Укрощение строптивого

America Еще никогда наша разлука не казалась мне столь долгой. Каждое утро я просыпалась с мыслью, что вот-вот все наладится; только это помогало подняться с постели и улыбнуться. Меня мучила бессонница. Пару раз, долго ворочаясь в кровати, я натягивала футболку и уходила в опустевшую комнату Максона. В гостиной меня встречал удивленный взгляд Патрука. — Все нормально, — махнув рукой, говорила я. — Только поспать… мешать не буду. Патрук тогда качнул головой, еле заметно улыбнувшись. Как только я закрыла за собой дверь, прислонилась к стене, вдыхая запах, который меня окружал. Каждая вещь принадлежала Максону, она хранила какую-то историю, его прикосновения или заметки. Я пыталась убедить себя в том, что он до сих пор рядом. Везде были порядок и чистота. Я подошла к полкам с книгами, быстро пробежав по ним взглядом. Корешки с надписями на иностранных языках осматривала с особой тщательностью. Мне хотелось понять, почему та или иная книга стоит среди остальных, о чем думал Максон, когда читал каждую из них. В итоге выбор остановился на самом потрепанном томике. Я легла на кровать, укутавшись в его одеяло, и включила ночник. Не прошло и получаса, как меня начало клонить в сон. Я уснула, так и не закрыв книгу, буквально еле-еле оторвавшись от строчки. Наутро все так же горел ночник. Я наконец выпустила книгу из рук и уткнулась в подушку; от нее пахло парфюмом Максона и чистым бельем. Кругом царила тишина, даже с улицы не доносились голоса. Я посмотрела на время и охнула, вновь откидываясь назад. На часах было полшестого утра. Я попыталась уснуть, но попытки оказались тщетными. Это еще одна привычка, которая появилась у меня: поздний отбой, ранний подъем, словно организм сходил с ума. Я встала с постели и подошла к шкафу Максона. Он немного опустел с отъездом парня, однако я нашла футболку и, сняв свою, быстро натянула ее, разравнивая на груди. Наверно, это выглядело странно, но мне давно не было так тепло на душе. Темно-серая футболка Максона буквально висела на мне. Помню, как он надевал ее, когда мы готовили смузи и загорали на крыше. Тогда я еще не до конца понимала, что влюблена в него; интересно, осознавал ли это уже Максон? Я тихо вышла из комнаты, на цыпочках прокравшись к балкону. — Ох, напугала! — дернулась Уна, быстро затушив сигарету. Она смерила меня пронзительным взглядом и добавила: — Что ты делала у парней в полшестого утра? — Она заговорщически улыбнулась, договаривая уже шепотом: — Решила, что, пока Максона нет, удастся пошалить с Патруком? — Уна громко рассмеялась, не думая, что кому-то хочется спать. — Какая гадость. — Я поморщилась, не решаясь сказать об истинной цели визита к нему в комнату, иначе Уна еще долго будет издеваться. «Неужели наша малютка так соскучилась по Максону?» — Ладно, ладно. — Уна подняла ладони вверх, не стирая с лица усмешки. — Я же вижу, что на тебе футболка Максона. Либо ты совсем обнаглела и соблазняла Патрука в вещах своего парня, либо вытрясла шкаф Максона на кровать и плакалась полночи. Я закипела, еле сдерживаясь, чтобы не ударить Уну промеж глаз, но вместо этого просто буркнула: — Я на пробежку. — Ну беги, беги. — Она проводила меня взглядом, продолжая сидеть на балконе, свесив ноги. Уна потянулась за очередной сигаретой и спешно засунула ее в рот. Я вернулась к себе, быстро надела шорты и кроссовки, на мгновение взглянув в зеркало. Под глазами были ужасные серые круги, а шорты, которые всегда плотно сидели на бедрах, слегка спадали. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз плотно ела или спала больше семи часов, но ничего так и не пришло в голову. Тело вяло вслед за душой. Бег стал для меня неким утешением. После того вечера, когда я умчалась от всего тревожившего, поняла, что нашла отдушину. Это стало маленьким ритуалом перед очередным монотонным днем репетиций и лекций. Я вышла в гостиную, заметив, что Уна все еще сидит на балконе. Она что-то тихо напевала, всматриваясь куда-то вдаль. Мне стало интересно, почему она не спит в такую рань. Подавив в себе любопытство и имеющиеся догадки, я быстро удалилась. Кампус пустел. Только иногда встречались студенты, которые либо перепили энергетиков, либо вовсе не ложились спать. В правилах кампуса говорилось, что нельзя распивать спиртные напитки на территории, но никто не говорил, что нельзя лежать на поляне под деревьями, страдая похмельем, — порой встречались и такие экземпляры. Многое узнаешь, вставая рано утром каждый день уже больше недели. Я выбежала на дорогу, двигаясь в сторону пляжа. Мой путь всегда был примерно одинаковым, неизменным оставалось и приятное жжение в мышцах. Уже под конец, задыхаясь от бега, я останавливалась и медленно шла назад, порой снимая кроссовки и идя босой по еще прохладному асфальту. Когда возвращалась в кампус, душ уже освобождался. Обычно его занимала Дафна, а Уна приноровилась мыться у парней, когда Патрук уходил. Со временем он вообще перестал удивляться тому, что мы заходим как