Ярость тигра

       Сам Танжин являлся городом вполне средних размеров с развитой инфраструктурой, но он со всех сторон был окружен фермерскими хозяйствами, и большими, и маленькими.    Одним из последних и было новое место жительства семьи Им СеНа, девушки, погибшей восемь лет назад.    ЧонИну и ЧунМёну пришлось дважды объехать всю область, чтобы найти искомую ферму, и спустя два часа непрерывной дороги и расспросов местных жителей их поиски всё-таки увенчались успехом.    Угодья семьи Им получили поэтичное название «Надежда». Они располагались в юго-западной части области и довольно далеко от города, поэтому-то найти это место было так сложно.    Ворота фермы были гостеприимно распахнуты, и оба гостя, затормозившие у входа, переглянувшись, решили войти внутрь.    Дожди сильно размыли подъезд к главному дому, и при каждом шаге стопы просто утопали в жидкой грязи. Дом – добротное деревянное строение, испорченное пошлой голубой краской, – выглядел неплохо, только слегка запущенным. Перед крыльцом валялись три велосипеда, а чуть поодаль, под тентом, за столом сидело несколько подростков, игравших в карты.    На террасе два мальчика и девочка – всем от восьми до двенадцати лет – устроили шуточную войну с обливанием водой, и их радостный визг перекрывал все остальные звуки.    ЧонИн и ЧунМён поднялись по деревянной лестнице, и учитель, улыбнувшись детям, спросил: – Кто-нибудь из взрослых дома? – Да, – отозвалась одна из девочек, только что опрокинувшая на голову одного из своих противников целое ведро и вызвавшая тем самым целый хор визгов. – Мама на заднем дворе. Папа там же, но лучше говорить с мамой, потому что мама не пьёт.    Преподаватель озадаченно посмотрел на антрополога, и последний, неопределенно пожав плечами, кивнул на угол дома.    Они обошли строение и остановились, оглядываясь.    Грядки, пусть и неровные, были вскопаны на совесть, хотя уже и начали зарастать травой. Сарай представлял собой небольшое здание, облицованное профлистом, а рядом с ним притулился довольно приличный курятник.    На самой середине поляны стояли пластиковые стол и стул, которые явно нуждались в чистке. Это место занимал бородатый мужчина в засаленной куртке и сильно потертых вельветовых брюках. Он то и дело брался за небольшую бутылку, стоявшую на поверхности, и подносил её ко рту.    Как только визитёры приблизились к нему, сильный запах алкоголя ударил им в нос. – Я думаю, тут нам ловить нечего, – прошептал антрополог, беря друга под локоть и отводя прочь.    Они двинулись направо – туда, где белело недавно постиранное бельё. Подойдя ближе, ЧонИн и ЧунМён коллективно вздохнули с облегчением – за простынёй они не заметили женщину, которая как раз и занималась тем, что развешивала влажную одежду, лежавшую во внушительном тазу. – Вы так и будете молчать? – резко проговорила она, стоя спиной к гостям. – Я отлично вижу ваши тени. Что вам нужно?    Антрополог прочистил горло и негромко вымолвил: – Мы хотели бы поговорить о СеХуне. Вернее, о том времени, что он провёл у вас.    Женщина спокойно продолжила размещать бельё на верёвке, не проронив ни слова. ЧонИн хотел было повторить свой вопрос, но преподаватель мягко удержал его, одними губами произнеся: «Нет».    Справившись со своей задачей, хозяйка обернулась.    У неё было обветренное лицо с резкими чертами. Лоб пересекали глубокие продольные морщины, но волосы продолжали быть угольно-черными, и что-то подсказывало гостям, что эта дама вряд ли пользуется краской.    Волевая линия рта, бесстрашный и открытый взгляд свидетельствовали о том, что фермерша была бойцом по натуре.    Что ж, это неудивительно, ведь при ином раскладе она не смогла бы пережить ту трагедию. – Кто вы такие? – спросила она. – И почему я должна отвечать на ваши вопросы?    Учитель сделал шаг вперед. – Меня зовут Ким ЧунМён, – начал он. – Это Ким ЧонИн. Мы помогаем шерифу в расследовании. – Расследовании чего? – подняла брови фермерша. – Дело СеНа было закрыто много лет тому назад. – Дело в том, что в Сольчане произошел ещё один случай, – терпеливо вымолвил ЧунМён. – Мы думаем, вы могли бы прояснить один момент, а именно: где СеХун находился с августа по декабрь.    