Парфюмер. Невостребованные ромашки/Unclaimed daisies

      Обратная дорога не заняла много времени. Код молчал, смысла продолжать он не видел — все было сказано. Любое слово сейчас станет лишним — эмоции утихли, а это они делали бесхитростные, слышанные не раз слова, сильными, убедительными и меткими. Сейчас любое слово сверх сказанного — фальшь. Сейчас говорила тишина.       Парнишка, прикрыв нос рукавом, старательно не смотрел на мешок с трупом преступника-убийцы, пытаясь незаметно, как он думал, следить за дорогой в смотровое окошко. Он, похоже, был рад не вести светских бесед. Наверняка, прокручивал в голове эту показательную отповедь офицера полиции — постороннего чужого человека, вдруг так близко принявшего его судьбу, оказавшегося небезразличным и заинтересованным в нем. Он размышлял.       «Думай, думай. Думать полезно!» — решил Эмерсон. У самого же в голове мысли крутились вокруг «дела», казалось бы, совершенно его не касающегося, но информация получена и ей нужно дать ход. «Надо узнать фамилию Зака и сказать ребятам из участка, пусть присматривают, а лучше досматривают, да почаще, этого Казанову недоделанного: пара приводов за хранение вправят мозги кому угодно, уж точно. Не было бы там чего похуже, чую, не простая тут история».       Его размышления прервал робкий голос пассажира:       — Офицер Код, сэр, а куда вы меня везете?       — Вот как раз думаю, тебя завезти в индийский или в ирландский квартал, Грэди Сурреш-ОʼНилл? — Эмерсон хмыкнул. Он наконец-то понял кем был этот мальчишка, пусть раньше его и не видел, но в этом районе все обо всех всё знали, и разговоры в барах обычно сводились к обсуждению женщин, спорта, работы и соседей. Менялась лишь очередность тем в зависимости от компании, а от количества выпитого зависела степень откровенности и погружения в детали — бар, полезное изобретение для тех, кому информация хлеб насущный.       — Так вы меня знаете? — удивился юноша, а сам начал лихорадочно соображать, не мог ли кто-то из родственников прознать о его планах и устроить эту встречу? Но нет, никто не знал о том, что он собирается на кладбище. Даже он сам - до того момента, как сорвался с семейного торжества.       — Я бывший детектив, малыш. О свадьбе твоей кузины, чемпионки Большого Яблока по гребле, знает весь город, уж твои дядюшки об этом позаботились! Да и про авиакатастрофу пятнадцатилетней давности я наслышан. Твой дед мне рассказывал, что в ней погиб его старший сын с женой. Тут долго думать не пришлось, всего-то сложить два и два. Так что ты решил?       — На кладбище. Мне нужно проститься с Ю-Ми, — решительно поджатые губы говорили о том, что характером мальчишка пошел в свою ирландскую родню.       — Как скажешь, Грэди, как скажешь… Но без глупостей! Обещай! — нахмуренные брови и пронзительный суровый взгляд в таких случаях всегда срабатывали безотказно, последним убедительным аргументом, а Эмерсон Код всегда заметит малейшее вранье, если кому выпадет охота соврать.       — Обещаю, офицер. Я сегодня уже превысил свой лимит глупости на месяц вперед, — последнюю фразу Грэди почти прошептал, так что Эмерсон даже засомневался, не послышалась ли ему?       На кладбище их уже поджидал Дже Хи с изящной чашкой дымящегося кофе в одной руке и кружкой такого же напитка в другой. Его немного напряженная улыбка говорила о том, что ждет он уже достаточно долго. Бывший детектив на удивление ловко для своей комплекции и давешних разговоров о ней выскочил из фургона и направился к смотрителю сильной энергичной походкой засидевшегося боксера тяжелой весовой категории.       — Доброго дня, офицер Код! Я уже думал, что Натаниэль меня разыграл, когда сказал, что видел ваш фургон на кладбище! — протягивая кружку с еще не остывшим кофе Эмерсону, проговорил самый занятый в районе работник похоронного бюро.       — И Вам хорошего дня, мистер Хи! Простите, что пришлось ждать, но у меня тут незапланированная поездочка с одним молодым человеком организовалась. Дай думаю, прокачу парнишку, пока Вы заняты похоронами, — добродушно ответил Код, внимательно рассматривая своего собеседника, будто видел его впервые. Сейчас Дже не выглядел пронырливым мальчишкой, которым всегда казался Эмерсону. Серьезное, чуть напряженное выражение лица, уставший, но внимательный взгляд… «Черт, да сколько же ему лет!? Или это костюм, строгий, черный, непроницаемый так меняет человека… Надо бы к нему присмотреться, к этому Хи — теперь мы партнеры, как-никак, надо знать, с кем имею дело».       — Где же Ваш пассажир, офицер? Потеряли по дороге? Да и напарник Ваш, судя по всему, куда-то запропастился — не вижу никого на пассажирском сидении.       — Отчего же сразу потерял? Сзади мой пассажир, а напарника я отпустил, одна морока с ним, не умеет нынешняя молодежь ждать, никакой выдержки.       — Рассмешил! Ты теперь трупы парнишками называешь и по району катаешь? Новое хобби? Экзотичное! — ночные напарники, легко болтая ни о чем, обменялись многозначительными взглядами — своим Эм постарался успокоить явно нервничающего Дже Хи, перешедшего вдруг на неформальный тон «при исполнении». Видать, его корейский друг совсем заработался после безумной ночки, что даже кофе, своим ароматом окутавший, казалось все кладбище, ему не помогал.       — Сейчас сам увидишь, кого я катаю, и тот, что в мешке тебе не понравится, но сам понимаешь, служба. Я его не специально такого выбирал! — с этими словами офицер наконец-то вызволил из «вонючего плена» Грэди.       — Ох, ты, ну и вонь! За что ты так с парнем? И это тот, о ком я подумал? — отшатнулся Дже и, стараясь почти не дышать, стал медленно отступать от фургончика, вдыхая спасительный запах кофе из чашки.       — Парень знает, за что и не в обиде на меня, правда, Грэди? — последний вопрос Дже Хи Код понял верно, потому легонько кивнул головой, подтверждая, что в мешке «смердяк», одновременно надеясь, что мальчик примет вопрос на свой счет, и не станет давать своему беспокойному, проницательному уму лишнюю работу, отчего это вдруг смотритель «думает» о казненном преступнике.       — Привет, Дже, я тут это… помогал офицеру Коду с колесом, а потом… мы провели небольшой тест-драйв… Теперь я могу идти, мистер Эмерсон? — Грэди не поднимал на взрослых своих зеленых глаз, непривычный лгать — ему даже эта малость «во спасение» далась с трудом.       — И не забудь, ты мне обещал — без глупостей! — Эмерсон для убедительности «продавил» парня взглядом и пожал руку на прощание. — Спасибо за помощь, был рад знакомству.       — Взаимно. Я только отнесу цветы на могилу и сразу домой! Обещаю! — мальчику явно хотелось поскорее сбежать из этого места, вдохнуть свежего воздуха и, наконец-то, остаться одному.       — Свободен, кадет! Раз не клянешься могилой матери, то, пожалуй, я тебе поверю! — ухмыльнулся Эмерсон вслед убегающей высокой, по-юношески худощавой фигуре подростка. Теплое отцовское чувство снова котенком свернулось в сердце старого служаки. Славный парнишка этот Грэди!       Кофе у Дже Хи был божественный — Эмерсон наслаждался вкусом и днем, который, складывался для него по-настоящему удачно. Выходные приближались, осталось совсем немного: сдать по форме чин по чину «смердяка» Дже. Дже — вот уж на кого Эмерсон не был в обиде ни за внезапное «дело», ни за треволнения ночи, ни за опасность, ни за риск — он соскучился по всем этим вещам, и по Неду, чертову пирожнику-парфюмеру, больше всего! Он даже начал подумывать, не распаковать ли чемодан с шелковыми рубашками от Версаче и любимыми двухцветными Crockett&Jones. ***       Я сидел перед «заказом» не в силах закупорить прекрасный аромат в не менее прекрасный флакон — поставить точку никак не удавалось. Я понимал, что через час-два духи заберут, и запечатать их придется в любом случае. Я полностью был готов расстаться со своим детищем. С этим у меня не было проблем. Одна мысль не давала мне покоя — это был аромат уже ОЖИВШЕЙ Ю-Ми, мы не успели снять пробы с тела, пока оно было мертво. Правильно ли это?.. Родители заберут живую дочь — прекрасно! Но не в этом суть — жива или мертва Ю-Ми — не это являлось предметом договора… Аромат