I act like I donʼt fucking care, Like they ainʼt even there. Cause I have hella feelings for you. I act like I donʼt fucking care Cause Iʼm so fucking scared. Iʼm only a fool for you. Я веду себя так, словно мне похуй, Словно ничего не испытываю. Потому что у меня к тебе сильные чувства. Я веду себя так, словно мне похуй, Потому что мне пиздец как страшно. Я просто запал на тебя. Blackbear — idfc
Ино не почувствовала наёба: она обрадовалась, что подруга проявила интерес к её профессии, и незамедлительно взяла Харуно с собой. И напрашиваться не пришлось. Поэтому Сакура второй раз оказалась пассажиркой в этом серебристом автомобиле, где всё кричало о состоятельности владельца. Начищенные коврики под ногами, сидения без единого пятнышка и сверкающая в лучах солнца приборная панель. Словно дорогая проститутка постаралась тщательно вылизать драгоценный анус извращённого старикашки, потому что от этого зависел её заработок. Рядом с Харуно лежал чёрный кожаный портфель, приобретённый в магазине даже не для среднего класса. Его владелец, Сай, тормозя на светофорах, нетерпеливо подёргивал запястьем, на котором красовались те же самые белоснежные массивные часы. Для мужчины кисти у Акаши были тонковаты настолько, что вполне можно было бы использовать их вместо члена, и Сакуре постоянно казалось, будто аксессуар вот-вот соскользнёт с нетипично пидорски-ухоженной руки. На зелёном парень резко прожал газ, так, что его портфель чуть не упал вниз. Долбанный перфекционист не поленился дотянуться от водительского сидения до заднего, чтобы вернуть чёртову вещицу на место. Видите ли, беспорядок не способствует пиздатому настрою на предстоящую съёмку. Ну охуеть теперь! Давайте все отворачиваться от дороги. Лучше ведь въебениться в какую-нибудь машину или в столб, если не вылететь на тротуар и не посбивать прохожих, чем потерпеть съехавшее положение грёбаного портфеля! Сакура не впервые замечала, что те, у кого денег — хоть жопой жуй, слегка припизднуты на всём, что их окружает. Доказывал эту теорию и Сай, неохотно открывая перед простушкой в его глазах дверь мерседеса, но услужливо проделывая то же самое ради обёрнутой в дизайнерские шмотки и блистающей красотой Яманака. Понаблюдав за фотографом снова, Харуно убедилась, что он готов подставить кого-либо или просто отказаться от человека из-за своей выгоды. Может, Акаши заслуживает того, как хочет проучить его тот блядрогин, а сама Сакура здесь зря? На самом деле, как-то странно она смирилась с тем пиздецом, что видит во снах. Харуно и сама не до конца осознала это, но была готова к повторению истории наяву. Всегда проще пустить всё на самотёк и подстроиться под течение, чем копаться в себе и трахать мозг попусту. Сакура прозевала несколько часов. Ино к этому моменту сменила уже ни один шлюшенский образ, а время неумолимо приближалось к послеобеденному. Возможно, Сакура так и задремала бы на огромном пуфе в виде груши, стоящем среди горы штативов, если бы к ней не подошла подруга в ядрёно-фиолетовом костюме, состоящем из полулифчика-полутопа и юбки по манду. — Ну, и как тебе первая половина фотосессии? — Яманака слегка торнула сидящую в плечо, чтобы та подвинулась, и присела на краешек бордового пуфа. Наигранная улыбка, более походящая на оскал, до сих пор не сходила с её лица. Такое ощущение, будто её мышцы искусственно натянули и зафиксировали в необходимом положении. Зато из-за игры света софитов и правильной позы на фото выражение лица получалось очень даже милым и естественным. — Это была только половина? — Харуно чуть не ёбнулась с пуфа от такого заявления. Если она продолжит тут ебланить, то не успеет ни то что поспать, но и хотя бы переодеться перед работой. — Да, детка, это не так просто, как ты думала, — усмехнулась Ино, расстёгивая ремешки босоножек и стягивая настопиздевшую обувь, оставившую красные полосы на нежной коже из-за несоответствия размеров. — Сейчас Сай вернётся, и мы продолжим. — В смысле, вернётся? — Сакура стала лихорадочно осматривать помещение, но никак не могла найти фотографа. — Ему кто-то позвонил, и он вышел подышать свежим воздухом. Мне