Монстры не живут долго и счастливо

You can check out any time you like. But you can never leave. © Eagls — Welcome to the Hotel California

Джоуи выходит из бара в ночной душный Майами, за спиной из распахнутых дверей разносится «Отель Калифорния»* — саундтрек к его проёбанной жизни. Он повторяет прицепившиеся слова давно знакомой песни и смеётся: — Вы можете выписаться из номера, но вы не можете отсюда уйти. Да уж, полумистическая наркоманская песня — то, что нужно сегодняшнему вечеру. Он бы остался в баре, если бы чуть не подрался с одним парнем, который решил, что Джоуи пристаёт к его девчонке, причём у него на глазах. К слову сказать, Джоуи скорее к парню подкатывал, хотя и весьма неудачно, что уже говорит о том, что он нехило надрался. И неплохо бы ещё выпить, чтобы забыть к чертям последние недели, раз выкинуть из головы не получается. Дебс, продолжающую его игнорировать. Декстера, который появлялся раз в несколько дней исключительно по вечерам. Кровь, убийства — всё это дерьмо полицейской жизни. Русскую шлюшку, кинувшую на бабло и свалившую в Сибирь или Вегас, кто её знает. На днях испортил вечеринку Дебры в честь новоселья, заявившись в своём обычном состоянии. Декстер выволок его на улицу, подальше от любопытных глаз, но не успел он хоть что-нибудь высказать Джоуи, как тот вырвался и, приблизившись вплотную, произнёс на одном дыхании: — Вас, Морганы, очень сложно любить. Сказал, что думает и плевать, что будет дальше. Вот только взгляд Декстера не теплее его рук и совершенно безразличный. Джоуи бредёт, не разбирая дороги. Кажется в этой части города он не был. Впрочем, может он просто не помнит. За очередным поворотом мелькает вывеска какого-то клуба, и он направляется туда. И в дверях сталкивается с тем, кого уж точно не ожидал увидеть. Ни здесь. Ни в этом городе. Нигде. — Ханнингер? Джоуи потрясён настолько, что забывает всё, о чём думал до этого. Он стискивает в объятиях замершего перед ним человека и смеётся. — Охренеть, Том, не ожидал тебя здесь увидеть! — Квинн? Парень отмирает и даже пытается улыбнуться. А Джоуи тянет его в глубь помещения, заказывает текилу и заставляет с ним пить, не затыкаясь ни на секунду. Ханнингер сидит вполоборота к нему, склонившись над барной стойкой, оглядывает его. И вроде бы тоже рад встрече, хотя Джоуи не уверен. Том внимательно слушает, как Джоуи рассказывает о Майами, о службе в полиции, предаётся их общим воспоминаниям. Непривычно видеть, слышать его, чувствовать его давно забытые прикосновения. Словно ничего не изменилось. Словно он сам не изменился. И как-то не хочется думать, что это не-совсем-случайная-встреча. Время проходит легко и быстро в компании болтливого и весёлого Джоуи, пока Том не замечает пристальные и очень недружелюбные взгляды парней за столиком у стены. Недолго думая, он утягивает Джоуи к чёрному входу, на ходу объясняя ситуацию. Но не считая двух ублюдков, что двинулись за ними следом, в переулке их ждало ещё трое. Среди вороха нетрезвых мыслей у Джоуи мелькает, что, наверное, стоило бы достать значок или шмальнуть в мудил из табельного, но вместо этого, он просто кидается в драку. Валит ближайшего на землю, вырубая его хуком справа, и чувствует резкую боль, и как что-то тёплое течёт по виску. Когда его голова встречает асфальт, и он теряет сознание, последнее, что стоит перед глазами, как остальные ублюдки набрасываются на Тома. Джоуи чувствует прикосновение к лицу и слышит обеспокоенный голос совсем рядом. Он с трудом разлепляет слипшиеся веки и видит перед собой Тома. В глазах неподдельная тревога, он что-то говорит, но смысл слов тонет в гудящем, долбящим болью сознании Джоуи. Он пытается встать, но заваливается вперёд, и Том подхватывает его и крепко держит, не отпускает. Хотя и сам еле держится на ногах. Он запихивает выпавший в драке полицейский значок Джоуи в карман его брюк. — Куда эти… делись? — прохрипел Джоуи, с трудом произнося каждое слово. — Не знаю, — ответил Том. — Меня тоже вырубили. Очнулся рядом с тобой. Свалили, наверно. Они медленно бредут в сторону ближайшего отеля, где Том снимает номер. Он попытался убедить Джоуи, что ему нужно в больницу, но тот упрямо помотал головой, наотрез отказываясь. Ввалившись в номер, Том усадил Джоуи на диван и пошёл спрашивать лёд у коридорного. Вернувшись, протянул пакет со льдом притихшему Джоуи, сел рядом, приложив такой же пакет к синеющей скуле. Джоуи открыл глаза, предложенный пакет взял. И так с пакетом на голове и сидел, наблюдал за Томом. Они переглянулись и начали смеяться, как ненормальные. — Сидим тут и ржём, как два придурка, — сквозь смех говорит Том. — Почему — как? — улыбаясь, отвечает Джоуи, скривившись от боли. — Мне уже лучше. Я в душ. Он медленно встаёт и плетётся в сторону ванной. То, что ему лучше, совсем не заметно. И Том следует за ним. Долбаёб Джоуи вполне способен навернуться на мокром кафеле, ну или мылом в глаз попасть. Том помогает ему снять грязную одежду, не обращая внимания на вялые возражения, и заталкивает его в душ, включает воду. Джоуи молча упирается руками в кафельную стенку, пытаясь удержать равновесие. Том не уходит, стягивает с себя одежду и наблюдает, как вода стекает по плечам, мышцам спины Джоуи и ниже, смывая грязь и кровь этой ночи. Джоуи оборачивается и ловит на себе этот пристальный горящий взгляд, и валится на пол, теряя сознание. Том подлетает к нему, усаживается рядом на колени, прижимаясь грудью к его спине. Проводит руками по лицу, смывая грязь, приводя его в чувства. Джоуи начинает часто дышать и открывает глаза. Том успокаивающе гладит его по предплечьям, растирая напряжённые мышцы. И Джоуи замирает, расслабляется в его объятиях на какое-то время. И поддаётся навстречу, когда Том начинает выцеловывать шею и плечи, проходится по ним языком. Джоуи поворачивается, и Том накрывает его губы своими, буквально трахая рот языком. Джоуи со стоном выгибается, вздрагивая под жёсткими руками нависшего над ним Тома. Он замечает его взгляд — расширенные зрачки почти во всю радужку глаз. Тёмные. Дикие. Звериные. Именно такой взгляд у него был, когда свора шакальих выродков окружила его. Джоуи обхватывает Тома крепче и закрывает глаза, только чтобы не видеть этот безумный до боли знакомый взгляд. Но в этом безумии куда больше чувств и жизни, чем во всём Декстере вместе взятом. Тогда почему именно он стоит перед глазами?