ожившей или аромат мертвой дочери получают родители по контракту?.. Чертов Дже Хи, где он, когда так нужен?! Но звонить ему — дудки, не дождется! Заварил кашу, принц местечковый, а Неду расхлебывай, чтоб тебя еще раз, Дже-никудышный-партнер!!! Да, для близких Ю-Ми нужнее живая, и аромат они заказывали в память о живой — все честно… но ведь смерть оставляет след? Всегда. Навсегда оставляет свой след — въедливый сладковатый запах ужаса и тьмы. Я-то знаю!!! Это не те духи — не выполнен контракт! Молчи, Нед, молчи… пускай потом Дже все расхлебывает, а ты посмеешься…       Мои размышления прервал радостный голос мистера Сурреша:       — Нед, принеси коробку масла петрушки для госпожи Вонграт из последней партии!       Я мысленно хмыкнул, так вот для кого привозили неходовой товар на днях! Принести небольшой ящик — ну это я мигом! Странно только, что сам не догадался, эфирное масло петрушки, тончайший эфироль из Италии — незаменимый ингредиент в массажных смесях, а салон тайского массажа «Сад драгоценных камней госпожи Пхонпан» держит марку высококлассного заведения! Вот только пробкой духи Ю-Ми заткну и вынесу коробку. Интересно, мадам сама пришла или прислала племянниц? Близняшки Вонграт такие прехорошенькие и так мило стесняются! Знаю, что они великие актрисы, но все равно — мило, очень…       Гкхм! Пора бы мне развесить над столом предупреждающие знаки «Руки прочь!» и расставить липкие ловушки для неграмотных: пока вытаскивал из подсобки петрушку, юный внук Сурреша, мой до этого момента всегда товарищ-невидимка и парень-ни-слова-лишнего-не-вытянешь сунул свой хорошенький носик в мои дела, а точнее в духи… И что им всем неймется? За… заромашкали они меня!       — Грэди! Поставь, будь добр, на стол то, что ты держишь в руках и отойди подальше — это спецзаказ, и один такой флакон стоит, как мое трехмесячное жалование плюс твои карманные расходы за год! — я пулей понесся наверх, не сомневаясь, что мальчишка меня понял. Но какой там Ганеша и Святой Патрик?! Я отнес заказ в зал (близняшки — чудо как хороши, свеженькие, красивенькие, как едва распустившиеся пионы, и щебечут, как райские птички, и такой у них акцент славный, как сахарная патока… не оторваться — вот она настоящая харизма — держит, как магнит), а Грэди так и не выпустил флакон из рук! Да еще и накинулся на меня — столько слов за раз я от него никогда не слышал!       — Это запах Ю-Ми! Почему у тебя тут запах Ю-Ми? Откуда ты про нее знаешь? Как ты смог сделать этот аромат? Или дай мне его, или научи меня уметь так же! Мне нужны эти духи!       Куча вопросов, просто град! А у меня всего один: как внук Сурреша может опознать духи Ю-Ми? Я ведь наклейку не успел приклеить к флакону? Как он распознал аромат? Наверное, я — гений?!       Гений- парфюмер!       Боже! Как же я не понял сразу! Ю-Ми — тот самый «лучший друг», который его всегда поймет и поддержит! Все немногословные разговоры Грэди сводились к тому, что он прочел книгу по совету «друга», что они с «другом» получили приз на конкурсе химиков/биологов/физиков в школе, что его и «друга» пригласили пройти собеседование в Принстоне после удачного проекта по биохимии, и еще к тысяче подобных подробностей. У нас с внуком Сурреша сложились отношения — мы доверяли, понимали и уважали дела друг друга: я всегда с радостью делился с ним своими успехами и получал благодарного слушателя, а иногда и советчика. Я даже подумывал «призвать» этих неразлучных умных детишек и дать им оплачиваемое «домашнее задание». Меня давно интересовали «брачные» запахи животных, но собрать такую коллекцию самостоятельно — дико дорого: все лаборатории подобной направленности — коммерческие, а у этой парочки была возможность взять образцы совершенно бесплатно в любом исследовательском институте, просто озвучив проект в рамках школьной научной программы. Надо же, Грэди никогда не говорил «подруга» в романтическом смысле, только «друг», а учитывая его не особо маскулинный темперамент, я вообще думал, что девушки его не интересуют… Ну, возможно, пока… Он, наверное, даже себе не признавался, что влюблен. И все же… опознать запах духов вот так сразу, пусть в них и большое содержание «персонального концентрата», способен только любящий человек! Получается, Ю-Ми для него, как Чак для меня?!       