Начать с начала

      Прошло еще три месяца, и все мои мечты о возвращении в Каролину как ветром сдуло. Тот случай с вазой, Уилл никак не прокомментировал и теперь вообще не пересекался со мной, и не заводил разговоров даже для отвода глаз.       Я видела, как он бросает на меня отталкивающие взгляды, а мне и не нужно было несколько раз повторять. Несколько недель назад он с королём и вовсе отправились в Новую Азию, чему я была несказанно рада.       С каждой неделей скрывать свою беременность становилось все труднее. Складки на платье уже начали смотреться неестественно, потому мы с Алексой упорно соображали, что же делать дальше.       Все это время она проводила со мной немало времени, и мы успели достаточно сильно сблизиться. Она придумывала все новые и новые уловки для платьев. Алекса не задавала мне никаких вопросов, потому что уже наслышана о многочисленных слухах о наших странностях, казалось, была обо мне хорошего мнения.       Её последнее изобретение осталось просто вне конкуренции по сравнению с предыдущими. Я надевала любое темное платье под низ, а сверху накидывала некое продолжение платья только из более грубой ткани, которое на деле оказывалось неким подобием жакета. Благодаря своей пышности платье просто идеально скрывало мою тайну. Не считая того, что мне в нем было жарковато, платье оказалось на редкость удобным.       Я сама до сих пор не понимала, зачем скрываю беременность, тем более, что совсем скоро малыш уже появится на свет. Доктор Фонз тайно прослеживает мою беременность и самостоятельно проводит все осмотры. От того, что он мужчина, конечно, становится немного неловко, но я стараюсь не заострять на этом внимания.       С королевой я совершала несколько вылазок в сад, где она тщательно допытывалась до меня из-за холодности Уилла ко мне и детям. Ее проникновенный голос так и гипнотизировал меня, но я ни разу не нарушила данного себе слова.       Число знающих обо всем людей ни в коем случае не должно увеличиваться.       Я даже не уверена, что однажды смогу рассказать своим детям, кто их отец. Мне даже не хватило смелости рассказать о предстоящем братике или сестренке, что уж говорить о более важных признаниях. Гораздо проще жить в неведении, чем если груз моей лжи перейдет к моим детям. Для меня это слишком сложно, и я не уверена, что дети достаточно взрослые, чтобы полностью осознать всю тяжесть ситуации.       Сегодня им исполняется по девять лет, и я на цыпочках направлялась к ним в покои, чтобы исполнить свой ежегодный ритуал, как его называет Карисса. Про себя я посетовала на скрипнувшую дверь, но все равно начала петь, пожалуй, свою самую любимую песню. Это была песня про девушку, которая убежала от несчастной любви в темный лес и там, в потайном домике на дереве, нашла свою судьбу.       Чудная песня, как на мой взгляд, но когда Айрин и Томасу было по четыре года, и я спела ее для них впервые, они просили и просили спеть ее снова. Так эта песня стала неотъемлемой частью нашего праздника.       Я нежно коснулась губами лба Томаса, и он лениво сопнул. Я не смогла сдержать улыбку и не вольно начала коверкать слова, но не смогла прекратить улыбаться. Не прерывая песни, я подошла к Айрин и едва удержалась, чтобы не задушить ее в своих объятиях.       К моему голосу присоединился голос Томаса и тоненький голосок Айрин. Дети торопливо приводили себя в порядок, а потом все мы, взявшись за руки, начали водить хоровод и смеяться. Из нас троих высокую ноту в конце смогли взять лишь я и Томас, Айрин, притворственно насупив брови, ткнула локтем Томаса.       — Ой! — невольно воскликнул он.       Я подумала, что виной тому Айрин, но проследила за взглядом сына и увидела в дверях восторженную толпу. Похоже, мы привлекли к себе внимание. Здесь были почти все жители этого крыла: Крисс, Максон, королева и маленькая принцесса. Краем глаза я заметила Алексу, которая стояла в сторонке, утирая слезы.       — Ваше Величество, — пришла в себя я, присев в почтительный книксен. Айрин без заминки повторила за мной, а Томас почтительно опустил подбородок. — С годовщиной, ваши Высочества, — искренне улыбаясь, сказала я.       Сегодня день Айрин и Томаса. Я никому и ничему не позволю его испортить, даже самой себе. Я приказала хотя бы день не быть суровой по отношению к обитателям дворца.       В ответ на мои поздравления Максон и Крисс лишь кивнули, но, хоть и с трудом, выдавили улыбки. Королева восторженно захлопала, Алекса присоединилась к ней. Томас смущенно потер затылок и пробормотал:       — Дела…       От всей нелепости ситуации и благодаря замечанию Тома я не удержалась и рассмеялась, чем вызвала удивление.       — Простите, что своим шумом потревожили вас, — пролепетала Айрин.       — Напротив, милая, это мы должны извиниться за вторжение в ваши покои. Хотя я нисколько не жалею, более чудесного зрелища мне еще не доводилось видеть! — она добродушно рассмеялась, и я не могла противостоять ее чарам.       Максон, что-то пробормотав про дела, поспешно скрылся.       — У вас какой-то праздник? — как никогда доброжелательно поинтересовалась Крисс.       Томас гордо выпрямил спину и промолвил:       — Именины, ваше высочество.       — Петух, — до меня донесся насмешливый голос дочери у меня из-за спины.       — Айрин! — от возмущения я едва не задохнулась, впрочем, уже сама смогла сдержать улыбки.       — Бросьте, они всего лишь дети! — воскликнула королева.       Принцесса Лорианна продолжала молча стоять за спиной матери, и представляла собой весьма милое зрелище.       — С днём рождения, — невнятно пробормотала она.       Айрин, подпрыгнув и лучезарно улыбнувшись, подбежала к девочке, и они, о чем-то пошептавшись и взявшись за руки, ринулись по коридору.       — Дамы, позвольте мне отклониться. Мою младшую сестру не стоит оставлять одну. Она несет с собой разрушения! — Томас отвесил шуточный поклон и, проигнорировав мой укоризненный взгляд, покинул комнату.       Томас всегда очень забавно подбирал слова вежливости, из-за чего его речь словно была выдернута из девятнадцатого века. Если я этому удивлялась, то Карисса была просто в восторге.       Карисса. Как же я по ней соскучилась. Без ее занудных наставлений и ежедневных бесед моему дню словно чего-то не хватало.       Осознав, что я все еще в обществе монарших дам, я кашлянула:       — Я надеюсь, что вы простите поведение Айрин, — вздохнула я. — С Томасом у них не очень выходит играть… не хватает девичьего общества.       Королева ободряюще кивнула.       — Мы собираемся спуститься к завтраку, почему бы тебе не присоединиться к нам? — улыбнулась Крисс.       Я была просто обескуражена ее поведением. Не знаю почему, но я пыталась найти в нем подвох. Не может быть так: еще неделю назад человек избегает тебя, а сейчас улыбается и приглашает на завтрак.       — Боюсь, что не имею права на отказ, но мне еще нужно привести себя в порядок.       — Разумеется, — кивнула королева.       Она вместе с Крисс покинула комнату. Как только за ними закрылись двери, я присела на край постели Томаса и перевела дыхание. Рядом со мной тут же материализовалась Алекса. Она протянула мне платок.       — Не стоит расстраиваться в такой чудесный день, миледи. Постарайтесь показать им ту самую часть вашей души, которую вы так старательно прячете ото всех.       Она подтерла слезинку и заботливо улыбнулась.       — А теперь, думаю, вам пора. Поведение принцессы удивило даже меня, но не подавайте вида, что это сумело вас обескуражить.       Поддавшись порыву, я заключила девушку в объятиях.       — Спасибо. Что бы я делала, не будь здесь тебя?       Девушка смущенно выпуталась из объятий и легонько пожала плечами.       Я, кое-как поднявшись с кровати,  живот все же мешал мне осуществлять некоторые действия, отправилась в столовую, предварительно убедившись в целости своего макияжа.       