Записки заключенного

Все изменилось, когда меня досрочно освободили. Отправляясь в тюрьму на пожизненное – не важно, виновен или нет – со временем, начинаешь воспринимать тюрьму как свой не самый лучший дом. Поначалу думаешь, что может быть повезет, что выйдешь на условно-досрочное, но эта надежда вскоре увядает. Ты по-прежнему ходишь на собеседования время от времени, чтобы узнать, считают ли несколько напыщенных индюков в строгих костюмах что ты достаточно безопасен, чтобы вернуться обратно в общество. Но успеха не ждешь. Это просто помогает отвлечься, разбавить монотонную рутину тюремной жизни. Вот почему почти через десять лет, после того, как меня посадили в тюрьму на пожизненное, я не слишком ждал, что смогу хоть на шаг приблизиться к досрочному освобождению. Как бы там ни было, это не значит, что я не добился успеха. Мне сообщили, что недавно всплыла новая информация по моему делу. Видимо, кто-то обнаружил существенные улики, доказывающие, что на самом деле стрелял Джейкоб, а я просто выбирал дерьмовое время и друзей. Судя по всему, эти улики отправились всем «нужным людям», тщательно их изучившим. Судя по всему, Джейкоб во всем сознался, как раз на прошлой неделе, как только полиция постучала в дверь его снятого с колес трейлера, чтобы задать пару вопросов. Судя по всему, я буду условно-досрочно освобожден, как только все подтвердят и подпишут надлежащие документы. В течение месяца. Я входил в тот кабинет, ожидая вернуться к жизни за решеткой, а вышел неофициально свободным человеком. Я был поражен. Затем был вне себя от радости. А потом пришел в ярость. Я нашел Артура, он был во дворе один. Остальные парни работали по расписанию и чтобы услышать новость, им пришлось ждать до ужина. А он, заметно напряженный сидел на скамейке, на той самой, где я в первые поставил ему метку на шею. Я медленно приблизился к нему, все еще стараясь осмыслить то, что уже через месяц я буду досрочно освобожден. Артур поднял на меня взгляд, ладонью прикрыв глаза от солнца. – Чем ты так расстроен? – поинтересовался он как будто удивленно. Я остановился на полпути, в нескольких шагах от скамейки. – Что ты имеешь в виду? – спросил я растерянно. Может, я и был расстроен немного больше обычного, но едва ли ожидаемо, что я счастливый выйду с собеседования на досрочное освобождение. Разве что… Я сузил глаза. – Это ты устроил, да? Артур одарил меня совершенно невинным взглядом, уже в следующее мгновение меняясь в лице. – Не благодари, - огрызнулся он, не со зла, но защищаясь, пытаясь понять мою реакцию. – Я думал, ты будешь рад. - Не тогда, когда из-за этого придется оставить тебя одного в тюрьме почти на девять месяцев! – вспылил я, поморщившись, когда увлекся, говоря слишком громко. Я заставил себя сесть ровнее и понизить голос. – Не так все должно было произойти. Я закалял разум и сердце, готовясь навсегда потерять Артура. Ну конечно же, мы могли бы видеться в часы посещения и писать друг другу письма, но я не желал Артуру таких отношений. Я знал, что придется отпустить его, если я хочу, чтобы он был счастлив. - Я что, просто мимолетное увлечение, до тех пор, пока не выйду отсюда? – тихо прошипел Артур, уперев взгляд в землю. – И меня просто заменит кто-нибудь другой? - Не будь дураком, - сорвался я, звуча отрывисто и низко. – Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Между нами повисла напряженная тишина, воздух вокруг едва не искрил. Я закрыл глаза, опустив голову по направлению к утрамбованной грязи под ногами. Близящееся досрочное освобождение тут же выпало из мыслей, сменившись нервным волнением. Выпускной бал в старшей школе, вот когда я в последний раз сказал кому-то те самые три слова. Я наивно думал, что если произнести их вслух, они станут правдой и я перестану западать на парней. Я не понимал, что такое любовь, она тоже не понимала. Все это закончилось ее слезами, вскоре после того, как я напился и был застукан за тем, что отсасывал ее брату в ванной. Теперь, годы спустя, я знал, что такое любовь и нашел кого-то, кого обожал больше, чем саму жизнь – и это подкреплялось тем фактом, что я хотел остаться в тюрьме только для того, чтобы быть с Артуром. И все это я проебал. Высказавшись