повезло, иначе Сай заебал бы меня и не дал передохнуть до самого вечера, — облегчение так и скользило в голосе модели. — Блять! От вскрика Харуно задрожали не только декорации с зелёным полотном, а даже сами стены. Спотыкаясь о разбросанные подругой золотистые босоножки, Сакура понеслась в сторону выхода из студии, перепрыгивая на лестнице одну ступеньку за другой. Как же нужно было проебаться, чтобы упустить момент, когда Акаши улизнёт из-под её, справедливо заметить, хуёвого надзора? Из-за скорости, с которой Харуно вылетела из здания, по лицу неприятно хлестанули капли мороси. Сругнувшись и проморгавшись, она направилась в уже знакомый ей проулок, затормозив у самого угла. Мелкий дождь словно отрезвил её, заставив задуматься. Если Сакура не опоздала, а она ещё слышала голоса разговаривающих, то блядрогинчик может плеснуть неведомой хуйнёй в её лицо, когда она ворвётся за поворот. И это её кабздец как не устраивало. Оставалось только стоять и надеяться, что без её участия всё обойдётся. Только, благодаря прошлому опыту, было ясно, что, как бы она ни хуевертилась, а исход будет всё тем же — кто-то определённо пострадает. И Харуно не хотела быть этим кем-то. — Твою мать, я ничего не вижу! — вопль Сая донёсся до застывшей Сакуры вместе с выходящим из-за угла и ухмыляющимся блондином, который не удостоил её и взором. Время и мразотные раздумья сделали выбор за неё. Наверное, стоило вызвать скорую или позвать на помощь, но перед глазами снова мелькнул блондинистый вихрь: Ино, сбивая казённые набойки на своём пути, летела за подругой, встревоженно смотря вперёд. Модель даже не застегнула свои рабочие босоножки, которые и без этого стирали её ноги в кровь. — Хули ты стоишь? Вызови, сука, скорую! — Яманака уже оказалась около сухо всхлипывающего Сая, а Сакура так и осталась за поворотом. Она боялась увидеть действительность. Внутри неё что-то перевернулось от понимания, что из-за её бездействия теперь будет страдать близкий ей человек. Желание скрыться от проблем и притвориться, что ничего не случилось, молниеносно растеклось по венам. Она не подходит для этого. Судьба ошиблась. Всё это дерьмо должно было свалиться не на неё.***
Сегодня она всё-таки не спала, и суть была не только в заёбоковырянии себя, но и в требовании Учихи приехать в клуб средь бела дня. И сама же виновата: после того, как ночью Харуно вновь спустилась к барной стойке за чёртовым ключом от чёртового кабинета чёртового директора, она, выполнив свои новые чёртовы обязанности чёртовой барменши-секретарши-администраторши, не обнаружила чёртового мудака на прежнем чёртовом месте, а поэтому оставила чёртов ключ от чёртового кабинета у себя. Ведь лишь хрен знал, что ему приспичит хуевертить на работу, как только Харуно вернётся домой, после обеда и под пиздецки важным предлогом, который, кстати, цитата: «Не твоего (то бишь Сакуры) ума дело». И только долбёжка по двери на втором этаже слегка поднимала настроение. У кого-то, видимо, нервишки шалят, раз он не может подождать лишние полчасика и срывается на неодушевлённые предметы. Харуно даже приготовилась повыёбываться и съязвить на эту тему, выбирая излюбленную пошловатую наклонность блядуна и желая провести аналогию между его несдержанностью в эмоциях и, предположительно, в постели, что объясняло бы такую частую смену партнёрш: Учихе, наверное, просто стыдно за свою скорострельность, поэтому он не оставляет девушкам шанса насмехаться над ним вновь, — но представшая перед Сакурой картина быстро стёрла усмешку от воображаемой победы в словесной перепалке с её лица. Харуно, словив отрешённый и непривычно пустой, свободный от надменности и осознанного превосходства взгляд Учихи, от удивления затормозила на последней ступеньке и перестала противно постукивать ноготками по металлическим перилам. Свет был зажжён исключительно над барной стойкой, но его часть распространялась и на балкон второго этажа, позволяя разглядеть основное, в том числе и парня. Он сидел на полу, поджав ноги под себя и слегка склонив голову, что при повороте в сторону пришедшей работницы смотрелось чересчур