Канарейка

Конец 8- го месяца Pov Лаурэль — Госпожа, возьмите.- осторожно, прикасаясь к моему плечу, чтобы привлечь мое внимание, говорит женщина средних лет и протягивает стакан с горячим ромашковым чаем, который мне в строгом режиме приказала пить Нора. — Спасибо.- благодарно улыбаюсь служанке и принимаю из ее рук стакан, женщина добродушно улыбается и покидает комнату. По удобнее устраиваюсь в широком кресле перед окном и медленно начинаю пить горький горячий чай, который обжигает язык и горло. Наслаждаюсь его запахом, прикрывая глаза от наслаждения. Как же приятно вновь чувствовать запахи. Прошла почти неделя как температура сошла на нет и пришла в норму. Несколько дней мне не давали вставать с постели и заставляли много есть…очень много есть! Но в норму я все никак не могу вернуться, да и силы не прибавлялось. Так и продолжаю чувствовать легкую слабость Три недели я не могла принять ванну и вот мне наконец то разрешили ее принять. Теплая вода, смывающая все тревоги и остатки болезни, дарила наслаждение. Всегда любила горячую ванну. Сейчас же я наслождаюсь солнечными лучами, которые проникали в мою комнату через окно, почти допивая ромашковый чай. Вскоре должен придти Гальбаторикс, который пообещал вернуться после обеда, и мы отправимся в сад на прогулку. Два сильных пинка в живот, оповещают о том, что малыши проснулись. — Совсем скоро мы с вами сможем увидеться, я смогу подержать вас, поцеловать и прижать к себе.- улыбаясь тихо говорю, поглаживая свой большой живот. В ответ мне следует сильный пинок. Улыбаюсь еще шире и осторожно встаю с кресла, подходя ближе к окну. Ставлю стакан на подоконник и смотрю на сад, в котором сейчас трудился садовник, подстригая разросшиеся кусты и убирая упавшие ветки садовых деревьев. Многие цветы уже начали распускаться, окрашивая сад в разные цвета и придавая ему яркости. — Скоро мы отправимся в чудесный сад на прогулку и я смогу понюхать все разнообразие цветов. Этот сад, конечно, не сравниться с тем, что создали эльфы в Эллесмере. — тихо говорю, продолжая поглаживать круглый живот. В последнее время я стала часто с ними разговривать, веря, что они меня слышат и понимают. — Я очень любила там проводить время, часто спрашивая как выращивали тот или иной цветок или же красивый куст. Часами могла разглядывать один цветок, стараясь понять как он устроен и чем живет.- продолжала я рассказывать малышам о внешнем мире, в котором они через месяц окажутся. — Могла отправиться к дереву Меноа и лазать по его корням, вслушиваться в шелест листвы, пытаясь услышать о чем шепчутся деревья, или же проникая в мысли бывшей эльфийки, что слилась с природой, я восторгалась ею, и слушала, слушала… А что слушала? Сама не могла понять. Мама часто ругалась на меня за это и говорила, что не стоит тревожить Меноа по напрасну и уводила обратно домой, сажая за старые фолианты, которые мне приходилось читать. Но я всегда возвращалась обратно.- улыбаюсь воспоминаниям из детства и на несколько минут замолкаю, делая еще глоток горячего чая. — Любила слушать голос отца, который всегда рассказывал или читал мне сказки на ночь, обязательно целуя в лоб перед тем, как выйти из комнаты. Я любила его, а по вине теперь уже моего мужа и вашего отца, этого вы не слышали…- строго говорю я и провожу по выпукласти на животе, один из малышей уперся мне в него. Когда же я провожу рукой, то выпукласть проподает. Улыбаюсь и продолжаю: — его больше нет. Нет его доброй и теплой улыбки, нет смеющихся глаз и заразительного смеха.- вытираю одинокую слезинку с щеки, улыбаюсь, чувствуя как вновь пинаются мои малыши, и ласково провожу по животу. — Он бы обязательно был рад за меня и сказал бы, что самое главное это то, что я счастлива, а остальное не важно.