Из бездны к тебе взываю

      Его «спасла» от голодной и холодной смерти победоносная армия Роланда, неожиданно перешедшая в наступление. Повелитель теней или нет, Миран был всего лишь ребенком, не способным пока о себе позаботиться. Он мог сколько угодно упражняться в призыве теневых сущностей и любоваться ими, но они умели только убивать. Кто-то из солдат, увидев на поле боя ребенка, как во сне бредущем сквозь шеренги соотечественников, схватил его за руку.       - Ты кто?! Откуда здесь взялся? Миран с трудом заставил себя посмотреть на говорившего, но его лицо расплывалось, как и все вокруг. Он, оказывается, так устал.       - Они все умерли, - прошептал он, слабо улыбнувшись, и рухнул на руки своего спасителя.       - Ну что, ты снова с нами, счастливчик? – это были первые слова, которые он услышал, когда проснулся, и его опять потрепали по голове, как какого-то щенка. Черта некоторых взрослых, раздражавшая Мирана до невозможности. И не только взрослых… Подумав о Двадцать третьем, он буквально подорвался с места. «Кольцо?!»       - Ты чего, чего? Все в порядке.       Слава богу, он чувствовал ободок кольца, обхвативший средний палец его правой руки, и незаметно – в одеяло он был завернут с головы до ног – сжал ее в кулак.       - Ты теперь в безопасности, тебе ничего не угрожает, - улыбчивый солдат, несильно толкнул его в грудь, принуждая лечь обратно. - Кроме, разве что, разговора с капитаном. Ты в лагере роландских войск. Уже второй день. Все спишь и спишь. Натерпелся, бедняжка!       Рука солдата потянулась к его голове, и Миран выдавил из себя вполне искренние слова благодарности:       - Спасибо…       - Температуры нет. Это хорошо.       - А?       - Ты был весь как ледышка, когда мы встретились. Я переживал, что ты можешь заболеть, но, хвала небесам…       - Переживал? За меня?       Миран не понимал. Кто-то чужой переживал за него – как это возможно?!       - Ты приютский, верно? Там все огнем разворочено, я сам видел. Страшное дело! Просто чудо, что ты уцелел. Эти сволочи бросили вас, - шепотом продолжил солдат, и он был так же серьезен, как беззаботен за минуту до этого, - оставили на смерть полсотни живых невинных душ. Какое скотство! И это ведь еще не предел, парень. Тебя отправят в другой приют, а потом продадут какому-нибудь богачу, чтобы ты воевал вместо него и его выродков. И так будет всегда, пока существует этот мир. Но этих… предателей все-таки настигла карающая рука небесного правосудия, понимаешь меня? Не далеко они убежали. Их накрыло раньше Вас. И черт с ними! Туда им и дорога.       Он снова улыбнулся, тепло и открыто:       - Заболтал я тебя совсем. Тебя зовут хоть как?       - Воспитанник № 58… - его спаситель скривился как от зубной боли. – Миран.       - А я Кейл, приятно познакомится, - и он пожал ему руку как взрослому, как товарищу по оружию. – Поздравляю с боевым крещением, Миран. Давай сейчас ты поешь, и мы пойдем к капитану.       Кейл был обычным солдатом, рядовым – по крайней мере, Миран не увидел у него никаких знаков отличия. У него было добродушное и открытое лицо в обрамлении золотистых перьев полос, а глаза – зеленые, как молодая листва. Когда он улыбался, он весь словно светился изнутри.       Он принес ему солдатскую кашу и хлеба с теплым молоком. Миран с жадностью набросился на них: еще никогда он не был таким голодным.       - Ешь медленно, - сказал ему Кейл, - а то тебе станет плохо.       Это было выше его сил, но Миран послушался.       - Вкусно?       - Очень. Спасибо.       - А это тебе на десерт, - Кейл вложил ему в руку что-то по форме напоминающее ручной мяч. – Это яблоко, фрукт такой. Попробуй. Оно сладкое-сладкое.       У Мирана перехватило дыхание. Он смотрел на то, что называлось яблоком, и не знал, что и сказать.       