Ты ужасна, но я всё ещё раздет

Do, do, do your dirty words. Come out to play when you are heard. Thereʼs certain things That should be left unsaid. Говори, говори, говори свои грязные слова. Скажи их вслух при людях. Есть некоторые вещи, Которые не нужно произносить. La Roux — Quicksand

      Шлик-шлик       Кто-нибудь ещё помнит детские куклы Братц? Вот Сакура помнила, ведь их популярность пришлась как раз на её десятилетний возраст. И всё это к чему? Да к тому, что Харуно чувствовала себя как ёбаная кукла с башкой в два раза больше, чем того требовали пропорции. Череп был словно чугунный, а к мозгу моментально прихлынула кровь в попытке восстановить распидорашенные алкоголем клетки, которые уже не реанимировать. Любой шорох отдавался сдавливающей болью в висках. Хотелось заблокировать все падлючие чувства, помогающие воспринимать окружающий мир. Но спасительный сон так и не наступал, потому что организм на сегодня уже исчерпал свой лимит спящего режима.       Шлик-шлик       Немного привыкнув к наихуёвейшим ощущениям, Сакура стала прокручивать в памяти ночь и утро, чтобы вспомнить о причине своего уёбищного состояния. Клуб. Заплаканная Таюя. Бухло. Грозный голос Саске. Мягкий диван. Рывок и её тело, выволоченное на улицу и обданное прохладным воздухом. Машина. Учиха напротив. Губы с привкусом корицы. Триперные губы блядоёба с привкусом грёбаной корицы! Сакура еле слышно простонала в подушку, осознавая, что позволила сегодня своему начальнику. Вдумываться в произошедшее она не желала, а вот смыть с себя все следы случившегося — ещё как! И то лишь потому, что засохшая корка собственной смазки доставляла дискомфорт и вызывала лёгкое стеснение, но никак не отвращение.       Шлик-шлик       Хлюпающий звук, врезающийся в сознание Харуно, заставлял её щёки пылать румянцем. Уж слишком он был пошлым и с недавнего знакомым. И только через несколько минут пока ещё слегка охмелённое сознание смогло сопоставить «шлик-шлик» и шевеление на второй половине кровати.       — Ино, твою мать! Не начинай, блять, шелудить! — завопила Сакура, зарываясь головой под подушку.       — А я уже начала, — весело произнесла Яманака, на скорую руку накидывая на себя одеяло. — Начала, кончила, наделала фоток и вывесила их в интернете, — похвалилась она.       И это отнюдь была не шутка. Она снизила свою активность на порносайте из-за Акаши, поэтому решила хотя бы таким образом порадовать своих постоянных мастурбаторов, обещая, что ещё вернётся.       — Да мне нахуй не нужны твои подробности, — обессиленно промямлила Сакура, стекая с кровати и ползком по холодному и обшарпанному полу добираясь до ванной под ржач наблюдательницы.       — Эй, а ты где проебала свои трусы? — Ино ошарашено уставилась на сверкающую наготой сожительницу, но вместо ответа перед ней захлопнули дверь.       Харуно пыталась отдышаться, облокотившись на закрытую дверь цвета отборного говна с потрескавшейся, как и на зелёных стенах, краской. Ей было глубоко срать на то, что соседка увидела её без нижнего белья: они лучшие подруги, как-никак, и им приходилось ни раз видеть друг друга нагими и в раздевалке около бассейна, и в джакузи у родаков Ино дома, и в их халупе-залупе. Не постоянно же таскать с собой в душ сменную одежду. Иногда её можно и забыть.       Но только тот факт, что на Сакуре не было её трусов, в полной мере доказывал близость с Учихой. Ебануться! Она испытала свой первый и довольно охуительный оргазм ни с кем-то, а именно с Учихой! С тем, похождения кого постоянно порицала. Нет, Харуно не была типичной целочкой, до трясучки в коленях берегущей свою драгоценную плёночку, которая, кстати, до сих пор с ней. Просто она не ожидала, что сможет ужраться в такую пизду.       