ЧТО ЗА УЖАС ТУТ ТВОРИТСЯ?! или Почему у Моцарта розовые ресницы.

Буквально пятнадцать минут назад.       Локонте спал. Нечаянно уснул в кресле за каких-то сорок минут до начала выступления. Уснул в очень неудобной позе: поджав под себя ноги, свесившись через подлокотник так, что левая рука почти доставала до пола, в то время как правая покоилась на коленях. Голова Микеле была откинута назад, и светлые волосы не закрывали густо подведенных глаз с густыми ресницами.       Кстати, о ресницах.       Они были розовыми. Не отливали мягким сиянием, не отражали свет, а были абсолютно, определенно и бесстыдно розовыми. И ну очень длинными.       - Эй, Мике, Дов зверствует, до начала всего ничего, а месье Моцарт как сквозь землю провалился, - громко хлопнув дверью, в гримерку быстрым оленем ворвался Мерван.       Локонте вздрогнул и ухнул на пол вместе с креслом.       - ....ааать... - только и донеслось со стороны придавленного мебелью итальянца.       Продрать глаза оказалось на удивление непросто, убрать с себя инородный предмет после столь неожиданного пробуждения тоже, но Микеле справился. Осторожно вставая на покалеченные ноги (бедра коих сводили с ума буквально всех представительниц женского пола от восьми до восьмидесяти), Локонте собрался высказать застывшему Мервану всё, что о нем думал на всех доступных ему языках, но осекся, заметив, как сильно вытянулось лицо Рима.       - Что?! - рявкнул Мик вместо сотни роившихся в голове менее печатных фраз.       Но Мерван уже медленно сползал по стене вниз, держась за живот.       - Тебе... очень идет... - только и смог разобрать итальянец в приступе беззвучного смеха.       Всё еще злобный после неожиданного пробуждения, Микеле окончательно решил не стесняться в выражениях. Но тут его взору предстало его собственное отражение в зеркале.       Мерван пулей вылетел в коридор, подальше от прекрасной итальянской мовы разбушевавшегося Локонте.