Он никогда не думал, что это значит иметь родителей? Воспитатели говорили, что у них нет и не может быть иного отца, кроме его величества короля Роланда, и матери иной, кроме их страны. Он не знал, хотел ли вообще иметь родителей или нет? Он никогда не тяготился их отсутствием, ведь сравнивать было не с чем. Но в эту минуту он понял, что, наверно, хотел бы…       - Кейл, ты совсем страх потерял?! – заорал вбежавший в палатку офицер. - Сколько ты еще собираешься возиться с этим сопляком?! Капитан рвет и мечет! Ну-ка, живо встали и пошли!       - Мы уже идем.       - Я жду!!!       Миран отложил яблоко на свою импровизированную постель, состоявшую из соломы и старенького одеяла, натянул на ноги ботинки и встал.       - Я готов.       - Погоди, - Кейл снял с себя курточку и набросил ему на плечи. – На улице холодно.       - Кейл, твою мать!!!       - Спасибо.       - А ты не болтливый пацан, - заметил офицер, наблюдавший за этими сборами с плохо скрываемым раздражением. – В отличие от твоего нового знакомого. Капитан это оценит. Вперед!       Он вытолкал их обоих из палатки и быстро зашагал вперед.       Вокруг было много-много палаток и много людей. Одни из них заботились о лошадях, другие чистили оружие, третьи готовили еду и мыли посуду – лагерь жил своей привычной жизнью.       Вертя головой по сторонам, Миран едва не упал. Кейл поймал его и велел дать ему руку.       Миран так и сделал. Тогда Кейл стянул с его руки кольцо и положил себе в карман. От такого поворота событий Миран аж задохнулся, а коварный похититель чужих драгоценностей рассмеялся как ни в чем ни бывало:       - Какой же ты еще ребенок! Сколько эмоций сразу… даже убить меня готов, судя по взгляду.       Мирану показалось, что его лица коснулись струи ледяного дождя, который смывает с него лишние эмоции, как краску с лица уличного актера. Он опустил глаза и попытался вырвать у Кейла руку, а он не отпускал.       - Не переживай, - Кейл присел на корточки рядом с ним. - Пусть оно у меня пока побудет. Поговоришь с начальством, верну, честное слово. Единственная память о родителях? Воспитанникам приюта нельзя иметь личные вещи. Капитан прикажет тебя обыскать, и все, что при тебе будет обнаружено, будет изъято. Должен сам понимать. Поверь мне, Миран.       «Лжец! Втереться в доверие, усыпить бдительность и нанести удар – развел меня как по учебнику!»       Если бы речь шла о его жизни, он был бы уже мертв.       - Я мог забрать его, пока ты спал, - напомнил Кейл. - Подумай об этом.       Это была правда. Зачем бы ему так подставляться сейчас? Дурак что ли? Мерзавец, грабящий беззащитного ребенка и наслаждающийся его отчаяньем? Или… честный человек? Когда-то прошедший тем же путем, что и он.       Миран никогда не ошибался в людях. Он почти всегда знал наперед, что и от кого можно ожидать.       - Вы чего там замерли?! – заорал офицер, увидев, что они отстали.       - Я верю тебе, Кейл. Идем.       И они ускорили шаг.       - Обращайся к начальнику «г-н капитан», - напутствовал по дороге Кейл, - стой перед ним прямо и отвечай четко и по существу.       - Я знаю.       - Конечно, знаешь, - тяжело вздохнул Кейл.       Как и говорил Кейл, его обыскали. Куртку Кейла содрали и вернули ему, сказав: «Не положено».       - Вы уж будьте полегче с ним, г-н капитан. Такого натерпелся мальчишка…       - Молчать, Кейл! – рявкнул офицер, и Кейл вытянулся перед начальством по струнке.       - Да-да, я слышал, что ты заботился о нем все это время, - отвечал капитан - холеный такой тип, с усиками, мерзкими, как два слизняка, над скривившейся верхней губой, - а потом презрительно выплюнул: - Может быть, еще и задницу подтирать ему начнешь? Он такой же солдат, как и ты! Только еще не мобилизованный.       И обратился к Мирану:       - Имя!!!       - Воспитанник № 58, г-н капитан.       - Возраст?       - Пять, г-н капитан.       - Из приюта № К-114?       - Да, г-н капитан.       - Владеешь магией, оружием?       - Нет, г-н капитан. Меня должны были допустить к первым тренировкам только со следующего семестра.       - Сукины дети! – капитан стукнул кулаком по столу. – Педагоги-демагоги! У нас идет война, а они… сюсюкаются с потенциальными новобранцами как маменьки! В то время как наш великий Роланд гибнет!       «Горстка дрессированных детей, конечно, спасет великий Роланд!» - Миран допускал, что именно такие мысли должны были сейчас крутиться в голове Кейла, и мысленно улыбнулся.       - Что же случилось, воспитанник № 58? Как так получилось, что все погибли, а ты выжил?       Этот вопрос был опасным.       - Я не помню, г-н капитан.       - Вот как?! Это очень удобно. Если эти горе-воспитатели действовали по инструкции, то ты должен был погибнуть вместе со всеми, - и тут же: - А, может быть, тебя там просто не было? И ты пришел позже – с той стороны?!       Миран услышал, как Кейл чертыхнулся: «Теперь он еще и шпион».       - Я был там, г-н капитан, - ответ по уставу, как учили, а взгляд вверх – глаза в глаза: «А где были все вы?! Где был великий Роланд, когда его дети, призванные защищать его, умирали?!»       - Значит, что-то ты все-таки помнишь. Берчер!       - Да, г-н капитан! – отозвался офицер, встав по стойке смирно рядом с Кейлом.       - При досмотре было обнаружено что-нибудь подозрительное?       - Никак нет, г-н капитан.       - А есть в единой переписи приютов какие-нибудь сведения о воспитаннике № 58 из приюта № К-114?       - Прикажете сделать соответствующий запрос в архив, г-н капитан?       - Знаки отличия на форме наши, - бубнил себе в усы капитан, с подозрением глядя на Мирана. - А подтвердить твою личность некому, значит? Плохо. Берчер!       - Да, г-н капитан!       - Запрос в архив сделать. Воспитанника № 58 в сопровождении нарочного сегодня же отправить в столицу Роланда в распределитель. От меня лично им рекомендация – до получения подтверждения из архива держать воспитанника № 58 в карцере.       - Слушаюсь, г-н капитан!       - Разрешите обратиться, г-н капитан? - подал голос Кейл. - Разрешите мне доставить воспитанника № 58?       - Не разрешаю. Завтра наступление. Я не могу отрядить солдата сопровождать одного ребенка, даже если тот крайне подозрительно выглядит. О нарочном позаботится офицер Берчер. Это все. Свободны.       - Есть, г-н капитан!       Кейл и Миран вернулись в палатку, и Кейл, как и обещал, вернул ему кольцо.       - Спрячь получше, - посоветовал он. - У вас обоих наступают тяжелые времена.       - Спасибо, Кейл, - глядя на кольцо, Мирану пришла в голову интересная мысль: - Можно наложить повязку на руку или повесить его на шнурке на шею.       - Отлично придумано! Я за первый вариант. Я принесу бинт.       - И дезинфектор, пожалуйста, - попросил Миран, взяв в руку нож, которым Кейл отрезал для него хлеб.       - Дезинфектор? Положи нож, не игрушка, – и тут до Кейла дошло: - С ума сошел!?       Он отобрал у Мирана нож и спрятал за пазуху.       - Для достоверности.       - Как можно говорить и делать такие ужасные вещи с совершенно непроницаемым лицом?       - Ты напрасно волнуешься. Я бы ничего себе не повредил, я знаю.       - Что ты за человек?! Резать себе руку грязным ножом? Ты знаешь, что такое гангрена? Хочешь руки лишиться? – Кейл покачал головой; его взгляд снова был очень серьезен. – Вот поэтому детям нечего делать на войне, видеть смерть, самим убивать. Сначала тебе промывают мозги и выжигают душу, чтобы сделать из тебя идеального солдата, а потом, израсходовав весь твой ресурс, выбрасывают.       - Меня никто не посмеет выбросить, - сказал Миран очень серьезно. - Я сделаю все, чтобы выжить и выбиться в люди. Для этого будут хороши любые средства.       - Любые?       - Да.       - А страшно не будет?       - Нет.       Кейл взял яблоко, задумчиво повертел его в руках и бросил Мирану:       - Ешь свое яблоко. А руку твою трогать не будем. Никто не станет тебе под повязку заглядывать, можешь на слово поверить. Яблоко было душистое, сочное – сок прямо-таки брызнул, когда Миран откусил от него кусок, - и сладкое. Ничего вкуснее Миран не ел за всю свою жизнь. От удовольствия он даже зажмурился.       