От мальвы сгоревшей остаётся лишь имя её

Небо Каракуры было почти полностью затянуто густой и темной пеленой туч, надежно скрывших за своим занавесом яркие огни далеких звезд, россыпью дешевых новогодних блесток, расположившихся на ночном небосводе. Темную высь сотрясал звук грома, бившего где-то там в свои невидимые барабаны в такт небесной светомузыке неоновых молний, отбрасывавших на крыши домов холодные отблески. Эту картину ночной непогоды как нельзя уместно дополнял проливной дождь, громко колотящий своими потоками по холодному серому асфальту, обращая тот в неспокойную водную поверхность, отражавшую крутой нрав стихии, что билась и стенала в вечной выси, и более земной свет одиночных фонарей. К неспокойной глади воды присоединились брызги быстрых шагов одиночного случайного прохожего, который, не взирая на лужи, слякоть и поздний час спешил куда-то вдоль улицы. Отрывисто и рвано дыша, незнакомец, не сбавив скорости, на ходу поправил капюшон толстовки, натянув тот так, чтобы не было видно лица. Видимо изрядно запыхавшись, парень, тяжело хрипя, остановился у одного их фонарных столбов, чтобы хоть немного отдышаться, попутно слегка резковато оглядываясь по сторонам и откровенно дрожа больше от страха, чем от холодящей тело насквозь мокрой одежды. Тем временем где-то вдали послышался новый раскат грома, заставивший незнакомца резко вздрогнуть. И в унисон отдаленным раскатам раздался в холодном влажном воздухе громкий истеричный смех, мгновенно вызывая у парня непередаваемый ужас, что волной дрожи прошёлся по его коже, через силу вынудив вымотанное долгим бегом тело вновь бросится бежать прочь от источника этого жуткого ощущения опасности. Так незаметно пролетает улица, другая, и человек, поспешно открыв скрипящую калитку перед домом и пару раз хорошенько споткнувшись, он быстро вваливается во внутренний дворик. С трудом нашарив ключи в кармане джинсов, тот трясущимися руками открыл дверь, наконец-то оказавшись в доме и поспешно запершись на все замки, а после закрепляя результат сложно сплетенной сетью охранных кидо, заклинания которых с его уст слетают подобно отчаянной молитве. Спустя минуту помещение озаряет спасительное тусклое перламутровое мерцание защитного барьера, переливаясь сотнями непереводимых иероглифов, но он уже ни в чем не был уверен. Ему было слишком страшно, чтобы быть в чем-то уверенным. - Черт… - дрожа, шипит он. – Черт возьми... Масло в огонь все сильнее и сильнее разгоравшегося в голове праведного ужаса подлил внезапно зазвонивший в темном пустом коридоре дверной звонок, громким раскатистым звуком разлетелся внутри дома. Крепко зажав рот рукой, будто побоявшись случайно выдать себя хоть одним случайным звуком, хозяин дома попятился к ближайшей стене, вжавшись в ту так, словно пытался с ней каким-то чудесным образом слиться. Вслед за этим зловеще повторяющимся звоном последовали отчетливый грозный стук, вызывавший при каждом ударе дрожь во всем теле. Пару минут некто настойчиво продолжал терроризировать вход в дом, после внезапно смолкнув, оставив парня дрожа приходить в себя, скользнув на пол вдоль холодной стены. Но он понимал – радоваться затишью было слишком рано. В возобновившейся тишине прозвучала трель стационарного телефона, стоявшего буквально в метре от него на тумбочке. Воззрившись на разрывающееся от собственных звуков устройство, юноша, сглотнув на негнущихся ногах подошел к тумбе, дрожащей рукой поднимая трубку и слыша в ней лишь еле-слышный фоновый треск. - Алло? ... – напряженно выдавливает из себя тот. На том конце провода раздался издевательски-отвратительный довольный смех. А лицо парня тут же исказила гримаса обезоруживающего понимания, холодком прошедшись по коже, оставлял за собой шлейф из мурашек и холодной испарины. - Нет… Нет, пожалуйста… - шепчет он, крепче сжимая пальцами трубку и умоляя кого-то на том конце. – Я больше никак не связан с ними… Я… я уже несколько столетий живу, как обычный человек!... Я…! Но прежде чем из динамика раздался судьбоносный ответ, в трубке резко что-то оборвалось, а затем, после уничтожительной тишины, предсказуемо последовали разрывающие слух гудки, красноречиво сообщая о конце короткого «разговора». - Черт! – с этим коротким на грани истерики высказыванием парень остервенело швырнул трубку обратно на базу, резко обернувшись назад во внезапно завопившем в сознании чувстве близкой опасности. Как оказалось – очень близкой… В темноте опасно блеснули рубиновым светом глаза. А в холодной ночной выси неба тихим отголоском эха разнесся отзвук далекого грома, скрывая за собой последний, полный одинокого отчаянья крик, который так и не долетев ни до кого растворился в шуме ночного дождя под взглядом бледной равнодушной луны… *** - Ичиго! – раздалось истеричное. – Вставай, живо! И-чи-го! Вопил, разумеется, Кон. В комнате и.о. шинигами Куросаки Ичиго, больше некому было нарушать его мирного, но почему-то всегда столь кратковременного спокойствия, о котором парень иногда так грезил. Но увы – не с его жизнью. Не с его друзьями и знакомыми, которые были без преувеличений один чуднее другого. И у ж тем более не со старым-добрым Коном, считающимся в форме игрушки полезным только с точки зрения функции будильника (но и с ней он справлялся не особо старательно от слова совсем). В остальном – это море шума из ничего и всегда на одну и ту же пошлую волну, что уже, как это не странно, не удивляло. - Умолкни уже, - не открывая глаз, хрипло спросонья проворчал парень, отшвыривая от себя лёгкое плюшевое тельце модифицированного, заставляя того с характерным звуком впечататься в дверцу шкафа. Его вопли недовольства как всегда не заставили себя долго ждать. - Сволочь, как ты можешь всё время так со мной обращаться?! Я на тебя в суд подам! Нахрен ты дрыхнешь вечно так долго! – вопил этот недодеделанный плюшевый лев, щедро рассыпая обивку из разошедшегося шва. – А-а-а!!! ОПЯТЬ?! Из-за тебя опять придётся себя штопать! Придурок Ичиго! - Сказал же, умолкни… - беззлобно кинув в верещащего Кона подушкой, протянул Куросаки. – Весь дом перебудишь. Я тебя потом Юзу на починку отдам. Ну или Исиде, если он не занят. - Боже, да это же каторга. Я