Губы Максона были у самого моего уха, он коснулся ладонью моей шеи и прошептал: — Просыпайся, солнышко. Я отшатнулась, судорожно оглядываясь по сторонам. Максон уже уходил, стремительно отдаляясь от меня. Я разжала ладонь и увидела в ней цветок, он еще был живым, словно только сорванным. Когда я подняла глаза, Максона больше не было, а солнце совсем скрылось под гладью воды. Я сделала глубокий вдох, осознавая, что все это был сон. Передо мной сидела Уна, с интересном разглядывая лежащие на кровати фотографии, книги и, собственно, меня. — Это же как надо было облениться, чтобы не удосужиться залезть перед сном на кровать. Я огляделась, понимая, что проспала всю ночь, сидя на полу в обнимку с книгой. Потерев виски, я оглядела комнату, пытаясь понять, который сейчас час. Уна протянула мне кофе, купленный в кафе, где работает Молл, и, нахмурив брови, наблюдала за тем, как я поднимаюсь с пола. Она будто уже забыла нашу вчерашнюю перепалку. — Кстати говоря, — вдруг начала она, — кто-то приходил, не знаю, видимо, с твоего курса. Наверно, у вас сегодня какая-то репетиция... — Уна пренебрежительно сморщила нос, разводя руками. — Собственно, именно поэтому я решила тебя разбудить. — Какая репетиция? — все еще не понимала я спросонок. — Вот это мне уже неизвестно. — Уна перепорхнула через комнату, выходя в гостинную. Словно придя в себя, я вспомнила про спектакль, который должны поставить ближе к лету. Быстро сориентировавшись, я и думать забыла о сне. Никто не говорил про репетиции, но график постоянно менялся, потому что приходилось делить студию с другими. Я выбежала в гостиную, судорожно спрашивая Уну: — Во сколько? — Вроде без пятнадцати девять. На часах было двадцать минут восьмого. — Черт! Я быстро переоделась, наспех умывшись и благодаря Уну за утренний кофе, который она доставила. Выбежав из нашего блока в кампусе, я пулей метнулась к главному зданию, сократив путь через парковку. Расталкивая всех, кто попадался на пути, я оказалась у дверей студии за десять минут до положенного времени. Однако внутри никого не оказалось. Пластиковые стулья, которые мы выставляли каждый раз полукругом, до сих пор стояли в углу. Лишь тускло горящий свет у сцены говорил о том, что здесь уже кто-то побывал до меня. Я подошла к стульям и, вытянув в центр один, села, в гордом одиночестве ожидая остальных. В какой-то момент показалось, что другим не сообщили о сегодняшней репетиции или Уна опять все напутала, но в этот момент за сценой начала играть музыка. Очень тихая, я даже не сразу смогла расслышать звуки гитары. Постепенно мелодия становилась громче, и тогда я услышала неуверенное пение. Прежде чем я успела понять, что происходит, на сцену вышел Максон, держа в руках гитару. Я опешила, тупо уставившись на него с открытым ртом. Максон продолжал играть на гитаре, порой путая струны и аккорды, но все так же уверенно продолжая странное выступление. Пел он тоже неважно, но стремление и уверенность, с которой он это делал, меня выбили из колеи. Я не решалась ничего говорить, хотя в один момент поняла, что еле сдерживаюсь от смеха. Спустя куплет я смогла вникнуть в смысл песни, которую однозначно слышала раньше, и тогда улыбка стерлась с моего лица. Do you know where the wild things go They go along to take your honey Break down now weep build up breakfast now Let’s eat my love my love love love Максон медленно спустился со сцены, продолжая петь, все так же неотрывно глядя на меня. Я слушала его и впервые за долгое время пыталась услышать. She may contain the urge to runaway But hold her down with soggy clothes and breezeblocks Germaline disinfect the scene My love my love love love But please don’t go I love you so my lovely Я сидела на месте, задержав дыхание. Максон подходил все ближе, как-то застенчиво улыбаясь, но все равно продолжал петь. Когда Максон оказался рядом со мной, по телу пробежали мурашки. Please don’t go, please don’t go, I love you so, I love you so Please don’t go, please don’t go, I love you so, I love you so Я вспомнила свой сон, вспомнила цветок, лежащий в подаренной им книге. Наши встречи, взгляды, прикосновения... В этот момент я поняла, что это не Максон не мог отпустить меня все это время, а я сама. Парень доигрывал последние аккорды, глядя на струны гитары. Когда он закончил, на секунду вокруг воцарилась тишина. Максон отложил гитару, как застенчивый мальчишка, не решаясь посмотреть на меня. Когда ко мне