Гарри Поттер и вежливые люди

Долго брел в темноте я без мира и сна, В пустоте суета подгоняла кнутом, Но судьба подарила четыре окна, Привела меня даль в этот дом. Где подруга-трава расстелила постель, А чернявая ночь подложила луну, А краюха-зима наливала метель, И я, пьян от всего, живу! В мои четыре окна кричит вьюга! В мои четыре окна летит лето! В мои четыре окна поет осень! Мои четыре окна разбила птица-весна! В мои четыре окна смотрю я… ДДТ «Четыре окна»

СССР, Ленинград, 18 апреля 1996 года       Когда Марк Моисеевич и Гарри вернулись вечером домой, на кухне их уже ожидал седой как лунь старик в круглых очках, тоже очень похожий на самого Гарри. Как Марк Моисеевич объяснял до этого своему племяннику, это был его отец, Моисей Израилевич Поттер, которого полагается звать «дедушка Мойше».       - О! Марик!       - Здравствуй, папа! Ты слышал, что наш Гарик нашелся?       - Да, да, мне уже Маша рассказала.       - Здравствуйте, дедушка Мойше… - несмело сказал Гарри.       - Гарик! О Боже, наконец-то! – старый еврей крепко обнял Гарри, не стесняясь слез. – Пятнадцать лет я тебя искал. С тех самых пор, как твои мама и папа… Боже, боже, как же ты вырос, вылитый наш бедный Яша… Где же ты пропадал все это время?       - Я учусь в школе «Хогвартс», это в Англии.       - Ах, да, да, помню, Яша про нее рассказывал. Но как так могло получиться, что мы пятнадцать лет не могли тебя найти? У кого ты был на попечении?       - У Петунии и Вернона Дурслей, это сестра моей матери и ее муж.       - Что за чушь, …! – выругался Моисей Израилевич. – Я хорошо помню твою маму, Лиля никогда бы не согласилась отдать тебя своей шармуте[15] -сестре. Помню ее слова, как будто вчера она мне их сказала: «ей незнакомо чувство сострадания, она никогда не сможет заменить меня». А твой папа, заранее зная, что в Англии идут разборки, написал завещание, где указал, что право опеки над тобой в случае их смерти переходит ко мне и моей бедной Риве. Пойдем, внучек, я тебе кое-что покажу…       Дед и внук прошли в гостиную, и Моисей Израилевич долго рылся в каких-то старых бумагах, потом достал и развернул перед ошеломленным Гарри свиток пергамента.       - Вот, посмотри, Гарик, это наше родовое древо. В последний раз его переписывал и зачаровывал мой дедушка Самуил, он уже жил в России, поэтому ты тут поймешь.       Гарри смотрел на историю своего рода, не веря тому, что видит. Как оказалось, история рода Поттеров началась с прародителя Авраама, его сына Исаака и внука Иакова больше трех тысяч лет назад. Перед глазами ошеломленного гриффиндорца проплывали имена и поколения, годы и века.       Как отдельная фамилия Поттеры возникли в XVI столетии от горшечного мастера по имени Менахем бен Лейб родом из Амстердама. Правнук мастера Зеев бен Ицхак бежал из охваченных очередной войной Нидерландов на восток, в германские княжества, и незадолго до своей смерти поселился в Праге. Внук Зеева, Моше бен Шмуэль, бывал в России, где записан был как «негоциант из саксонских немцев», но осесть в Санкт-Петербурге ему в тот момент не удалось. Впрочем, его внук Хаим бен Давид после второго раздела Польши оказался в России, там с тех пор род Поттеров дела и вел.       Английская ветвь современного рода Поттеров отходила от отметки с именем некоего Самуила Мордехаевича, родившегося в 1859 году в Одессе и умершего там же в 1922-м. Женат он был на Ревекке Моисеевне, урожденной Фишман, и от этого брака родилось двое сыновей, Израиль и Вениамин.       Родившийся в 1887 году Вениамин в 1912 году уехал в Париж и поступил учиться в Сорбонну. Там же он застал начало Первой мировой войны и эмигрировал в Англию. Женился он там же, в Лондоне, на эмигрантке из России Симе Давидовне Кац, и от этого брака в 1926 году родился сын Карл, он же Чарльз, он же Саул бен Биньямин.       