Никогда не выключайте воду перед изнасилованием

Левочка промаялся бессонницей до семи утра. За это время он тоже успел прийти к весьма неутешительным для себя выводам. Кроме того, что собственное тело реагировало на Костантина Ивановича как-то чрезвычайно бойко, в голове Левусика заиграла классика, всплыли воспоминания о первом крайне неудачном романе с бывшим однокашником, закончившимся тем, что Леву после школы первый раз в жизни сильно избили и пришлось за полгода до ее окончания в спешном порядке переводится в другое образовательное учреждение. Потом появилось грызущее чувство одиночества в пустой, наглухо зашторенной «трешке». Перед глазами поплыли образы счастливых, безостановочно целующихся пар в метро и лучшего другана Игорюни, который неделю назад радостно сообщил, что, наконец, встретил «свою половину» - спортсмена-дзюдоиста Вову – «и теперь они съезжаются». В мозгах «Прощание Славянки» начало непонятным образом трансформироваться в марш Мендельсона. Все это означало одно - Левочка начал медленно, но неотвратимо и бесповоротно втюриваться в Константина Ивановича, хотя и противоречило всем законам человеческой логики. Во-первых, Костюня, по всем представлениям Левы, был типичным натуралом, то есть шансы на взаимность стремились к нулю, приближаясь к вероятности встретить на улице живого динозавра. Во-вторых, после последнего «непроходного» партнера, подло изменившего Левусику с его же собственным эксом, Левочка твердо решил, что теперь будет только трахаться и получать удовольствие от процесса. В-третьих, немногословный, прямо-таки нордически сдержанный Костюня отнюдь не соответствовал типажу балагура, первого парня на Canyonе, на который был так падок Левушка. После всех этих мучительных раздумий Левочка, наконец, провалился в глухой, похожий на «Квадрат» Малевича, сон. …В итоге окончательно Левусик смог продрать глаза лишь в районе ужина, чтобы снова впасть в глубинную депрессию. Влюбиться в натурала по всем законам мира, на которой он осознанно подписался около шести лет назад, означало долгое, двухлетнее ( именно столько, как утверждают психологи, длится неразделенная любовь) половое томление по недосягаемому объекту страсти. Всхлипнув, Левочка включил компьютер и быстро набрал в любимом ЛГБТ - тешном форуме сообщение. «Влюбился. Он гетеросексуален. Что делать?» Компьютер проглотил «вопль в пустыне» и погас темным экраном. Уже полгода назад как админы сайта прикрыли аналогичную ветку дискуссий за невозможностью дать практические советы. - Хай Гитлер, - заорала в ухо мобила басом старой знакомой Левушки. – Придешь к нам в гости? - Шалом, - тоскливо согласился Левусик, - Вась...(подруга именовалась гордым русским именем Василиса, но обращаться к ней в женском роде было также удобно, как заправлять рясу в трусы, а в ее случае шубу)… я кажется… того... в натурала. Минут пять в трубку слышалось сочувственное сопение, а потом решительно выдала: - Не ссы, Каштанка. С кем не бывает. Да и вообще. Девушка – натуралка до первой пьянки с лесбиянкой, мужчина-натурал, пока не попробовал гейский анал. Вали к нам, там подумаем, что делать теперь с тобой, болезный. Шмыгнув напоследок носом, Левушка засобирался на огонек к своим. На всякий случай дважды проверив перед выходом, выключил ли воду… …«Убью суку. Зарежу. Нет, задушу», - второй час подряд после пробуждения мстительно повторял про себя питекантроп - Эдик, рисуя в воображении одну за другой кровавые сцены расправы с изменившим ему любовником и готовя себе завтрак. Сочная красная аджика давилась чесноком на хлеб, на сковородке скворчали свиные шкварки, порубанный крупными кусками пошехонский наливался прозрачной слезой. «Любовь любовью, но кушать хочется всегда», - сказал классик. Так же обстояли дела и с Эдичкой. Какие бы испытания проказницы-судьбы не подрывали его личную половую жизнь, жрать Эдику хотелось неизменно и постоянно. Тем более, что за три дня до Левусика Эдику изменил второй фаворит гарема – далекий родственник Заза, уже год как считающийся официальным любовником. …От Эдички еще никто не уходил просто так. Эдичка бросал всех всегда сам и первый. После того, как … родственники и друзья очередного предателя после вынесенной в ходе разборок двери и побитых стекол устраивали всенощные и вседневные дежурства в квартире бывшего избранника. Доводы, приведенные Левусиком о якобы имевшем место факте залива соседа, казались Эдику такими же фальшивыми, как перебитые номера на деталях машин, выходящих из его собственной автомастерской. «Пиздит, как Троцкий», - распалял сам себя Эдик, представляя, как монтировкой учит Левочку хранить верность, в том числе за Зазу, и лупя ножом по подгорающей яичнице. ... По телеку в ужастике маньяк смачно дробил бензопилой очередную верещащую жертву, а герой-психолог вплотную подбирался к тайне личности новоявленного Чикатилло на основе видений бабульки-соседки… … Яичница быстро закончилась, пришлось заказать пиццу. В ее ожидании Эдичка вспомнил о неожиданном явлении ментов народу во время печального инцидента. Все это было неспроста. Даже мозг питекантропа был в состоянии оценить, что их явно кто-то вызвал. «Нет, они точно уже долго сожительствуют, и этот его мудак сотрудничает с органами», - констатировал Эдик, дожевывая последний кусок и давясь высушенной оливкой из изделия, смеющего претендовать на национальное итальянское блюдо. При таком раскладе даже монтировка тянула на статью 111 УК РФ «тяжкие телесные». … Маньяка поймали. Впаяли расстрел через повешенье. Бабульку наградили грамотой от местного мэра…. В желудке внезапно наступило умиротворение, передавшееся мозгу, и Эдичке в голову пришел афоризм, приписываемый его соотечественнику, ставшему в свое время отцом народов: «Месть - это блюдо, которое нужно подавать холодным». План остроумной мести созрел сам собой, Эдик быстро оделся, долетел на тачке до дома Левусика и Костюни, зажимая в руке комплект запасных ключей, когда-то давно оставленных ему Левочкой, и окопался на детской площадке, поджидая будущих жертв…. Только под вечер Костантин Иванович вспомнил, что на нервной почве забыл в камере хранения гипермаркета портфель, из которого не успел выложить студенческие рефераты. Выматерившись про себя, Костюня снова торопливо засобирался в дорогу.