Выжить после смерти (драбблы)

Зараки смотрел на спящего мальчишку и думал, что будут проблемы. Для дальних районов Рукона он был слишком… У него была слишком гладкая и слишком светлая кожа, слишком голубые глаза, слишком правильные черты лица, слишком прихотливый изгиб бледно-розовых губ. Телосложение казалось слишком хрупким, но Зараки знал, что костяк у Куроко крепкий и таит немало сил. Слишком ухоженные руки без проблем разбивали головы бандитов, вытирая кровь с идеальных пальцев о край потрепанного кейкоги. И даже кровь смотрелась на холеных ладонях слишком хорошо. В первый раз к нему подошли в семьдесят шестом районе, предлагая деньги за продажу приятеля. К тому времени Зараки уже привык к фарфорово-равнодушному лицу, а Ячиру так и вовсе научилась высекать из него бледную тень улыбки. Куроко стоял рядом с Ячиру и тер кровоподтек на предплечье. Даже сине-красный синяк, назревающий на белой коже казался слишком красивым. — Йо, — сказал ему крупный бугай самой бандитской наружности. Зараки, через глаз которого тянулся длинный шрам, а еще больше меток иссекли тело, почувствовал себя добропорядочным человеком. — я вижу, парень уже порченный. За сколько продашь? — Что? — замер Зараки, пытаясь осознать, зачем незнакомцу Куроко. Тетсуя не выглядел сильным и драться с ним мог хотеть только садист. — Пацан. Бордель, — раздельно произнес незнакомец и Зараки окончательно выпал из реальности. Да, Куроко выглядел слишком… Но это же не повод?.. — Пшел отсюда, падаль, — рыкнул мужчина. Бандит похабно улыбнулся и, разворачиваясь, фыркнул: — Ну как наиграешься, приходи. Только цену это собьет. Рука Зараки зажила своей жизнью, вытягивая катану из ножен. Он резким движением снес голову, на лице которой застыла похабная улыбочка. — Зараки-сан? — обратился к новому знакомому Тетсуя, в голосе слышалась тревога. — Не важно, Куроко. ++ Второй раз к нему подошли два района спустя. Куроко сидел в неширокой речушке в одной фундоси, сосредоточенно стуча мокрым бельем о крупный валун. Рядом плескалась Ячиру, одежду которой Куроко стирал за компанию. Зараки сидел на берегу, бессмысленно скользя взглядом по цепочке выпуклых позвонков и трогательно вздернутым лопаткам. Кожа на спине казалась тонкой и такой же слишком светлой, без единого пятнышка. Худые руки цепко сжимали белье, покрасневшие от прохладной воды пальцы почему-то казались все такими же слишком идеальными. “И как он умудряется крепких мужиков вырубать?” — пытался понять Зараки, — “Кожа и кости”. Из кустов вывалилась группа подвыпивших личностей. — Сколько? — спросил самый трезвый, оценив катану, лежащую на коленях. — Сколько что? — подозрительно уточнил Зараки, начиная заранее подозревать, каким будет ответ. — Сколько мальчишка стоит? — уточнил, чуть покачиваясь, другой пьяница. Третий, откинув пустую бутылку прочь, добавил:  — А мне девчонку, гребанные извращенцы. В голове Зараки зашумела кровь, он резко поднялся и проткнул любителя маленьких девочек насквозь, проворачивая катану в ране. Изо рта пьяницы хлынула кровь. — Мы поняли, девочка твоя. Но пацана-то сдашь? — продолжал упорствовать непротрезвевший мужчина. Когда Куроко поднялся из воды, придерживая Ячиру на руках, вокруг Зараки валялись тела, а сам мужчина был почти залит кровью. — Идешь купаться? — предположил Тетсуя со своим слишком равнодушным лицом и мужчина кивнул, вручая мальчишке свою катану. ++ Третий раз был в том же районе, холеный господин любезно просил бандитскую морду в лице Зараки отдать прекрасный цветок, по мировой несправедливости попавший в руки варвара. Цветок будет жить в лучших условиях, носить шелка и есть золотыми палочками. Франт