Если бы я любил тебя, Малфой

Жара. Ужасная, невыносимая, изнуряющая. Драко открыл глаза и огляделся по сторонам. В камине, тихо потрескивая, горели дрова. Мысленно прокляв того, кто растопил его – сам-то он этого не делал, парень поднялся с кровати и прошлепал босыми ногами по мягкому, персидскому ковру до камина, мгновенно заливая желто-красные язычки пышущего пламени при помощи Агуаменти. Потянувшись, блондин подошел к окну и, сладко зевнув, раздвинул плотные, аксамитовые* шторы. Там, вдалеке, на горизонте, всплывало солнце, задевая своими лучами снег, вынуждая его блестеть, красиво переливаясь. Чуть приоткрыв створки, Драко сел на подоконник, взглядом обводя зимний сад. Могучие дубы-исполины, низенькие вишни, маленькие кусты можжевельника – все припорошено искрящимся снегом. Замерз фонтан с сидящей в нем статуей-русалкой. Да и вымощенные мраморными плитами дорожки замело так, что сразу и не поймешь, были ли они вообще или нет. Драко любил зиму в Мэноре. Вокруг словно все замирало, а величественный замок предавался старческому забвению, казалось, что жизнь есть лишь в тебе и что именно ты, а не кто-то другой, вдохнешь ее в место, законно считающееся домом, когда придет весенняя пора. И дремота спадет, вновь начнут благоухать сады, журчать ручьи и фонтаны, пыша своим благолепием. Все будет, только подожди немного, сохраняй свое спокойное, не потревоженное ничем дыхание, дыши. Думать хотелось о хорошем, и Драко думал… О Гарри. О том, что сейчас гриф, наверное, еще спит и что он совершенно точно любит этого чертового Поттера. Малфой думал о том, как поздравить Героя с Рождеством, и что сказать при встрече. Наконец, он вспоминал все объятия, поцелуи и теплую улыбку – она, пожалуй, действительно стоит того, чтобы жить, да и чтобы умереть тоже стоит… Такой второй больше ни у кого нет. Только у Гарри. И, о Мерлин, пусть он всегда будет дарить ее Драко, только ему. В дверь еле слышно постучали. Раздался голос: — Драко, родной, ты спишь? – плавно перекатывающийся, мягкий и ласковый, он мог принадлежать лишь Нарциссе. — Нет, — откликнулся блондин. — Я могу войти, милый? – учтиво поинтересовалась она. — Да, — Драко поднялся на ноги и, скользнув к шкафу, накинул на себя выуженную из него рубаху. Нарцисса зашла в комнату. Светлые волосы ее были зачесаны наверх и собраны серебряным гребнем, поверх красивого темно-изумрудного вечернего платья была накинута черная походная мантия. — Ты куда-то уходишь? – поинтересовался Малфой-младший. Женщина согласно кивнула. — У твоего отца возникли проблемы в Северной Америке, и мы вынуждены отправиться туда… Рождество мы застанем там. Мне очень жаль, дорогой, — она подошла к нему и, обняв, поцеловала в макушку. Новость немного опечалила, но Драко был взрослым человеком и прекрасно понимал, что семейные дела превыше всего – если не уладить проблемы, связанные с ними, прямо сейчас, потом сделать это будет куда труднее. — Вы надолго? – решил уточнить он. — Думаю, мы даже не сможем проводить тебя обратно в школу… — теперь мать выглядела мрачнее тучи. Драко вздохнул. — Тогда можно я к Элеттре и Блейзу? – нахмурившись, спросил он. Нарцисса кивнула и вновь обняла его. Ей не меньше, чем сыну, хотелось, чтобы и она, и Люциус остались дома, но только ничего не поделаешь. Тут уж хочешь-не хочешь… *** Забини лежал на удобном диванчике в кабинете матери и рассматривал большую хрустальную люстру, свисающую с потолка, вслушиваясь в шелест бумаг, то и дело переворачиваемых Элеттрой – женщина перечитывала договоры с клиентами. — Блейз, солнце, ты не мог бы сварить мне кофе? – оторвавшись на мгновение, попросила женщина у сына. Пробурчав в ответ: «Кофе садит сердце», парень послушно встал с дивана и направился на кухню, прекрасно зная о том, как сильно любит приготовленный им кофе Элеттра. Она пила его исключительно тогда, когда варил Блейз, принимая кружку с