Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Ингвар вернулся к своим после невнятного разговора с Иваром, не потеряв бодрого расположения духа. Вот уж чего он точно видеть не хотел, так это покалеченные полутрупы да еще и в местный праздник, который он никогда не понимал. Хватало фильмов ужасов и сводок новостей в Мидгарде, где вечно кого-то массово убивали и взрывали. По ту сторону экрана трагедии вовсе не казались трагичными, а в родном мире Ингвар бывал достаточно редко, чтобы дистанцироваться от чужих проблем. Логисты Мидгарда были единственными близкими существами, и их проблемы он еще был готов почитать за собственные, требующие его личного вмешательства.       Дагар, с которым они мирно беседовали минут пять назад, не обратил внимания на его отлучку: всё так же сидел на полу и игрался с айфоном, в очередной раз прокручивая недавнюю запись, сделанную исподтишка на свой страх и риск.       — Я всё понять не могу, — произнес он, отчаянно зевая, — как в тщедушном Локи помещается такая силища? Гляньте, — он развернул телефон, так что все могли посмотреть запись, которую, к сожалению, нельзя было выложить на Ютуб.       — Он держит Раиду на вытянутой руке! А Раиду-то весьма крупный экземпляр, весит немало. И потом смотрите, — на маленьком экране Локи схватил диски и швырнул в стену. — CD разлетелись на мелкие осколки! Я потом несколько раз пробовал — у меня так ломать диски не получается. Как он это сделал? Причем без магии!       — Тысяча лет физических тренировок с лучшими воинами девяти миров — и таскай асов на вытянутых руках, — раздраженно бросил Фену, даже не открывая глаз: он лежал на полу и безрезультатно пытался заснуть. — Этот паразит одним ударом сломал всю мою коллекцию! «Звездные войны», «Трон», «Чужой». Кстати, не знаю, как твой айфон, а мой планшет всё норовит разрядиться.       — И что? Сбегаем в дом с электричеством из моей квартиры — зарядим, — отмахнулся Ингвар от нудного коллеги, не представлявшего жизни без мидгардских потешных изобретений.        — Трёпаный кирпич! — воскликнул он, вспомнив немыслимую просьбу Ивара. К нему тут же повернулось сразу несколько заспанных голов. Пришлось выкручиваться.       — Нехило было бы узнать, сколько нам тут сидеть, — добавил он поспешно. — Я же пропущу день рождения лучшего друга и выступление любимой рок группы. Я билеты брал чуть не за год.       — Не знаю, кто меня убьет первым: жена или шеф, — вздохнул Дагар, выключая айфон. — Если я завтра не объявлюсь и не позвоню деловым партнерам, меня могут объявить в розыск. Такими темпами нам всем придется «умереть» и заново варганить биографии. Дьявольщина! У меня была куча планов на рождество, а мы сидим тут в канун Йоля и не можем даже из дома выйти.       — Nein, das geht nicht, — покачал головой Алгир. — Локи всё же не пень, должен понять, что нам работать надо, а не сидеть здесь. А то звезданёмся мы знатно.       — Мы ничего не можем сделать, — подала голос целая группа логистов, расположившаяся в углу. — Чем обсуждать по кругу одно и то же, присоединились бы лучше к нам. «Шерлок» скрасит наше ожидание, особенно второй сезон. Надо же освежить его в памяти перед выходом третьего. А если его не хватит, то есть бесконечный «Доктор Хаус». Самое время посмотреть сериалы, на которые нет времени в Мидгарде.       — Что-то мы много болтаем, — заметил Ингвар. — Пора уже сходить в дом с интернетом и общими усилиями потратить наши деньги. Давно хочу купить новый Canon. Стоит он немыслимо, но раз умирать скоро и терять все деньги, то лучше так.       — А кто-нибудь в курсе, зачем мы здесь сидим? — подал голос один из трех логистов Австрии, столь похожих друг на друга, что их никто не различал. — Worauf warten wir? Расследования по поводу того, кто из нас притащил зарин или иприт или что там рвануло? Что от нас хочет божественный сын Одина?       — От нас — ума не приложу! — огрызнулся в ответ Фену. — Вроде он хотел на радость нам во всем обвинить Раиду. В преступной халатности, поведшей за собой смерти… Скольких там? Ну, положим, пятнадцати асов. По законам Европы его бы просто приговорили к тюрьме, но, вот незадача, у нас тюрем нет. Если я еще хоть что-то помню из наших законов, то одно убийство равняется почти трем килограммам серебра или двадцати коровам или девяноста эллям… Для простоты возьмем сорок пять человеческих метров шерстяной ткани. Трупов у нас, как минимум, пятнадцать… Такого огромного стада коров или шерсти у Раиду нет. У него вообще ничего нет. И семьи нет, которая могла бы нести за него ответственность. Одним словом, законы Одина в нашей ситуации никак не применить. А убивать его не за что!       — Надо прямо спросить у Локи, что он решил! — нервно бросил Дагар. — Но идти к нему я опасаюсь: вон он как шеи ломает.       — Ла-ла-ла, всех не перебьет, — пропел Ингвар неизвестный никому мотив, однако не предпринял попытки подойти к незапертой двери.       — Вот ты и иди, — буркнул Дагар. — И беседуй со взбешенным богом.       — Нет, тупорылые вы мои, — Алгир встал. — Идти надо всем стадом. И объяснять нашему богу, что мы способные и с первого раза поймем, если ему что-то сказать нам надо, что если он хочет нам что-то передавать и контролировать на Земле, пусть скайп использует: там мы всегда пожалуйста в его полном распоряжении, а надолго Мидгард оставлять никак не можем: семья, работа, золотые рыбки, в конце концов — всех кормить надо. Все требуют внимания и общения.       — Точно, скайп! — Фену на удивление всем резко вскочил на ноги. — Обучим Локи обращаться со скайпом — и всё! Он сможет любого из нас вызывать виртуально и не отрывать от работы. Интернет же теперь бесперебойно работает в той же комнате, где и электричество. Бог не будет против виртуального общения. В Асгарде от нас всё равно никакой пользы нет, а так поговорить с ним мы сможем практически в любое время. Ну, кроме собраний, совещаний, работы с клиентами… Но об этом можно тактично умолчать.       Ингвар немного сконфузился из-за того, что такое простое решение пришло в голову не ему. Он мог бы придумать такой план и скрывать некоторое время. Ему позарез надо было задержаться в Асгарде и дождаться смерти Наутиз. Раньше он ходил в Хельехейм только ради бесед с Хель, теперь же сможет поговорить с душой, дружелюбно к нему настроенной. Царица мёртвых не раз упоминала, что души постепенно теряют всякое желание говорить с живыми, поэтому вызвать на беседу давно умерших друзей или родственников Ингвара не могла, а говорить с незнакомцами логист не видел смысла. Но теперь всё изменится. Пройдет всего пара дней, и у него появится собственная душа в Хельхейме, собственный осведомитель.       Логисту очень хотелось написать книгу о мире смерти глазами одного из его обитателей: он был уверен, что ничего подобного не видел еще никто в девяти мирах, особенно в Мидгарде, где можно выручить хорошие деньги за публикацию «фантастико-спиритического романа».       — Ладно, давайте так, — пробурчал Дагар, потягиваясь, — идите тогда к Локи, а я пойду в Мидгард. Есть одно важное дело… Хотя оно не займет много времени. Можете подождать. Я через часок вернусь и пойдем к богу вместе.       — Валяй, — милостиво разрешил воодушевленный Фену, и Дагар исчез, прежде чем ему успели пожелать счастливого пути.              Ведомый силой Тессеракта логист появился в Австралии неподалеку от Канберры — одного из самых отвратительных городов, которые он видел в своей жизни: по меркам асов, столица была построена совсем недавно, причем по модели американских мегаполисов. В ней переплеталась система радиальных и кольцевых улиц, на которых возвышались небоскребы, царапающие небо и свысока наблюдающие за сложными развязками, толпами людей и машинами. Хотя путеводитель утверждал, что в городской зоне выделяются пригороды и деревни, Дагар не смог заставить себя прогуляться даже по историческому центру и сделать парочку классических фотографий.        За последнее время он несколько раз телепортировался на окраину столицы: всегда тайно, всегда в то время, когда в Европе ночь, а в Австралии день. Он заходил в одну и ту же придорожную забегаловку, которая работала круглые сутки и ни разу не попыталась обсчитать его.        После холода Асгарда жара Австралии ощущалась на редкость сильно, хотелось не только спать, но и пить. Градусник неумолимо показывал больше двадцати градусов по Цельсию. В то время, когда в Асгарде и Европе противно, холодно и снежно, в Австралии самый разгар тепла и света.        