Дитя грани

— Эй, друг, повтори, пожалуйста, — язык слегка заплетался, но хмурый бармен-саларианец без лишнего труда дешифровал просьбу и плеснул в объемную кроссову кружку то, что в местном заведении именовали «06, Особое». «06», собственно, так именовалось припортовое поселение, в котором находилось сие паршивое заведение, пафосно именуемое «Звездная Пыль». Такая дикая корреляция уровня фантазии между местными властями и не менее местными коммерсантами ввела Кросса в некую прострацию еще на пороге кабака. Впрочем, название было отчасти подходящим: пыли в видавшем виды помещении хватало. Алан притянул к себе кружку и сделал глоток. Глотку тут же солидно обожгло. Местные, как успел узнать парень, именовали это пойло «старым горлодером» и вполне заслужено. Только годы тренировок помогли бывшему киллеру сохранить лицо и не скривиться. — Неплохо забирает, а? — сидящий рядом Баррел по дружески пихнул Кросса локтем, да так, что тому пришлось спешно хвататься за края стойки, чтоб раньше времени не поздороваться с полом. Здоровяк тем временем одним большим глотком осушил примерно половину своей кружки. Лицо подвело Алана, глядя на такое самоубийственное действо, он невольно поморщился. Баррел был человеком добродушным и открытым, к тому же владеющим поистине кроганской силищей и кроганской же страстью к пушкам потяжелее. Как впоследствии стало известно, до того как стать наемником, здоровяк какое-то время пиратствовал и даже был старпомом у какого-то там нашумевшего ублюдка. Но со временем пиратская братия стала наглеть все больше, и действия капитана все чаще начали преступать барреловские моральные принципы. Мораль эта на поверку оказалась крайне простой и чем-то схожей с кроссовой собственной: «Если разумный взялся за оружие или ввязался во что-то опасное, то он должен быть морально готовым поплатиться за это жизнью, а значит пристрелить такого индивида можно без всяких зазрений совести». Потому, пока дело не заходило дальше грабежа грузовых судов, Баррела все устраивало: торгаши прекрасно осознавали риск, да и подчас пушками обвешивались — куда тебе, регулярная армия! Когда же дошло до налетов на колонии, здоровяк плюнул на все и подался сначала в охотники за головами, а потом и в наемники. — Эй, Джеки, ты там уснул что ли? — А? — Алан оторвал глаза от кружки, в которую, по всей видимости, пялился уже продолжительное время, и перевел слегка затуманенный взор на Баррела. — Шарк говорю, куда делся? С тобой же вроде-бы рядом сидел, — переспросил здоровяк. — А-а-а… Ушел, — Кросс неопределенно махнул рукой за спину. — Куда ушел? За столик вернулся? — собеседник развернул голову в сторону углового стола, где увлеченно резались в карты те, кто подобно Кроссу решили развеяться, пока шеф ведет переговоры по поводу очередной работы. — Не, совсем ушел, — протянул бывший киллер, — задвинул что-то в духе, что ему нужно перепроверить снаряжение. Ага, щас — его ноги еле держат, проверять он что-то будет. Баррел хохотнул и испросил у бармена добавки, а сам Кросс перевел взгляд на ныне пустующее соседнее место. Да, Шарк, был тем еще занудой. Вспыльчивый, самоуверенный, агрессивный. Общаться с ним нормально могли, наверное, разве что Уги да Баррел, обоим казалось было абсолютно фиолетово его несносное поведение. Но все же, каким бы засранцем Шарк не был, сам Кросс не мог не уважать его как толкового оперативника. На работе он отбрасывал в стороны все свои нелюдимые причуды и был максимально собран и спокоен. Откуда он такой взялся, бывший киллер так и не смог узнать. Большинство членов отряда о прошлом Шарка не знало абсолютно ничего, а Баррел, Кросс был уверен, что уж он-то знает все и обо всех, в ответ на настойчивые расспросы лишь философски заметил, что-де малыш Джеки и сам не шибко-то о