Я скучаю по своей семье. Скучаю по матери, которая любила меня и старалась дать мне все самое хорошее от себя. Я люблю ее чёрные длинные волосы и сияющие озорным огоньком зеленые глаза. К сожалению огонек погас со смертью отца. Но я всегда стремилась быть похожей на нее, старалась подражать ее красивому певучему голосу и ее интонации, ее прямой осанки и пластичности. Даже когда она просто шла казалось, что она танцует. Но у меня не выходило и я сильно расстраивалась чуть ли не до самых слез, на что мама твердила, что я не должна быть похожей на кого-то, только на саму себя.- выпрямляюсь, вспоминая идеально прямую спину матери, с лежащеми на ней черными локанами. — Активная маленькая сестренка с кнопой черных коротких волос и блестящими большими зелеными глазами, как у мамы. Она выросла и стала взрослой, лишь былая активность проявлялась. Мне так не хватает ее звонкого заливистого смеха и уверенности, что все будет отлично. « Мы вместе, а значит все будет впорядке!» — твердила она слова отца и настроение сразу же поднималось, словно это было заклинание, а не просто фраза, сказанная папой перед тем как покинуть нас. Но теперь мы разделены и она считает, что я мертва, не зная, что всего лишь через месяц у нее на свет появятся племянники, а мама станет бабушкой.- замолкаю и задумчиво смотрю на сад за окном. Становится так грустно от понимания того, что ни сестра, ни мама не будут знать о моих детях. И что, что это дети Гальбаторикса? Они все равно являются моей частью, частью нашей семьи. Кстати, муж то задерживается. Наверно дела появились, которые важнее беременной жены. Резкая ноющая боль внизу живота прерывает мои мысли о Гальбаториксе и его вечных делах. Хватаюсь за живот, но через мгновение чувствую, что боли как и ни бывало и выпрямляюсь, стараясь понять что это было. Провожу рукой по животу, успокаивая малышей, которые слишком активно стали себя вести последние полчаса. Вновь тянущая боль, которая постепенно стала наростать, но так же неожиданно прекращается. Осторожно опускаюсь в кресло и зову служанку, которая была постоянно где-то рядом. — Госпожа? — в комнату заходит служанка и останавливается у двери, ожидая приказа. — Знахарка еще в замке? — спрашиваю ее, закусывая губу от повторной боли и с надеждой смотрю на нее. — Нет, господин еще вчера отпустил ее домой.- отзывается служанка, слишком пристально рассматривая меня. — Позови ее, поживее! — почти кричу и сгибаюсь от боли пополам, глотая слезы, которые начинают стикать по щекам. Служанка ахает и быстро выбегает из комнаты, торопясь выполнить мое поручение, или приказ. Хрен с ним! Мне больно! И до жути страшно! Рано, рано, ну рано же!!! Еще месяц должен пройти перед тем, как начнутся роды. А именно на роды это и было похоже. Глубоко дышу, стараясь унять трясущиеся руки и бешенно стучащее сердце, готовое выпругнуть из груди. Минут двадцать и наконец дверь открывается, впуская Нору, которая тут же подходит ко мне и начинает спрашивать в чем дело. — Я…я не знаю. Мне больно, очень…внизу живота.- отзываюсь я на вопрос Норы, смотря на нее испуганными глазами и надеясь, что это не выкидыш. Знахарка удивленно смотрит на меня, но потом командует лечь на кровать. Боль к моему счастью отпускает, но я боюсь лишний раз пошевелиться! Нора помогает мне добраться до кровати и лечь на нее, после чего начинает осматривать меня и щупать живот. — Что-то ты рано собралась…- бормочет женщина и зовет служанку, а меня же вновь накрывает боль, которая оказывается сильнее предыдущей. Тихо стону и переворачиваюсь на бок, обхватывая живот руками. -… Ясно? Пошевеливайся!!! — слышу лишь конец речи Норы, которая переводит на меня взгляд. — Эээ, милочка, нет. Ну-ка садись, платьеце твое красивое снимать будем! — говорит женщина, потянув меня за руки на себя. — Что? Зачем? — боль и страх мешают по нормальному думать и я не понимаю что и зачем делать. — Рожать собираешься в платье?! По моему легче в сорочке.