здесь загнусь…. Сестрёнка-а-а!!! – всё ещё продолжало сипеть из-под подушки. - Да сколько можно уже?! – раздражённо вскочив с постели, рыкнул Ичиго и для большего успокоения нервов отменно впечатал пятку в подушку, как это обычно делала темноволосая шинигами. – Хватит ныть из-за Рукии уже. Что на счёт Рукии Кучики, тот тут вопрос стоял сложно... Кстати на счет Общества Душ в целом. После атаки Зависимых прошло около месяца и во всех возможных мирах наступило некое спокойствие, о котором Ичиго в силу тех обстоятельств, что он стал шинигами, уже не смел и думать. Оно теперь, в каждодневной и довольно обыденной ловле Пустых на улицах Каракуры, представлялось не более чем недостижимым сном. Не то чтобы его так не радовала новая и довольно неожиданная должность, вовсе нет. Скорее дело обстояло наоборот - теперь хоть было на ком излить нерастраченные новоприобретённые силы и недовольство, помимо вечно издевающегося отца. И тем не менее привыкнут ко всему этому было довольно непросто, пусть природное любопытство и тяга к сражениям в этом хоть и совсем немного, но помогло. Но возвращаясь к теме Кучики Рукии. Весь этот месяц он не получил от нее ни единой весточки, что слегка (или всё-таки «очень»?) раздражало. Конечно, он понимал, что в том состоянии, в котором та осталась в усадьбе Бьякуи после сражения, это было бы трудновато сделать, но черт возьми, отодвигая в сторону его напускное равнодушие, он все же волновался. Зря что ли шкуру ее спасал от Двойного Терминуса, чтоб она потом загнулась?! Так что, справедливо говоря, он был в чём-то солидарен с встревоженностью Кона, пусть и дальновидно не высказывал это вслух. К тому же в огонь тлеющей в голове тревоги подливало масло и то, что в городе в последнее время было подозрительно мало Пустых. В мыслях, конечно, не раз всплывала самодовольная физиономия Айзена, который мог быть тому причиной, но никаких комментариев по этому поводу ни из Общества, ни от Урахары, этого старого любителя утаивать все самое важное, он так и не получил. Нет, его весьма радовало, что в последние дни его не тревожил среди глубокой ночи надрывный писк Удостоверения. Но от этого природное чутье предвидевшее скорое приближение опасности вопить не переставало. Так подумав о многих тревожных вещах и не без некого садистского удовольствия еще раз впечатав пятку в подушку, из-под которой, отборно ругаясь, тщетно пытался выбраться Кон, Куросаки, схватив со стула сложенную школьную форму, отправился в ванную, напоследок кинув тому: - Я свяжусь с Рукией на днях. Так что прекрати уже каждое утро будить меня своим нытьем по этому поводу. Из-под подушки глухо послышался какой-то нечленораздельный звук, и Ичиго, сочтя это за некое своеобразное выражение благодарности, вышел из комнаты. А после, разобравшись с одеванием и приведением себя в порядок, тот наконец спустился на кухню, где за обеденным столом собралась их небольшая семья. Справедливо ожидая от отца очередного "непредсказуемого" удара, тот с некоторой опаской заглянул за угол, но старшему Куросаки явно было не до него. Как и сестрам, которые, казалось, совсем не прикоснувшись к стоящей перед ними еде, с серьезными лицами смотрели в мелькающий экран телевизора, по которому крутили очередной утренний выпуск городских новостей. - Утра, - плюхнувшись на свое место, недоумевающе хмыкнул Ичиго, озадаченно разглядывая буквально прилипшего хмурым и серьезным взглядом к экрану Иссина. - Что случилось? - Братик... - мгновенно опомнившись, произнесла Юзу, тут же вскакивая с места и накладывая тому порцию. - Там в новостях... - А что в них? - принимая у той из рук плошку с рисом, уточнил тот. Но ответа от младшей сестры он так и не дождался. Слух обжег неожиданно громкий и четкий голос телевизионного диктора, который словно по заказу учтиво повторил новость, перебивая Юзу: - ...ужасная трагедия произошла в городе Каракура. Утром в полицию поступило сообщение о нахождении тела 16-летнего подростка, сожжённого в собственном доме. По достоверным данным имя погибшего: Сато Кейтаро. Подросток был учеником первого класса старшей школы Каракуры. По факту его гибели ведется рассмотрение вопроса о возбуждении уголовного дела по статье «убийство», хотя эксперты опровергают эту теорию, утверждая, что данное дело может оказаться всего лишь несчастным случаем, ссылаясь на тот факт, что подросток жил один. Наши журналисты ведут связь с местом событий... Плошка, выроненная из дрогнувших рук, с треском разбилась где-то на полу, по ходу расплескивая всё свое содержимое. Куросаки с дико горящими от шока глазами прикипел взглядом к показываемому на экране виду оцепленного полицейскими дома парня, не веря в то, что слышит и видит. Сато был его одноклассником. Не то что бы он хорошо его знал, так общались время от времени. И парнем тот был неплохим, в меру умный и адекватный с абсолютно стандартной незапоминающейся внешностью и тихим голосом. Справедливо говоря, в последнее время они вообще не общались из-за каких-то проблем самого Кейтаро (хотя проблемы, в основном, были у самого Куросаки, как раз в то самое время взявшего на себя обязанности и. о. шинигами), да и в их компании он был не частым участником, но ему в целом было все равно. И тут вдруг - умер. Сгорел в собственном доме. Один. Сердце шумно ударилось об ребра будто подсказывая, что дело было явно не из разряда «чистых». И точно не обычного характера. Потому что после того, как в его школе и его городе впервые появились шинигами (а конкретно - Рукия Кучики), уже ни одно такое происшествие не могло быть обычным. - Я пошёл, - резко встав из-за стола, хмуро прорычал рыжий, ничего так и не ответив на вопросительные, но, в принципе, нисколько не удивленные взгляды родных. Но прежде чем уйти из дома, тот пулей бросился обратно в комнату, бесцеремонно стаскивая с постели возмущенного Кона, а потом к ещё большему его возмущению вытаскивая из потрепанной игрушки гиконган и тут же спешно глотая блестящую зеленую капсулу. Секунда – и вот он вновь в своей привычной черной форме шинигами, а за спиной приятной тяжестью покоился оплетенный белой лентой здоровяк Зангетсу. - Ч-черт, хренов Ичиго! Ты какого