Ох, уж мне этот предательский голосок внутри: «И с недавних пор, еще и как Ник! Помнишь, как ты завелся, Нед, повстречав мисс Михельсен?» Прочь из головы — сейчас не стоит отвлекаться! Надо решить, что делать с «Ромео»? Я не могу раскрыть наш общий с Дже и Эмом «большой секрет», но дать мальчику малость, частичку любимой «на память», я могу! У меня есть еще пара пробирок с «ее» ароматом, не говоря о десятке заготовок «базы». Это в моих силах. Все в моих руках!       Что мной двигало в ту минуту, я, вознесшийся вдруг на вершину почти всемогущества, точно сказать не могу. Были это полные сдерживаемых слез глаза осиротевшего влюбленного мальчишки — возможно, но, скорее, мое личное убеждение, подкрепленное моим обладанием малого, в противовес полного отсутствия: что-то всегда лучше, чем ничего! И я могу дать Грэди это «что-то»       Никто лучше меня не может понять его чувства, чувства того, кто потерял безвозвратно… Теперь Чак всегда со мной — в любую минуту, я могу приблизиться к ней, быть с ней, ощущать ее рядом — стоит только закрыть глаза, вдохнув аромат… «И платок Ник почти до дыр протерт твоим носом» — мое подсознание меня не отпускает ни на минуту, дьявольщина! Я что, самый большой эгоист в мире, раз и сейчас думаю о себе? Или это просто через свои чувства и переживание мне легче понять Грэди? Его ПОТЕРЮ?       …Которая таковой по факту уже и не является. Но он об этом никогда не узнает. Я могу сказать ему: «Не парься, парень, Ю-Ми в порядке, да, она была мертва, какое-то время, пока дяди Нед, Дже и Эм не взялись за дело, и теперь с ней все хорошо»? Не могу. Так что, малыш Грэди, получай свою «частичку» Ю-Ми! Это я могу для тебя сделать!       Мной овладела странная, невиданная эйфория — мне казалось, что я могу повелевать судьбами и событиями, что в моей власти не только казнить, но и миловать. Однако на заднем плане этой фантастической картины затаилась весьма трезвая мысль, не давать Грэди духи во флаконе из принесенных Дже Хи — этот счетовод-бухгалтер, эта кастелянша и завхоз моей жизни последних недель, сдерет с меня шкуру живьем, если не досчитается драгоценной склянки. Как бы крепко сейчас пальцы Грэди не вцепились в красивую «оболочку», нужно было ему «содержание» — запах. Поэтому я взял обычный флакончик для пробников и уже занес руку, чтобы его наполнить «Цветущей Красотой», как вдруг услышал у себя за спиной:       — И чем, позвольте уточнить, мой друг Нед занят? Неужели, он забыл напрочь обязательства по контракту и собирается не только преступить пункт о неразглашении, так еще и обокрасть нашего клиента, мистера Чхве — единственного законного владельца аромата с момента подписания договора обеими сторонами? — ни тени угрозы или сарказма, голос Дже Хи был немного уставший и с нотками глубокой печали, подозреваю по поводу моей беспробудной глупости. Голос продолжил, уже более дружелюбно, сменив настроение и собеседника, потеряв ко мне всякий интерес, забыв обо мне, растоптав мое достоинство создателя и спасителя юной души, низвергнув до роли жалкого, бессловесного послушного исполнителя-подчиненного: — Грэди, не сочти за труд, пригласи отца Ю-Ми пройти в лабораторию. Он ожидает в моем автомобиле, припаркованном у входа в лавку. Скажи, что господин парфюмер на месте и заказ готов.       Грэди, почти ничего не поняв, кроме главного — духи, которые так напоминают ему Ю-Ми, и которые он мгновение назад считал своим обретением, обретением не станут, во всяком случае, сейчас, все же согласно кивнул и направился выполнять просьбу Дже. Меня же снова, как и всегда удивило, что люди охотно сотрудничают с Дже. Почему, черт возьми, он никогда не получает отказа?! Почему всё происходит, как нужно ему? Какого черта тут вообще происходит?       