- проговаривает Нора, уже стягивая с меня платье и вновь укладывая на кровать. Не будь мне так больно и страшно, непременно бы удивилась проворности и ловкости этой женщины в возрасе. — Рано же! — удивляюсь я, хотя и догадывалась что происходит. — Торопыгам твоим так не кажется.- усмехается Нора, вновь трогая мой живот. В комнату заходят несколько служанок с какими-то вещами в руках, ставят все рядом с кроватью. — Поблизости будте, понадобитесь — позову. — командует Нора и начинает проверять всели на месте и все ли принесли. — Нора, я ни хочу, чтобы Гальбаторикс здесь находился.- когда утихает боль, говорю я и жалобно смотрю на женщину, надеясь, что она исполнит мое желание. Нора кивает, а боль вновь возвращается, накрывая с каждым разом все сильнее. Хочу вновь повернуться набок, но крепкие руки знахарки удерживают меня на месте. Она велит мне лежать на спине и согнуть ноги в коленях, подкладывае мне под спину и голову по больше подушек. Крик боли срывается с губ против моей воли. А мне плевать! Мне больно! — Что происходит? — удивляется, только что вошедший Гальбаторикс, рассматривая меня и Нору. — Прочь, вон! — кричу я и кидаю в него подушкой, которая оказалась под рукой, в перерыве между болью и вновь опускаюсь обратно, стоня от боли. Нора вскакивает со своего места и бросается к моему мужу, выпроваживая его из комнаты. К сожалению я промазала и теперь подушка просто валялась на полу, а шокированного Гальбаторикса женщина уже выпровадила и велела стражникам не пускать его, зовя служанок в комнату, где я уже во все горло кричала от боли, которая все наростала и наростала. *** Pov Гальбаторикс « Гальб, уже два часа как обед прошел. Ты обещал сходить на прогулку вместе с Лаурэль.» — говорит Шрюкн, напоминая мне о моем же обещании жене и отвлекая от элдунари, которое никак не хотело подчиняться и вообще как-либо на меня реагировать. « Позже.» — отзываюсь я и прерываю связь, вновь переводя свое внимание на противное элдунари дикого дракона. Сколько уже лет я пытаюсь подчинить этих упрямых элдунари? Десять, пятнадцать? Или больше? Уже со счету сбился, а треть этих упрямцев все никак не хотели подчиняться мне! Когда я уже готов их перебить всех к чертям собачьим, то перекладываю это на сильных магов, стараясь умерить свой пыл. Успокаиваясь, через несколько недель я возвращался и продолжал свою работу, надеясь, что на этот раз все выйдет лучше. Просидев с элдунари еще час, я отправляюсь к Лаурэль, понимая, что она может быть обижена на меня за то, что я так долго не приходил. Длинные широкие коридоры, ведущие к королевским покоям, как обычно были пусты. Когда я уже подхожу к комнате Лаурэль, то меня вновь накрывает беспокойство, которое уже порядком меня достало, но я его быстро отгоняю и спокойно вхожу в комнату жены, которая кричит от боли. Рядом с кроватью жены сидит знахарка Нора, поправляя подушки под головой Лаурэль, которая лежит на спине и корчится от боли, держась за живот. Вопрос срывается с губ прежде чем я осознаю что говорю. — Прочь, вон! — кричит Лаурэль, как только я задаю вопрос, и кидает в меня подушкай, которая на несколько сантиметров пролетает мимо меня. Это удивляет меня еще больше, а эльфийка громко стонит от боли. Знахарка подскакивает с места и подбегает ко мне, выпроваживая из комнаты жены. — Нечего вам тут делать, да и жена ваша требует ваше отсутствие во время родов.- говорит знахарка, когда мы останавливаемся за дверью в коридоре. Ее слова не укладываются в голове, а из-за двери вновь слышится крик моей жены. — Стоп! Какие роды?! — восклицаю я, останавливая знахарку, которая уже собиралась скрыться в комнате Лаурэль. — Самые обыкновенные… Рожает жена ваша.