творишь сутра вообще?! - не понимая, что вообще происходит, завопил модифицированный, внезапно оказавшись в теле Куросаки. - Иди в школу, понял?! - хватая того за воротник форменной рубашки, не церемонясь прошипел шинигами, тут же заставляя Кона предусмотрительно заткнуться. - А-а... а ты-то куда идти собрался? - стушевавшись под почти горящим злым взглядом, нерешительно спросил тот. - Неважно, - оправив возникший занпакто за плечами, произнес Ичиго и не дав тому даже рта открыть, тут же исчез из комнаты, унесшись на мгновенной поступи в сторону дома Сато. Пару минут тупо простояв на месте, Кон, бестолково моргая от все еще непрошедшего шока при виде отчего-то крайне взволнованного (или скорее обозленного на что-то или кого-то) Куросаки, никак не мог врубиться, что же только что здесь произошло. Ему действительно надо тащиться сейчас в школу? Нет, в этом, конечно, были и свои плюсы в виде прекрасных одноклассниц Ичиго (особенно Иное-сама, как же без нее), тут ему жаловаться было не на что... Но, чтобы сам парень отправил его туда, зная, чем это может закончится для его имиджа (или как он эту фигню с заморочками по поводу приличного поведения называет?)? Что ж даже для «души плюс», уже изрядно привыкшего к своеобразным странностям временного шинигами, это все равно казалось крайне странным обстоятельством. - Вот же ж вспыльчивый параноик, - уже более миролюбиво прорычал Кон в адрес Куросаки, глядя в точку в небе, где он недавно видел крошечную фигурку парня. - Мог бы хоть сказать, что случилось, придурок... *** *У дома Сато Кейтаро. Десять минут спустя* - Это что ещё за хрень? - останавливаясь в нескольких десятках метров от дома одноклассника ошарашено выдавил из себя Куросаки. Прямо над зеленоватой черепичной крышей зловеще сверкая и переливаясь неоново-кровавым огнем зависло нечто напоминавшее некий символ, который без всяких сомнений ему точно не был знаком. Разбрасывая повсюду багряные пляшущие в каком-то диком танце блики по головам полисменов и патрульных машин, тот тут же натолкнул Ичиго на мысль, что иероглиф явно был не виден обычным людям. А это могло означать лишь то, что уже с самого начала итак было ясным - его догадки подтвердились и в смерти парня были замешан кто-то не из этого мира. Оставалось только молиться, чтобы в этом не были замешаны очередные недоброжелатели Общества Душ, в чем, собственно, Ичиго уже и не думал сомневаться. А хотя так хотелось… Еще раз хмуро взглянув на эмблему, одним своим видом отчего-то вселяющую в душу какой-то неведомый животный ужас, временный шинигами, вздохнув, направился ко входу в здание. Миновав снующих у дома полицейских и суровую охрану у входа, Ичиго, будучи невидим для них, вошел внутрь, готовясь увидеть обугленные мебель, обои и расплавленные вещи, покрытые слоем копоти... Но к его огромному удивлению, дом внутри оказался вполне пригодным для житья, не оставляя даже намека на то, чтобы представить, что здесь минувшие сутки назад сгорел живой человек. Находясь в некоторой растерянности от этого факта, Куросаки миновал прихожую, хотев пройти наверх по лестнице, но все же по дороге невольно заглянув в зал, тут же замер с тревожно ёкнувшим сердцем. Его взгляд приковала к себе белая линия, четко очертившая место, где вероятно нашли его знакомого. Судя по ней - скрючившегося у самой стены рядом с телефонной тумбой. Сама трубка стационарного телефона, уже совершенно бесхозная, лежала не на базе, а уныло покачивалась на витом проводе, вытянувшемся почти до самого пола. Преодолев себя и свои ощущения от вида этой жутковатой картины, Куросаки приблизился к месту убийства, и, подцепив провод, взял в руки трубку домашнего телефона, замечая, что та частично обуглилась и источала неприятный химический запах горелого пластика. Последней каплей стало то, что горелые места на трубке были подозрительно схожи с отпечатком человеческой ладони... - Куросаки? - вдруг раздалось резкое из-за спины шинигами, заставляя того вздрогнуть от неожиданности и выронить обгорелую трубку. - Что ты тут делаешь? Обернувшись, прежде, чем мозг успел сформировать в голове знакомый образ юного дарования Готея 13, Ичиго предсказуемо наткнулся на ледяной и не по-детски серьезный взгляд бирюзовых глаз молодого капитана. Хотя, назвать Хитсугаю Тоширо ребёнком почему-то не поворачивался язык даже у него. - Тоширо? - удивился рыжий. - Для тебя «капитан Хитсугая», - автоматически оправил бестактного подростка капитан, после приблизившись к месту, где лежало тело. - Так что ты здесь делаешь? - Я хотел спросить тебя о том же, - хмыкнул Куросаки, уперев руки в бока. - Разве эта префектура и Каракура в целом не охраняется 13-тым отрядом? Хитсугая, хмыкнув на это замечание, опустился на корточки, изучающим цепким взглядом осматривая место убийства. А после, как и Ичиго ранее, взяв в руку обугленную телефонную трубку, не глядя на собеседника, ответил: - Так и есть. Но дело, к которому относится сей случай, веду я и мой отряд. Куросаки озадаченно изогнул бровь. - Дело? - Да. - То есть… - парень не хотел договаривать это свое предположение, но ему все-таки пришлось, -… ты ведь не хочешь сказать, что это не единичный случай? Хитсугая коротко кивнул, тут же заставляя временного шинигами напрячься. - Именно. Куросаки, с минуту посверлив Тоширо пытливым взглядом, вновь прикипел глазами к белой меловой линии, обдумывая и переваривая полученную информацию с абсолютно отрешенным выражением на лице. - Погибший... знаком тебе? - спросил капитан, выдвинув неожиданную догадку. Ответ прозвучал лишь спустя долгие минуты. И далеко не сразу юный капитан заметил в том равнодушии, с которым Ичиго говорит об погибшем, скрытую печаль и горечь потери: - Мы с ним учились вместе в одном классе. Иногда общались. Он был неплохим парнем. Хитсугая, услышав эти слова, тихо вздохнул, но тактично промолчал, продолжая изучающе оглядывать окружающую обстановку. Поэтому вопросы, которые прозвучали по прошествии какого-то времени, заставили его невольно вскинуть взгляд вверх на Куросаки: - Разве он не сгорел? Почему дом не тронут огнем? Что вообще тут творится, чёрт возьми?! Глаза Куросаки горели праведным гневом – всё-таки даже в его непомерно странной жизни не каждый день погибают знакомые, особенно в столь туманных обстоятельствах. В отличие от Тоширо, он не привык к такому, будучи даже столь близко знакомым со смертью. Не привык быть столь близким к ней и одновременно настолько далеким от того, какую форму она порой может принять... - Тоширо! Объясняй! - хватая капитана за плечи, сам не в себе прорычал рыжий. Понимая состояние парня, Хитсугая отложил возмущения по поводу игнорирования им его капитанского звания в долгий ящик и, спокойно убрав от себя дрожащие в злобе руки Куросаки, привычным спокойным тоном произнес: - Мне запрещено распространяться об этом высшим начальством... Но прежде чем Ичиго попытался возмутиться, Капитан продолжил: - ... но учитывая то, что это произошло с твоим знакомым, я пойду на некоторые отступления от правил. Но только один раз. Есть возражения? Куросаки, не ожидавший от Тоширо такого щедрого предложения, особенно учитывая его вечную серьезность и приверженность к соблюдению законов и правил (хотя в этом его намного обгоняет Бьякуя, что б его), юноша лишь согласно кивнул, дальновидно заткнувшись и не став спорить. После этого, Хитсугая, достав зампакто из заплечных ножен, к огромному удивлению Ичиго вонзил тот в пустое пространство над телефонной тумбой и с некоторым натягом разрезал то в виде неаккуратного прямоугольника, образовав своеобразный вход... вот только куда? - Идём. Лучше один раз увидеть это своими глазами, чтобы понять, - с тихим шорохом вернув меч в ножны, сказал он и вошел в образовавшуюся дыру пространства, в котором чернел кромешный мрак. Куросаки, не став задавать лишних вопросов, вошел туда следом за ним и тут же замер, как вкопанный. Потолок, стены, пол и предметы интерьера были покрыты толстым слоем черной копоти. Ничего не сгорело, но было так плотно погребено под темным едко пахнущим серой пеплом, словно бы над комнатой взорвался облаком гари сам прославленный Везувий. Ко всей этой дикой картине прибавлялось еще то, что комната была окружена сетью каких-то неведомых ему знаков, слабо мерцавших и переливающихся в пропахшей гарью темноте. - Что это? - чуть прикоснувшись к сети, произнес Ичиго и тут же одернул руку, обжегшись. - Защитные бакудо, - ответил Хитсугая, сам с любопытством рассматривая окружение. - Честно говоря, никогда не видел подобных заклинаний... они мне не знакомы, хоть формулы напоминают некоторые известные. - Не сказал бы, чтобы это его защитило... - иронично хмыкнул Ичиго, а потом зацепившись за сказанное, удивленно произнес: - Погоди-ка! «Бакудо»?! Кем они были поставлены? Здесь был другой шинигами? - Боюсь, моё предположение тебя не порадует... - кивнув в сторону чего-то черного и бесформенного, произнес он. Ичиго потребовало несколько долгих мгновений, чтобы понять, что перед ним на том самом месте, где в реальности была лишь пустота, лежит нечто, что когда-то было... нет, не человеком. Душой. Теперь же это был лишь кусок горелого мяса, покрытого чем-то липким и черным, с страшно раскрытыми слепыми провалами глазниц и бесформенного обугленного рта. От этого вида желудок мгновенно скрутил невольный рвотный спазм, а лицо исказилось от шокирующего осознания, что эти горелые плоть и кости, превратившиеся в нечто неприглядное и бесформенное, некогда были его знакомым. Одно дело видеть духов, другое - мертвые тела, которые им принадлежали. В этом случае эти два пункта соединились в одну принеприятнейшую картину, от которой сдавали нервы даже у Куросаки, пусть тот и не жаловался прежде на выдержку. - Я тебя не понимаю... - неотрывно глядя на труп, хрипло произнес Ичиго. - Я отправил образцы формул этих бакудо в исследовательский отдел и те выяснили, что установить их можно было только находясь внутри создаваемого барьера. А поскольку никого внутри этого нетронутого купола кроме погибшего не было обнаружено, значит... Ичиго отчаянно схватился за голову, обессиленно оседая на корточки. -... значит, это был сам Кейтаро, - закончил тот мысль за Капитана, а после провел рукой по лицу, будто пытаясь снять с него это потерянное выражение, - и это же значит, что он всё это время скрывал ото всех, что является шинигами. Эта новость всё никак не укладывалась у него в голове. Вообще. - Я так понимаю, что ты не догадывался об этом? – аккуратно спросил Хитсугая. - Разумеется, нет! Я был с ним знаком задолго до того, как узнал, кто вообще такие шинигами! Я не знал... Капитан, поняв растерянность юноши, положил руку тому на плечо в некоем поддерживающем жесте. - К огромному разочарованию, Обществу Душ тоже не известно кто он такой, Куросаки. Его имя и вся его так называемая "человеческая" жизнь - фикция. С теми же проблемами опознания мы столкнулись при осмотре многих других жертв этих бесчеловечных убийств… - Многих?! - вскочив на ноги как ошпаренный, воскликнул Куросаки. - А сколько их тогда всего?! - Убиты десятки неизвестных и служащих в рядах Готея шинигами в разных точках Общества Душ и реального мира за последние две сотни лет, - хладнокровно произнес парень. Цифры впечатляли. Этого Куросаки не мог не признать. И даже изрядно шокировали, от чего у временного шинигами невольно перехватило дыхание. - И что… все до единого были поджарены до угольков? – отойдя от первоначального удивления и указав на тело парня, спросил Куросаки. - Кстати говоря, почему только в пределах барьера видна вся эта гарь?! Тоширо, задумчиво обвёл взглядом комнату, вспоминая. - Исходя из предыдущих изученных случаев, смерть наступила в следствии возгорания какого-то неопределенного вещества, состав которого выжигает исключительно предметы и существа, состоящие из частиц реацу. Потому и нет никаких видимых следов на физических объектах реального мира, исключая, конечно, гигай в котором находился погибший в момент гибели. Ичиго, некоторое время продумав все полученные ответы, задумался. Что-то еще не давало ему покоя... - И между этими убийствами нет никакой связи? - наконец задал вопрос тот. - Кроме способа убийства и горящей эмблемы над местом его совершения - нет. Вспомнив зловещий жуткий свет знака над домом одноклассника, Ичиго озадачено переспросил: - A что за