Дже, пройдя в лабораторию, (мою, черт возьми, мою!!!) натянул перчатки и, мастерски управляясь с приспособлениями, закупорил крышки флаконов с духами, да так ловко, будто всю жизнь проработал в цехе поддельных французских духов где-нибудь в Польше! Но шаги в коридоре, которые уловил мой обострившийся с недавних пор слух, не дали мне устроить полномасштабную взбучку этому узурпатору, тем более Дже, как всегда был прав — у нас было неоконченное дело и мало времени — не до разборок и скандалов. Но я вознамерился хотя бы немного возмутиться — отыграться за унижение, да и надоело, что все кому не лень тянут свои лапы к моему столу и самоуправствуют! Вдруг я заметил невообразимое — руки мистера Невозмутимое Спокойствие слегка подрагивают. Я чуть притормозил.       И тут Дже повернул ко мне свое лицо... Черт, я не ожидал увидеть у него это выражение — гримаса боли, злости… заботы (?) и еще… мне показалось, доли растерянности.        - Какого черта, Нед, ты вытворяешь? Ты серьезно хотел дать духи мальчишке? Ты точно не в своем уме, раз не понимаешь, что они делают с людьми. С тобой, например. Ты можешь оценить себя со стороны — последние месяца полтора? А в зеркале себя давно видел? Не говори только о двух бессонных ночах — ты не спишь по ночам, сколько я тебя тут помню! Похудел, притом, что твою „диету“ впору рекомендовать актерам Голливуда, набирающим вес перед оскароносной ролью… Выглядишь паршиво, Нед — под глазами черные круги, взгляд то пылает безумием, то погасший, как у обреченного… С того дня, как подписал свой заветный флакон именем Чак, ты его не выпускаешь из рук, он везде с тобой… Нюхаешь из него чаще, чем наркоман принимает дозу… — звучащие все громче шаги в коридоре, прервали его странную речь.       А я отказывался понимать, о чем он говорит и куда клонит. Да, я всегда ношу с собой аромат Чак, иногда нюхаю, но это естественно — я же скучаю по ней! Это нормально!!! Скорбеть, скучать, хотеть быть рядом или ощущать хотя бы аромат… имитация присутствия её живой! Я не могу пойти к ней на могилу, я не хочу думать о ней, как о мертвой — это слишком болезненно… И вообще, это мое личное дело! Как я справляюсь с потерей не касается никого. Не твоего, Дже Хи, ума дело! В чем проблема, парень? Да к черту тебя! Я же не пустился во все тяжкие — не клею ночью брюнеток в парке! Не пристаю ни к кому! ЭТО НИКОМУ НЕ ПРИЧИНЯЕТ ВРЕДА! НИКОМУ! ЭТО МОЯ ОТДУШИНА!!! Ароматная, памятная, МОЯ! Псих тут не я, а параноик с узкими глазами в замшевых туфлях, которых у него больше, чем дней в году! Вот пусть идет и займется своим гардеробом! И своим внешним видом, красавчик хренов! Круги мои под глазами ему мешают! Выискался тут спаситель душ! Ему мерещится бог знает что, а у меня проблемы? Дже Хи, поговори с психиатром: профессия похоронных дел мастера не всем по зубам! Слабак! Забыл, каково это быть с живыми? Ни капли сочувствия, даже к мальчишке, потерявшему своего друга, любимую… Он еще поучать меня будет — человек с душой банкомата мне не указ!       Мое бурное негодование осталось только в мыслях, я очень удачно сдержал его там «до поры», а вслух я поспешил произнести приветствие входящему в эту минуту в лабораторию отцу Ю-Ми, опредив Дже Хи, не позволив ему в очередной раз захватить инициативу:       — Добрый вечер, господин Чхве. Проходите, все готово, — я сдержанно улыбнулся гостю, как подобает случаю, но внутренне я ликовал — я отвесил Дже Хи весьма ощутимый щелчок по носу и теперь наслаждался. Здесь моя территория и тут я босс! А мистер «менеджер», «агент», «импресарио» пускай заворачивает колпачки — у него это здорово выходит!       Тенью возвышавшийся за спиной мистера Чхве Грэди Сурреш-ОʼНилл прервал и скомкал мгновение моего недолгого триумфа:       — Дже, — расставила приоритеты святая непосредственность, — я все сделал. Я привел подполковника, то есть, мистера Чхве. Я пойду, пожалуй, мне надо поговорить с дедушкой, у меня еще планы на вечер, надо многое успеть сделать. До встречи, Нед. Прощайте, подп… мистер Чхве, — не дожидаясь ответа, юноша бесшумно исчез в коридоре. Современные дети обувают Nike даже на свадьбу кузины.