своем прошлом треплется. — «Кстати о трепе…» — даже сквозь гул десятков голосов посетителей набившихся в забегаловку отчетливо прорезалось чертово турианское урчание. Источником раздражающего звука оказалась пара туринцев у дальнего конца стойки. Один из них был Кроссу совершенно незнаком, во втором же, а точнее во второй, Алан без труда узнал Лок. В самом деле, если раньше отличить одного представителя этой расы от другого для бывшего киллера было весьма проблематично, то низкую и тощую турианку он узнавал без труда. Кросс попробовал прислушаться, однако вскоре понял, что, по всей видимости, общаются они на родном языке. Впрочем, если о содержании беседы можно было лишь догадываться, то общий посыл без труда угадывался в мимике и интонациях. Турианцы ругались, и если неизвестный вел себя сдержано-раздраженно, то Лок шумела вовсю. — «И почему я не удивлен?» — парень подпер голову рукой и сделал пару внушительных глотков, уже особо не обращая внимания на состояние своей физиономии. При первой встрече с командой «Ирландского бродяги», а так называлось судно, с которого оперировал отряд Уги, Кросс оказался частично прав по поводу этой неспокойной персоны. Турианка, по турианским же меркам, действительно все еще считалась подростком. И по поводу своего возраста рефлексировала ничуть не меньше, чем из-за частой путаницы с ее гендерной принадлежностью. Если б кто спросил самого Кросса, то он бы авторитетно заявил, что Лок — законченный параноик. Ну, конечно, явление это было бы вполне закономерным, учитывая образ жизни наемников. Сам Алан уже давно видел во всех окружающих его живых и неживых объектах потенциальную угрозу для своей жизни, но в случае с турианкой паранойя эта носила крайне идиотский характер. Лок все время казалось, что окружающие либо не видят в ней представительницу женского пола, что, по мнению Кросса было вполне закономерно, учитывая то, что во внешних мирах турианок днем с огнем не сыщешь, либо держат ее за малолетку, что, опять же по кроссовому понятию было весьма справедливо, ибо Лок малолеткой и являлась. Тем не менее, несмотря на свой юный возраст, вышколена она была, подобно всем прочим турианцам, достаточно хорошо. Вести себя старалась по-туриански сдержано и профессионально. Однако шуму и скандалов от нее было чуть ли не больше чем от Шарка. Первое время Алан активно подкалывал бедолагу, но однотипные ругательства и ответные оскорбления, лишенные особой изобретательности, быстро надоели и бывший киллер плюнул на это дело. Придурочных разумных на своем веку Кросс повидал предостаточно, и связываться еще с одной особого желания не было. Мало ли, слетит с катушек и за оружие хватанётся. — «И где тебя такую Уги вырыл, кто б мне сказал?» — протянул про себя в край захмелевший Напалм. Вопрос этот он, пожалуй, не задавал лишь самой Лок да Шарку. Самым подозрительным было то, что и Уги и Баррел ответили примерно одинаково — смехом. Только если лидер ограничился лишь сдержанным смешком, то Баррел заржал так, что, пожалуй, весь корабль услышал. Тем временем собеседник Лок начал потихоньку выходить из себя. В своей бытности курсантом Кроссу доводилось проходить ксенобиологию и, хотя слушал он обычно в пол уха, но пожилой преподаватель, вероятнее всего по старой памяти, именно турианцам уделил настолько много времени, что бывший киллер до сих пор помнил некоторые особо примечательные детали. К примеру, сейчас, глядя на скупую турианскую мимику, Алан припомнил, что вроде как тело их покрыто костяной броней и что пристрелить с мелкашки даже не носящего броню представителя этого народа может оказаться проблематично. — «Интересно, это тоже кость или просто кожа настолько грубая», — Кросс заворожено пялился на малоподвижную рожу собеседника Лок. Вопрос этот почему-то