Наблюдая за ним, Кейл улыбнулся:       - Это счастье, Миран. Запомни это ощущение на всю жизнь. Мы понимаем, что были счастливы, только оглянувшись на самих себя вчерашних. Но, чтобы вновь почувствовать себя счастливым, человеку немного нужно.       Позже, накладывая ему повязку на руку с кольцом – оба сошлись на том, что все-таки левую, - Кейл сказал:       - Когда станешь генералом, останови все это, прекрати войну. Сделай так, чтобы люди больше не умирали, чтобы дети их не оставались сиротами, как ты. Чтобы им в свою очередь не пришлось идти на войну и оставлять своих детей. Чтобы закрыли все приюты.       - Как я? А если меня оставили в приюте, потому что я был не нужен своим родителям?       - Как не нужен?! А кольцо – это же что-то значит? Они, наверняка, оставляли его в надежде найти тебя позже именно по кольцу.       В эту сказку верили все сироты… до определенного возраста. Но Миран не верил никогда.       - Наверно, они погибли.       - Миран… - Кейл опечалился: - Я, когда шел сюда, встретил офицера Берчера. Он сказал, что уже обо всем договорился.       - Мне пора, - понял Миран, и почему-то ему стало грустно, очень грустно, как не бывало еще никогда прежде.       - Я провожу тебя.       Они взялись за руки, не сговариваясь. Прошли через весь лагерь – был уже вечер, и повсюду зажигали огни – это было красиво! - до палатки лекаря, где их ждала телега с тяжелоранеными. Отличная подобралась компания в дорогу.       - А чего вы ждали? Карета подана, садись уже, - поторопил их извозчик.       Кейл поднял Мирана на руки, усадил его в телегу и вручил ему небольшой узелок.       - Я тут собрал тебе кое-чего в дорогу. Путь недальний, но вдруг ты проголодаешься.       - Ну, ты даешь, парень?! – загоготал извозчик. - Как мамочка, честное слово! Может, еще «титю» ему предложишь?!       Кейл помрачнел.       - Тебя как зовут, дядя? – спросил он.       - Зелдир, а что?       - Так вот, дядюшка Зелдир. За мальчика головой отвечаешь.       - А что? Такая важная птица?       - Важнее, чем ты думаешь.       - Надо же! Сперва офицер Берчер приходит с бумагами, говорит, что три шкуры спустит с меня, если я пацана упущу из виду. Теперь еще и ты, щенок приютский?!       - Послушай, дядя, - в голосе Кейла звенел металл, это было так не похоже на него. – Если с мальчиком что-нибудь случиться, не офицер Берчер – с тебя я три шкуры спущу. Понял?       - Да что с ним сделается? – проворчал дядюшка Зелдир в ответ, отвернулся и прищелкнул поводьями, понукая затаившуюся в темноте лошадь: - Ну-у, пошла! Пошла!       Телега со скрипом тронулась с места, и Кейл зашагал рядом, глядя себе под ноги. Пришло время прощаться. Пришло время сказать самое важное – Миран это чувствовал и ждал с опаской.       - Тебе нужно научиться плакать, Миран, - сказал Кейл тихо и как бы между делом, словно к себе самому обращаясь.       - Что? – не понял тот.       - И смеяться. И злиться. Если хочется. Выражать то, что чувствуешь, это нормально. Если будешь все держать в себе, сердцем окаменеешь. Мне бы этого не хотелось. И вообще… Береги себя, Миран.       - Ты тоже, Кейл. Спасибо тебе за все!       Телега набирала обороты, и Кейл стал отставать.       - И не забудь, когда станешь большим начальником, взять меня к себе в адъютанты, - он изобразил на лице беззаботную улыбку, вот только глаза его подозрительно блестели.       Миран не смог не улыбнутся в ответ.       - Не забуду, – и вдруг вспомнил: - Кейл, а как же твоя куртка?       - Оставь себе, - Кейл махнул рукой и остался стоять посреди дороги, становясь все меньше и меньше, пока окончательно не скрылся из виду.       И чем дальше отъезжала телега, тем труднее Мирану становилось дышать. В груди так жгло, что он не мог вздохнуть, глаза резало, а на языке ощущалась горечь. Он не помнил, когда плакал последний раз. Знал только, что нельзя. Он свернулся калачиком на соломе и уткнулся лицом в колени, чтобы никто не услышал. От узелка, который он отчаянно прижимал к груди, пахло яблоками.