Дагар сел у окна и только тогда позволил себе выдохнуть. От неприятного разговора с Локи укрыться удалось, а если божество еще и не отпустит их в Мидгард, то лично его совесть будет чиста — он сделал всё, что считал нужным. С такими мыслями Дагар попросил у официанта графин с лимонадом. Когда он заказывал его впервые, то надеялся почувствовать новый, чисто австралийский вкус, неведомый в Европе. Однако ему принесли обычный фруктовый сок с лимоном, имбирем и мятой — ничего особенного. Не зря Австралия столетиями была лишь тюрьмой для народов Европы. В ожидании графина Дагар набрал короткую смс и устроился поудобнее на жестком стуле, наблюдая за окрестностями. Из-за невероятной природы, манящей к себе из телевизионных фильмов и программ «Дискавери», в Австралии мечтали побывать чуть ли не все знакомые ему люди и логисты. Коалы, встречающиеся чаще бездомных собак в Европе. Экзотические птицы, расхваливающие своё чудесное оперение на все лады. Баобабы и эвкалипты, поражающие своей высотой. Каллистемон и этлингера, притягивающие к себе красотой цветов в теплое время года, то есть почти всегда. Повидавшему на своем веку многое Дагару было чему подивиться даже в столь ненавистных ему пригородах, что уж говорить о памятниках природы и национальных парках. Однако всякий раз он появлялся в Австралии ненадолго, буквально на несколько минут, и не успевал ничего толком рассмотреть. В будущем он думал прилететь сюда вместе с Торой официально, на самолете, взять напрокат джип, гида, набор экскурсий — одним словом, посмотреть на Австралию глазами человека. К его великому сожалению, пока ни у него, ни у жены не было времени на большое путешествие, подобное тому, которое Ингвар в свое время совершил по Африке.       Дверь отворилась, пропуская стайку девушек, среди которых Дагар заметил и долгожданную Ансур. Она покрасила волосы в рыжий, оделась по последней моде и выглядела великолепно — красивее и ухоженнее большинства местных женщин. Косметика Мидгарда необыкновенно шла ей, как и простая женская одежда, не прикрывавшая буквально ничего. В мире людей она была на своем месте, будто и в самом деле родилась и выросла в Австралии.       — Привет! Я так соскучилась, — Ансур обняла бесцеремонно рассматривавшего ее логиста, поцеловала в щеку по человеческой привычке. — Ну рассказывай, как у тебя дела? Ты что-нибудь взял?       — Лимонад на двоих, — ответил Дагар неспешно, принимая графин из рук официанта и разливая живительную влагу по стаканам. — У меня плохие новости. Умерла Наутиз.       — Ой… Жалко! — Ансур выпучила глаза. — А от чего?       — До сих пор точно неизвестно, — Дагар выпил, не чокаясь. — Скорее всего, от отравления зарином.       — Кошмар какой! Бедная, — Ансур опустила взгляд.       Дагар хорошо помнил, как при первой случайной встрече целительница спросила его о Наутиз. Пожалуй, только бывшая подруга интересовала беглянку. Даже собственное шаткое положение на Земле и возможная месть со стороны логистов почти не волновали ее. При этом Ансур не хотела связываться с ней, говорила, что это опасно, но просила Дагара по мере сил рассказывать о событиях поселения, об исследованиях, которыми занималась Наутиз, о ее победах (Ансур не сомневалась, что при талантах Наутиз возможны только победы и успехи). Передавала ли она полученные сведения своим подельникам, Дагар не имел понятия. Как-то спросил, сказать ли Соулу — логисту Хельхейма, хорошему другу Эвара, — о том, что они живы и что с ними всё хорошо, но Ансур категорически запретила — боялась утечки информации. И вот теперь, потеряв последнюю нить, связывающую ее с Асгардом, она точно превратится в обычную землянку.       Ансур нервным движением достала из сумочки пачку сигарет, хотела закурить, но потом вспомнила о запрете курения в помещении. Дагар знал, что одна пачка сигарет в Австралии стоит около семнадцати евро. Сам он не курил, но однажды слышал возмущение сербских туристов, на чьей родине сигареты стоили всего два евро или что-то в этом духе. Раз Ансур позволяла себе такую роскошь, как курение, значит, была достаточно обеспечена в своей новой человеческой жизни.       — Царствие ей небесное, — проговорила бывшая целительница, нервно сминая в руке дорогущую сигарету.- Ты прости, я, когда волнуюсь, всегда курю. Если есть возможность.       — Это так по-человечьи, — усмехнулся Дагар. — Я подумал, что ты должна знать правду, хотя она и болезненна… Или мне не стоило?..       — Нет, стоило, спасибо тебе, — Ансур взяла его за руку, выражая незамысловатым жестом не то боль, не то отчаяние. — Дагар, принесешь мне что-нибудь, что от нее останется?       — Кости?       Девушка неопределенно тряхнула головой.       — Да, наверное.       — Принесу. Она не одна, кстати, погибла. Случилась целая катастрофа, погибло множество ученых, — он рассказал все обстоятельства дела, назвал имена пострадавших, но они не произвели на Ансур большого впечатления, хотя некоторых она хорошо знала.       — Счастье, что я сбежала от вас, — наконец, произнесла она. — В поселении так опасно жить.       Дагар и хотел возразить, что в Мидгарде гораздо опаснее, но не стал. Утешать он не умел, да у него и не было времени. Заверив подругу, что скоро принесет кости, он вышел в туалет, а оттуда телепортировался домой. Без сомнения, он привезет ей кости и даже женские — Ансур хватит образования, чтобы отличить женские от мужских, но вот что именно Наутиз — это он гарантировать не мог. До разделки трупов его не допустят, а все ценные части будут разложены по своим качественным характеристикам, а вовсе не по тому, кому они принадлежали при жизни.              Локи проснулся только поздним утром, плавно переходившим в день. Голова болела, будто он вчера выпил столько же эля, сколько незваные гости. Учитель куда-то запропастился, предварительно заперев двери в коридор, а на подоконнике сидел вездесущий ворон и склевывал мясо с косточки. Хугин или Мунин — Локи спросонья не разобрал: птицы были похожи почти как близнецы.       — Отец меня таки вызывает? — невесело спросил он, вынимая из клюва послание, содержавшее всего несколько строк и дававшее ему полную свободу действий. За окном шел дождь, плавно переходящий в снег и снова в дождь. Царевич присел на пол около потухшего очага и задумался. Хочешь не хочешь, а придется возвращаться. Можно еще только зайти к матери и попросить ее помочь умирающим ученым, но, прав Хагалар, она ничего не сможет сделать, только зря перепугается, а с прошедшим праздником он ее заранее не поздравил, а сейчас уже поздно. Из-за Хагалара он не дописал и не отправил письмо, мать имеет полное право на него обижаться.       Локи в последний раз оглядел знакомую комнату. Не нашел в ней ничего, достойного внимания и принялся одеваться во вчерашнюю грязную одежду. Одолжить что-нибудь чистое из сундуков учителя он не мог из-за огромной разницы в росте, а идти по тайным тропам в свои покои ради переодевания посчитал пустой тратой времени. Большая часть грязи уже все равно на полу. Локи подошел к тайному лазу и открыл дверь, которую невозможно было заметить, если не знать, что она там есть. Противный скрежет резанул по ушам. Встрепенулся ворон, дважды каркнул, словно прощаясь, и вдруг спланировал с подоконника на плечо. От неожиданности царевич чуть не скинул его: рефлексы бездны давали о себе знать. Ворон, который вблизи таки оказался Мунином, посмотрел неодобрительно типичным отцовским взглядом, от которого Локи передернуло. Он попытался мягко снять с себя неожиданного попутчика, но куда там — соглядатай отца только сильнее впился когтями в куртку, норовя поцарапать кожу. Следит по приказу? Или решил собственноручно, точнее, собственнокрыльно исследовать катакомбы, в которых никогда прежде не был?       Локи в последний раз попытался снять его с плеча. Получил клювом по пальцам и без того больной руки, уныло вздохнул и углубился в тоннель. Он шел долго, преодолел, должно быть, половину пути, как вдруг вспомнил о царственных дарах. Царевны Ётунхейма прибудут в Асгард по его просьбе для оказания помощи ученым. Им надо преподнести что-нибудь изумительное. А что-нибудь изумительное находится в его дворцовых покоях, а вовсе не в поселении, куда он не брал дорогих вещей. Придется возвращаться обратно.       Родные покои встретили своего хозяина полумраком и почти полностью занавешенными окнами. Локи хотел открыть их, но потом решил не тратить зря времени — он и так преступно задержался. Ворон слетел с плеча, приземлился на кровать и принялся вышагивать туда-сюда, словно часовой. Царевич старался не обращать на него внимания и не думать о том, насколько ворон похож на своего хозяина. Сперва Локи достал себе новую одежду, в которую собрался облачиться, когда выйдет из катакомб, а потом открыл первый попавшийся сундук со скарбом и принялся почти вслепую выбирать подарок. Достойных вещичек было предостаточно. В Асгарде часто устраивались празднества, на которых царской семье подносили дорогие и ненужные мелочи. Таких вот мелочей у Локи скопилось несколько сундуков: наверху лежали многочисленные гребни с изображениями лосей и птиц, сланцевые ножи искусной работы, медведи из янтаря и даже ритуальный топор с затупленным краем, который в древности использовали для жертвоприношений. Чуть ниже обнаружились кубки из золота с рельефными изображениями драконов и цветов. В Асгарде золота не меньше, чем пемзы, в отличие от Ётунхейма, который может похвастаться только льдами и дубами. Если бы отец не похоронил коллекцию брактеатов, можно было бы подарить какой-нибудь из них. Или драгоценности. Ётуны любили драгоценности, особенно из дорогих сверкающих камней, а торок у Локи было достаточно, учитывая, что ни он, ни брат никогда не носили ничего на шее, а многие знатные гости считали своим долгом подарить замысловатое дорогое украшение.       