эмблема? - Неизвестно. В открытых базах данных Сэйрэйтэя не было найдено аналогов. Ичиго, еще раз очертив взглядом тело несчастного, иронично рассмеялся, вызвав у Хитсугаи неприятный холодок, пробежавший по коже. - Хах... и не смотря на прибавляющиеся жертвы и все остальные улики, вы ни черта не знаете?! Вот не верю ни фига! Что б вездесущий Готей и не знал... - Я рассказал тебе все в рамках допустимого. Твои нотации излишни, Куросаки, поскольку ты еще многого не знаешь. К тому же, между нами говоря, среди погибших есть члены 10 отряда, так что в моих же интересах найти виновного и наказать по всей строгости законов Общества Душ, - перебивая того, сурово произнес блондин, невольно заставляя Ичиго осечься на полуслове. - Теперь и в моих тоже. - Сомневаюсь, - сказал, как отрезал Тоширо. - Это дело тебя не касается. - Зачем же тогда рассказал?! - не увидев логики в этом, произнес Ичиго возмущенно. - Я тебя вообще не понимаю! - Из солидарности. Да и потом ты бы все равно узнал рано или поздно. Скажешь, что я не прав? Ичиго ухмыльнулся, пусть и несколько безрадостно. - Абсолютно прав. И я тоже в деле. Понял, Тоширо? - Для тебя «капитан Хитсугая». И если ты так хочешь помочь, обсуди этот вопрос с главнокомандующим, - ответил тот, выходя за пределы барьера. Когда барьер из бакудо пересек и Ичиго, то тут же оказался встречен еще двумя неожиданными визитерами из Сэйрэйтэя - Мацумото Рангику, которая своим присутствием в принципе не удивила, учитывая чей она лейтенант, а вот присутствие с ними Кучики было встречено весьма эмоционально. - Ичиго? - удивленно распахнув глаза всполошилась та. - Почему ты с капитаном Хитсугаей? - Да так, потрепались на счет этих непонятных убийств, о которых ты мне ни черта ни сказала ни слова! Кстати могла бы хоть чиркнуть пару слов Урахаре, что ты там не померла! Не зная, чему удивляться больше в этой ситуации, Рукия, вспыхнувшая от таких нахальных заявлений друга, тут же вспылила, отвечая на возмущение ответным возмущением: - Что?! Как ты смеешь вообще предъявлять ко мне какие-либо претензии, придурок?! Я была не в форме после всех этих сражений, знаешь ли! И к тому же... откуда тебе известно об этих убийствах? - Мы встретились случайно, - ответил на заданные Рукией вопросы вечно спокойный Хитсугая, скрестив руки на груди. - Убитый – знакомый Куросаки. Я частично ввел его в курс происходящего. Разумеется, в рамках допустимой нормы. - Да, к счастью, что я не услышал объяснения от тебя, - обратился к подруге Ичиго. - а то с твоими дермовыми картинками вечно все ни фига не понятно. Думаю, тут и объяснять не нужно, что за последний комментарий Ичиго поплатился. На этот раз довольно отчетливыми гитлеровскими усами и испанской бородкой синего цвета на весь подбородок. - Ты что вечно собой этот маркер таскаешь?! - пытаясь стереть рукавом косоде эту высокохудожественную месть, раздражённо прорычал рыжий. - А нечего вечно отыгрываться на моих рисунках, - крайне довольная собой, подытожила Кучики, подбрасывая в руке любимый маркер. - Так значит это был твой знакомый. Соболезную. - вклинилась в их «беседу» Рангику. - Да что уж... я все равно, как оказалось, его не знал, - наконец расправившись с нарисованными усами, произнес Ичиго не без некоторой досады в голосе. Среди знакомых возникло неловкое молчание, которое, впрочем, вскоре было прервано Хитсугаей: - Вы собрали образцы и тела для исследовательского отдела? - Да, капитан, - тут же выровнявшись по струнке, отчеканили те. - Группы уже готовы к отправлению через сэйкаймон. - Тогда возвращайтесь в Общество Душ. Моя группа прибудет позже, как разберется с этим, - отдал приказ Хитсугая и, когда обе удалились к своим группам, взглянул на задумчиво застывшего перед ним Ичиго. - Погоди, Тоширо! Есть еще жертвы?! - опешил временный шинигами. На что капитан 10-го отряда, протяжно вздохнув и устало прикрыв глаза, тихо произнёс лаконичное: - Куросаки... - Да? – переспросив, взглянул на юного капитана тот. Тоширо, чуть потерев переносицу указательным и средним пальцами, серьёзно взглянул в глаза и. о. шинигами и с ещё более неприступной серьёзностью посоветовал: - Я настоятельно не рекомендую тебе вмешиваться во все это. Нечто, что убивает шинигами внушает страх и недоумение даже в Готей. Не думаю, что человеку это по плечу, не говоря уже о том, что это дело с самого своего начала так и не сдвинулось с мертвой точки... - Ха, и ты думаешь, что это меня остановит? – невольно перебил капитана Ичиго, скрестив руки на груди. - Я не питаю таких иллюзорных надежд в твоем отношении, - честно признал суровую истину юный гений. В ответ на эти слова на лице рыжеволосого шинигами просияла довольная улыбка. - Ну вот видишь. Похоже, мы прекрасно поняли друг друга. И с этим, не дав Тоширо добавить к этому комментарию еще хоть что-то, ушел следом за Рукией и Рангику, оставив юному дарованию Готея разбираться со всей этой чертовщиной, в то время, как сам Ичиго решил понять в чем тут дело и что еще от него утаили самостоятельно. Задумчиво проводив взглядом временного шинигами, капитан, наконец спокойно выдохнув, вновь вошел внутрь вскрытого барьера, вновь подходя к телу и что-то вынимая из застывших обгорелых рук, при прикосновении рассыпавшихся черным пеплом. И взглянув на чудом не тронутую огнем черную сургучную печать с каким-то еле читаемым, почти стершимся, символом, довольно хмыкнул, крепко сжимая ту в руке. - Похоже, дело все же сдвинулось с мертвой точки. *** *Вечер. Общество Душ, Сэйрэйтэя. Центральная библиотека-архив* Самый гигантский архив информации шинигами за последние несколько тысяч лет. Самая полное собрание длиннейшей и богатейшей истории Общества Душ. Тысячи стеллажей забитые свитками, манускриптами и книгами под завязку, не считая огромнейшего собрания знаний многих поколений шинигами хранящихся в электронном виде на огромных просторах баз данных. Однако этого позднего посетителя, материализовавшегося прямо посреди одного из залов из неяркого золотистого света, интересовали вовсе не новейшие знания, находящиеся в ближайших залах архива, а куда более древние, темные и загадочные, о которых никто уже давно ничего не помнил, да и ни