Куколка

Дни тянулись неровно — короткими, отрывистыми вздохами, оседающими облачками в холодном утреннем воздухе, едва Микеле успевал их заметить. Почти каждое его утро теперь начиналось с пробуждения от очередного долгого, липкого кошмара, терзавшего сознание всю ночь; он тут же пытался успокоиться, напоминая себе, что всё произошедшее давно осталось позади. Следом за страхом наступало напряжение, которое лишь спустя пару минут начинало сходить на нет, даруя блаженное спокойствие и даже некоторое подобие радости. Микеле не переставал думать о тех, кого он вёл за собой сквозь тот туман, полный густого, холодного и душного отчаяния. В те моменты ему хотелось буквально орать от накатывающей боли и желания разодрать себе запястья: воспоминания трепетали внутри него, словно бабочки с хрустальными крылышками, чьи острые края сухим холодом резали сердце; лица мелькали перед ним, они кричали на него в беззвучной мольбе о помощи, заставляя содрогаться от тех последних минут, когда он видел их живыми. В такие моменты ему особенно начинало не хватать Флорана рядом. Тот, разбираясь со всем тем хаосом, который так внезапно обрушился на Увертюру Страсти, заходил к нему лишь вечером, был с ним пару часов, когда они разговаривали — и иногда целовались, — а потом снова уходил, оставляя Микеле на попечение Леопольда. Не смотря на то, что дворецкий был с ним очень любезен и даже добр, Локонте не мог избавиться от чувства, что большую часть времени он был абсолютно один, наедине со своими ядовитыми и горькими мыслями и воспоминаниями. Микеле думал, что после того, что он пережил, одиночество будет ему в радость — едва ли у него было время остановиться и просто подумать обо всём раньше, особенно, когда тема побега становилась всё более острой и важной. Но он ошибался. Он постоянно был окружён людьми, но только проблемой было то, что помимо говнюков, извращенцев, хамов и прочих ублюдков, рядом с ним постоянно была его настоящая семья: Мерван, Мелисса, Клэр, Маэва… Они никогда не оставляли ему шанса на то, чтобы упасть духом, пусть иногда дела в заведении шли хуже некуда. Микеле пробыл там недолго, но он слишком быстро проникся этой грязной атмосферой продажности и одновременной красоты. Всё вертелось вокруг него слишком быстро, его мысли и решения были такими же хаотичными, и, возможно, если бы он не был так резок, Элите удалось бы спастись. Закрадывалась мысль, что «когда нам исполнится тридцать» было не такой уж и плохой идеей. Ты начинал уставать от своей жизни, ты не видел ничего другого и даже смерть был готов встретить более спокойно. Возможно, им не стоило ничего делать, тогда, по крайней мере, они могли провести вместе ещё немного времени. Май был холодный, май был дождливый, каждый день был словно панихидой для очередной заблудшей души, которая осталась неприкаянной в этой не щадящей никого пустоте. Микеле пробовал забыться, и во время их разговоров с Флораном у него это даже получалось. Мот был удивительно откровенен с ним, пусть между ними и присутствовала некоторая неловкость, в основном потому, что мужчина всё ещё его хотел, и иногда у него просто срывало тормоза. А Микеле не то чтобы протестовал — он был слишком уставшим, чтобы думать о такой относительной вещи, как мораль. Они около пяти минут хаотично целовались на постели, хватая друг друга за волосы, кусаясь и рыча. Затем Флоран внезапно останавливался, резко вдыхая осознание произошедшего, очень неловко извинялся, и они продолжали разговор, будто ничего не было. Микеле было его действительно жаль в такие моменты. Он с каждым днём чувствовал своё тело всё лучше и лучше: заживали синяки, рёбра уже не отдавались болью, разбитая губа уже не выглядела, словно раздавленный кулаком помидор… И Микеле понимал, что он снова принимает свой «товарный вид». Конечно, больно было задумываться о том, что будет дальше, когда то, к чему они оба идут, наконец произойдёт. Микеле не знал, что будет с ним: все сумасшедшие мечты глупого мальчика исчезли в том гадком тумане, и у каждой светлой мысли было лицо кого-то из Элиты. Возможно, лучше было бы просто попросить Флорана убить его на следующий день, когда они проснутся. Они бы понежились в объятиях друг друга, а затем он бы всадил ему пулю в голову, подлил бы средство для очистки труб в кофе или выдал шприц, наполненный воздухом. И всё. Куколка бы больше никогда не смог