Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен убить тебя прямо сейчас с особой жестокостью? — спросил Локи, недвусмысленно оставляя едва заметные порезы на шее пленницы.       Они вернулись в поселение гораздо раньше, чем планировали. Братец поклялся разобраться с кошмарным преступлением, доктор Беннер обещал оказать всестороннюю поддержку, и только Локи хотел побыстрее убраться с хутора на пару с убийцей. В том, что никто иной, как Фену, виновна в произошедшем, у него не было сомнений, и если бы местные жители знали, что она отверженная, у них бы сомнений тоже не было, но они считали ее чуть ли не дворцовой асиньей, служанкой царевичей. Крестьяне и помыслить не могли, что очаровательная женщина не просто убила, а еще и скормила труп свиньям, предварительно расчленив. Благородный братец, даже зная о происхождении Фену, нисколько не подозревал ее и скорее готов был спустить всех собак на «мелкого пакостника», но они провели бессонную ночь вместе. Слуги Тора всю ночь куролесили со слугами хозяина, упились вусмерть и не были в состоянии не то, что расчленить труп, а даже разрубить противника секирой. Доктор Беннер и мухи не обидит, а Халк не стал бы утилизировать труп. Таким образом гости оказались вне подозрений, как для местных, так и для вершителя справедливости, поэтому Тор согласился отпустить брата домой вместе с отверженной. Добираться до поселения на лошадях, ночуя несколько раз рядом с маньячкой, Локи вовсе не улыбалось, поэтому он упросил брата воспользоваться молотом. По прямой, да через горы всего пара часов, тем более что оба мага обратились в мелких животных и никакого дополнительного веса на молот не оказывали. Возможно, именно из-за ненавистных полетов доктор Беннер отказался возвращаться и предложил свою помощь в деле прочесывания окрестных гор и выслеживания безумца. Но безумца предусмотрительный Локи собирался запытать лично, несмотря на то что пытки не любил, а Фену получала от них удовольствие.       — Может, мне прямо сейчас отрезать тебе пальцы? Или выбить зубы? Или ошпарить кислотой, будешь второй Берканой? — царевич надавил на кинжал сильнее, оставляя кровавую полосу прямо у правого глаза, но Фену только больше впала в пьяное безумие. Сюда бы настоящие орудия пыток, да где их взять в поселении? Впрочем, для дробления костей много не нужно.       — Локи! — прошептала маньячка, призывно облизывая пухлые губы, подобные спелой вишне… Царевич поймал себя на несуразном сравнении и поскорее отвел взгляд. — Ваше высочество…       — Ладно, — молодой маг с трудом отошел от полуобнаженной сладострастницы и нашел в сундуке самый обычный молоток. Фену лишь мечтательно полуприкрыла глаза и попыталась слизнуть каплю крови, стекавшую по подбородку. Это было омерзительно.       — Не думай, что я остановлюсь, — он в два шага пересек комнату, грубо схватил хрупкую руку и с силой придавил к столу.       — Ну! — он замахнулся, всерьез готовясь одним отточенным движением размозжить либо кисть, либо пальцы.       — Подожди! — неожиданно воскликнула Фену, таки уяснив, что царевич не шутит и покалечит по-настоящему, но поздно: тяжелое орудие опустилось на мизинец, пока не ломая, но причиняя сильную боль, заставившую маньячку вскрикнуть. Стоило пригрозить чем-то посерьезнее обычных царапин, как она сразу сдалась.       — Меня подослали к человеку, — Фену прекратила паясничать, а ее слова перемежались стонами боли. — Он нам нужен. А я нужна ему. Мужчины идут на всё ради женщины и мстят за мертвую женщину.       Она говорила столь убедительно, что Локи опустил молоток. Не хотелось признавать ее правоту, но пришлось. Тор ради земной девчонки готов Асгард предать, а Беннер при всей своей внешней холодности увлечен маньячкой. Нельзя ее трогать. Нельзя поссориться с доктором из-за женщины, он еще далеко не всё наладил в поселении. За ним будущее Асгарда.       — Не думай, что убийство свободного аса сойдет тебе с рук, — процедил Локи сквозь зубы, но молоток отложил в сторону.       — Ты желаешь лично наказать меня? — проворковала Фену, вновь обращаясь в соблазнительницу. — Ты ведь не можешь сделать это прилюдно. Возникнут вопросы.       — Да, я накажу тебя лично. И вопросы не возникнут, — зло усмехнулся Локи.       Фену застонала от предвкушения. Сейчас сын Одина окажется в ее руках. Ради наказания он разденет ее, а дальше… Ооо, мальчишка и не заметит, как, едва нанеся десяток ударов, попадет под ее обаяние. Она только что испила крови и была настоящей царицей положения. Без убийств она скучала, блёкла, не могла выложиться по полной даже ради достойного мужчины. Зато сейчас она свернет горы и получит сына Одина! Пускай лишь младшего, не суть.        Когда Локи принес кляп, она нисколько не мешала: крик боли услышат поселенцы, вдруг кто-то посмеет ворваться в покои царевича в самый ответственный момент. Когда появились веревки, она только мечтательно улыбнулась. Она начала раздеваться, но Локи остановил ее.       — Не требуется.       О, неразумный мальчик считает, что извивающееся в одежде тело менее привлекательно, чем обнаженное. Он ошибается, а противостоять своей мужской натуре всё равно не сможет. К тому же она точно знает, что от телесных страданий жертвы Локи никакого удовольствия не получает. С его рабами она имела весьма длительные отношения и не менее длительные разговоры — Локи о прислужников руки не марал, и чужая боль ему безразлична. Это прекрасно!       Фену закрыла глаза и подала руки, дабы облегчить процесс связывания. Что-то не то она заподозрила только тогда, когда Локи начал связывать ее каким-то крайне странным способом, неудобным для сечения: руки с ногами через спину, сдавливая каждую конечность в нескольких местах. Поза получилась неудобная для любой пытки, необязательно для бичевания. И именно в таком виде Локи бросил ее в угол собственного дома, привязав к огромному сундуку так, чтобы она не могла перевернуться на другой бок.       — Тебе уже сейчас неудобно, — проворковал он нежно. — Вижу, что неудобно. Еще через час тебе станет невыносимо неудобно. А вернусь я только следующим утром. Надеюсь, что у тебя за это время ничего не омертвеет.       Он опустился на корточки перед пленницей, которая из-за кляпа даже ответить ему не могла, только смотрела со смесью непонимания, разочарования и обиды.       — Ты не представляешь, каким наукам я обучался. И я точно знаю, как причинить страдания, нисколько не калеча. Учись, пока жива.       С этими словами он вышел из дома. Фену проводила его самым возмущенным взглядом из возможных. Он просто связал ее и бросил в кошмарно неудобной позе на несколько часов. И это всё? Страдать в одиночестве?! Возмущению Черной Вдовы не было предела. Веревки она, конечно, развяжет… Однако первая же попытка оказалась провальной — царевич не забыл о ее магических способностях: по веревке шла тонкая руническая вязь. Волшебство бессильно… Придется стрелять глазками и договариваться с рабами царевича, причем с кляпом во рту. Должны же они когда-нибудь прийти в эту часть дома. Но как же неудобно лежать на жестком полу! Душу Фену заполняли обида и ненависть. О, она еще отомстит Локи. И месть ее будет сладка!              Локи вышел из дома и неспеша направился к Речке. Стоило поразмыслить о случившемся. Фену не отрицала своей вины, не раскаивалась в содеянном и жаждала новых убийств. Сын Одина впервые лично столкнулся с истинной сущностью отверженных негодяев. Почти две зимы он наивно полагал, что добравшиеся сюда асы — всего лишь ложно обвиненные жертвы или ушлые крестьяне, первыми осознавшие преимущества сытой жизни мира отверженных. Но истинное лицо Черной Вдовы расставило точки над и. Что за жуткую сущность скрывают остальные? Трусиха Беркана или тихая медичка Кауна — кто они на самом деле и на что способны? Действительно ли он здесь в безопасности или местные свернут ему шею в любой момент?       Гуляя вдоль Речки, Локи не заметил, как уперся в барьер, за котором живут люди. Он не вникал в работу ученых и пустил дело на самотек, полностью отдаваясь модернизации и учебе. На людях ставили жуткие опыты, но на то они и люди — лишь пыль под ногами. Или на деле пленные нужны не только для прогресса науки, но и для удовлетворения садистских наклонностей местных жителей, и им все равно, кого пытать: аса или человека?       