к себе домой. К моему выходу из душа комнаты девочек уже пустели, однако в гостиной все еще чувствовался утренний запах лака для ногтей Дафны. Никак не могу понять: ну что там можно подкрашивать каждое чертово утро? Словно Дафна активно проверяла наши с Уной обонятельные рецепторы, видимо, намереваясь взбесить этим. Только она не учла: Уна чего только не нюхала за три курса университета, поэтому запах лака для нее сущий пустяк, а меня это просто не волновало. Я услышала телефонный звонок и кинулась искать его источник. Мобильник лежал глубоко в сумке, забитой тетрадными листами с нотами и отрывками пьес. — Слушаю. — С добрым утром, моя дорогая, как ты? — Во-первых, я тебе не дорогая… — Максон тихо рассмеялся на том конце провода. — А во-вторых, все замечательно. Я врала — интересно, догадывался ли он? Мне не хотелось, чтобы Максон беспокоился лишний раз и отвлекался от работы. Я прекрасно понимала, что мы должны пережить эти недели. Несмотря на свои убеждения, несколько раз на дню порывалась позвонить ему, но останавливалась, терпеливо ожидая, когда Максон позвонит сам. — Я рад, что ты в порядке. — В трубке возникла пауза. — Послушай, мне придется задержаться. — Максон вздохнул. Я представила, как он закрыл глаза, проводя рукой по волосам. — Еще как минимум на неделю. Я плотно сжала губы, медленно опускаясь на диван. Сердце быстро забилось от непонятного чувства злости и тоски. Теперь срок нашей разлуки растягивался на три недели, до конца апреля. — Хорошо, я понимаю. — Постараюсь закончить как можно быстрее, — продолжил Максон. — Все идет немного не так, как мы думали, но я уже решаю эти проблемы. Я кивнула, прекрасно понимая, что он не увидит этого. По щекам начали медленно стекать слезы. — Америка? — Да, — я постаралась скрыть дрожь в голосе. — Я люблю тебя. Я улыбнулась, вытирая тыльной стороной ладони слезы. — Тоже очень люблю тебя. Кто-то на том конце провода позвал Максона, и он быстро добавил: — Мне пора, безумно скучаю по тебе. — Удачи, — прошептала я, сбрасывая звонок. В гостиной опять повисла тишина, но ненадолго. — Как трогательно, — усмехнулся стоящий посреди гостиной Кларксон. Видимо, он вошел во время нашего разговора. Я понадеялась, что слезы успели высохнуть к этому моменту. — Хотел у тебя узнать, где мой сын. В желудке все сжалось, но я постаралась не снимать с лица маску безразличия. — Понятия не имею, где он. — Девочка, ты не умеешь врать. — Кларксон скрестил руки на груди, прислоняясь к стене напротив меня. — Я знаю, что его нет ни здесь, ни в кампусе. Я пожала плечами, потирая руки. — Ты ведь с ним разговаривала… Давай не будем ломать комедию. — С его лица не стиралась надменная усмешка. Мне действительно было страшно: я не могла представить, что от него ожидать наедине. — Мы не виделись с ним больше недели, вы же сами этого хотели, не так ли? — А вот это уже хороший ответ, но ты все равно мне лжешь. — Кларксон откинул голову назад, сухо рассмеявшись. В этот момент он был похож на сына. — Ладно, это не столь важно, но раз уж мы встретились… Попытаюсь достучаться до сына через тебя. Я не отрываясь смотрела ему в глаза, стараясь скрыть страх. Кларксон почесал подбородок и поправил пиджак, явно растягивая время. — Ты ему не ровня, дорогуша. — Рада это слышать, — фыркнула я. — Попрошу не перебивать, пока я говорю! — рявкнул Кларксон, гневно сверкнув глазами. — А то что? Ударите меня? — Я поднялась с дивана, всем своим видом бросая ему вызов. — Чего мне стоит закричать и обвинить вас в домогательстве? Кларскон улыбнулся, словно был доволен. — Ты не так проста; мне нравится, но это ничего не меняет. Будущее Максона безоблачно… Как хороший отец, я хотел обеспечить сына, и мне это практически удалось, по крайней мере, до твоего появления. — Кларксон вздохнул так, словно выбился из сил. — Я понимаю, что ты еще юна и неопытна, но Максону нужно совсем не это. — И, по-вашему, Дафна идеально подходит на роль спутницы жизни? Кларксон развел руками, видимо, радуясь, что я поняла, к чему он клонит. — Они давно были предназначены друг другу. — Кларксон сжал губы в тонкую нить, вновь посмотрев на меня. — Если ты любишь моего сына или хотя бы так считаешь, позволишь ему сделать то, что было предназначено. Я кивнула, закидывая на плечо сумку, из которой доставала телефон. — Была рада вас повидать, но мне пора. Как только увижу Максона, обязательно передам ваши слова. Кларксон недовольно оскалился, явно теряя контроль. Я толкнула дверь, всем видом показывая, что гостю пора уходить. Кларксон быстрыми шагами пересек гостиную и оказался у выхода, нависнув надо мной. — Когда-нибудь он будет жалеть, что выбрал тебя, но уже будет поздно. Кларксон вылетел в коридор, удаляясь. На ватных ногах я продолжала стоять у двери, пытаясь унять дрожь. Подождала немного и следом вышла из нашего блока, но так и не отправилась на репетицию. Уйдя в сторону побережья, я бродила полдня, обдумывая, стоит ли рассказывать Максону о встрече с его отцом. To be continued…