в порыве гнева, слишком эмоционально, от одной мысли о том, что придется оставить Артура. Он же, сидел рядом со мной долго и молча. Ошибся ли я в его чувствах? Слишком поторопился? Только ощущение того, как Артур накрыл своей ладонью мою, покоящуюся на скамье, успокоило мои опасения. – Я тоже тебя люблю, - тихо произнес он, одновременно и счастливо и грустно. Прозвонил звонок на обед, нам пришлось прерваться. Мы шли рядом, очень близко друг к другу. Наши плечи то и дело соприкасались, пока мы шли в столовую. Я рассказал ребятам, что меня освобождают досрочно, они тут же подняли сильный шум. Радовались за меня, но и завидовали, хоть и делали все, что в их силах, чтобы не показывать последнее. По пути из столовой я отправил Артура вперед, а сам задержался, отвел Доминика и своих самых близких друзей в сторонку. Они все обещали присматривать за Артуром, пока его не освободят. Артур удобно устроился в тюремной иерархии только из-за связи со мной. Надзиратели все еще держали злобу на него еще с того времени, как он сидел в камере-одиночке. Мой страх все равно никуда не исчез. - Тебя отправляли в одиночку из-за меня, зайка? – спросил я его, когда мы снова остались наедине в камере. Артур встретился со мной взглядом, прежде чем сесть на край кровати. На этот раз я накрыл его ладонь своей, словно отразив то, что происходило утром того же дня. – Я решил, что две недели в камере-одиночке стоили твоей свободы. – Сказал Артур. Он рассказал о том, как неустанно вел переписку с кем-то из-за стен тюрьмы, с тех пор, как прочитал мое дело – а прочитал он его как раз после того, как я рассказал ему свою историю. Из этой переписки он извлек довольно много полезной информации. И когда информация постепенно стала слишком деликатной, Артур «позаимствовал» персональный компьютер начальника тюрьмы, чтобы запросить дальнейшее расследование по моему делу. Так как одной из новых обязанностей Артура, когда библиотека в нем не нуждалась, была сортировка почты и он мог незаметно забирать приходящие в ответ письма. - Ты чудо, любовь моя, - я благодарно поцеловал его в висок, искренне благодарно, даже если результат меня не совсем радовал. – Не надо было. - Я даже не знал, сработает ли, или как много времени пройдет до того, как будет хоть какой-нибудь результат, - пробормотал Артур едва слышно, практически говоря сам с собой. – Но само собой, я в любом случае попытался бы, - усмехнулся он. – Я не собираюсь жить на свободе без тебя. - А как на счет тебя? Артур не дал мне закончить. – Я уверен, ты уже подрядил кого-нибудь приглядеть за мной, - фыркнул он. – Все буде в порядке. Девять месяцев – это не так уж и долго. - За тобой не смогут смотреть постоянно, - напомнил я ему, в моем голосе все еще звучало беспокойство. - Имс, - Артур поднял свободную руку, положив ладонь мне на щеку, повернув к себе мое лицо, встретившись со мной взглядом. – Все со мной будет нормально, обещаю. – На мгновение наши губы мягко соприкоснулись, а затем он отстранился. - А теперь, как на счет того, чтобы немного отблагодарить меня? – предложил Артур, выразительно выгнув бровь, прежде чем откинуться на матрас. Я последовал за ним. Мы занимались любовью той ночью, и каждой ночью последнего месяца, как только выпадал случай. Оставшееся время мы проводили вместе, насколько это возможно. Разлучить нас могло разве что заключение в камеру-одиночку на неделю. Всякий раз, как мы оказывались наедине, то обсуждали, что будем делать, освободившись. Я рассказал Артуру обо всем, чем хотел бы заниматься; о вещах, про которые я и думать забыл, из-за уверенности в том, что уже никогда не выйду из тюрьмы. Я хотел играть в театре, освоить какой-нибудь музыкальный инструмент и поездить по миру. Артур тоже рассказал мне о своих планах. Он тоже хотел путешествовать, но еще в его интересах было продолжить то, чем он занимался до тюрьмы. Он объяснил, что слышал что-то о работе на правительство прямо во снах, хоть ему и пришлось бы работать нелегально после отсидки в тюрьме. Честно говоря, для меня это звучало сродни вымыслу, но сама идея выглядела интригующе. Еще мы строили планы о том, что будем делать вместе меньше, чем через год. Я точно не