напитком прямо из рук и благодарно целуя в щеку. Она любила сына и все, что он делал, особенно то, что делал для нее. Ее сын был уникален, один на миллиарды вселенных и все, что бы он не делал, выходило лучше, чем у кого-либо еще, делающего то же самое. Почему? Странный вопрос – это ведь ее мальчик, ее плоть и кровь, единственный мужчина в жизни, которого она действительно любила, и который по-настоящему любил её. Олимпия еще спала, поэтому мимо комнаты сестры Блейз прошел практически на цыпочках. Войдя в кухню, он приветливо поздоровался с домовыми эльфами и, вежливо отодвинув одного из них от кофемолки, достал кофейные зерна. В чем-чем, а в кофе Забини толк знал, впрочем, как и в вине. Почему? И то, и другое было основой семейного бизнеса. Измельчив зерна в порошок, парень засыпал его в кофеварку, добавив туда воды. Вскоре по кухне разнесся притягательный кофейный аромат. Блейз был доволен – при помощи бытовой магии электроприборы работали в разы быстрее. Разлив кофе в две большие кружки, он поставил их на поднос и, запульнув в него Вингардиум Левиосой, медленно пошел обратно в кабинет, по дороге положив рядом с чашками по круассану. — Ммм… Как пахнет-то, — когда он вошел в комнату, заметила Элеттра, улыбнувшись и чуть отодвинувшись от стола. — Еще бы, — хмыкнул в ответ Блейз и поставил перед матерью поднос. После чего, взяв одну из кружек, подал ее женщине. Та, взяв кружку и отхлебнув немного, наклонила голову чуть в бок, забавно облизнувшись. — Благодарю, милаш, — она чмокнула сына в щеку. — Рад стараться, — он отвесил шутливый поклон. Элеттра, откусив кончик круассана и еще раз отпив из чашки, посмотрела на уже успевшего вернуться в положение лежа Блейза и, хитро прищурившись, произнесла: — Между прочим, я уже закончила с делами и теперь жду подробного отчета о всех твоих делах, включая расследование, о котором я, естественно, знаю и твои отношения с рыжим, славным пареньком Уизли. С чего начнешь – дело твое, — и, явно довольная собой, Элеттра откинулась на спинку глубокого, большого кресла. Забини, переведя взгляд с одного книжного шкафа из красного дерева на другой точно такой же, приглушенно вздохнул. Спрашивать о том, откуда мать знает о расследовании – не имело смысла. Она знала все и всегда. Так было, есть и, черт возьми, будет. Потому что женщина, являющаяся его матерью – Элеттра Забини, чистокровная, между прочим, ведьма, обладающая всеми навыками мастера вуду, знающая чуть больше положенного о черной магии и очень хорошо разбирающаяся в ядах. Хороша, не правда ли? — Начнем с малого – расследование, — из двух зол всегда выбирают меньшее. *** Шло полуобеденное время. Паркинсон, предоставленная самой себе ввиду того, что родители вместе с братом уехали к родственникам, которых Пэнс не переваривала, сидела в гостиной и читала «Сто и один способ быстрой и качественной корректировки внешности». Зачем ей это было нужно? Скажем так – она любила эксперименты. Вообще, со стороны родителей было настоящей подлостью оставить ее одну. Ну ладно сами уехали, могли бы хоть Дэниэля оставить! Уж с братишкой Пэнси было куда интереснее. Выдумщик и фантазер с еще детскими, наивными взглядами на жизнь, он всегда так радовал и умилял девушку. И она так не хотела, чтобы он рос и менялся. Ее любимый, дорогой сердцу братик должен был всегда, по ее мнению, быть именно таким. Если честно, она все бы сделала ради того, чтобы он никогда не узнал всех тех тягот и лишений жизни, которые познала она. И чтобы во взгляде его глубоких глаз-омутов всегда светился детский огонечек искренней радости. О, как Пэнси этого хотела… Внезапно огонь в камине позади нее вспыхнул и раздался знакомый, немного озадаченный голос: — Пэнс, ты там? Отзовись, крошка, — самоуверенно, слегка надменно и с такими притягательными слащавыми интонациями. — Блин, Забини, не называй меня крошкой… — прошипела девушка, откидывая