сильно заинтересовал любопытного Напалма. Захотелось подойти и тыкнуть пальцем в лицо незнакомца, но природная лень в купе с алкоголем в крови объявили бойкот. Врожденная изобретательность, однако, тут же выдало новый способ экспериментального определения плотности турианской физиономии. Руки сработали раньше здравого смысла и еще не до конца осознающий, что же он именно вытворяет, Кросс как-то задумчиво проследил взглядом трассер не допитого им самим «06, Особого». Уже через мгновение увесистая стеклянная кружка с громким дребезгом разбилась о турианскию голову. Турианец отшатнулся и, сделав несколько неуверенных шагов назад, с размаху уселся на край ближайшего столика. Столик, не выдержав такого резкого приземления, опрокинулся, загремела бьющаяся посуда. Сидящие за столиком молодчики быстро повскакивали с мест. Кросс заметил, что на ногах уже и его собственные товарищи, а так же группа разномастных разумных, которые являлись, вероятнее всего, друзьями объекта его научно-прикладных исследований. Остальные посетители бара тут же подобрались. В лицах одних читалась настороженность, других явное предвкушение. Мрачный бармен-саларианец совсем сник. Повисла гробовая тишина, первым которую нарушил Баррел. Верзила с громким кряхтением оторвал свою корму от высокого барного стула и как-то по-хозяйски окинул взглядом зал. На лице его появилась какая-то странная задумчивая улыбка. Уж через мгновение стул, на котором он восседал, полетел в направление друзей турианца. Зал взорвался. Кросс спешно вскочил на ноги, из-за обилия выпитого кипящий зал начал ходить перед взором ходуном. Тем временем к нему на заплетающихся ногах уже несся один из забияк, угрожающе что-то вопя и потрясая кулаком. Алан легко перехватил горе нападающего и с размаху познакомил его голову с барной стойкой. Нужно было найти тихий угол, из которого можно было бы относительно спокойно понаблюдать за шоу. Внезапно кто-то схватил бывшего киллера за плечо и с силой развернул. На мгновение глазам предстала взбешенная физиономия давешнего турианца. Уже через мгновение Алан грохнулся на находящийся за спиной столик. Из разбитого носа хлестала кровь. Руки быстро стали нашаривать возможное оружие. К счастью пальцы правой руки сомкнулись на горлышке какой-то бутылки. Турианец тем временем раздраженно скрипя вновь ухватил Кросса за плечи, приводя в вертикальное положение. Перед глазами все плыло, но бывший киллер отчетливо различил заносящийся для нового удара кулак. Рефлексы не подкачали, и зажатая в правой руке бутылка обрушилась на многострадальную турианскую башку. Незнакомец выпустил Кросса и, пошатнувшись, отступил на шаг. Не теряя зря времени, Алан нагнулся и, обхватив противника руками за талию, со всей силы впечатал последнего в барную стойку. Картинка плыла перед глазами. Где-то на периферии выли полицейские сирены. *** Очередь, длиннющая очередь к секретариату посольства Альянса тянулась на многие десятки метров. Все пытались выяснить, что сталось с роднёй, друзьями или просто знакомыми, а официальные каналы в экстранете были настолько перегружены запросами, что надежды на скорый ответ попросту не было, поэтому и оставалось лишь стоять и ждать. Сообщение о нападении на Иден Прайм стало полной неожиданностью, причем далеко не только для меня. Кто бы мог подумать, что геты, которые со времён утренней войны тихо сидели на завоёванных территориях, внезапно дадут о себе знать, причем сделают это ТАК? Напасть на одну из самых безопасных, как считалось ранее, колоний Альянса, снести патрульный флот и устроить там резню? Такого никто даже в кошмарном сне представить не мог, и многие сходу даже не поверили, решив что это неудачная шутка. Но, к сожалению, это было не так. Разумеется, первым делом я попытался связаться