хотел помнить, предпочтя похоронить их в самых дальних уголках архива, не желая бередить ушедшее тёмное прошлое. Так, миновав длинные извилистые коридоры и равнодушно пробежав мимо высоких стеллажей с книгами, гость архива следовал своему определенному маршруту, который кончался именно там, где никто не появлялся многие годы, или даже сотни лет. Конечно не потому, что не хотели появляться там, хотя и это было одной из причин нечастого посещения старейшей части библиотеки. Но главным обстоятельством, всё же, было то, что этот сектор архива был открыт немногим... Точнее одному. Незнакомцу небольшого роста в темном плаще с полностью скрытым в тени глубокого капюшона лицом. Поначалу могло показаться, что он намеренно прятал свой облик, не пожелав быть рассекреченным, но капавшие с плотной ткани крупные капли, оставляющие позади вечернего посетителя мокрый след дают понять, что виной такому заблуждению дал разбушевавшийся над Сэйрэтэем ночной ливень. И этот некто, удачно пройдя ко входу в нужный зал, который в данный момент был заперт на диковинный замок. Из-под плаща показывается тонкая изящная рука с крупным кольцом на среднем пальце, которое вновь сверкнув ярким золотистым блеском, без труда открывает дверь в нужную часть архива, и некто входит внутрь приоткрывшегося гигантского прохода, оказываясь в темноте неосвещенного зала. Явно уже зная, что в этой части хранилища знаний никогда не горит свет в виду его редкого посещения, незнакомец легко встряхивает рукой с перстнем, вызывая из крупного янтарно-желтого камня небольшой шарик света, что освещает ему путь. Вскоре тот почти срывается на бег, будто мечтая поскорее добраться до нужного стеллажа. Мимо его глаз мелькают в тусклом свете кольца многочисленные книги в потрепанных переплетах, обветшалые свитки с туманным содержимым. И вот перед ним та самая полка к которой тот стремился. - Наконец-то... - вдруг раздается в абсолютной тишине тихий женский голос. Падает на плечи, откинутый рукой, капюшон, отяжелевший от сырости, и в неверном золотистом свете возникает бледное лицо в обрамлении иссиня-черных волос, а в темных глазах загорается живейший интерес. Девушка. Взяв с полки книгу, та с наслаждением вчитывается в ее содержимое, но спустя десять минут кое-как оторвавшись от чтения, та захлопывает старый фолиант, тут же громко чихая от возникшего облачка пыли и слыша, как откликается ей средь стеллажей раскатистое эхо. Оглядевшись по сторонам так, будто кто-то вообще мог за ней следить в этой пустой части архива, та все же предусмотрительно надевает капюшон обратно на голову, поспешно прячет книгу под плащом и покидает эту древнюю секцию. А после так же быстро минуя и весь остальной архив и уже, конечно, совершенно не замечая, как за стеллажами мелькает чья-то черная тень, перемещается во вспышке золотого света за пределы здания, спешно спускаясь по широкому пролёту главной лестницы… Как вдруг позади нее где-то в внутри раздается глухой, прошедшийся сильной дрожью по земле, взрыв. Горящий всполох дыма, обломков самого здания и огня с немыслимой мощью и шумом вырывается наружу из поврежденного здания, взрывной волной сбивая с ног не успевшую даже вскрикнуть от неожиданности девушку и отправляя ту в непродолжительный полет вниз по ступенькам. Тихо простонав от болезненной встречи с многочисленными ступеньками, девушка, все еще сжимая в руках ту книгу, с открытым в немом ужасе ртом смотрит, как горит великое собрание истории шинигами, сгорая без остатка в диком рёве огня. И в ее тёмных, но отчего-то совершенно не напуганных этим фактом глазах, отражаются безжалостные и оттого страшные в своей необузданной мощи рыжие языки пламени... *** *На следующее утро. Каракура. Дом Куросаки* - Что ты сказал, Ренджи?! - выскакивая из шкафа Ичиго, сама не своя, прокричала Рукия. По приказу капитана Укитаке оставшись в городе чтобы окончательно убедиться в порядке на улицах Каракуры, Кучики Рукия разумеется осталась у Ичиго, который в силу своей внезапно возникшей филантропии, вновь пустил ее ночевать в его шкафу (а как будто у него был какой-то выбор, как же!). И вот не прошло и суток, как новоявленная шинигами, о которой так грезил и мечтал Кон (к слову чуть не померший от чрезмерной «любви» Рукии, проявившейся через отменные пинки того об стену), стащила временного шинигами с кровати ни свет, ни заря, проорав прямо в ухо: - Вставай, Ичиго! В Сэйрэйтэе возникли проблемы! - А? Какие? - еще не до конца придя в себя, сонно протянул парень. - Кто-то прошлым вечером подорвал городской архив. На секунду и. о. шинигами подумал, что ослышался. - Чего?! Кому это вообще надо? - Понятия не имею. Ренджи пока не знает всех подробностей. Однако в Обществе сейчас объявлена общая мобилизация по поимке виновного, - с тихим щелчком захлопывая коммуникатор-раскладушку, хмыкнула Рукия. Поняв, что ему снова не удастся выспаться, Ичиго откинув одеяло, опустил ноги с постели и сонно потер заспанные глаза. - Сначала эти самосгорания, теперь взрыв... Что Готей 13 не поделили с каким- то чокнутым убийцей-пироманом? - вылезая откуда-то из-под кровати, задумчиво произнес Кон, потирая свою плюшевую голову плюшевой лапой. - Сестренка, ты что-нибудь знаешь? - Сказала же, что не имею ни малейшего понятия, - произнесла та, предусмотрительно запихав ногой плюшевого извращенца обратно под постель. - Не мой отряд занимается всем этим, я тут только потому, что эта территория находится под юрисдикцией 13 отряда. - А почему этим занимается именно Тоширо? Разве это скорее не обязанности онмицукидо и 2-го отряда? - Поначалу так и было... - задумчиво произнесла брюнетка, присев на стул возле рабочего стола. - Но последние месяцы онмицукидо и капитан Сой Фон заняты поисками следов Айзена и обеспечением безопасности Сэйрэйтэя. Поэтому это, в принципе, застопоренное дело передали 10 отряду, как отделу, часто работающему с проблемами в реальном мире… Задумчиво почесав подбородок, Ичиго наконец поднялся с постели, начав методично одеваться. Но на все слова Рукии предпочел промолчать, поскольку находился в собственных мыслях. К тому же не особо радостных, мучивших его всю прошедшую ночь, не давая толком