Множество безделиц валялось на полу, и Локи копался в них, пытаясь подобрать что-то идеальное. Ворон едва слышно каркнул, не то напоминая о своем существовании, не то предупреждая о грозящей опасности. Царевич прислушался. Из-за массивной двери раздавались голоса и шаги. Во дворце жило множество достойных асов, слуг и рабов, которые постоянно шныряли туда-сюда. Но ворон прав — пора уходить. Пока Локи копался всего лишь в одном сундуке, дождь успел разойтись и кончиться, теперь с неба падали только отдельные крупицы снега, превращавшиеся в тяжелые капли у самой земли. Царевич засмотрелся на них сквозь щелку в портьерах. Вспомнил Ётунхейм, который совсем недавно лично пытался уничтожить и к которому теперь вынужден обращаться за помощью. Многое изменилось за последнее время, но одно осталось неизменным: официально ни одно живое существо не может перемещаться меж мирами без Радужного Моста. Эта простая мысль заставила Локи пнуть ближайший золотой кубок. Он совсем забыл, что официально не знаком с царевнами и их знакомство афишировать нельзя, так что ни о каких подарках не может быть и речи! Злосчастный кубок отлетел к стене и наделал столько шума, что шаги за дверью стихли. Локи затаил дыхание. Голоса послышались ближе. Ворон бесшумно опустился на плечо подобравшегося царевича и нахохлился. Легким иллюзорным заклинанием Локи укрыл царящий на полу беспорядок и едва успел вернуться в тоннель, как дверь распахнулась, и в нее кто-то вошел. Главное, чтобы не маг, умеющий смотреть ауры. Локи быстрым шагом побрел по катакомбам, совершенно забыв, что быстро ходить по ним нельзя. Он поскользнулся, упал, и на этот раз очень неудачно: снова на больную руку. И хотя кисть была закрыта вторым комплектом одежды, все равно запястье пронзила боль. Локи прикрыл глаза, сдерживая болезненный стон. Он находится почти у самых покоев, шуметь нельзя. Он с трудом встал, но коварные камни будто специально попадались на каждом шагу. Локи полностью сосредоточился на ходьбе, прощупывая почву при каждом шаге. Надо было идти теми же тоннелями, которыми он проводил друзей во дворец, а не ехать к дальнему проходу. Но теперь выбирать не приходилось: конь остался около болота, а без него путь до поселения займет часов десять, если не больше. Локи давно не был в этой части катакомб, так что даже не особенно удивился, когда руки нащупала тупик. Он настолько сосредоточился на ходьбе, что пропустил нужный поворот. Придется возвращаться. Царевич проверил сохранность ворона, о котором успел забыть. Птица обнаружилась все на том же плече и в той же позе. Словно каменное изваяние.       — Что ж, пошли обратно, — пробормотал Локи и побрел назад, держась за стену и понимая, что на ощупь не узнает местность. Он знал стены катакомб до последней трещины, но почему-то не мог разобраться, где именно оказался. Еще в детстве они с братом нарисовали карту лабиринта и выучили ее наизусть, но сейчас и она не помогала. Под то, что он чувствовал, подходило целых три места, в равной степени удаленные от его комнат. Если за последние столетия стены покрылись новыми трещинами, то определить на ощупь свое местоположение теперь вовсе невозможно!       — Только не говори мне, что отец обладает даром предвидения и послал тебя специально, чтобы ты меня отсюда вывел, — зло бросил Локи ворону, которого не видел, но чьи когти ощущал даже сквозь плотную одежду.       Мунин ничего не ответил. Ситуация приобретала опасный оборот, ведь катакомбы строились задолго до рождения царевичей и служили могилой вероятностному противнику. И хотя отец в любой момент мог выяснить местонахождение ворона и вызволить их обоих, Локи вовсе не жаждал ничьей помощи. Он сел на землю и еще раз представил себе карту со всеми подробностями. Уйти далеко от своих покоев он не мог. Если пойти назад, то он к ним вернется. Главное, никуда не сворачивать. И Локи пошел, держась за стену и считая боковые ответвления. Ворон неслышно перелетел на другое плечо. Никаких признаков жизни он не подавал и помогать не собирался. Локи предусмотрительно выставил здоровую руку вперед, поэтому не слишком сильно ударился, врезавшись в еще один тупик. Проход закончился, так никуда и не вывев. Это было неожиданно.       