Женщина подняла таз, где лежало белье, и выплеснула несколько капель воды на землю. – Его подозревают? – бросила она. – Пока нет, – ответил преподаватель. – Но алиби ему бы не помешало. Сами понимаете, маленький городок...    Фермерша положила таз на землю и, распрямившись, открыто посмотрела сначала на одного гостя, потом на другого. – Вы, наверное, думаете, что я бездушна, – проговорила она. – Надо же, принять помощь от убийцы собственной дочери! Но у меня, кроме неё, ещё пятеро, а вот с этим, – она кивнула на мужчину, который сделал ещё один глоток из бутылки, – я живу уже без малого восемь лет. – Никто и не думает вас осуждать, – покачал головой ЧунМён. – Нам просто нужно выяснить, где был СеХун в этот промежуток времени, – вступил в разговор ЧонИн. – Хорошо, – фермерша скрестила руки на груди. – После смерти СеНа мой муж, как видите, сломался. Он ищет утешение на дне стакана, но находит лишь всё большую безысходность. Не стоит и говорить, что он и не думает помогать семье. Все заботы давно легли на мои плечи, и я покорно несла свой крест. В августе... Двадцать первого числа, если мне не изменяет память, он заявился сюда. Разумеется, первым моим порывом было выгнать отсюда этого наглого щенка, и я так и сделала. На следующий день он снова пришел. А потом ещё раз. И тут, господа помощники шерифа, я поняла одну истину: я вовсе не предам память дочери, приняв руку помощи от этого юноши. Я вспоминала его ещё мальчиком, таким жизнерадостным, полным энергии... Я просто не могла понять, как он мог совершить подобное. Я много раз спрашивала его, почему он убил нашу дочь, но СеХун всегда отмалчивался. А потом мой муж, соизволив оторваться от бутылки, вдруг увидел мальчика у нас на участке и накинулся на него с кулаками. Он велел мне ни на шаг не подпускать его к нашим владениям. Но на следующий день юноша всё-таки пришел: угроза расправы не особо его напугала. Он копал мне грядки, подправил амбар, помог навесить новую дверь... Он пробыл здесь до Рождества, а потом ушел, но за это время он сделал больше, чем сам себе представлял. – А где он жил? – поинтересовался ЧунМён. – Там, – женщина указала натруженной рукой в дальний конец участка, где располагался крохотный флигель. – Правда, там лишь кровать и табурет, да и крыша давно прохудилась, но его всё устраивало. Я давала ему поесть с утра, и, мне кажется, он растягивал пищу на сутки. – Он работал на ваших глазах весь день? – осведомился антрополог. – Он мог бы, например, отлучиться на два с половиной или три часа без вашего ведома? – В дневное время – нет, – решительно отрезала фермерша. – Я то и дело выходила по делам и периодически проверяла его, ведь я боялась, что муж опять вдруг придет в себя и прогонит моего добровольного помощника прочь. А без него тут очень трудно.    ЧонИн и ЧунМён переглянулись, и учитель, вздохнув, поклонился хозяйке. – Благодарю вас, – с чувством сказал он. – Вы оказали неоценимую помощь следствию. – Не стоит, – нахмурилась женщина. – Я лишь рассказала вам правду. ***     ЧонИн аккуратно обогнул выбоину на проселочной дороге и со вздохом облегчения вырулил на трассу. – Ты можешь взять у меня пару уроков вождения, – проговорил он, изящно вписываясь в довольно крутой поворот. – Со мной за штурвалом ты точно не отдашь концы. – Отдают концы только моряки, – отпарировал ЧунМён, глядя в окно. – Но, хочу сказать, поездка оказалась продуктивной. – Разумеется, – самоуверенно отозвался ЧонИн. – Мы узнали, где СеХун провёл эти четыре месяца, но алиби ему этот факт не даёт. – Как?! – учитель круто повернулся к другу. – Но ведь мать СеНа сказала, что... – Она могла его покрывать, – антрополог затормозил перед шлагбаумом, перекрывавшим дорогу, и положил ладони на руль. – Или же попросту не заметить, как он ускользнул. Парнишка мог ночью приехать в Сольчан, хлопнуть вторую жертву рано с утра и вернуться в Танжин. – Он не успел бы всё это проделать, тем более, что труп СольХён ещё и отнесли к морю, сбросив туда, – возразил преподаватель, потирая шею. – И провернули это далеко от берега, так как тело не вынесло волнами на гальку. – Он мог напихать камней ей в карманы, привязать синтетическую сумку с булыжниками к ноге, – нетерпеливо отмахнулся ЧонИн. – Сейчас это не имеет значения. Мы концентрируемся на первом убийстве, потому что его будет куда легче раскрыть, но нельзя сбрасывать парнишку со счетов.    