уснуть. - Ичиго? Он ответил только спустя какое-то время, застегнув заключительную пуговицу на рубашке. - Кейтаро… Он перевелся в нашу школу из соседнего города примерно год назад. Вел себя как все. Имел несколько друзей. Иногда зависал и в нашей компании. Но жил один. Никто не задавал вопросов, никому не хотелось лезть в его жизнь. И вот я сейчас подумал… Что могло вынудить шинигами скрываться здесь, среди смертных, притворяясь одним из них настолько реалистично, что даже сейчас не верится, что он был и не человеком вовсе? На это шинигами только растеряно покачала головой. - Я не знаю, Ичиго, хотя я и сама была вынуждена скрываться подобным образом. Но не настолько долго, как скрывался он, ибо шинигами не имеет права задерживаться в реальном мире дольше положенного приказом высшего командования срока, - пояснила она, позже нерешительно добавив: - Возможно… что-то вынудило его так поступить. Быть может, для него это была единственная возможность начать новую жизнь? – предположила Кучики. - И у него эту возможность отняли, - серьёзно взглянув на свое удостоверение шинигами, хмуро сказал Куросаки. Заметив в голосе друга отчётливо проступившие ноты пока что скрытого гнева, шинигами поежилась. - Что намереваешься делать? Ответ оказался довольно лаконичным. - Я найду эту чертову древнюю мразь и убью ее. *** *Сэйрэйтэй. Центральная библиотека-архив. То же утро* - Чёрт… - досадливо глядя на все еще слабо дымящийся архив, прорычал себе под нос капитан, тем не менее заходя внутрь, чтобы все тщательно осмотреть. Ещё вчера днем вернувшись в город проводников душ, юный капитан Готей 13, воодушевлённый найденной находкой, отправился в компьютеризированный зал библиотеки, намереваясь отыскать хоть что-то о найденной им печати. Которую кстати намеренно не передал двенадцатому отряду, зная, что капитан Куротсучи не особо задумываясь задвинет его в долгий ящик, даже и не подумав помочь. В прочем оно и понятно – от обгоревшего сургуча пользы ему будет ни на йену. Да и говоря на чистоту, пользы это не принесет и самому Хитсугае, ведь он по сути утаил от командования одну из улик расследования. К счастью, что дело пока не горело и до его невольного проступка (пусть и совершенного во благо расследования) сейчас докапываться было некому. Поэтому парень, отложив некоторые свои дела в отряде на потом, углубился в чтение оцифрованной базы данных самого большого собрания знаний шинигами. И разумеется он нашел то что искал. Одно только «но»… Нужные ему подробные записи хранились в исключительно бумажном виде и (как на зло) в закрытой части архива, под пометкой «опечатано». Для того чтобы получить нужные данные ему требовалось письменное разрешение заверенное и подписанное лично господином Ямамото Генрюсаем Шигекуни, что в корне осложняло дело, поскольку могло напрямую раскрыть его самовольство. И это было только самой верхушкой айсберга. Хуже было то, что записи относились не просто к категории древних, но еще и запрещенных к публикации, и это только подогревало интерес Тоширо, уже мечтавшего заполучить из этого кладезя информации о древнем Сэйрэйтэе и шинигами, что в нем жили века назад, хоть одну страницу... Сколько планов. И все они горели синим пламенем вместе с желаемой частью архива, который той же ночью был безжалостно взорван неизвестным злоумышленником, как будто насмехаясь над намерениями юного капитана, ставя жирный крест на этом пункте расследования. И это тогда, когда он был так близок к хоть какому-то продвижению отданного ему дела! Досадно. Просто чертовски досадно. - Капитан! – возникая рядом с Хитсугаей, уже стоящего перед раскуроченной взрывом внушительной толщины и высоты дверью в старейшую секцию библиотеки-архива, произнесла Мацумото. – Ну что? Есть какие-нибудь мысли? - Ни одной, Мацумото, - поднимая с пола обуглившуюся в огне книгу, безэмоционально произнес он на это. Обветшалая рукопись, хранившаяся в этом секторе веками и без того бывшая столь хрупкой, рассыпалась пеплом в руках юноши, вызвав невольный злобный вздох сквозь зубы. - Сотни лет жизни шинигами на рассвете эры Готея. Наше наследие, собранное в тысячах тысяч книг… пропало без следа. - Хранители архива сказали, что эта информация давно не актуальна. Ей все равно никто не пользовался. - И тем не менее, это совершенно не значит, что она не была ценной, - стряхнув пепел с руки, произнес Тоширо, а после повернувшись к своему лейтенанту добавил: - Если мы не будем чтить прошлое, что с нами всеми станет в итоге? Рангику на это только вздохнула, одарив своего капитана растерянным взглядом. Ей было невдомек, что вместе со сгоревшей секцией оборвалась тонкая ниточка, которая могла привести если не к раскрытию давнего дела, то хотя бы к его продвижению. - Как думаете, этот взрыв может быть связан с нашим поджигателем? – обрывая молчание, спросила та. Хитсугая, привычно спрятав руки в рукава косоде, в задумчивости обвел взглядом обгорелые полки стеллажей, покрытые толстым слоем пепла и гари и лишь вздохнул. - К сожалению, мне это неизвестно, - ответил он, вызывая в голове образ найденной печати - Но всё может быть… *** *Несколько дней спустя. Бараки 10 отряда Готей 13* Сказать, что Тоширо Хитсугая был в бешенстве, значит ничего не сказать. Вот так легко потерять горячий след преступления…! Просто немыслимое невезение по его собственному мнению, которое было во сто крат досадным от того, что ответ был буквально перед носом, стоило только приложить некоторые усилия, чтобы его добиться… И фиаско! Ноль! Тупик! Опять…! На почти законченный отчет капает жирная чернильная капля, расползаясь по шероховатой бумаге черной кляксой, в одно мгновение убивая почти часовой труд капитана. - Проклятье… - прошипел себе под нос Тоширо, внутренне коря себя за испорченную работу. Раздраженно бросив перо в ванночку для чернил, тот не особо церемонясь, зло скомкал заляпанный чернилами отчет, бросая тот в переполненное ведро для бумаги к не одному десятку таких же запоротых в пылу уже несдерживаемой злости документов. Как следствие собственной неудачи, работа не клеилась, и даже заполнение отчетов, которое позволяло ему привести свои мысли в порядок и даже немного