неестественно. Привычный костюм сменился на джинсы и джинсовую куртку, из-под которой виднелась угольная футболка с рассеянным по всей ткани узором в виде трёх кроваво-красных томоэ. Нерасчёсанные и слегка сальные пряди, чего Харуно никогда не видела у своего немного педантичного начальника, наполовину закрывали его лицо, хотя зелёные глаза всё же рассмотрели презрительно скривлённые в тонкую полоску губы — реакция на её появление — которые затем выплюнули: — Охуительно я сам себя наказал, — его голос был прокуреннее, чем обычно. То есть Сакура — это наказание; заебись, да? А вот пусть соснёт! Если до этого момента она и попыталась перестроиться с похуистично-отталкивающей особы в обыкновенно-безразличную и молча выполняющую свои обязанности, то теперь Харуно не намерена отступать от своих первоначальных замыслов на их диалог. — Что, Учиха, силёнки закончились? Ты во время перепихона также быстро сдуваешься? — нескрываемо жалостливым тоном поинтересовалась она. — А ты хочешь проверить? — задал встречный вопрос парень, тяжело поднимаясь с пола и придерживаясь за ручку двери. — Если только в качестве наблюдателя, — парировала Харуно, пресекая на корню все шутливые подкаты директора. — Ах, да, такой недотроге, как тебе, стоит начинать с малого. Сложно сразу переключиться на настоящий секс с дрочки на то, как это делают другие, — хмыкнул Саске, делая один еле заметный шаг к девушке. Сакура тут же побагровела от злости, но не на него, а на себя за отсутствие равноценного ответа. Но она быстро нашла выход: вместо слов, она швырнула ключ от кабинета к ногам Учихи. Пусть ещё раз нагнётся. Это можно будет интерпретировать как поклон, выражающий ей своё почтение. Девичий румянец довольно быстро сменился искренней улыбкой, и Учиха слегка шуганулся таких перемен, но ключ не поднял, проклиная себя за мизерную экономию на дубликате. Думал ведь, что не понадобится. — Правильно, ты сам себя наказал, но только своим поганым языком, который стоило держать за зубами! — спустя минуту нашлась Сакура, продолжая улыбаться и посматривая под ноги начальника. — Даже тогда, когда этот язык делал тебе приятное? — не отступал он. Не хотела вспоминать об этом? Просила молчать? Ну, так здесь никого нет — получите, распишитесь. Сама же направила разговор в это русло. — Это ёбаное недоразумение. Я была бухой в гавно, Учиха. Тебе не стыдно глумиться над тем, что я позволяла в недееспособном состоянии? И снова вопросом на вопрос. По-другому у них не получалось. — Раз произошедшее — ёбаное, как ты сказала, недоразумение, то почему тебя так волнует моя личная жизнь именно в этом плане? — ухмыльнулся Саске. Он подошёл ближе и опёрся обеими руками о перила, огораживающие балкон второго этажа, где находились випы. И, благодаря этому, Харуно осенило: — Да ты в жопу пьян! От тебя несёт как от триперной свиньи! — В прошлый раз ты была пьяна, а я трезв. В этот — всё наоборот. Может, это знак, Харуно? — недвусмысленно выразился Саске, подмигнув. И при этом он выглядел так жалко, что перед Сакурой тут же материализовался тот Учиха, которого она увидела, поднявшись по лестнице. Потрёпанный жизнью и забитый в угол. Такой, он был нов для неё. Иногда долгие месяцы сложно понять, что человек, стоящий перед тобой, может выстраивать перед собой и окружающим миром точно такую же броню, как и ты, только используя немного другие методы. И почему-то именно сейчас Харуно почувствовала связующую ниточку между собой и начальником, которая делает их похожими. Определённо — своими блядками и поведением невъебенного самца Саске спасается от чего-то ровно так же, как и Сакура. Вот только от чего? — Да ты на ногах держишься лишь на одном энтузиазме меня задеть! — вспылила она, отталкивая от себя Учиху. Молодой человек сильно покачнулся, но рук с перил не убрал, продолжая дышать на подчинённую перегаром. Зато его лицо заметно помрачнело. — Это не твоего ума дело, — с нажимом повторил свою телефонную фразу он. Всю спесь с него мигом сбило. Сакура так и осталась стоять поражённой, пока директор, развернувшись, отошёл от неё, открывая девичьему взору мокрые блики на