никого свести с ума. Умер гений, не стало бы и злодея… В один из дней Микеле смог, кажется, получить ответ на подобные мысли. Тогда Флоран приехал не вечером, как раньше, а зашёл к нему в середине дня. Он выглядел уставшим, его лоск, казалось, давно истлел, словно упаковочная обёртка. Микеле в тот момент очень сильно бросилось в глаза то, насколько же они сейчас были похожи. Но Мот улыбнулся ему. Его улыбка была иссушенной и мягкой, и в ней таилось что-то очень и очень больное. — Кажется, мы закончили. Хочешь на всё посмотреть? Микеле кивнул, и Флоран приглашающе подал ему руку. Они словно играли во флиртующую пару века так восемнадцатого: Флоран шёл по дому в своём пусть упрощённом, но всё ещё довольно строгом костюме, Микеле в одной огромной футболке на голое тело следовал за ним, то и дело шально оглядываясь по сторонам. — Можешь не смущаться, Леопольд уже видел твои трусы и не раз: ты спишь весь открытый, — Флоран хмыкнул, ловя возмущённый взгляд Локонте. Микеле уже был у Флорана в кабинете, но только в качестве минутного гостя, когда ему впервые полноценно показали дом. Его немного пугала обстановка, напоминавшая офисы Увертюры, но тот же кабинет Папочки был абсолютно противоположен тому, как выглядел кабинет Мота. У него всё было довольно скромно, обстановка настраивала именно на работу, а не на заваливание пьяных девиц на стол, выкуривание пары сигар и решение, чью жизнь сломать сегодня. Флоран пододвинул Микеле стул, занимая своё место, чтобы они заняли одну сторону стола. Было немного тесно, но кипа бумаг и рабочий ноутбук совсем не располагали к флирту. — Здесь отчёты о нанесённом ущербе, — бормотал Мот, подавая Микеле бумажки, по которым тот лишь мельком пробегал глазами: они оба знали, что ищут вовсе не то. — Это отчёт о финансовых махинациях спонсоров и со спонсорами… Это договора реальных сотрудников, коих оказалось ещё меньше, чем я думал… Ну, а это… Списки танцоров. Микеле едва не вырвал файл у Флорана из рук, его начало потряхивать. Грубое чувство дежавю того момента, когда он разыскивал документы Элиты на Складе макулатуры, больно кольнуло под ребрами. Это были те самые бумаги, только пополненные заметками, сделанные, очевидно, самим Флораном. Если бы мог, Микеле сказал бы, что у него красивый почерк. Имя: Мерван Рим. Никнейм: Демон. Возраст прибытия: 23 года. срок истекает 13.06 текущего года Причина: отдан за долги матери. Выплатил 12.03 текущего года. Финал: избавиться. Найден застреленным у запасного выхода из здания Увертюры Имя: Клэр Перо. Никнейм: Вишня. Возраст прибытия: 24 года. (Срок истекает 30.01 через 3 года) Причина: перекуплена из клуба «Кабаре». Родня отсутствует. Финал: … Мертва, изначально смертельная инъекция неизвестного препарата, уколота при попытке побега. Найдена застреленной. Имя: Маэва Мелин. Никнейм: Недотрога (Ведущая) Возраст прибытия: 24 лет. (Срок истекает 20.01 через год) Причина: выдана эскорт-агентством «Skinny Love» Финал: … Найдена застреленной рядом с Мерваном Р. Имя: Мелисса Марс. Никнейм: Полукровка. Возраст прибытия: 25 лет. (Срок истекает 3.09 текущего года) Причина: отдана отцом, свихнувшимся после смерти супруги. Финал: избавиться. Не найдена. Местоположение — неизвестно, статус жизни — неизвестен Микеле не понял, в какой момент он начал рыдать; не понял, в какой момент Флоран схватил его за руки, потому что он начал бить себя по голове; не понял, почему не услышал собственного голоса, ведь по ощущениям было понятно, что он громко и надрывно орёт. Мот держал его крепко, пока Микеле бесновался в его объятиях, пока слёзы разъедали ему лицо, а сердце стучало в груди так сорвано и громко, что казалось вот-вот оборвётся на последнем ударе. Блядская паническая атака, сильное горе — всё ударило его слишком сильно, пусть он и знал, но всё равно блять надеялся на лучшее. Сколько времени прошло, Микеле тоже не знал. Он слышал, как Флоран что-то говорил ему, что-то шептал, даже слабо касался губами его ушка и шеи, но всё проходило как будто сквозь него — боль потери была нестерпимой, словно каждый вздох сопровождался ударами ножа. Поэтому Локонте даже удивился, когда Флоран в очередной раз заговорил с ним, он смог его услышать и даже не отключился. — Хочешь покажу тебе кое-что? Что-то, что ты не знаешь обо мне, но я специально берёг напоследок? — Да, — шепнул Микеле в ответ. Бим бам бум. — Да, хочу.