Локи снова уселся на землю и принялся вычислять. С левой стороны между двумя тупиками шесть проходов, сколько с другой стороны — неизвестно.       — Кар-кар-кар! — ворон так неожиданно подал голос, что Локи вздрогнул, отмахнулся от навязчивой птицы и продолжил мысленно изучать детскую карту, навеки отпечатавшуюся в памяти. Проход достаточно короткий, он не потратил и десяти минут, чтобы пройти от начала до конца…       — Кар-кар-кар, — повторил ворон в самое ухо. Три раза кар? Неужто «третий тупик»? Проход, который на их детской карте обозначался третьим тупиком. Локи прикинул вероятность своего нахождения именно там. Если при падении он потерял направление и развернулся на девяносто градусов, то вполне мог попасть в третий тупик. Тогда второй проход справа выведет его на основную дорогу, а там до выхода по прямой. Только вот откуда ворон знает карту лучше него самого? Один выкрал ее или птица проявила самодеятельность? «Третий тупик» был их личным с братом изобретением, как и «второй», и «четвертый». Неизвестные строители много столетий назад если и составляли карты, то точно не давали дорогам таких простых названий.       Когда Локи вышел из катакомб, день был в самом разгаре. Хотелось есть и вовсе не хотелось возвращаться в поселение, но выбора не было. Царевич взобрался на недовольно пофыркивающего коня и попытался прогнать ворона, но тот не желал покидать насиженного места. Свита ждала его около болота. Локи пустил Марципана галопом, надеясь вернуться до ночи. Он оставил позади перекресток с идолом, возведенным в честь его славной кончины, и только тогда ворон расправил крылья и отчалил в сторону столицы. Локи так и не понял, что означало это сопровождение и было ли оно продиктовано волей отца.       Было совсем темно, когда он пересек ворота поселения и столкнулся с Иваром.       — Локи, я искал тебя! — приветливая улыбка и дружелюбный тон несколько скрасили неприятные впечатления минувшего дня. — Я хотел предупредить, что готов отправиться в Ётунхейм. Что именно мне говорить царевнам?       — Скажи, что я лично прошу их вылечить наших ученых, — Локи слез с коня. — Возьми с собой всяких вкусностей и предложи им серебро и украшения. Думаю, ты лучше знаешь, что им понравится.       — Осмелюсь возразить, — Ивар улыбнулся еще более заискивающе. — Лучше не упоминать о тебе, Локи. Царевны очень привязаны ко мне, в них очень сильно дружеское чувство. Если я попрошу их об услуге, то мне точно не откажут.       — Хорошо, поступай как знаешь, я тебе доверяю.       Локи радовался, что они с Иваром разговаривали на шумной улице — при посторонних ученый не стал напоминать о прямом родстве с царевнами.       — Пусть приедут как можно скорее, — добавил Локи. — Ты и сам понимаешь, что время дорого.       — Безусловно, — Ивар уточнил еще несколько деталей и откланялся.       Локи пошел к себе, надеясь, что гости убрались восвояси. Усталые рабы доложили, что убралась только половина гостей, а именно Гринольв. Хагалар пришел в себя и ждал возвращения царевича. Кроме того, приходила толпа логистов Мидгарда, которым Локи велел сидеть в доме и ждать разбирательства. Кто разрешил им покинуть импровизированную тюрьму, еще предстояло выяснить. Локи не горел желанием встречаться с Хагаларом и решил было пойти на поиски логистов, но потом рассудил, что подобный поступок бессмысленен. С логистами он и позже может разобраться, а Хагалар вряд ли уберется из его жилища, не дождавшись свою непокорную жертву.       Рабы потрудились на славу — не было видно ни следа страшной попойки. А, может, заслуга принадлежала Хагалару или даже Гринольву — об их силе Локи имел весьма слабое представление.       — Рад, что ты меня дождался, — с порога объявил он, не давая Хагалару начать разговор. В этот раз он ощущал себя хозяином положения. — И раз уж дождался, изволь ответить: кем был Гринольв на самом деле? Что ты можешь о нем сказать? Официальную версию я слышал, теперь меня интересует твоя.       