Выжить после смерти (драбблы)

Хоро не понимал, когда все обернулось так. Он сидел на дереве, наблюдая не за жертвой или объектом, а за собственным капитаном. Хоро прекрасно помнил, когда увидел его впервые. Максимально незаметный, этот мальчишка идеально подходил бы для отряда Омницукидо, если бы не был настолько сопереживающим. Пару спасенных детей-квинси Хоро вспоминал до сих пор. Вспоминал, и не мог понять, что чувствует — раздражение непрофессионализмом или восхищение смелостью. Никто, никто из их отряда не хотел поднимать руку на детей, но они просто привыкли. Привыкли получать и выполнять приказы. Наверное то, что Куроко стал его капитаном, было даже закономерно. Хоро следил за ним, подмечая все новые привычки. Визиты к некоторым шинигами, пищевые предпочтения, предпочитаемые маршруты. Хоро считал себя отличным членом отряда Омницукидо, любовно составляя досье на собственного капитана. Когда через месяц Тетсуя, равнодушно смотря на него холодными голубыми глазами, спросил: «Удовлетворен сбором информации?», Хоро не знал, что ответить. Он чувствовал недовольство собой и все возрастающее уважение к капитану. Но следить продолжил. Оказывается, Куроко умел улыбаться и веселиться. Он устало морщил нос, всегда принюхивался к свежезаваренному чаю, с хрустом выпрямлялся после долгой работы. Он болтал босыми ногами на мостках в одиннадцатом отряде, обожал митараши данго, и спал, свернувшись в трогательный комочек. Хоро вполне отдавал себе отчет в том, что то, что он делает явно ненормально, но не мог перестать фиксировать детали. Хоро видел, как Тетсуя собирал себя из осколков после обвинения капитана Шихоин. Видел, как мечется он после исчезновения капитана Шибы. Видел, как он почти выгорел после очередного затяжного визита на Грунт. Куроко гнулся, но не ломался, восставая, выпрямляясь. Это вызывало невольное восхищение. В конце концов, Хоро давно признал, что его капитан достоин уважения. И преклонения. Когда Тетсуя заступился за Ичимару, его лейтенант не был удивлен. Но вот то, что последовало за этим, было за гранью его понимания. Куроко смотрел на него совершенно больными глазами и ровно просил прощения за то, что его действия повлекли за собой отставку Хоро. Казалось, Невидимка трещал, грозясь сломаться. Самому Хоро хотелось взяться за тонкие плечи и хорошенько тряхнуть капитана. Пережив столько всего он сломается здесь? Сейчас?! Конечно, Хоро не поднял рук. Он молчал. Молчал, не позволяя себе даже бессильно сжать пальцы в кулаки. Тетсуя некоторое время созерцал его глаза и Хоро понятия не имел, что он там видит. Грустно улыбнувшись, Куроко побрел в сторону своего кабинета. Пока еще своего. Демонстративно ровная спина лучше всяких слов говорила о том, что сейчас чувствует его капитан. Хоро привычно скользнул следом, останавливаясь у окна. Невидимка устроился за своим столом, в который раз сортируя бумаги. Ичимару вошел в кабинет бесшумно, но Куроко все равно вскинул голову, реагируя на движение. — Тетсу… — растеряно протянул бывший капитан. Хоро, привыкший к его самодовольной улыбке, был удивлен. Рот шинигами болезненно кривился, а бирюзовые глаза, которые он, кажется, видел впервые со дня знакомства, были широко распахнуты. — Да, Гин? — вскинул голову Куроко, и Ичимару стремительно сократил разделяющее их расстояние, опускаясь на одно колено так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Они замерли так и мгновения скрестившихся взглядов показались Хоро почти вечностью. Куроко печально улыбнулся, прикрывая глаза и медленно уперся лбом в лоб друга. Они молча замерли, только смешались льдисто-голубые и серебристые волосы. Когда они отстранились друг от друга, в глазах обоих уже была спокойная уверенность. Хоро затопило облегчение — его капитан не сломается здесь и сейчас! И сожаление с примесью легкой зависти — он Тетсуе так помочь не смог.