полу и тёмное пятно на джинсах парня в районе левого бедра. Саске, хромая, добрался до входа в кабинет, придерживаясь за пресловутую ручку двери, нагнулся и поднял ключ, брошенный Харуно ранее. Сакура полезла в карман своей чёрной косухи за телефоном из любопытства. Не из заботы, нет, так как ей не было места даже ради недобойфренда Ино. Проскользив большим пальцем по сенсорному экрану, она включила фонарик и позволила себе ахуеть вслух посредством несдержанного стона ужаса. По полу растянулась небольшая, но лужа крови, которой были пропитаны и джинсы Учихи. — Хули ты делаешь? Принесла ключ? Молодец, а теперь проваливай отсюда! — рыкнул Саске, разозлённый тем, что барменша обнаружила причину его состояния и прибытия сюда. — Но… у тебя кровь! — стушевалась Сакура. — Серьёзно, блять? А я-то думал, что обоссался, пока тебя ждал! — посерьёзнел он, трясущейся рукой пытаясь вставить ключ в замочную скважину. — Съеби отсюда по-хорошему! Пока ты стоишь над душой, ничего не получается, — фыркнул Учиха и для лучшей опоры облокотился на дверь плечом. — Ничего не получается, потому что ты криворукое хуйло! — поднявшись наконец с последней ступеньки, огрызнулась она. — Дай мне! Учиха с недоверием покосился на протянутую ладонь и после минуты раздумий вложил в неё влажный ключ. — Фу, какого хрена он такой мокрый? Ты и его уже успел вылизать? — попыталась разрядить обстановку Харуно. — Просто заткнись и открой ёбаную дверь, пока я окончательно не истёк кровью, — Саске устало выдохнул, прикладываясь лбом к прохладной стене рядом. — Открыла уже, — буркнула она, в подтверждение отталкивая от себя дверь, а та бесшумно отворила проход в тёмное помещение. На ощупь, по стене Саске практически заполз в кабинет, всячески игнорируя присутствие постороннего человека и возможность попросить его о помощи. Он включил свет, вопреки своим предпочтениям, и, заляпывая густой красной жидкостью ковёр, доковылял до дивана, моментально рухнув на него и перевернувшись в более удобное положение, чтобы стянуть джинсы. Сакура же так и стояла на пороге, не понимая, почему до сих пор не ушла. Она сделала свою работу и могла быть свободна, но желание засунуть свой нос в чужой пиздец, словно своего не хватало, пригвоздило её к полу. — Подай мне аптечку. Во втором ящике моего стола, — скомандовал начальник. Ему было, мягко говоря, неприятно отдирать прилипшую к запёкшейся крови ткань. Зато Харуно спокойно сносила подобное зрелище, даже не скривив ебальник. — С чего бы мне это делать? — подала голос она. — Либо выполняешь, либо убираешь свой тощий зад подальше от моего клуба, — последовал исчерпывающий ответ. — Ничего он не тощий, — пробубнила себе под нос Сакура, засеменив к рабочему столу. Во внутренним ящике обнаружилось много интересного: это была не просто аптечка с обезболивающим, противовирусным, жаропонижающим и бинтами с пластырем, а целый мини-набор хирурга, что наводило на неутешительный вывод: этот случай не первый. — Что конкретно тебе нужно? — Харуно попыталась вежливо уточнить, так как молодой человек не назвал до этого ничего определённого. — Тащи всё, — вымолвил он, покончив с джинсами. — И налей стакан воды. — Ты конченный? Нельзя пить таблетки сверху алкоголя! Сакура подвинула к столу журнальный столик из угла и наполнила стакан водой, вываливая рядом таблетки, упаковки с бинтами, перчатками и иглами. — Думаешь, меня это сейчас ебёт? — усмехнулся, несмотря на своё состояние, Учиха. — Меня это уж точно ебать не должно, — больше для себя, чем для него, заявила Сакура, выходя из кабинета и задерживаясь у чёрных перил, откуда можно было наблюдать за всем первым этажом. Она быстро сообразила, что Саске собирается делать, но смотреть на это было бы отвратительно. Если шлюхун захочет покомандовать ещё, он её непременно позовёт, ведь понимает, что Харуно слишком любопытно, чтобы упиздовать сейчас. В её голове роилась хуева туча догадок, начиная с того, почему он не поехал в больницу или хотя бы домой, и заканчивая тем, как он получил эту внушительную, глубокую и явно колотую рану. — И какие же скелеты хранятся в твоём шкафу, Учиха?