вновь вернулся дар речи, я коснулась ладонями его лица, заставляя заглянуть мне в глаза. — Ты просто отвратительно играешь. — Я улыбнулась, проведя большими пальцами по его скулам. — А поешь так, словно тебе медведь на ухо наступил. Максон сухо рассмеялся, рассматривая меня. — И вообще, это самое кошмарное исполнение песни. — Я пододвинулась ближе, закусив нижнюю губу. — Но это было потрясающе. В этот момент Максон сократил расстояние, целуя меня. Я обхватила его шею руками, как можно крепче прижимая к себе. Пластиковый стул рухнул под нами, и мы упали на пол, покатываясь со смеху. Максон приподнялся на локтях, все так же пожирая меня взглядом. Он провел пальцами по моему виску, убирая выбившиеся волосы. Я притянула его к себе, прижавшись к груди. Его сильные руки обнимали меня за талию. Максон положил подбородок мне на макушку, водя пальцами вдоль позвоночника. — Tu persistes a m’ignorer encore, je persiste a t’aimer plus fort, — прошептала я, и Максон, отстранившись, внимательно посмотрел на меня. — Один раз ты сказал мне это. Парень нахмурил брови и осторожно кивнул. — Несмотря на то, что ты игнорируешь меня, я люблю тебя все так же и даже сильнее, — задумчиво сказала и, улыбнувшись, добавила: — Максон, я прекрасно знаю французский. Он откинулся на пол, начиная смеяться. Я наблюдала за тем, как у своенравного, наглого для всех парня краснеют от смущения уши. Лишь с немногими он позволял себе быть настоящими. — Ты должна была догадаться, что я не сдамся так просто. Я пожала плечами, наигранно нахмурившись. — Мне казалось, что рано или поздно тебе надоест. Максон коснулся пальцами моего подбородка, поравнявшись со мной. — Ничего подобного. Я улыбнулась, замерев в сантиметре от его губ. — Как долго ты готовил все это? — Я кивнула в сторону гитары. — Практически с самого Рождества. — Максон пожал плечами. — Я не хотел, чтобы кто-то узнал, тем более Уна. Она не умеет держать язык за зубами. — Но это она сказала прийти сюда... Максон улыбнулся уголками губ. — Все было намного сложнее. Уна стала соучастником, сама того не зная. Утром действительно приходили предупредить насчет... репетиции. Пришлось подговорить девушку с твоего курса. — И она с радостью решила тебе помочь. — Я цокнула языком, закатив глаза. — Конечно, правда, оставался риск. — Какой же? — Ты могла не прийти или встать и уйти, как только увидишь меня. — Что же ты придумал на этот случай? Максон заговорщически посмотрел на меня, почесав затылок и украдкой взглянув на время. — Нас закрыли тут до десяти. — Он развел руками. — Я должен был быть уверен, что после всех моих стараний ты не убежишь. Я начала хохотать, поражаясь его целеустремленности. — Думаю, тебе удалось. — Видимо, так. — Максон поцеловал меня в висок, водя рукой по волосам. — Ты же все еще здесь. Я кивнула, вновь оказавшись в его объятиях. — Понимаешь, что нам придется через многое пройти? — попыталась я, и Максон кивнул. — Я не хочу, чтобы потом ты жалел о чем-то. — Выдержав паузу, выпалила, выдыхая: — Мне предложили работу в Нью-Йорке. Максон воодушевился, явно просияв. — Это же чудесно! Я кивнула, подводя его к серьезному разговору. — Да, но твоя жизнь во Флориде или Франции, уже не знаю... Поэтому я не хотела, чтобы ты привязывался ко мне, отказавшись от всего этого. — Америка, я никогда не хотел того, что когда-то решили за меня. Это не в моих правилах. — В таком случае я даю тебе выбор. — Отстранившись, я серьезно посмотрела на Максона, в какой-то момент заметив в его взгляде колебание. — Мне всегда нравилось в Нью-Йорке. — Максон пожал плечами. — Если я останусь во Флориде, отец никогда не отстанет от меня. — Тебе придется подстраиваться. У тебя никогда больше не будет шикарной жизни, которую ты мог позволить себе раньше. Возможно, первое время мы вообще будем еле сводить концы с концами... — Америка, я уже пару лет практически не завишу от отца. Он только пытается показать надо мной власть, но это не так. — Максон нагнулся к моему уху, прошептав: — Неважно, где ты решишь остаться, я буду рядом. — А как же «ma chère»? — нахмурившись, спросила я. — Как ты ей объяснишь свое решение? — Дафна не глупая. — Максон пожал плечами. — Рано или поздно она поймет: то, что когда-то было между нами, лишь детские воспоминания. Я замялась, накручивая на палец прядь волос. — Я спрошу в последний, раз: ты уверен? Он ничего не ответил, лишь поцеловал, и это было лучше любого «да». To be continued...