книгу в сторону и поворачиваясь к камину. — Хорошо, я буду называть тебя малышкой, — легкий смешок. — Чтобы я при встрече дала тебе по смазливой мордашке? – съязвила Пэнси. — Уау, угрожаешь, детка? — Предупреждаю, сладкий котеночек мой, — ангельским голосочком пропела девушка и села напротив пышущих жаром углей. Обычное явление – изображать тошнотворную влюбленную парочку, души не чающую друг в друге. — Чего нужно? – собрав волосы, лезущие к глазам, в хвост, полюбопытствовала Паркинсон. — Кажется, я знаю, кому и зачем понадобились эти похищения… — таинственно ответил Блейз. — Сам догадался или Элеттра подсказала? Минутная пауза. — Второе, — наконец признался парень. — Так расскажешь или мне к тебе лыжи навострить? Вновь задумчивая тишина. — А как же домашние? Девушка скорчила недовольную мордашку. Про подставу любимых родителей вспоминать, а уж тем более говорить не хотелось. — Родители и Дэн уехали в Трансильванию… На том конце, конечно же, смех. Кому как не Забини знать, кто живет в Трансильвании и почему Пэнс не отправилась вместе с семьей. — Не хочешь провести каникулы в компании отмороженных на голову полувампирчиков Маялза и Брайана? – глумливо поинтересовался Блейз. — О, замолчи… — она закатила глаза. — Можешь ко мне аппарировать. Олимпию все равно к дядюшке Томми отправили, а Элеттра до января в Италии. «Что, всем змеюкам с Рождеством так обломно?», — подумала Пэнси и, разорвав каминную связь, пошла собирать самые необходимые вещи. Дважды повторять было не нужно. *** Золотое трио вместе с близнецами сидели в кухне, маленький Тедди дремал наверху в своей детской комнатке. Время обеда давно прошло, но так как встали все сравнительно недавно, обед решено было сместить на время ланча. Весь завтрашний день было решено провести в Косом переулке, пребывая в поисках подарков. — Так, я пойду в погреб, возьму еще консервированных помидоров, — встав из-за стола, предупредил всех собравшихся Фред. — Захвати огурцы, пожалуйста… — крикнул вдогонку брату Рон. — Хорошо, — откликнулся близнец и испарился. Все спокойно вернулись к обеду. Картофельное пюре, запеченное мясо по-французски, невероятно вкусный салат Цезарь и свежевыжатый апельсиновый сок – неплохой обед, неправда ли? Все четверо дружно жевали, когда… — Огурцы захвачены, мой командир!!! Дальнейшие приказания?! – воскликнул внезапно вернувшийся в кухню Фред. Гарри поперхнулся, а Рон, и того хуже, чуть было не свалился со стула, подпрыгнув от неожиданности. В отличие от друзей, Гермиона просто выронила из рук вилку. И только Джордж, посмотрев на брата внимательным, оценивающим взглядом, звонко засмеялся. О, да, эта была шутка, достойная их излюбленного амплуа весельчаков. — Чертовы дебилы… — недовольно прошипел Рон, удивляясь тому, как еще не стал заикой в такой-то семье… *** Драко сидел в саду на скамейке и дышал чистым, морозным воздухом, когда в спину вдруг резко дунуло пронизывающим до костей ледяным ветром. В следующее мгновение раздался еле слышный скрип снега, а в ноздри ударил убийственный запах гнили. Блондин вздрогнул и вскочил с места, оглядываясь назад. Сердце пропустило удар, а затем с удвоенной силой забилось о ребра – перед ним стоял тот, о ком до этого Малфой знал лишь понаслышке и из книг – mortuus, чьи пустые, леденящие душу глазницы вгоняли его под землю… — Забини-мэнор…! – отчаянно выкрикнул Драко и зажмурился, уже мысленно готовясь к тому, что аппарация не сработает и его схватят, как и Абигель, да и других, предшествующих ей. Внутренности, кажется, вывалились наружу… К горлу подступила тошнота. — Малфой?! – раздался удивленный голос Забини. Блондин вздрогнул, продолжая стоять с зажмуренными глазами. Пошевелиться сейчас было невозможно. «Спасен… Спасен…», — стучала о стены черепушки одна единственная мысль. *** Гермиона сидела на диване, закинув ногу на ногу. Рон пристроился рядом с ней, согнув ноги