- говорит она, просит стражу не пускать меня и закрывает дверь.« Какие роды, ей же еще рано?! » — хочется воскликнуть, обращаясь неизвестно к кому, но держу язык за зубами. Стоп! Роды? Какие роды?! Ей же рано! Лаурэль рожает?! Они правда считают, что стража, которая подчиняется мне остановит меня же? Ха! Наивные. Но они не пускают меня на свой страх и риск, а я понимаю, что меня там видеть никто не хочет. Даже Лаурэль, которая все время просила меня остаться с ней, прогнала меня, кинув подушкой. Направляюсь к кабинету, который находится совсем рядом с комнатой жены, зовя шейда, который с радостью выпьет со мной. Правда он не сможет меня поддержать, но выпьет и я буду хотя бы не один. — В чем же причина твоего неожиданного решения позвать меня, оторвав от выслеживания эльфийки с желанным драконьим яйцом? — спрашивает шейд, появляясь в кабинете и наблюдая, как я наливаю вино в два кубка. — Видно причина серьёзная.- констатирует Дурза, принимая из моих рук кубок и отпивая чуть хмельного напитка. В этот момент вновь слышится крик моей милой, рожающей Лаурэль. Шейд вопросительно приподнимает бровь и смотрит на меня, ожидая ответа и пояснений. — Лаурэль рожает…- два слова и брови Дурзы ползут вверх, показывая насколько он удивлен. Вновь крик и я делаю большой глоток вина. Даже через закрытые двери и большое расстояние слышны ее крики, от которых я изредка вздрагиваю. — Рановато… Что ж, поздравляю.- задумчиво протягивает шейд, но потом поднимает кубок и отпивает из него вино. Киваю и повторяю жест Дурзы, плюхаясь в кресло и прикрывая глаза. Нервная дрожь по всему телу мешает расслабиться, но алкоголь вскоре начинает действовать и нервозность отступает. « Не трясись ты так. Она сильная — справиться.» — раздается уверенный голос Шрюкна, но я чувствую как дракон тоже волнуется за эльфийку, с которой он в последнее время хорошо общался. « Знаю. Но не волновться было бы просто верхом безумства. А я еще в своём уме и все прекрасно понимаю.» — говорю я Шрюкну, который не отвечает мне, но я чувствую, что он со мной полностью согласен. — Совсем скоро сможешь увидеть своих детей.- усмехаясь говорит шейд и пристально смотрит на меня. Ему все равно, но он продолжает сидеть здесь и отвлекать меня от мыслей, о происходящем в комнате жены. — Да. Даже не ожидал, что ТАК скоро.- усмехаюсь и вновь отпиваю из кубка, после смеюсь от мысли, что совсем скоро я смогу посмотреть на своих малышей, которых вынашивала восемь месяцев моя милая Лаурэль. — Как назовете хоть? — спрашивает шейд, наливая себе еще вина и вновь садясь в кресло напротив меня. У меня же еще половина кубка, но я не собираюсь напиваться. Хочу помнить каково держать своих детей на руках в первый раз. — Еще не придумали, не ожидали, что роды начнуться так скоро.- отвечаю я на вопрос Дурзы и делаю глоток вина. Оставалось только дожидаться когда мучения моей милой Лаурэль закончатся и я смогу увидеть всех их. За окном уже давно солнце село за гаризонт, на прощание окрышивая небо в красивые цвета. Теперь светила луна, полная красивая и большая луна, освещая все своим серебрянным светом. С каждой минутой все ближе тот момент, когда я смогу узнать кто у меня родился, кода я смогу взять их на руки и прикоснуться к ним. Дурза выпил почти все вино, но все никак не пьянел, продолжая со мной разговаривать на разные темы. Мне пришлось рассказать о том как прошло подписание договора с раззаками, шейд же рассказал о своих планах по поимке эльфийки с яйцом. Все это была пустая болтовня, чтобы отвлечься. По крайней мере для меня. На несколько минуть крики Лаурэль смолкают и мне кажется, что сейчас мне придут сообщить о том кто родился, но потом крики возобновляются. С каждым ее криком, которые становятся все тише, я взрагиваю и мне кажется, что что-то не так. Изо всех сил стараюсь прогнать это ощушение, но у меня это плохо получается и тогда я вновь пытаюсь отвлечься на пустые разговоры с шейдом. — Господин.