Я немного удивилась, когда застала почти весь монарший состав за столом, пустовало лишь три места: мое, Уилла и короля. Обычно Максон покидал столовую прежде, чем я успею там появиться, но сегодня все было иначе. Сегодня же он сидел и непринужденно беседовал с королевой — суть разговора, к сожалению, я не могла уловить.       Айрин сидела рядом с Лорианной, Томас, явно обделенный ее вниманием лениво ковырял вилкой в тарелке. Айрин что-то объясняла, активно жестикулируя руками, она даже едва не попала в Максона кусочком яичницы, когда он сорвался с вилки. К счастью, принц смог увернуться от снаряда.       — Айрин! — осуждающе шикнула я.       Девочка виновато посмотрела на меня, но уже спустя секунду снова присоединилась к дискуссии, которую уже успел организовать Томас. Я не удержалась от театрального вздоха и присела на свое место за столом.       Сегодня была девятая годовщина свадьбы Крисс и Максона, но, как ни странно, прием королевская семья не устраивала, сославшись на отсутствие короля. Что было по своему прекрасно. Ничто и никто не испортит этот чудесный день.       Завтрак прошел весьма приятно. Я, впервые за все пребывание во дворце, старалась не скупиться на улыбки и даже смеялась. Я почувствовала, что прежняя Америка постепенно возвращается на свое законное место. На протяжении всего завтрака, я несколько раз ловила на себе удивленный взгляд Максона и про себя смеялась его растерянности.       Так легко мне не было уже очень и очень давно, словно какой-то камень, давивший на меня столько времени, ослабил хватку или даже отпустил вовсе. Поблагодарив всех за чудесный завтрак, я покинула обеденный зал и как обычно отправилась в свою комнату.       К счастью или сожалению долго я там не задержалась. Уже через несколько минут я получила приглашение королевы. Она хотела прогуляться вместе со мной в саду и просила составить компанию.       — Прекрасный день, не так ли? — королева посмотрела на меня и подмигнула.       Я улыбнулась.       — Вы совершенно правы. Замечательный, — я подставила лицо под солнечные лучи и зажмурилась.       — Ты сегодня словно распустилась. Приятно видеть тебя такой…       Я изобразила удивление, хотя прекрасно знала, о чем речь.       — Какой?       — Счастливой, — тепло улыбнулась она. — Должно быть, этот день для тебя очень важен?       Я немного подумала перед тем как ответить.       — Он не только важен для меня, -поправила ее я. — Это самый счастливый день в моей жизни.       Королева кивнула.       — Только слепой бы не заметил, как сильно ты любишь своих детей.       Словно по приказу, я словила взглядом Айрин и Томаса, играющих в прятки в компании принцессы Лорианны и ее матери, и спокойно кивнула.       — Жаль, что их отца нет вместе с тобой в этот день, — как бы невзначай бросила королева.       По спине прошел холодок. Я почувствовала, что бледнею и постаралась стряхнуть с себя приступ паники. Рука королевы нежно дотронулась до моего локтя. Она показалась мне обжигающе горячей.       — Тебе не хорошо? — ее взгляд буквально сверлил меня.       — Нет-нет… — я поспешно опустила руку. — Пожалуй, я просто перегрелась на солнце. Мне лучше… стоит вернуться в свою комнату.       Сделав почтительный книксен, я отправилась в свою комнату. Когда я почти добралась до своей комнаты, у поворота я столкнулась с горничной на самом повороте. Врезавшись в меня, она выронила стопку полотенец на пол. Я хотела наклониться, чтобы помочь девушке собрать их, но живот не позволял мне этого.       — Прошу прощения, — я попыталась хоть как-то загладить свою вину.       Девушка продолжила молча собирать полотенца. На глаза мне бросились ужасающие рубцы на руках.       — Марли?.. — против воли вырвалось у меня.       Девушка вскинула голову вверх и посмотрела на меня. Я едва не ахнула. Передо мной стояла Марли, это не ошибка. Значит, она все еще во дворце. Меня распирало от радости, и безумно хотелось обнять ее. Но она лишь понуро опустила голову и складывала стопку заново.       