Локи бросил на скамью второй комплект одежды, не менее грязный, чем первый, и выжидательно посмотрел на мага. Тот молчал, перебирая в руках камешки, источавшие приятный успокаивающий аромат. Молчал и царевич. Потом велел подать чего-нибудь съестного и побыстрее. Рабы доложили, что свинина кончилась, как и многие другие ценные запасы, остались только лебеди.       — Я жду ответа! — грозно произнес Локи, раздав все указания и повернувшись к Хагалару.       — Оух, дитя мое, — маг скривился — тяжелое похмелье давало о себе знать, — в первую очередь дай поздравлю тебя с таким подарочком, как Гринольв. Смешно, что Гринольв сам себя подарил тебе в Йоль, — маг прыснул со смеху, но, поймав на себе более чем серьезный взгляд Локи, невозмутимо продолжил. — Я не знаю, что сказать о нем. Тебе чуть больше тысячи, мне почти четыре. И я был тебя моложе, когда, — Хагалар прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Локи терпеливо ждал: учитывая, сколько вчера выпили эля, похмелье должно быть очень тяжелым. И пусть Хагалар слишком горд, чтобы открыто признать свою слабость, сейчас он опасности не представляет.       — Я был мал, — сказал Вождь едва слышно, — когда жил с Гринольвом. А потом у меня была куча важных дел. Более важных, чем проклинать его.       Маг замолчал и отпил из огромной кружки.       — Я не помню точно, как я жил. Мне не нравилось, это помню. Помню какие-то ужасы. Клеймление. Дробление костей. Чуть ли не орла. Да глупости всё это. Что-то дурное о Гринольве говорили его приятели. Что-то я сам узнавал. Слухов на хуторах было много, а видели мы его редко. Зимой обычно. Когда походов нет.       Хагалар вновь приложился к кружке. Локи терпеливо ждал.       — Ты же видишь, какой он. Огромный. Злой. Властный. Скорый на расправу. Орет так, что глиняная посуда бьётся. Как сейчас помню. Кажется. Ты просто не слышал его рыка… Так, о чем я говорил?       — О своей жизни у Гринольва, — с готовностью подсказал Локи.       — Ах, да. Так вот, это всё глупости. Всё, что я помню. Что сказал. Мы все выжили. Выросли. Вернулись в свои кланы. У кого родичи вернулись с войны. Мы же там не сиротами были. Просто родители у всех воевали. Кто-то вернулся. Остальные сами устроились. Короче, не было ничего. Ничего такого.       — Я понял, — вздохнул Локи. В таком состоянии от Хагалара было мало толку.       — Одно хочу сказать тебе, — вновь начал старик. — Держись от него подальше. Зашибет. Не физически, так волной презрения. Ты думаешь, он тебя уважает? Ха! Он уважает царевича Асгарда. Твой титул! Не тебя. Благодари меня: я отвлёк его на себя. Чтобы ты на него посмотрел, а он тебя не видел. Мне удалось. Не буди лихо. Пусть Один сам с ним воду мутит… А, и еще одно! — Хагалар поднял вверх указательный палец и долго смотрел на него, прежде чем продолжить, — Если Гринольв тебя вздумает обучать. Бою на мечах, палках, чему угодно. Откажись.       — С чего бы? — удивился Локи. — У него может быть уникальная техника.       — Уникальная техника — это у меня в обучении магии! — взвился Хагалар. — А ты, бестолочь, отказываешься! А у него всё устарело! Всё! Прошло три тысячи лет!       Хагалар уронил голову на руки и с трудом продолжил.       — Он учил меня лично. Зимой, когда приезжал. Это был ужас, мрак и слезы. Ты хочешь, чтобы тебя, мнящего о себе ётун знает что, мешали с грязью? А его милая забава давать невыполнимые задания? А использование незаконных методов вроде иллюзорной боли? Пёс с ними, ты же воин. Но ты не вынесешь его давления. Он будет желать тебя прибить. За… за всё. За любую мелочь. Он требует, а объяснять не умеет. Только унижать.       — Честно говоря, меня это не пугает, — пожал плечами Локи. — Но моё тело слишком слабо для занятий у настоящего мастера. Постоянные воспаления лёгких наложили свой отпечаток. Так что я не стану отнимать время…       — Хоть одна умная мысль! — перебил Хагалар. — Лучше магией займись.       — Хорошо, — кивнул Локи, на ходу продумывая новый план: что будет, если Хагалара обескуражить? — Я поговорю с отцом, и если он не против…       — Он будет против! — воскликнул Хагалар и снова скривился от боли в голове. — Ты же не признался, что показал себя-ётуна?       Локи смолчал. Хагалар глубоко вздохнул и попытался встать.       — Локи, пойми, я не враг тебе. Ты, правда, не помнишь, как любил меня в детстве?       — Нет, вот тебя я совершенно точно не помню. И я никого не люблю и не любил, — злорадно ответил Локи, подходя ближе. — Такого, как ты, я бы не забыл.       — Ну так я был другим, — философски заметил Хагалар. — Один не дал мне тебя учить тогда… А, неважно…       — Отчего же? Важно. Говори, — Локи навострил уши. — Если хочешь заручиться моей поддержкой, то прекрати мне лгать и всё скрывать. Расскажи правду о себе, назови свое настоящее имя, и тогда я смогу стать твоим учеником, смогу с гордостью назвать имя моего великого учителя. А отец ни о чем не узнает.       Локи испытующе посмотрел на мага. Он выиграет в любом случае. Либо узнает правду, либо от него отстанут с ученичеством.       Хагалар молчал долгую минуту, взвешивая все за и против, а потом заговорил, причем так, будто и не было у него минуты назад никакого похмелья. Локи насторожился: так быстро голова не проходит. Неужто с ним опять пытались поиграть?       — За этот год, Локи, я понял одну вещь: ты болезненно относишься к правде. От неведения или лжи ты тоже страдаешь, но все же правда — твой главный враг. Неважно, в чем она сокрыта, важно, что это правда. Моя жизнь очень тесно переплетается с твоей, теснее, чем ты думаешь. В ней было много хорошего и светлого, но много и плохого, того, о чем я жалею или, что хуже, о чем не жалею, но что ты не простишь мне, если узнаешь. Тебе будет спокойнее жить, не зная правды. Смотри.       Прежде, чем Локи успел среагировать, Хагалар схватил его за руку и перенес в Ётунхейм. При этом маг воспользовался тайной тропой, а вовсе не осколком Тессеракта. Откуда он их знает? Локи на всякий случай обнажил кинжал и огляделся: они оказались на холме, с которого открывался прекрасный вид на мрачную столицу ётунов.       — Посмотри на мир, который никак не может восстановиться после поражения тысячелетней давности. Вот дворец, где ты родился и где должен был умереть. Я помню его другим. Величественным и сияющим. Он был… Да что говорить, ты все равно не сможешь себе представить. Просто знай, что он был прекрасен. Поверь, ты был бы счастливейшим из ётунов, если бы не война. Ты бы стал четвертым царевичем Ётунхейма и служил бы своему народу… Но этому не суждено было сбыться, ты стал вторым царевичем Асгарда, — Хагалар мотнул головой, и они снова оказались в теплом доме. — Я очень рад, что ты мой подопечный, а не личный враг.       Локи не стал возражать, хотя так и не понял, зачем было телепортировать его на минуту в Ётунхейм, где он сам не раз бывал и видел дворец и всеобщую разруху. Если бы Хагалар умел показывать воспоминания и продемонстрировал процветающий Ётунхейм — вот это было бы занимательно.       — Мне бы не хотелось иметь тебя во врагах и стремиться убить. Хотя, возможно, меня бы тогда убил ты сам. Я бы, возможно, не был величайшим боевым магом девяти миров. Многое было бы по-другому…       Хагалара понесло. Локи это понял и снисходительно дал выговориться.       — Что до учебы, — старик вдруг вернулся к прежней теме, — то ты всё время говоришь о ней так, будто ты сделаешь мне одолжение, приняв мое предложение, но ведь это не так. Это я делаю тебе одолжение. Это ты должен стремиться развивать свою магию и страдать без нее. Неразвитая магия разрушает психику.       — Моей психике уже ничто не поможет, — пробормотал Локи. — Но хорошо, обучи меня владению огнем. Я прошу тебя об услуге. Я хочу узнать, что такое заниматься магией с живым учителем. Полагаю, ты не желаешь оформлять наше соглашение официально, но если что, я готов предоставить соответствующие бумаги и серебро.       Теперь пришел черед Хагалара улыбаться.       — Что ж, я попробую обучить тебя огню, Локи. Но, учитывая возраст, тебе придется приложить много сил.       — А я старательный, — хмыкнул царевич. — Это все признают.       — Старательности может быть недостаточно для полного раскрытия твоего потенциала. Но посмотрим.       — Когда?       — Да хоть сейчас!       — Нет, — Локи покачал головой. — Пока не решится вопрос с моими учеными, с революцией и всеми прочими делами, я не могу тратить время и силы на магию. Пока у меня ничего не получается в деле продвижения Асгарда к процветанию. Кто, как не мастера, должны мне помочь? Я прошу тебя о помощи. Я не могу тратить свое время на себя, пока мои подданные страдают. А как только закончим, займемся магией. Идет?       — Идет, мой расчетливый детеныш, идет, — Хагалар зловеще улыбнулся. Давнишний план наконец-то начал осуществляться. Теперь он сможет подмять под себя и Локи, и поселение.       Локи усмехнулся про себя: его план дал первые плоды. Поселенцы станут сговорчивее, а оттягивать обучение он может вечно.