- в комнату заходит Тулиус, который судя по всему уже выполнил мое поручение и уже вернулся, кивая головой. Потом переводит взгляд на шейда и приветсвует его, на что Дурза отмахивается и вновь пьет вино. У шейда странная привычка не отвечать на приветсвия и сразу переходить к делу. Сначало меня это бесило, но потом я привык и перестал обращать на это внимание, переставая приветсвовать Дурзу. — И как давно? — спрашивает Тулиус. Встаю с кресла, беру еще один кубок и наливаю туда вино, протягиваю старику. — Давно. Точно не знаю. — отвечаю я и сажусь в кресло. Вино успокаивает, но совсем чуть чуть. Мне хочется, чтобы этот кошмар поскорее закончился, но он продолжался. Словно на зло. Мы продолжаем пить вино, но уже втроем. Сейчас я пью, чтобы успокоить нервы, но вскоре буду пить за рождение своих детей и их здоровье. — Господин, прошу прощения, но я оставлю вас. Слишком устал. — извеняется Тулиус, который выглядел уж слишком усталым и печальным. Я киваю головой и старик покидает мой кабинет, поставив кубок с недопитым вином. Молчание и тишина давит на плечи тяжелым грузом. И только сейчас понимаю, что стало очень тихо. Не было слышно криков моей Лаурэль, было совсем тихо. Вскакиваю с места и хочу выйти из кабинете, но шед останавливает меня. — Сами придут и сообщат, когда можно будет тебе туда. Оставайся.- поясняет шейд, отвечая на мой непонимающий взгляд. Тяжело вздыхаю и нервно начинаю ходить по кабтнету из стороны в сторону, стараясь успокоиться и скоротать время. Двадцать три минуты и шесть секунд спустя слышаться тихий стук в дверь и в кабинет входит уставшая знахарка, которая тяжело вздыхает и подходит к столу, берет кубок, из которого совсем недавно пил Тулиус, и залпом выпивает все вино. Я напряженно сверлю ее спину взглядом, дожидаясь когда женщина наконец сообщит мне новости. Она еще раз тяжело вздыхает и начинает говорить: — Роды начались раньше предпологаемого срока и дети родились недоношенными. Лаурэль еще не полностью восстановилась после болезни и поэтому роды прошли тяжело.- с каждым ее словом во мне поднимался страх что что-то явно случилось, а сердце готово было выпрыгнуть из груди, стуча в ушах. А знахарка говорила все это слишком печальным голосом, из-за чего у меня вновь нервно затрясло. — У вас, как и было сказано раньше, двойня. Девочка и мальчик. Девочка родилась раньше.- все говорит знахарка, а мне становиться так легко. Я облегченно улыбаюсь и расслабляюсь. — Но…- прололжает женщина. От этого ее «но» меня передергивает и я настараживаюсь. Явно было, что «но» означает не слишком хорошие новости. -… Мальчик умер, родился с поповиной вокруг шеи, девочка слаба и вряд ли доживет до утра. Лаурэль сильно устала и слаба, но жить будет.- тихо говорит знахарка, а меня словно холодной водой с головы до ног облили и душу вырвали. Обреченно опускаюсь в кресло и прикрываю глаза, а в голове все продолжали стучать слова женщины, которая принимала роды у моей жены. — Я сделала все, что было в моих силах… Мне жаль.- тихо и печально говорит знахарка, вытерает рукой слезы и быстро покидает мой кабинет. — Гальб… — Молчи! — грозно говорю я, прерывая шейда, который хотел что-то сказать. Злость и отчаяние закипают во мне, хочется все разрушить, вновь кого-нибудь убить, кричать. Но вместо этого я остаюсь на месте, проклиная всех и вся за смерть сына и умирающую дочь. Дочь… Есть еще она. И она все еще жива. Слаба, но жива! Резко встаю с кресла и направляюсь к выходу из кабинета. Дурза остается на месте, продолжая пить вино и не стараясь меня остановить. Я же отправляюсь к Лаурэль. *** Pov Лаурэль Боль, боль и еще раз боль. Она сопровождала меня все роды. Нора что-то говорила, но я не могла понять что именно. Мне было страшно и больно. Я хотела, чтобы это все закончилось поскорее, но боль становилась все сильнее. А потом она прекращается и я слышу плачь своего ребенка. — Девочка.