Кстати, а что двигало её начальником? Конечно, как божий день ясно, что Саске не прочь трахнуть симпатичную тёлочку, но он же остановился только на том, что сделал приятное лишь Сакуре. Совесть, что ли, проснулась? Хотя какая, нахрен, у него совесть? Харуно даже усмехнулась в голос, направляя руку с пенящейся от геля мочалкой, а затем и обжигающую струю душа на внутреннюю сторону бедра, чтобы смыть с себя неприятно прилипшую к коже смазку. Естественно, Сакура не собиралась тереть кожу до остервенения: что было — то было; она проще относилась к жизни и не считала себя униженной, оскорблённой или опозоренной. Чувство стыда не для неё. Только некоторое смущение. Возможно, теперь строптивая Харуно будет вести себя сдержаннее на работе, чтобы Учиха невзначай не касался в разговоре этой ситуации. И её самой тоже не касался. Сакура, по своему обыкновению, предпочла бы сделать вид, что ничего не произошло.       Взгляд в раздумьях мельком пробежался по стенам. На едкой оливковой поверхности паутиной расходилась сеть трещин и отвалившихся кусочков, которые открывали вид на прошлые оттенки помещения: голубой, жёлтый, розовый, персиковый — расцветка что надо, ведь девушки, живущие здесь, постоянно малевали стены, потому что дешёвая краска слишком быстро приходила в негодность от влажности, которую Сакура создавала в комнате. Она любила горячую воду и постоянно устраивала парилку в душе, отчего покрытие и не выдерживало. Зато сейчас представшее перед её взором месиво уж чересчур напомнило блевотину и вновь повлекло за собой возврат к воспоминаниям о выпитом накануне. Харуно, согнувшись и облокотившись рукой на бортик ванной с песочным налётом, сдержала пару рвотных позывов. Всего лишь рефлексы. Не более. Хотя тошнота не отступала, но и наружу ничегошеньки не просилось.       Самое хуевое состояние. Вроде и проблеваться стоило бы, а вроде и два пальца в глотку пихать не в кайф. Отдышавшись, Сакура решила, что ей просто необходимо проветрится, а также изменить температуру воды, что она и сделала. Слегка пробирающая мурашками, словно подогретая солнышком в реке — идеально. Харуно вернулась в прежнее, стоячее положение, и направила струйки душа в сторону промежности. В голове сверкнула навязчивая мысль: а не поэксперементировать ли? Первый оргазм всё равно проёбан… Почему Ино можно, а ей нельзя?! Кисть слегка дёрнулась выше, но Сакура вовремя сообразила, что даже не знает, сколько сейчас времени. Опаздывать в клуб из-за дрочки определённо не входило в её планы. Да как она вообще подумала об этом? Чёртов Учиха, умудрился испортить невинную девочку одним куннилингусом по-пьяни!

***

      Саске мирно посапывал на клавиатуре своего рабочего ноутбука. Монитор погас, и мрачный кабинет, выполненный в тёмных тонах, освещали теперь только отблески фонарей и вывесок с улиц, пробиравшиеся в помещение через раскрытые жалюзи. Учиха весь день перерывал просторы интернета в поисках хорошего, но бюджетного дизайнера, способного преобразить его клуб. Ясен хер, что Саске и думать забыл о своём утреннем подвиге, так как для похотливого животного подобные приключения не являлись чем-то новым и необычным. Но музыка, заигравшая этажом ниже, вырвала его из дрёмы, напоминая об открытие клуба и приходе к положенному времени всех работников. Что ж, если ему не удалось поднять себе настроение находкой пиздатого портфолио, то, несомненно, удастся исправить сей факт, пощекотав нервы Сакуры.       Уже спускаясь вниз по лестнице, предварительно заперев за собой дверь, Учиха размышлял над причинами проснувшегося в нём мальчишеского энтузиазма. Почему он затевает эту игру? Недостатка в дырках, в которые можно закинуть палку и спустить напряжение, он не испытывал. Сама барменша не отличалась от других девушек ничем, кроме наличия девственности — но это не повод, чтобы добиваться её, а даже проблема. Хотя зачем вообще искать какое-то обоснование своим поведению и поступкам, если они забавляют и расслабляют? Не париться и забить хуй — девиз Саске по его блядопроёбищной жизни.       Ночь со среды на четверг — снова безлюдно, ведь заведение не выглядит как обычный бар, чем и не привлекает сюда народ по будням. И всё же кто-то включил разноцветные прожектора, от которых перед глазами Учихи всё зарябило. Дохуище просмотренных картинок с интерьерами откликались режущей болью под веками, и он, сославшись на экономию и показав напрочь отсутствующую у него логику, выключил настоебенившие яркие лучи.       