ЧунМён медленно пожал плечами и снова откинулся на спинку кресла. – Самое странное – это то, что я и представить не могу, кому другому понадобилось убивать СеНа, – вымолвил он. – А ведь виновник, скорее всего, мне знаком... – Мы обязательно докопаемся до истины, – произнес антрополог, выделив последнее слово. – Кстати, ты не в курсе, почему китайцы уехали? – Понятия не имею, – учитель поёжился и, покрутив ручку, поднял оконное стекло до упора. – Может, строительная компания отказалась от идеи возводить в Сольчане своё здание? – Они торчали здесь пять лет, – ЧонИн повернул голову и посмотрел на собеседника. – Как-то странно... – Действительно, – легко согласился с товарищем преподаватель. – Но я не думаю, что нам следует искать нашего убийцу среди них. – Согласен, – антрополог посмотрел вперед и нетерпеливо забарабанил по рулю. – Они собираются поднимать этот чертов шлагбаум?!    ЧунМён усмехнулся. – Потерпи, – назидательно проговорил он. – Давай лучше используем это время с умом и обсудим факты, которые имеются у нас на руках. – Отлично, – смуглый молодой человек поёрзал на сиденье. – Твоя теория состоит в том, что СеХун не совершал преступления, и в пользу этого говорит лишь психология. Самым весомым камнем преткновения на пути к этой гипотезе остаётся свидетельство КёнСу. Библиотекарь утверждает, что видел, как было совершено убийство. Кроме того, мальчика осудили за это и даже наказали. – Ммм.., – учитель пожевал губами. – А КёнСу не может ошибаться? – Ну, он говорил довольно.., – ЧонИн оборвал сам себя и замер; глаза его расширились. – Черт подери!    Преподаватель удивлённо покосился на однокашника. – Ты что-то вспомнил? – осторожно спросил он. – Мельница, – антрополог воодушевлённо схватил ЧунМёна за локоть. – Помнишь, тогда, когда ты вышел оттуда? Я ещё окликнул тебя. – Разумеется, помню, – учитель потёр затылок. – Я ещё нескоро забуду это своё милое приключение. Кстати, тогда ты даже меня не узнал. – Вот именно, – ЧонИн щелкнул пальцами. – Я видел тебя сверху. При таком ракурсе лица разглядеть невозможно. – Но как же тогда КёнСу определил, что это был СеХун? – поднял брови преподаватель.    Антрополог прикрыл глаза, вспоминая, как библиотекарь читал, низко нагнувшись над страницами; как не сразу узнал его, вошедшего в книгохранилище; как порой смотрел исподлобья, пытаясь навести резкость... – У КёнСу близорукость, – вымолвил городской гость. – При таком раскладе он вряд ли мог бы разобрать что-либо. У меня стопроцентное зрение, но даже я не узнал тебя – человека, хорошо мне знакомого, – с высоты второго этажа старой мельницы. А что видел библиотекарь? Лишь две размытые фигуры. Убийцей мог быть кто угодно. – А как же те ребята, что прибежали на крик жертвы? – ЧунМён склонил голову набок.    ЧонИн усмехнулся. – Я на днях заметил одну интересную вещь, – протянул он. – Когда на пороге мельницы, которая накануне была битком набита тринитротолуолом, я повстречал Криса, ко мне пришла мысль, что сейчас этот крутой парень меня порешит. И я позвал тебя – ты в тот момент сидел под дубом. То есть, я находился на месте преступления, а ты – там, где пировали ЧанЁль и БэкХён. Но ты не услышал моего крика. – Значит, ребята сказали неправду? – учитель прижал ладонь ко лбу. – Но почему? Что это дает? – Когда я шел от мельницы до дуба, у меня – взрослого и сильного человека – на дорогу ушло десять минут, – продолжил антрополог. – Если бы я бежал, допустим, эта цифра уменьшилась бы вдвое. Ребята же утверждали, что добежали до места трагедии почти мгновенно. Если бы у них на передвижение ушло пять минут, то я сомневаюсь, чтобы СеХун просто так простоял над трупом уйму времени, даже если дать скидку на шок. Кроме того, сам юный фермер упомянул темноватые разводы вокруг ран. Это сгустки крови, которая начала сворачиваться, и это говорит о том, что девочка была мертва по крайней мере уже полчаса. – Но зачем ЧанЁлю и БэкХёну врать?! – развёл руками ЧунМён. – Кто знает, – ЧонИн завел машину и приготовился стартовать, наблюдая за поднимавшимся шлагбаумом. – Может, они и не обманывали, и вся мизансцена преступления была приготовлена специально для них.