- слышу я голос Норы и радостно улыбаюсь, а потом вновь боль. На этот раз она не длилась так долго, но мне казалось, что проходит вечность. Когда боль прекращается я слышу лишь тишину, а потом слова Норы, которым сначала радуюсь, а потом меня накрывает отчаяние. — Мальчик… Мертв.- сердце запинается и пропускает несколько ударов, а потом начинает стучать с бешенной скоростью. Слезы стикают по щекам и хрипло кричу от боли в груди, которая была в сотню раз сильнее. Рыдаю в голос и хочу отправиться вслед за сыном, который так и не увидит этот мир. Но потом слышу тихий плачь дочери и требую ее себе на руки. Нора осторожно отдаёт мне мою дочурку, завернутую в пеленку, говоря, что она очень слабенькая и вряд ли доживет до утра. Когда беру ее к себе, то мне кажется, что она до жути тяжелая, но такая милая. Слова знахарки я понимаю не сразу, но когда до меня доходит смысл, то слезы вновь начинают течь по моим щекам. Крепче прижимаю к себе свою дочь с моими голубыми глазами и светлыми короткими волосами, продолжаю плакать. Дрожащими от слабости пальцами осторожно провожу по маленькому личику дочки, прикасаюсь к ее маленькой ручке и осторожно целую ее в лобик, слабо улыбаясь сквозь слезы и боль, которая душила мою душу и разрывала в клочья мое сердце. Служанки все быстро убирают все, кидая на меня жалестливые взгляды, и покидают комнату. Нора как только отдала мне дочь ушла. Скорее всего она уже сообщила Гальбаториксу обо всем. Слезы начинают с новой силой стикать по моим щекам. Что же теперь будет? Дочь тихо хныкает и слабо возиться, хмуря маленький лобик. А я даже не видела своего сына. Он мертв, умрет и дочь, которая слишком слаба для этого мира. Дверь тихо открывается и в комнату медленно заходит Гальбаторикс, который останавливается посередине комнаты, смотря на меня и нашу дочь на моих руках. Всхлипываю и свободной рукой вытираю слезы с щек, но они тут же вновь становятся мокрыми от слез, которые продолжают бежать из глаз. Перевожу взгляд на малышку, которая с интересом смотрит на меня. — Гальбаторикс… Она… Я… Наш сын…он умер. Я даже не успела его подержать… Даже не видела…- сдавленно и сбивчато шепчу я, вновь переводя на мужа взгляд и всхлипывая от слез. Он долго смотрит на меня, а потом медленнл подходит и садиться на кровать рядом со мной. — Знаю.- тихо и печально говорит Гальбаторикс, вытирая с моей щеки слезы и переводя взгляд на нашу дочь, которая сонно смотрела на нас. — На тебя похожа.- тихо говорит он, рассматривая дочь. — Хочу ее подержать.- говорит он и смотрит на меня. Тихо всхлипываю и провожу пальцами по маленькой щечке дочери. Нерешительно смотрю на него и осторожно передаю ему в руки нашу сонную малышку. — Как назовем? — тихо спрашивает он, осторожно касаясь ее маленькой ручки, которую она сжала в маленький кулачек. — Лилиэль? — тихо дрожащим голосом предлагаю я и вытираю слезы. — Хм, маленькая Лили… Мне нравится.- улыбается Гальбаторикс, соглашаясь с именем нашей дочери. Переводит на меня взгляд, в котором плешется какая-то решимость. — Тебе стоит поспать.- тихо говорит муж и вновь переводит взгляд на дочь. — Нет, не хочу… Хочу…- возражаю я, но замокаю, когда Гальбаторикс смотрит на меня, а потом понимаю, что одними губами он шепчет заклинание… И меня накрывает темнота… Душу больше не тревожит смерть сына, а сердце не разрывается на части, от понимания скорой смерти дочери. Лишь пустота, темнота и легкость.