по-турецки. Близнецы разместились на полу напротив друг друга и, порой отвлекаясь от созерцания внешнего мира, начинали самозабвенно целоваться. Гарри, перекинувшись в добермана, играл с сидящем на мягком ковре Тедди. Тот заливисто смеялся всякий раз, когда анимаг тыкался своим острым носом в его животик и лизал горячим языком румяную щечку. — Гарррри… Гаррррри… — при этом смешно лепетал карапуз. Тихий, можно сказать семейный вечер протекал как нельзя лучше, пока вдруг не случилось то, чего, пожалуй, не ожидал никто из собравшихся. У дверей в гостиную раздался громкий хлопок аппарации, и в комнате появилось трое – Забини, Малфой и Паркинсон. Воцарилась тишина. Драко, мало-мальски отошедший от шока, окинул помещение внимательным взглядом и, в конце концов, остановился на добермане. «На меня даже собака удивленно смотрит…», — заметил он. Гарри же, придя в себя и поняв, что возможность раскрыть анимагическую сущность появилась, зашел за диван и перекинулся в свою обычную форму. Слизеринское трио уронили челюсти. — Ты анимаг??? – удивленно воскликнул Драко, не сводя взгляд с полуобнаженного Поттера, на котором из одежды были лишь пижамные набедренные штаны. — Ну да, — Гарри пожал плечами. — Здорово, — хмыкнул Забини. — Доберман… Это так… По-гриффиндорски? – отозвалась Пэнси. С места никто не двигался. Драко вновь впал в ступор. *** — В тринадцатом веке, в Англии жила женщина по имени Клепсидра. Обладающая сильными магическими способностями и ведающая тайнами, неизвестными для человека, она называлась Вельвой** и наводила немало страха на простых смертных, — спустя час, когда слизеринцы рассказали грифам о том, с какого лешего они аппарировали на Гриммуальд-плейс, повествовал Забини, сидя в кресле. – Легко управляя временем и подчиняя себе огонь, землю и воздух, однажды она захотела стать еще могущественнее и вместе со своей помощницей по имени Фульвия отправилась к пяти Вейлам*** – духам-хранительницам Великой реки, берущей свои истоки из священной земли Магов. Она предложила им выдать тайну реки и отдать ее силу, взамен обещая сохранить всем пятерым жизнь, но Вейлы отказались, и тогда Клепсидра одним разом убила четверых из них. Оставшаяся в живых старшая Вейла не пережила потери и вступила с Вельвой в смертельную схватку. Чувствуя, что уступает Клепсидре в силе, она прибегла к древнейшей магии и, использовав собственную кровь и кровь названных сестер, вырвала из Вельвы душу, заточив ее на вечные страдания в никому неведомое Чистилище, чтобы та никогда больше не смогла вернуться обратно. Расправившись с Клепсидрой, Вейла обратила свой гнев на помощницу и стерла ее в придорожную пыль, размыв прах речной водой, — сделав таинственную паузу и немного передохнув, Блейз продолжил: — Так вот, легенда гласит, что кровь потомков Вейл, пролитая в день заточения души, вернет Клепсидру назад, но для того, чтобы подобное случилось, душа помощницы должна пробудиться… А пробудиться Фульвия может лишь тогда, когда в мире случится выплеск необычной по своему происхождению магии, — он кашлянул. – Ни я, ни Элеттра не знаем, что могло пробудить Фульвию и в ком именно она пробудилась, но совершенно точно известно то, что все похищенные – наследники Великих Вейл. И Драко, черт его возьми, потомок главной из них. Малфой непроизвольно передернулся. Пять пар глаз устремили на него свои удивленные взоры. — Не повезло тебе, красавчик… — огласил общую мысль Джордж и беззаботно улыбнулся. — А убить-то эту тварь можно? – спросил за брата Фред. Забини задумался, вспоминая легенду до конца. — Теоретически – да, — согласно кивнув, ответил спустя мгновенье он. — И как? – поинтересовался Рон. Блейз пожал плечами. — Ну, мы можем найти то заклинание, с помощью которого была заточена Клепсидра, и дать Малфою прочитать его, перед этим собственноручно пролив кровь потомков. Но на этот раз заточить мы должны не только