Сделав свое дело, она встала и хотела было уйти, но я, все еще не понимая, что происходит, схватила ее за руку.       — Неужели ты не узнаешь меня?.. — на глаза навернулись слезы.       Марли возмущенно вырвала руку и поравнялась со мной.       — Я прекрасно узнала вас, леди Америка. Я лишь не понимаю, что вам нужно от меня?       Я стояла и беспомощно открывала и закрывала, не зная что сказать.       — Я д-думала, что ты будешь рада увидеть меня… Мэллори — беспомощно выдохнула я.       Марли презрительно сощурила глаза. Я не верила тому, что видела. Марли, которая видела во всех и во всем только хорошее, сейчас смотрела на меня, не скрывая своего презрения.       — Ты считала, что я буду рада тебя видеть? Ты ошиблась.       Я смотрела на нее во все глаза.       — В чем дело, Марли? — по щекам покатились слезы. — Почему ты так говоришь? Ты же знаешь меня. Мы были подругами. Тогда почему же ты так себя ведешь?       Голос мой дрожал.       — Я знала Америку! — сверкнула глазами она. — Женщина, стоящая передо мной сейчас, мне совершенно неизвестна.       Меня передернуло словно от удара.       — Что это значит?       Внезапно она оказалась вплотную ко мне и ткнула пальцем в грудь.       — Ты ведь не испытываешь отвращение к себе, не так ли? Ты просто на это не способна. Америка была живой, импульсивной и всегда имела свое мнение. Если бы она чего-то по-настоящему хотела и желала, она могла бы остановить даже апокалипсис. А сейчас я вижу перед собой лишь безмолвную пустышку, разукрашенную и разодетую.       Перед глазами все поплыло.       — За что ты так ненавидишь меня? — всхлипнула я.       — За то, кем ты стала.       — Ты же говорила, что все равно не изменишь своего отношения ко мне, что тебе неважно за кого я выйду замуж, что я все равно останусь твоей подругой, — прошептала я.       Марли смерила меня взглядом и, обойдя кругом, пошла дальше. По моим щекам катились слезы боли. У меня больше не осталось людей, которые принимают меня такой, какая я есть. Все посылают с мою сторону или сочувственные, или презрительные взгляды.       — Ты все еще не поняла? — из-за моей спины послышался голос Марли. Я тут же обернулась. — Я презираю тебя не из-за того, что ты вышла замуж на Двойку. А за то, что ты вышла за самого пустого из всех Двоек и сама стала такой же пустой.       С этими словами она ушла, оставив меня в одиночестве.       У меня есть Мэй, мама, Селеста и Вайлет, они всегда поддержат меня и всегда останутся на моей стороне. Но главная проблема в том, что они не знают даже и половины правды. Они никогда не узнают ни о испытаниях, которые я вынуждена проходить изо дня в день, ни о шрамах, ни о многочисленных травмах, которым я всегда находила правдоподобное объяснение.       И об этом никто никогда не узнает. Я вынуждена изо дня в день всю обиду и злость на этот мир держать в себе и никогда не раскрывать свою настоящую сущность, свои тайны, прячась за каменной стеной.       Я словно в тумане пошла не в ту сторону, направляясь к лестнице. Неожиданно кто-то взял меня за руку. Я подняла заплаканные глаза и увидела перед собой Максона, но никак не отреагировала. Пустота внутри меня разрасталась все сильнее. Мне было уже совершенно все равно, что он стоит передо мной и видит, в каком я состоянии. Его губы двигались, в глазах плескалась тревога, он что-то говорил мне, но я его абсолютно не слушала. Словно пустота отобрала у меня возможность слышать. Я вырвала руку и направилась дальше. Добравшись до лестницы, я медленно начала опускаться. Перед глазами поплыло, и я, потеряв равновесие, кубарем покатилась по лестнице вниз.       Боль наконец вернула меня в чувство. От удара о ступеньки болела буквально каждая клеточка тела. Удары прекратились, и я попыталась хоть как-то подвигаться, но чернота в глазах и боль в руках и ногах лишили меня возможности сделать это. Где-то издалека я слышала крики почувствовала, как кто-то взял меня на руки. Именно в этот момент я отключилась окончательно.