с отцом, но тщетно, и оттого невольно напрашивались неутешительные выводы. Оставалось только надеяться, что проблема связана с нарушенной в результате нападения коммуникацией, пусть я и понимал, что это лишь попытка самоуспокоения. Как ни крути, а вероятность того, что отец пострадал, была достаточно высока, ведь насколько удалось выяснить, первым под удар попал космопорт, неподалёку от которого и располагалась вся промышленная зона. За прошедшие годы многие мои знакомые погибли или получили тяжкие увечья, а потому я уже не был тем полупарализованным ужасом подростком, как в те времена, когда отец пострадал при налёте пиратов. Нет, я сразу взял себя в руки и знал, что нужно сделать в первую очередь, но одновременно с этим я не мог не осознавать, что реально повлиять на ситуацию невозможно. А потери… возможно я к ним привык. Хотя правильнее будет сказать, что я очерствел, ведь привыкнуть к этому попросту невозможно. — Я чем-то могу вам помочь, офицер? — наконец, пришла моя очередь и спина впереди стоящего человека исчезла, открывая взгляду донельзя вымотанную секретаршу. Да, девушке можно было только посочувствовать, но её усталость было последним, что волновало меня в данную минуту. — Иден Прайм, — прозвучали два ключевых слова, отчего из груди секретарши прозвучал обречённый стон, — мой отец находился там. — Это внутренне дело Альянса, офицер и СБЦ не… — Я гражданин Альянса, — отмёл я это робкое возражение и тут же добавил, — Таос Экро, просто проверьте. Было прекрасно видно, как пальцы девушки ловко забегали по клавиатуре, вбивая нужные данные, после чего на усталом лице проявилось искреннее удивление. — Да, так и есть, — протянула она и тут же продолжила свою бурную деятельность, — ваш отец, Адас Экрос, сотрудник корпорации «Хане-Кедар»? — Всё верно. — Он, а так же его жена и дети, имеют неопределённый статус, — озвучила полученную информацию секретарша, — сожалею, но точной информации пока нет. Всё что могу сказать, это то, что в списке погибших они не числятся. Следующий… Мне оставалась лишь отойти в сторону и не мешать собратьям по несчастью. Статус не определён… Это значило, что возможно им пока оказывают медицинскую помощь или допрашивают, пытаясь выяснить какие-то детали нападения, но насколько я знал, многих просто не нашли или их тела оказались изуродованным до неузнаваемости. На этой колонии, некогда бывшей лицом человечества, произошли какие-то действительно жуткие вещи, подробности которых старались всеми силами скрыть. Вопрос, что мне теперь делать? Сидеть и ждать неизвестно чего? Рвануть на Иден Прайм? Угу, так меня и отпустят со службы, к тому же к задетой боевыми действиями зоне наверняка не пускают посторонних. Да уж… Отец мог за себя постоять и у «Хане-Кедар» была своя служба безопасности, но… всё это — досужие размышления, а мне нужно знать точно. Вот только неоткуда. Не было ничего действительно полезного, что я мог бы предпринять. Ощущение собственной беспомощности просто бесило. Пытаясь справится с бушующим внутри пожаром, я медленно плёлся в сторону служебного аэрокара. А когда дошел, взгляд бездумно упёрся в фигуру тощего турианца, пристроившегося на капоте. — Эй, Экро, не уделишь мне минутку, — прозвучал предельно раздражающий голос Вакариана, который постоянно крутился где-то поблизости в течение последнего месяца. Но прежде чем он успел произнести ещё хоть слово, мой кулак вписался в его скулу, сшибая того на землю. Пусть я так и не научился драться, но сейчас меня это совершенно не волновало: копившееся в течение долгого времени раздражение на пару с яростью от собственного бессилья нашли себе выход. Лишь самый краешек сознания ещё контролировал тело, не дав нанести удар левой рукой, что могло бы закончится мгновенной смертью настырного урода.