Вельву, но и ее помощницу – Фульвию, иначе есть вероятность того, что все повторится снова… — Вы как знаете, а я пойду выпью… — приглушенно изрек Драко. — Потти, где тут у тебя бар? – обратился он к Гарри. Да, выпить не мешало. Дело дрянь. План действия еще дряннее. Хуже, кажется, и быть не может… *** Ближе к четырем компания напилась до зеленых чертиков. Трезвым был лишь Джордж, но и он, уложив Тедди и кое-как перетащив Фреда в их спальню, лег спать, логично рассудив, что в обществе пьяных молодых людей, давно разбившихся на парочки, ему ловить нечего, а завтра к тому же еще и вставать рано. Тем временем, в гостиной все протекало так, как это обычно бывает на пьяных вечеринках. Гермиона, улыбаясь во сне, спала на коленях Пэнси, которая так же пребывала в царстве Морфея, откинувшись на диванные подушки. Драко, оседлав Гарри, шептал ему разную чушь на ухо, то и дело озорно покусывая мочку, всякий раз выбивая из парня сладострастный стон. Забини, которому вся эта атмосфера надоела, и который был скорее чуть подвыпившим, нежели пьяным в драбадан, взял за руку Рона, пребывающего в состоянии легкого опьянения, и потащил его за собой. В темном коридоре они остановились. Наверное, все было бы по-другому, не будь они вдвоем навеселе… Но кто они такие, чтобы противиться судьбе? Опершись спиной о стену, Блейз притянул Рона за воротник рубахи и, мурлыча, провел кончиком носа по уже порозовевшей щеке. Уизли судорожно вздохнул, чуть вздрогнув. — Знаешь… — шепнул Забини, не видя в темноте лица гриффиндорца. – Я не могу точно знать, чего ты хочешь, но я могу чувствовать и… — он коснулся ладонью вздымающейся груди. – Сделай это уже наконец. Сердце Рона ухнуло, кажется, упав в пятки. Алкогольная дымка, до этого обволакивающая рассудок, мгновенно улетучилась. Да, он стоял напротив Забини, он слышал его сбивчивое дыхание, он чувствовал теплую ладонь на своей груди… И он хотел, хотел поцеловать до боли внизу живота желанные губы, но все никак не решался, все пытался бороться, вот только… Нерешительно переступив с ноги на ногу, гриффиндорец медленно обнял слизеринца за талию и, резко прижавшись к нему всем телом, буквально вдавливая в стену, разгоряченно впился своими губами в его. Поцелуй. Он не был легким, плавным или нежным. Наоборот. Страстный, испепеляющий, по-звериному похотливый, он выжигал сомнения, на корню пожирал предрассудки, уничтожал преграды. Две судьбы, два сердца соединились в этом поцелуе, словно сообщая о том, что в мире появилась новая вселенная, в которой все вращается вокруг двоих, влюбленных друг в друга, в себя и в жизнь людей… Аксамит* — устаревшее название плотной ворсистой, часто узорчатой ткани из шёлка и золотой или серебряной нити, напоминающей бархат. Чтобы выдержать тяжесть металлических нитей, ткань формировали из шести нитей — двух основных и четырех уточных, отсюда и греческое название. Узор на ткани делали с помощью кручёной золотой или серебряной нити. Вельва** — женщина-волхв. Волхвы — мудрецы, или маги (санскр. — mah, клинописное — magush, латинское — magis, русское —жрец), пользовавшиеся большим влиянием в древности. Мудрость и сила их заключалась в приписываемых им знаниях различных тайн, недоступных обыкновенным людям. Всякого рода гадатели, волшебники, маги, прорицатели. Вейла*** — вила, речной дух, существо, в спокойном состоянии похожее на прекрасную обворожительную женщину. Голос, пластика движений, взгляд вейлы заставляют окружающих смотреть только на неё, будто на величайшее чудо. Редкий мужчина способен противостоять магии вейлы, особенно если она захочет, шутки ради, покорить его сердце. Но вот разгневанная вейла выглядит совершенно иначе. Лицо её вытягивается в остроклювую злобную птичью голову, а из плеч вырастают чешуйчатые крылья. К тому же в этом состоянии вейла может и зашвырнуть в обидчика горстью магического огня. Источник: Wikipedia