Раздражение во взгляде зелёных омутов и остервенение, с каким администраторша протирала коричневую с чёрными вкраплениями столешницу барной стойки, раскрывали перед Саске всё удовольствие, которое девушка испытала, завидев приближающегося к ней директора. Определённо, она не обрадовалась перспективе разговаривать с ним и благодарить за испытанное утром наслаждение не станет.       — Сакура, есть разговорчик, — строго, что контрастировало с белоснежной улыбкой, которая, в свою очередь, контрастировала с угольными рваными прядями, обрамляющими по-аристократически бледное лицо, обратился к ней Учиха, усаживаясь на один из чёрных кожаных барных стульев и кладя перед собой ноутбук, что он взял с собой.       После этих слов из-под стойки мигом вылетела копна красных волос, скрываясь где-то в подсобке, расположенной за небольшой сценой. Таюя и вовсе боялась показываться начальнику из-за их буйного и пьяного девичника, а Карин, на свой страх и риск, вылезла узнать о состоянии Харуно, но при подкравшейся опасности сдристнула в испуге, чем повеселила Саске.       — А ты не хочешь съебаться в свой кабинет и забыть на время о моём существовании? — пропыхтела Сакура, склоняясь под стойкой и убирая тряпку, иначе с помощью грязного куска ткани морда Учихи была бы отхлыстана за подобную наглость.       — Какая невежливая, — картинно удивился он и покачал головой.       — Если ты ещё не просёк, то я никогда не была вежливой, кретин, — озлобилась Харуно, смачно хлопнув в ладоши и растирая их друг от друга, чтобы пропало конченное ощущение ожога от резкого удара.       По скрежету её зубов Саске сделал вывод, что она представила, как размазывает его самого в порыве ярости. И её выражение лица не предвещало ему ничего заебатого.       — Вообще-то я по рабочему вопросу. Или ты считаешь, что, если я разок отлизал тебе, то теперь буду угождать твоим желаниям постоянно? — стебался он, читая в малахитовых глазах напротив приступы паники.       — Не вздумай больше никогда так громко об этом говорить, обсосок! — Харуно склонилась к его лицу для пущей убедительности. — Иначе отлизывать тебе станет нечем, — выплюнула она прямо в сжатые тонкие губы.       И откуда только смелость взялась? Ведь пару секунд назад она дрожала как сучка. Сучка, которая мысленно скрутила мошонку начальника в узкую трубочку и дотянула её до анального сфинктера Учихи, потрудившись запихнуть туда его раздавленные яйца. Да, такие фантазии заметно успокаивали Сакуру, и она отпрянула назад, восстанавливая приемлемое для начальника и подчинённой расстояние между ними.       — Может, начнёшь выполнять свои обязанности и прикусишь свой поганый язык? — рыкнул Учиха, обходя стойку, разворачивая ноутбук экраном к барменше и включая гаджет.       Он никогда не воспринимал всерьёз оскорбления Сакуры как в свой адрес, так и в адрес других, но сейчас это начало порядком его выбешивать. Слишком многое эта девчонка себе позволяет.       Харуно стояла боком к появившемуся за стойкой директору. Она отступила на пару шагов назад, словно отталкиваемая его аурой гнева. Сакура знала, что до поры до времени свой рот раскрывать можно вполне безнаказанно, но именно сейчас Саске источал свои триперные флюиды самца и мужика, на которые горе-работница среагировала спасительным от недовольства Учихи молчанием.       — Хули стоишь столбом? Сюда иди! — приказал он, дёрнув Харуно на себя за плечо.       Его чрезвычайно выводили из себя её неповоротливость и неумение отличать обязанности в клубе от личной жизни. Ежу понятно, что Саске не будет подставлять самого себя, рискуя быть подслушанным. Сплетни не входили в список поощряемого начальством.       Сакура быстро оказалась прижата грудью к высокой столешнице своего рабочего места, а по обеим сторонам от неё Саске расставил свои жилистые руки с закатанными до локтей рукавами белой рубашки, полностью опираясь на конечности, отчего голубоватые венки под кожей слегка вздулись и обрисовались чётче. Через распущенные, немного завитые у концов нежно-розовые волосы на затылке ощутилось горячее дыхание Учихи. Сакура побагровела от охуения: она не позволяла этого ублюдку! Но делать было нечего, и она осталась довольна тем, что её эмоций, находясь позади, начальник не прочитает.       — Я выбрал для себя пять наиболее приглянувшихся мне интерьеров, — Саске открыл папку на рабочем столе с надписью «дизайнер», в которой отобразились несколько фото. — Помоги мне определиться с лучшим, — пододвинувшись ближе к её правому уху, прошептал он.       Ну пиздец теперь! Харуно восприняла этот момент как спидозно-интимный, будто змей, что подал яблоко Адаму и Еве, заговорщически спрашивал, где бы Сакура хотела, чтобы он её трахал. Заебись, ещё бы поинтересовался как!       Она постаралась расслабиться: тяжело выдохнув, опустила плечи вместе со всем корпусом. И, благодаря её движениям, по-залупенноуёбищному — никак иначе — вышло то, что аккуратная девичья попка упёрлась в область между пупком и членом Учихи. Он тут же напрягся от неожиданного прикосновения, позволяя работнице в полной мере прочувствовать прокаченность его нижнего пресса. Да, ей бы помешал ремень, если бы Саске его носил. Он не обременял себя лишним атрибутом гардероба, ведь брюки его размера и так прекрасно удерживались на выступающих тазобедренных косточках и упругих мужских ягодицах.       Видимо, Сакура заразилась жаждой поиграть от своего директора. В ней проснулась шалунья, впечатавшаяся сильнее в молодого человека, но лишь на миг. Затем она, шумно сглотнув, выпрямилась, протираясь сквозь пелену волос нежной кожей за ушком о нос Учихи. Найдя на экране картинку, где были только приглушённые холодные цвета, Сакура ткнула в неё пальчиком и затараторила:       — Я бы посоветовала вот эту.       — Дорогуша, ты ведь даже их не открыла, чтобы рассмотреть по-хорошему, — усмехнулся Учиха. — Или хочешь поскорее от меня избавиться? — раздалось в том же ухе.       Разочарованно цыкнув и закатив глаза, Харуно оставила начальника без ответа, открывая фотографии и не задерживаясь ни на одной. Картинки промелькали перед ними, а Саске бережно, почти любовно убрал все нежно-розовые локоны справа за спину подчинённой. Негодуя, она развернулась к нему, но, столкнувшись мягкой щекой с его любопытным носом, поспешила вернуть голову назад.       — Мне до этого было почти не видно, — гипнотизирующе приятный баритон оправдал поступок своего обладателя.       Хуеплётский хуеплёт! Что он хочет доказать своим давлением? Святые шелупендрики! Да, Сакура успела пожелать прильнуть всем существом к телу около неё, но из-за того, что от Учихи шёл дурманящий жар, объятия которого обещали уют и тепло. Это только гнидские слабости тела — не самой Харуно. Она не поддастся на ёбаные провокации!       — Я всё равно останавливаю свой выбор на том же самом фото, — проговаривая медленно каждое слово, чтобы сдерживать свои чувства, заявила Сакура, на самом деле не запомнив ни одну из картинок. — Теперь пиздуй, — оскалилась она.       — Знаешь, а мне здесь нравится. Я не хочу уходить, — при каждом изданном звуке Саске невесомо шевелил губами по хрящикам и тонко натянутой коже ушной раковины, и эти пошлости ещё сильнее отталкивали, не в прямом, конечно, смысле, Сакуру от него.       Было противно не от самих ласк, точнее их подобия, а от осознания, что парень испробовал и испытал их ни с одной шлюхой. Уподобляться им не в целях Харуно.       — Значит, подвинься и дай мне пройти, — грубо отозвалась она.       — Давай уж сама как-нибудь, — откровенно издевался Саске.       Отпихнуть его — дать требуемую им реакцию на издёвки. Поэтому, искусно уворачиваясь под мускулистыми руками, Сакура вылезла из-под молодого человека сама, фыркнув что-то оскорбительное.       — Кстати, — тормознул её начальник, когда она покинула своё рабочее место и направилась к сослуживицам в подсобку, — замени воду в кувшине в моём кабинете. Запомни: каждый день там должна быть свежая, — злорадно улыбнулся он, не сводя с неё взора.       «Долбоебучий сучий чёрт! Лучше бы он так и не вылезал этой ночью из своей табакерки!» — не имея права отказать, Харуно устремилась к кабинету директора, так и не додумавшись для начала попросить у Учихи ключи.