Чарльз проживал в Лондоне, в войне по малолетству не участвовал, женат был на Дорее из некогда богатого и знатного, но к середине XX столетия порядком обедневшего рода Блэков, и имел сына Якова, или Джеймса, родившегося в 1959 году и умершего в 1981-м. Означенный Яков был женат на своей ровеснице Лили Эванс, и от этого брака в 1980 году родился сын Гарри. В этой ветви рода все отметки светились черным цветом, кроме горевшей красным отметки самого Гарри. И напротив надписи «Гирш бен Яаков – Игорь Яковлевич, 1980» стояла латинская цифра CCXLVIII, означавшая принадлежность к двести сорок восьмому поколению рода от прародителя Авраама.       Старший же сын Самуила Мордехаевича, Израиль Самуилович 1885 года рождения, остался в России. Он участвовал в Гражданской войне, дослужился до комбрига Красной Армии, получил за храбрость два ордена Красного Знамени, и скончался от старых ран в 1930 году. Женат он был на пережившей его на тридцать девять лет Доре Соломоновне, урожденной Рабинович, и от этого брака родился сын Моисей, ныне здравствующий. Напротив отметки «Моисей Израилевич Поттер, 1922» стояла цифра CCXLVI. У Моисея Израилевича от брака с Ривой Исааковной, урожденной Коган, родившейся в 1923 году и умершей в 1995-м, было трое сыновей, Лев Моисеевич 1949 года рождения, проживавший в Москве, Марк Моисеевич 1952 года рождения, проживавший в Ленинграде, и Давид Моисеевич 1956 года рождения, которого судьба занесла аж в Хабаровск. Эти трое составляли CCXLVII поколение рода. Следующее, CCXLVIII поколение, было представлено внуками Моисея Израилевича, и было там пятнадцать имен, старшим из которых был Алексей Львович, родившийся в 1970 году, а самым младшим – Семен Давидович 1992 года. Были уже у старого Моисея и правнуки, и CCXLIX поколение рода тоже уже насчитывало три имени.       - Вот, Гарик, смотри, это мой дорогой папа, Израиль Самуилович, комбриг Первой конной армии… - с фотокарточки смотрел военный в остроконечном шлеме-буденовке и с орденом Красного Знамени на груди. – Снято в Екатеринославе, теперь это Днепропетровск, в двадцатом годе.       - А вот это, - на очередной фотокарточке сидели в обнимку два мальчугана. – Тот, кто слева – это мой папа в детстве, а тот, кто справа, это его брат Вениамин, он же твой прадед. Снято в Одессе, в восемьсот девяносто третьем.       - А вот это я, - Моисей Израилевич достал еще одну фотографию с изображением бравого танкиста в сдвинутом назад шлемофоне. – Снято в Яссах в сорок первом. Как раз меня перед самой войной в армию призвали, и сразу в танковые войска.       - Так Вы воевали?       - Воевал, внучек, воевал. От звонка и до звонка. Начал в сорок первом под Яссами, закончил в сорок четвертом в Штрассбурге. Вот, смотри, там я каким был, - Моисей показал Гарри еще одну фотографию, с которой смотрел все тот же бравый танкист, только уже с орденами и медалями. – Демобилизовался, да поехал сюда, в Ленинград, поступать в мединститут, как хотел до войны. Меня мой фронтовой приятель сюда приглашал, вот здесь и остался. Женился тут же, троих сыновей воспитал, да и внуков дождался. Вот, теперь и тебя нашел, как мы договаривались об этом с твоим папой.       - Вы знали моих родителей?       - Конечно знал, вот, смотри, их письма, - Моисей Израилевич показал пожелтевшие листки бумаги. – Я переписывался с твоим папой, и часто ездил к нему в гости. Вот, смотри, последнее письмо от него.       Гарри взял в руки один такой пожелтевший листок, на котором прыгающим почерком, наверное, второпях, было написано: «Дорогой наш дядя Мойше!       Наверное, это наше последнее письмо. Защита нашего дома взломана. Нас предали. Мы собираемся бежать из страны, если переживем эту ночь. Если же у нас не получится, и наш Гарри останется сиротой, прошу, не оставьте его, заберите к себе и вырастите как собственного внука. У вас в Советском Союзе ему будет лучше. Надеюсь, что Дамблдор до вас не дотянется. Второй экземпляр нашего с Лили завещания должен быть у вас, с ним не будет никаких проблем с оформлением опеки. Все, что у нас есть, мы завещаем своему сыну. Вас же я попрошу об одном – присмотрите за нашим Гарри, пока он не станет взрослым. Кроме него и Вас, у нас больше никого нет, и мы не знаем никого лучше, кому мы бы доверили нашего сына. Навеки ваш, Яков 31-Х-81»       Из глаз Гарри потекли слезы.       - Дедушка Мойше… Но почему… Почему я не знал этого? Я рос в семье сестры моей мамы, и они все там ненавидели меня! Они считали, что я урод, бесполезное ярмо у них на шее…       - Знаешь, Гарик, - Моисей Израилевич обнял двоюродного внука. – Если бы я смог тогда попасть к вам в Англию, то ты бы так и вырос у нас. Но когда я получил письмо от твоего папы, бросил всё и срочно вылетел в Англию, то в лондонском аэропорту меня завернули назад, сказав, что моя въездная виза больше не действует, хотя оставалось еще полгода до продления. Более того, мне там ясно дали понять, что я уже внесен до списка лиц, кому запрещено посещать их королевство. Вернувшись домой, я поднял всех своих связей. Мой фронтовой приятель Сёма Шульман тогда работал в МИДе, но даже он ничем не смог помочь, ни с моей визой, ни с твоими поисками. Ты как сквозь землю провалился. Благодаря Сёме я тогда дошел до самого товарища Громыко, пусть ему земля будет пухом, но даже Андрей Андреевич ничего не добился. Не помог и Гриша Волгарь, что был в нашем полку особистом, а после войны служил в КГБ. Там, по той линии, даже у товарища Андропова ничего не получилось. Хотя я и в КГБ писал, и в милицию. Впрочем, в милиции в розыск тебя таки объявили, судя по тому, что нашли тебя именно они.       - Значит, кто-то не хотел, чтобы я о вас знал.       - «Кто-то», внучек, это не «кто-то». Помню, когда я последний раз летом восемьдесят первого был у твоих родителей, был там же и этот ваш директор по имени Альбус Дамблдор. Тогда мы с ним хорошо поспорили, я настаивал, чтобы Яша бросал все и уезжал к нам в Ленинград, Лиля меня в этом всецело поддерживала, а этот бородатый поц [16] упорно стоял на своем, что, мол, на них и на тебе висит какая-то великая цель. Тогда я сгоряча заехал ему по морде, как у нас на войне это иногда бывало, и мне так кажется, что это он добился того, что мне аннулировали визу. А ведь я прилетел тогда со всем пакетом бумаг, все было железно, у меня было на руках завещание твоего папы, которое передавало опеку над тобой мне и твоей бабушке Риве, но англичане, чтоб они так жили, как прибедняются, сказали мне, что я могу засунуть это завещание себе в тухес [17]. На том тогда дело и кончилось, я написал запрос до МИДа, но ни на что уже не надеялся. Сёма на пенсию ушел, искать стало некому. Да и потом, не до поисков тут в те годы было.       - Почему, дедушка Мойше? – удивленно спросил Гарри.       - У нас тут в восемьдесят шестом Советскую власть хотели скинуть. С понтом грабь награбленное, власть – не народу, а банкам, Запад нам не враг и прочая фашистская демократия, на какую я еще в сорок первом насмотрелся. И если бы это иностранные шпиёны всю эту воду мутили, а то из нашего же правительства, Михаил Горбачев, что был одним из замов товарища Машерова, и Эдуард Шеварднадзе, замминистра у Громыко. Хотели своих начальников скинуть и сами власть в руки взять. Но есть Бог на небесах, уберег нас.       - Как?       - Не получилось у них ничего. В апреле восемьдесят шестого поймали диверсанта, который хотел на АЭС большой кипиш [18] устроить со взрывом и прочей радиацией, стали копать, а ниточка возьми да и приведи к Верховному Совету и лично к Мишке Меченому. И свилась она, ниточка эта, в персональную петлю для него и всей его шайки. Только Шеварднадзе и сбежал, к вам в Англию, кстати. Улетел с «дружеским», как они это любят называть, визитом, а тут КГБ взял да и выдал весь расклад.       - Ах, да, я помню, дядя Вернон когда-то долго ругал коммунистов, что подавляют свободу слова и разгромили либеральное крыло своего правительства…       - Запомни, внучек, коммунисты – это все мы тут. Это я, это твой дядя Марик, это вся наша семья и весь Советский Союз. Нас ненавидит весь остальной так называемый «свободный» мир, потому что мы живем лучше них, за то, что у нас нет и половины тех идиотских законов, что отравляют жизнь им, за то, что советский рабочий получает денег больше, а налогов платит намного меньше, чем англичанин или американец. Ненавидит, но ничего не может с нами поделать. В войну с нами ввязываться не хотят, потому что это для них для всех означает гарантированный гроб с крышкой и гвоздями, вот и пытаются гадить исподтишка. Что тогда полвойны ждали, кто кого одолеет, что сейчас своих людей на управление пропихивают. Я ж помню, воевал и видел все это. Всю войну англичане сидели у себя на островах и выжидали, чья возьмет, а как мы одолевать немцев стали, так и высадились, но то, что они там хотели, у них не получилось.       - Почему?       - Бодливой корове Бог рогов не дал. Мы их на Рейне встретили, и им только то и осталось, что разоренная Франция, Голландия да два куска от бывшей Бельгии. С других мест их где немцы прогнали, а куда и мы не пустили.       - Это как?       - По их планам мы должны были летом сорок четвертого только на нашу границу выходить. А мы уже осенью сорок третьего к Берлину подошли да зимовали на Одере. Вот и торопились они, урвать хоть что-то. Высадились раньше срока, в январе вместо июня. Немец их прижал к берегу, в море сбрасывать стал. Они к нам за помощью, а товарищ Сталин не захотел раньше срока наших ребят в землю класть. А что, справедливо, мы их ждали два года, пускай и они бы нас подождали. Так что пошли мы Одер форсировать весной, как подготовились, и вышли на Рейн намного раньше них. А они, поскольку в честном бою воевать не умеют, еще раз Париж потеряли и назад почти к самому морю откатились. До сих пор этого товарищу Сталину простить не могут, хоть и нет его давно. Вот и идет с тех пор заклятая дружба между нами и ими.       - А Вы где воевали?       - Я на юге был, начал под Яссами, оттуда отступал к Кировограду, потом ехал назад, освобождал Будапешт, брал Вену, Мюнхен и Штрассбург. Я ж танкистом был, на «тридцатьчетверке» сначала воевал, потом на ИС пересадили.       - ИС – это что такое?       - Это танк такой, на котором я воевал. Пушка сто двадцать два миллиметра, «тигра» с одного попадания выбивала. Командиром танка в тот год был я, механиком-водителем – Петя Семенов, сейчас в Краснодаре живет, заряжающим был Коля Мартынов из Горловки, а наводчиком – Хаим Фельдман из Бреста, он же из спаренного пулемета стрелял. Так нас и прозвали – «Три танкиста, Хаим-пулеметчик». Эх, было время… - ветеран погрузился в воспоминания.       - Дедушка Мойше! Дедушка Мойше! – Гарри принялся тормошить ветерана. – Так Вы не сказали, почему я не попал сюда, в Россию.       - Так я ж сказал. Я заподозрил неладное, когда услышал от тебя, кого твоим опекуном назвали. Говорил же я Яше, папе твоему непутевому, да будет ему земля пухом, что дружба с этим бородатым поцем до добра не доведет. Мама твоя, что характерно, меня в этом поддерживала. А твой папа на пару с корешами своими, Сириусом и Римусом, на три голоса мне обратное кричали. Вот и докричались…! – старый танкист закончил тираду длинным матерным выражением.       - Так Сириус после этого провел двенадцать лет в тюрьме…       - Вот те пожалуйста! Этот шлимазл [19] еще легко отделался по сравнению с твоим папой.       - Он рассказывал, что отдал меня Хагриду, а потом погнался за предателем…       - Гарик, я таки не понял, он твой крестный или где? Если бы он был твоим крестным не на словах, а на деле, то спрятал бы тебя в своем доме, шагу бы не отходил, а потом дождался бы нашего прилета. Вот оно, кстати, завещание твоего папы, посмотри. Что бы они там в Англии не говорили, но экземпляр с печатью, что мы тогда с твоим папой составили, у меня есть, а до нас бородатый поц не дотянулся.       - В случае моей смерти… - начал читать Гарри сквозь слезы. – Опеку над моим сыном перепоручаю моему двоюродному дяде Моисею Поттеру из Советского Союза. До его прибытия опеку должен осуществлять Сириус Орион Блэк…       - Вот видишь? А его куда понесло? Вместо прямого исполнения обязанностей? И кончилось тем, что его подставили и бросили в тюрьму без суда и следствия. Кстати, если, как ты мне рассказывал, этот бородатый поц Дамблдор уже тогда заправлял всем и всюду, то почему он твоего Сириуса не судил? Боялся, что правда выплывет наружу и что у надежды и опоры английских чародеев вдруг окажется родня в СССР?       - Я не знаю… - на глаза Гарри стали наворачиваться слезы.       - Тише, Гарик, тише, я тебя не виню, - погладил Гарри по голове дедушка Мойше. – Ты ни в чем не виноват, и я ни в чем не виноват… Не переживай, кончились твои мучения. Ты теперь среди своих, мы тебя в обиду не дадим.       - Правда?       - Правда, внучек, правда. И мы будем драться. Я не собираюсь прощать этому бородатому поцу смерть Яши, да и твои мучения тоже. И я это все просто так не оставлю. У меня и у твоих дядьев Лёвы и Марика есть знакомые в милиции и в КГБ, и среди советских чародеев тоже, так что, Гарик, мы с тобой еще повоюем! И попомни мои слова, этот бородатый мишигинер [20] еще горько пожалеет, что связался с нами!       - Дедушка Мойше…       - А?       - Надо письма написать. Друзьям моим, Рону, Гермионе, да и Сириусу. Я же исчез тогда, никому ничего не сказал.       - Это да, друзей бросать – последнее дело. Напиши, шо все у тебя хорошо, шо ты нашел свою семью, пригласи к нам приехать. Вон, к нам на дачу на электричке поедем, у нас дача большая, будет, где погулять, Финский залив недалеко, озёра кругом, летом мы только так купаемся. А коли что – так и в Крым поедем, у меня там сослуживцы живут, давно в гости звали, все никак туда не соберусь. Так что пиши, внучек, а я пойду своих искать, кто еще на пенсию не ушел да может нам с тобой помочь. Точно помню, вроде Сима еще в ОВИРе работала, надо будет к ней сходить, чтоб она тебе паспорт выдала… - и старый Моисей начал снова рыться в бумагах в поисках записных книжек.       Гарри же пытался собраться с мыслями, что-нибудь да написать, но груз пережитых за эти несколько дней впечатлений оказался слишком велик, и вскоре гриффиндорец уже спал на диване без задних ног. Увидев, что приемный внук крепко спит, старый Моисей осторожно накрыл его одеялом и тихо вышел из комнаты. *** СССР, Ленинград, 19 апреля 1996 года       О том, что доставленный в «убойный» отдел интурист неожиданно оказался чародеем и нашел в Ленинграде своих родственников, каким-то образом узнал весь главк. Семен Черныга продолжал свои исследования неопознанных предметов, но практически ни в чем не преуспел. Даже срочно приехавший его приятель из НИИ химии удобрений и ядохимикатов, глянув на материю, только руками развел.       - Увы, Сеня, тут даже я бессилен. Сильно хитрая материя.       Зато неожиданно получилось с картой. Причем выяснили случайно, уронив этот самый сучок дерева, испускающий искры, на кусок пергамента, да еще Семен крепко выругался, и неожиданно этот самый пергамент сам по себе развернулся в карту какого-то большого здания, на которой подобно тараканам двигались отметки с подписями в виде имен и фамилий.       Срочно вызванный в лабораторию Сан Саныч понял ситуацию первым.       - Карта, да еще и с точным указанием местонахождения каждого человека. Надо снова в Минчар звонить, если там найдутся специалисты и смогут расшифровать способ изготовления таких карт…       - Так это же… любого можно найти… - вырвалось у Шишкина.       - Вот именно. Если мы получим в свое распоряжение карту Ленинграда, нам тогда все злоумышленники будут видны как на ладони.       - Это ж нам какое подспорье, ядрён-батон. Не надо будет искать их по всему городу.       - Облегчит дело – да, но не заменит. Не беспокойся, Анатолий Палыч, без работы не останешься.       