вот прямо сейчас был готов отвалить мешок золота за это сокровище и счастье больше не видеть раскроенную шрамом рожу. Зараки безмолвно повернулся к Куроко, вздергивая бровь. Бледно-розовые губы сжались в тонкую полосу, Тетсуя скривился и резким жестом провел большим пальцем по шее. Побелевший холеный господин исчез раньше, чем Зараки взялся за рукоять оружия. — Почему нет? — спросил вдруг мужчина, по-новому глядя на своего невольного попутчика. — Не продаюсь, — отрезал Куроко, сдвигая слишком идеальные брови. Даже складка, образовавшаяся на лбу, была идеальной. Зараки кивнул, мысленно впервые называя попутчика Тетсуей. ++ Потом Зараки перестал считать. Извращенцы шли практически сплошным потоком, пытаясь Куроко украсть, купить, сманить… И мужчина уже не злился, он скорее впадал во все большее недоумение. Тетсуя был, конечно, слишком… просто слишком, но Зараки это не казалось достаточным поводом… Его вообще мало интересовала такая сторона жизни, пока кровь пенил азарт драки. Невольно Зараки начал искать в Куроко то, что видели другие. Тонкая кожа, которую, того и гляди, порвут острые косточки, глубокие голубые глаза, мягкие голубые волосы. Ну и что? А потом наблюдать за Тетсуей, который периодически просто исчезал из вида, стало болезненной потребностью. То, как качались волосы, когда Куроко склонял голову. То, как изгибались в слабой улыбке бледно-розовые губы. То, как Тетсуя разминал пальцы после долгой стирки. То, как он мягко обирал губами шарики данго со шпажки. То, как тонкие пальцы зарывались в розовые волосы Ячиру, собирая их в милые косички. То, как проступали на спине трогательные косточки. То, как виднелась костяшка на запястье. Как нос Куроко двигался, когда он принюхивался к ароматам из ресторанчиков. Тетсуя, Тетсуя, Тетсуя — Зараки понимал, что происходит что-то странное. Но когда вместо азартной драки он впервые остался у вечернего костерка, рядом с рассказывающим сказки Куроко, мужчина понял, что что-то не так. Он лежал, закинув руки за голову, смотрел в полное звезд небо и слушал тихий, слишком призрачный, будто воображаемый голос. Зараки не следил за собой вообще, но где-то рядом со вторым районом Руконгая, ранним утром, когда он не мог отвести взгляда от спящего Куроко, его отвела в сторонку Ячиру. — Зараки, что ты хочешь от Тетсу? — в детском голосе слышались незнакомые нотки беспокойства. И мужчина впервые задумался. Чего он хотел от Куроко? Они просто были рядом и этого было достаточно. Зараки пожал плечами, бросая долгий взгляд на тонкий профиль все еще спящего парня. — Ты же понимаешь, что в Академии у него появятся другие друзья? — выводила его на какую-то мысль Кусаджиши. Сама мысль о том, что слишком идеальные пальцы будут касаться кого-то, кроме него и Ячиру вызвала у Зараки приступ глухого раздражения. В душе проснулся все чаще спящий азарт и жажда рубить чужие загребущие руки. В злом оскале влажно блеснул желтоватый клык. Кусаджиши невесело хмыкнула и в голосе ее на сей раз не было ничего детского: — Ты же понимаешь, что это странно? Спросила его Ячиру предельно серьезно, и Зараки вдруг вспомнил, что сколько Ячиру на самом деле лет он не знает. Она вела себя как ребенок, но была ли она им?.. Его интерес к Тетсуе… слишком странный? Зараки оглянулся назад и вдруг понял, что все его паузы на любования действительно слишком… необычны. Избавиться от зависимости стоило сразу, просто рубануть с плеча. — Наверное, нам пора в Готей? — после продолжительной паузы негромко спросил Зараки, опасаясь прервать сон Куроко. — Ты хочешь стать Кенпачи, да? — на личике блеснула детская улыбка и Зараки кивнул. А это пройдет, Зараки уверен.