знал, как мы раздобудем на все это деньги, но был уверен, мы что-нибудь бы придумали с нашими навыками. И путешествовали бы по всему земному шару, занимались бы любовью на пляже в лучах закатного солнца. Мы бы любовались звездами ночью и отправились бы исследовать мрачные деревеньки. Мы бы купили дом, назвали бы его своим и стали бы похожи на давно замужнюю пару. Мы бы ссорились, мирились сексом и не знали бы хлопот. В общем, мы просто хотели жить нормальной жизнью. Время никогда не летело так быстро, как в этом месяце. Я уверен, Артур пытался отвлечь меня от моих опасений. В этом он преуспел. Прежде чем я успел это понять, уже наступила последняя ночь перед тем, как меня освободят. Я упаковал свои пожитки, а затем разделся и вжал Артура в постель медленно и жестко. Мы знали, что завтра утром у нас не будет возможности попрощаться, мы должны были сделать это ночью. После того, как мы привели себя в порядок и устроились вместе под одеялом, мы целовались и часы летели как считанные секунды. Мы отстранились только тогда, когда я неожиданно почувствовал соленую влагу на лице. Когда я отодвинулся еще немного, я понял, что это были мои собственные слезы. Артур поднял руку и нежно стер их ласковыми прикосновениями большого пальца. – Ты будешь меня навещать? – тихо спросил он, выглядя так, словно сам вот-вот заплачет, но очень старается не расстроить меня еще сильнее. - Конечно! – тихо и недоуменно воскликнул я, удивленный тем, что он мог подумать иначе. - Раньше всех приду в понедельник на следующей неделе, - пообещал я. Если можно было бы, я бы вовсе жил в комнате для свиданий все девять месяцев. Мне бы хотелось, чтобы хотя бы часов посещения было больше, но приходилось мириться с тем, что есть. - Ты должен быть счастлив, что выходишь из тюрьмы, – попытался упрекнуть меня Артур, но голос его в какой-то момент сломался, растеряв весь укоризненный тон. Мы снова встретились в соленом поцелуе, наши слезы мешались на губах. – Я люблю тебя, Артур, - Твердил я в его губы бесчисленное количество раз. Я просто обязан был сказать снова, каждый раз, когда он говорил тоже самое в ответ. И еще раз. Он должен был верить, ему нужно было это знать, потому что на девять месяцев эти признания придется отложить. В какой-то момент мы уснули, а утро наступило слишком быстро. Охранник постучал дубинкой по решетке нашей камеры перед перекличкой, разбудив. Я был рад, что мы переоделись заранее ночью, но так же и знал, что охрана видела нас спящих рядом. Кальвин был одним из охранников, сопровождавших меня на волю, но когда я попытался встретиться с ним взглядом, попросить о последней услуге, присматривать за Артуром, он уставился в пол. Тяжело сглотнув, я медленно сполз с кровати, прихватив небольшую спортивную сумку. Часть меня подсказывала, что я мог бы отложить все это на девять месяцев, или идти так медленно, что у надзирателей лопнет терпение и они, чтобы не терять времени, просто вышвырнут Артура отсюда вместе со мной. Этого не произошло, да и наблюдали они за мной без явных эмоций. - Позаботься о себе, любовь моя, - молил я Артура, когда мы встретились для последнего поцелуя; надзиратели были любезны нам его предоставить. Артур сидел на краю кровати, не в силах двигаться достаточно быстро, так что я опустился перед ним на колени и потянул его ближе к себе, лицом к моему лицу. – Я люблю тебя, - добавил я в самые его губы. Он кивнул и поцеловал меня в ответ. – И я тебя, - сдавленно проговорил он и всхлипнул, его глаза застилали слезы. Было трудно говорить, глотать, сделать вдох. – Мы очень скоро снова увидимся, - напомнил я и ему и себе, даже если это не имело значения прямо сейчас. Я потянулся за еще одним поцелуем и услышал нетерпеливый вздох за своей спиной. – Ну ладно, закругляйтесь уже, - сказал один из надзирателей, не Кальвин, второй. Артур оттолкнул меня раньше, чем нам влетело от охраны, и я выпрямился. – Время идти, - торопил Кальвин, когда я замер, так и стоя на месте. - Я знаю, - я отер лицо ладонью, стирая слезы и последовал за ними, вон из камеры. Артур проводил меня до самой двери, и я видел его, стоящего там, смотрящего на меня, пока мы не повернули за угол, и я не потерял его из виду.