По делу «лица, именующего себя Гарри Поттером», или просто по «делу интуриста», как его часто именовали, пришли материалы и из КГБ, и из министерства иностранных дел. Молчало пока только министерство чародейства, но там клятвенно обещали помочь.       «Невидимый» плащ и карту все же пришлось отдать соседям из КГБ. Специально насчет этого из Москвы пришла бумага от самого тамошнего зампреда В.В.Путилова, коего Сан Саныч знал лично еще с тех пор, как Владимир Владимирович начальником ленинградского КГБ работал. Так что картой и плащом теперь занимались в Москве, там все же возможностей было побольше. *** СССР, Ленинград, 23 апреля 1996 года       Моисей Израилевич не оставил своих намерений выяснить все до конца, заявившись в главк лично и притащив с собой внука.       - Я имею побеседовать с товарищем Шишкиным! – сказал он на проходной.       - А, интурист, - поздоровался с ними майор Шишкин, когда ветеран с приемным внуком вошли к нему в кабинет. – А Вы, надо полагать, тот самый Моисей Израилевич Поттер? Рад с Вами познакомиться.       - Да, это я. Взаимно.       - Чем могу быть Вам полезен?       - У меня есть кое-какие сведения по делу, которое ведет Ваш отдел. Все дело в том, что я лично знал родителей нашего Гарика, и часто бывал у них в гостях… - и Моисей Израилевич в подробностях рассказал всю историю поисков пропавшего родственника с предъявлением оригиналов всех бумаг, которые находились в распоряжении ветерана. Шишкин среагировал вовремя, и практически всю беседу записали срочно вызванные Журбин и Плахов. Записали и еще одну беседу с самим Гариком, к радости милиционеров, уже умеющим говорить по-русски.       Теперь «убойному» отделу все стало ясно. Сопоставив показания потерпевшего с тем, что прислали из Москвы, они нарисовали примерно такую картину. После гибели Якова и Лили Поттеров от рук криминального авторитета по кличке «Волдеморт», самого потерпевшего похитили подручные другого криминального авторитета по кличке «Дамблдор» и определили к совершенно чужим потерпевшему людям, а сам факт его местонахождения из низменных побуждений фигурант «Дамблдор» скрывал ото всех. И вероятнее всего, это с его злого умысла британская виза М.И.Поттера была досрочно аннулирована без объяснения причин. Дело начало раскручиваться по новой. Теперь обвинения, которые готовились предъявить Дамблдору, проходили по статьям «Похищение человека», «Нарушение порядка усыновления» применительно к Гарри, и «Незаконное лишение свободы» применительно еще к одному потерпевшему, крестному отцу первого, Сириусу Блэку. Для полноты показаний недоставало еще одного человека – самого Сириуса, и где его искать, на Литейном не знали. Однако Моисей Израилевич пообещал поднять все свои связи, вытащить гражданина Блэка в Советский Союз и предъявить его на Литейный в добром здравии. ***       Письма своим друзьям и Сириусу Гарри все же написал. Причем последнее – советуясь при этом с дедом Мойше. Старый танкист, который тоже, как оказалось, знал Сириуса, кое в чем помог.       Сложнее было с письмом Гермионе и Рону. Гарри не знал, как именно отреагируют его друзья на факт его попадания в Россию, а тем более – на факт обнаружения на просторах славного города Ленинграда целой большой и дружной семьи родственников, о которых сам Гарри ранее не имел ни малейшего понятия, но о чем получилось, о том он и указал.       Кстати, выяснилось, что никакая сова от Ленинграда до Хогвартса добраться просто не в состоянии, поэтому отправлять пришлось обычной почтой. На почтамте, конечно, сделали большие глаза, но отправили, куда было написано – в конце концов, отправитель заплатил за пересылку сам, поэтому это будут уже его проблемы, если письмо не дойдет до адреса… ---------------------------------------------------- [15] Девица легкого поведения (идиш) [16] Еврейское ругательное слово [17] Задница (идиш) [18] Чрезвычайное происшествие (жарг.) [19] Еврейское ругательное слово [20] Еврейское ругательное слово