Поселенцы — единственные ученые Асгарда, но их услугами отец давно не пользовался. Быть может, вовсе не из-за косности и недальновидности, а по объективным причинам? После поражения Етунхейма связь дворца с поселением окончательно прервалась, и отверженные тысячу зим жили своим миром. Быть может, всё это не просто так? И его ссылка тоже имеет какие-то глобальные причины, о которых Один Всеотец просто не рассказывает, надеясь, что несмышленый приемыш сам додумается?       Локи не нравилась сложившаяся ситуация. Раньше он чувствовал себя в поселении царем, забывая о сомнительном прошлом местных жителей. Однажды он расспрашивал женщин о заворотной жизни и услышал приемлемые истории, но правдивые ли?       Да еще и таинственный Хагалар. Всё начиналось и кончалось на нем. Клятвопреступник, ненавидимый матерью. Бывший придворный, заслуживший абсолютное доверие отца. По пальцам одной руки можно перечитать асов, в оценке которых родители столь кардинально расходились. Сильный маг, маниакально жаждущий передать сыну Лафея свое искусство… Узнать бы его истинное имя. Ведь Фену несмотря на запреты, назвалась для Беннера заворотным именем. Или придумала подходящее.       Локи шел вдоль барьера, непроизвольно проводя по нему рукой. Земля все больше уходила из-под ног, а вопрос доверия вставал в полный рост. Зачем Фену приказали присматривать за Брюсом Беннером? Когда она втерлась к нему в доверие, он никакой помощи поселению еще не оказывал. В чем же дело? Можно спросить у самой Фену, но не возвращаться же домой раньше времени.       Локи себе никогда не признался бы, что боится идти к себе. Боится увидеть веревки, небрежно брошенные на пол. Он вязал крепко и свое дело знал, но на что способна маньячка… Проще было убить. Да, так и стоило поступить. И еще не поздно закончить начатое. Но Беннер. Он ведь и в самом деле рассуждал о совместной жизни с ней. А он нужен Асгарду. К тому же братец наверняка удивится внезапной смерти возлюбленной человека, а нарушать хрупкий мир не хотелось. Ясно одно — боевая магия вскоре понадобится. С этой мыслью Локи отправился на поиски Отал. Искал он ее так долго, что успел усомниться, не убил ли ее нечаянно в день приезда сестры? Но нет, всё же нашлась в стороне от основных домов.       — Здравствуй, — он позволил себе легкую улыбку превосходства, хотя вовсе его не чувствовал. — Как ты себя чувствуешь?       От Локи не укралось, что асы, с которыми беспечно беседовала магичка, поздоровались с ним и быстро откланялись. Вдвойне подозрительно. Отал все это время сохраняла на лице угрюмую решительность, и только, когда осталась наедине с царевичем, процедила сквозь зубы:       — Я не хочу тебя больше знать. Уходи.       Локи никак не отреагировал, только впился взглядом в изможденное, усталое лицо. Что-то Отал беспокоило и вряд ли это была его скромная персона.       — Ты ударил в спину, предал моё доверие, — продолжила она, когда поняла, что ответа не получит. Локи очень любил этот трюк: гипнотизировать он не умел, но молчание в сочетании с искренним недоумением на лице нервировало собеседника и заставляло выдавать самые сокровенные тайны.       — Я отказываюсь обучать тебя. Ищи себе другого учителя. Официальных бумаг нет. Я ничего тебе не должна! — Отал распалялась, нервно кусала губы. Она не могла отделаться от пронизывающего взгляда, а сбежать не позволяла гордость.       — Ты был таким милым и обходительным, но теперь я вижу, что ты просто подлец.       Последняя реплика вызвала невольную улыбку на лице царевича. Подлец! Всего лишь подлец! А она сама кто? Воровка или того хуже? Наверняка ее биография скрывает много пикантных подробностей, иначе Хагалар не стал бы ее учить.       — Просто подлец не предложит тебе честный поединок, — произнес Локи, когда понял, что больше ничего не добьется. — А я предлагаю. Я дам тебе шанс победить в честной битве воспитанника Одина.       Он достал из небытия кинжалы и встал в боевую стойку. От такого предложения она точно не откажется, слишком жаждет, несмотря на почтенный возраст, доказать свои возможности. Тщеславие — лучшее качество живых существ: хоть великанов, хоть асов.       — Смелее, — раззадоривал Локи, поигрывая кинжалами. — Или мне напасть первым?       Отал колебалась. Она жаждала поединка, но что-то ей мешало. Что-то несущественное, потому что мгновение спустя в ее руках появился магический кнут — чего еще ждать от мага. Она начала обходить противника по кругу, творя заклинание отвода глаз от всех любопытных. Царевич выждал несколько секунд, предоставил фору, но, не дождавшись атаки, ринулся вперед и… на полной скорости влетел в прозрачную преграду. Из глаз посыпались искры, и он едва успел увернуться от молниеносного орудия. Отал не так проста, как казалась. Он бросил кинжал — магичке пришлось сосредоточиться на защите и отвлечься. Этой задержки вполне хватило бы для полноценной атаки, если бы не…       — Закончили!       Из пустоты неожиданно материализовался Хагалар в облаке черного дыма. Локи намеренно не остановился и напал на ближайшего противника. Старый маг настолько опешил от такой наглости, что пропустил удар и только чудом избежал глубокого пореза. Рукав окрасился отдельными пятнами крови.       — Уймись! — гаркнул он так грозно, что Локи замер от неожиданности. Он застыл в боевой позе. Вождь смотрел на него во все глаза, будто впервые увидел.       — Поразительное сходство, — пробормотал он невнятно. — Лиса моя, я тебя вторично прошу: не приближайся к нашему царевичу. По крайней мере, в ближайшее время, — произнес он чуть ли не по слогам, и Локи уяснил себе, кто стоит за стеснительностью магички. Вовсе не обиды, а всего лишь собственный мастер.       — Я и не приближалась, — воскликнула женщина рассерженно и с… опаской? Чего ей бояться своего повелителя?       — Надеюсь, — сухо ответил Хагалар, все еще не спуская глаз с царевича. — Ты свободна.       Локи вовсе не улыбалась перспектива оставаться один на один с Хагаларом, особенно, если он каким-то образом пронюхал про Фену.       — Убери оружие, оно тебе не поможет, — резко бросил старый маг, как только Отал удалилась на почтительное расстояние.       Локи испарил клинок. Второй валялся в нескольких шагах. Хагалар не сдвинулся с места, будто был уверен, что царевич обязательно вернется, как только поднимет оружие. Соблазн поднять кинжал и уйти был слишком велик, и Локи ему последовал… Чтобы врезаться в дерзкого мага несколько шагов спустя.       — Поганый мальчишка, — голос Хагалара звучал низко и угрожающе. — Мне очень хочется выдрать тебя прямо сейчас, хотя я всю жизнь был противником насилия над детьми.       — Ну попробуй, — усмехнулся Локи, пропустив все ехидные замечания. — Хочешь повторения прошлогоднего спектакля? Мне не жалко. Заодно потренирую выносливость, — его глаза опасно сверкнули. — Только не думай, что тебе это сойдет с рук.       — Не думаешь о своей жизни, подумай хотя бы об Асгарде, — Хагалар буквально выплюнул последнее слово. — Ты не имеешь права распоряжаться своей жизнью так беспечно. За тобой Асгард.       — За мной? — Локи позволил себе еще одну ухмылку. — Отец и брат — вот, за кем Асгард, а я могу развлекаться, как хочу. Я усыновленный раб, полукровка, полуетун и ни на что не претендую.       Он специально раззадоривал Хагалара, напрашивался на удар, чтобы с чувством ответить. Но маг сдержался, хотя самоконтроль давался ему очень тяжело.       — На жизнь ты, значит, тоже не претендуешь, раз готов отдать ее драугу, а? — прошипел Вождь едва слышно. — И правы были родители, приговорившие тебя к смерти?       — Очередная ложь, — поспешно констатировал Локи.       — Ложь? Вовсе нет, — Хагалар наклонил голову. — Пока ты лежал без сознания во дворце, Один Всеотец решил убить тебя. И прекрасная Фригга поддержала своего мужа. Но я не позволил им. Не веришь мне, так поверь своим глазам!       И Хагалар активировал силовые поля заклинаний.       — Перейди на магическое зрение, и ты увидишь нить, которая тянется от меня к тебе. Погибнешь ты, умру и я. Твой отец слишком ценит меня, поэтому сохранил тебе жизнь, которую ты, оказывается, не ценишь вовсе! Твоя жизнь куплена моей!       Хагалар, не сдержавшись, перешел на крик, а Локи сохранял мертвенное спокойствие.       — Я не стану переходить на магическое зрение, — медленно ответил он. — Я не хочу узреть очередную ложь от неизвестного, чье имя от меня скрывают. Открой мне свое лицо, если хочешь доверия.       Локи поймал взгляд Хагалара и впился в его глаза, как давеча в глаза Отал. О, как он жалел, что гипноз не входил в число изучаемых им наук.       — Моё имя тебе ничего не скажет, потому что у меня нет и никогда не было отчества, — вздохнул Хагалар. — В детстве меня звали Арнульвом. Тебе зачем-то это нужно было знать? Знай. Не веришь мне — спроси у Гринольва.       И вдруг Хагалар исчез, а Локи почувствовал легкое прикосновение к своей шее.       — Побереги свою жизнь, она гораздо важнее, чем тебе кажется.       Хагалар окончательно исчез. Его место заняли поселенцы, спешащие по своим делам, не обращающие внимания на царевича. Локи поймал себя на том, что всё еще сжимает что-то в руке. Он разжал кулак — на землю выпала самая обычная морковка.              Горьковатый напиток почти не обжигал рот, зато стекал по подбородку, пачкая одежду.       — Стоит мне увидеть беспутного детеныша, как я представляю его в крови, скорчившимся у моих ног, — невнятно бормотал Хагалар, давясь настойкой. — Придется подождать несколько ночей. Нельзя сейчас вести его к иноземцам. Я должен быть уверен хотя бы в себе, потому что в нем я никогда не буду уверен. Поганое дитя не слушается.       — Может, стоит сказать правду? — меланхолично откликнулся Алгир, вовсе не горевший желанием слушать откровения Хагалара. — Ты пытаешься заботиться о нем, как о сыне, хотя он тебе лишь…       Последнее слово потонуло в кашле — горький напиток таки попал Вождю не в то горло, и Алгиру пришлось похлопать его по спине.       — Чуть не погиб бесславно, — кисло пошутил маг. — Я попытался рассказать часть правды, он не слушает.       — Ты можешь показать — воспоминания подделать нельзя.       — Он знает, что показывать воспоминания может только Один Всеотец, это его личное умение как верховного бога, Он точно спросит, как я научился тому, что недоступно обычному асу.       — Ты устраиваешь проблему из ничего, — безразлично пожал плечами Алгир.       Хагалар не ответил. Напиток теплом отдавался в груди, усыпляя зверя. Нет, не усыпляя, а рассасывая, уничтожая. Оставался лишь неясный образ юноши в боевой стойке. Как же Локи походил на мать! Не внешне, но по манерам и умению держаться. У него в руках сверкали кинжалы, у нее в свое время меч. Он превосходно обращался с оружием, она держала тяжелый двуручник впервые в жизни. И всё же Хагалар узнавал в Локи Уллу, хотя и сложно было представить кого-то внешне менее не нее похожего. Женщина, вставшая против него с мечом, долго еще после битвы снилась ему, а спустя тысячу лет призрак возродился в Локи, хотя детеныш никогда в свою схожесть не поверит. Да оно и к лучшему.       Когда-то давно на плечах Хагалара лежала слишком большая ответственность, а малейшая оплошность стоила бы Асгарду независимости и даже существования. Если требовалось обдумать какую-нибудь особо сложную задачку или принять судьбоносное решение, он шел в застенки и забывался на пару часов. Он почти никогда не получал удовольствия от происходящего, но прекрасно расслаблялся. Руки были заняты, зато мозг работал, и к концу маг оказывался наедине с останками несчастной жертвы и принятым решением, которое оставалось только воплотить в жизнь и получить превосходные результаты. Он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, когда смывал с себя кровь очередной жертвы. Но он никогда в своих мечтаниях не видел распятыми Одина, Фриггу или членов их семьи. А нынешнее страстное желание запытать Локи могло быть связано только с бесконечным раздражением, что он испытывал из-за мерзкого дитя вот уже два года. Локи был всего лишь мелкой занозой, несущественной по сути, но очень дорогой его сердцу. И Хагалар никогда не простил бы себе, если бы принес ребенку по-настоящему сильный вред. Только вот уже свершилось убийственное наказание, а Локи жив, и не просто жив, а смеется над своим палачом, не верит в его силу и могущество. Он нарвется. И поймет, какую кошмарную ошибку совершил, когда будет слишком поздно.