расслабиться за этим нехитрым (особенно учитывая другие обязанностями капитана) занятием, теперь не приносило того же успокоения, что прежде. К холодному морю злости подливал воды еще и состоявшийся днем ранее разговор с главнокомандующим: «- Капитан Хитсугая, вы всегда четко выполняли свои обязанности и распоряжения командования. В виду этих ваших качеств, я отдал распоряжение об ведении вами дела, которое и прежде вызывало много споров… - сидя за своим рабочим столом, произнес древний шинигами полным глубокой мудрости голосом. - Прошу прощения, что перебью вас, - смело прерывая старца, произнес стоящий в нескольких метрах от главнокомандующего Хитсугая, - но к чему вы клоните? Тот поднял на него тяжелый и не предвещавший для юного капитана ничего хорошего темный взгляд: - Я начинаю сомневаться в том, что вы сможете осилить доверенное дело. Тоширо словно кувалдой по голове ударило. - Эм… Извините, что? – еле-справившись с чуть не сорвавшимся на позорный окрик голосом, тем не менее с напускным хладнокровием произнес юноша. - Капитан, вы молоды и неопытны, - охотно начал пояснять господин Ямамото. - Мое решение было вероятно поспешным, и я возложил на вас и вашу природную гениальность слишком много надежд. Тоширо просто распирало от желания опровергнуть слова главнокомандующего объективными доводами, которых у него, разумеется, было в избытке, однако в силу собственной воспитанности и вежливости по отношению к вышестоящим, он ограничился коротким, но настойчивым: - Господин главнокомандующий, уверяю вас, что я крайне заинтересован в том, чтобы довести это дело до конца. Позвольте мне продолжить следствие. Взгляд Генрюсая Ямамото до этого будучи глубоко погруженным в работу с документами перед ним в которых он что-то каллиграфически-идеально выписывал кистью, вновь был возведен на юное дарование Готея, но отвечать на это пока не спешил, прожигая того черными провалами радужек, нисколько не постаревших за прошедшие века глаз. - Пожалуй, я сделаю вам большое одолжение, - вновь погружаясь в работу каллиграфию, наконец ответил старец, чем вызвал у Хитсугая облегченный вздох - И весьма надеюсь, что мы больше не ввернёмся к этому разговору…» Иными словами, если бы не собственная настойчивость, его бы просто отстранили от этого дела. И теперь он даже не знал, что винить в первую очередь: свою молодость, которая вечно заставляла всех его недооценивать, или же эту чертову полосу невезения, которая так «вовремя» свалилась ему на голову?! И это, не считая проблемы с Айзеном, которого он мечтал искромсать на мелкие кусочки после того что он сделал с Хинамори. Хинамори… При воспоминании о бледном и искаженном болью лице девушки, безжалостно пронзенной ее собственным капитаном, сердце парня тревожно сжалось внутри, пропустив удар. Та страшная картина все еще внушала в его, казалось бы, ледяное и непоколебимое сердце немыслимую злобу, пусть умом он и понимал, что Мимо уже находится вне опасности. И, тем не менее, он все равно пообещал себе, что однажды убьёт этого ублюдка, даже если для этого ему придется пожертвовать своим капитанским званием… Надо только дождаться сражения. Всего лишь полгода… Тяжело выдохнув, парень устало провел руками по лицу, задвигая мысли об Айзене и предстоящей битве в Каракуре в дальний угол своего сознания, вновь сосредотачиваясь на настоящем. Которое, увы, тоже не было особо радужным от слова совсем, учитывая произошедшие за последние дни события. Но от этого никуда не денешься. Он обязан решить эти проблемы, ибо кто еще это будет это делать, раз он сам вызвался добровольцем? На сим уладив разрывающие его внутренние коллизии, капитан в очередной раз приступил к заполнению отчета, на это раз предусмотрительно отгородив свой разум от мыслей об происходящем вокруг беспорядке, как и в его голове, так и в жизни. И к счастью на этот раз довольно быстро расправившись с большей частью накопившейся бумажной волокиты, Хитсугая уже в более приподнятом настроении складывал готовые бумаги в стопку, как вдруг услышал раздававшиеся из коридора быстрые шаги. Не став обращать внимания на них, когда те прошли мимо его кабинета, тот продолжил наводить порядок на своем рабочем столе, как тут же услышал довольно раздраженное, хоть и негромкое: - Проклятье! Чёртов Готей… Это не бараки, а лабиринт! Издалека женский голос показался очень похожим на голос его крайне ленивого лейтенанта. И Тоширо, сутра не видевший ее на рабочем месте, решительно отложил в сторону стопку отчетов и уже на подходе к двери справедливо недовольно окликнул, как ему показалось, свою нерадивую подчиненную: - Это ты, Мацумото?! На это все в коридоре разом стихло. Продолжая источать волны праведного гнева, капитан резко открыл дверь, выходя из своего кабинета и тут же цепляя взглядом знакомый шлейф вьющейся рыжей шевелюры. Недовольно покачав головой и сведя и без того вечно нахмуренные брови на переносице, Хитсугая решительно пошел следом за ней, петляя по извилистым коридором здания, отведенного под офисы 10 отряда и никак не понимая, почему от него бегает его собственный лейтенант. А когда она еще вдруг исчезла прямо за заворотом очередного коридора, ему это окончательно надоело. - Мацумото, если ты думаешь, что это твое детское поведение спасет тебя от бумажной работы… - тут он услышал, как за одной из дверей что-то с грохотом рухнуло и ойкнуло, и как не в чем не бывало продолжил, незаметно и тихо подходя к нужному входу, - …то уверяю тебя, ты сильно ошибаешься. Так что прекрати уже прятаться и выходи! На этом он резко раздвинул створки дверей, запоздало понимая, что они вели в одну из многочисленных стенных кладовок и тут же замер в проходе, от неожиданности уподобившись соляному столпу. Копна нелепо торчащих во все стороны рыжих кудряшек, в каком-то художественном беспорядке обрамлявших бледное пестревшее такими же рыжими веснушками девичье лицо с широко распахнутыми болотистого цвета глазами с контрастно темно-рыжим ресницами и полукружьями бровей. На голове миниатюрной излишне худощавой, неказисто-угловатой девушки, что была явно не выше него ростом, красовалась странная сдвинутая на бок белоснежная маска с кроваво-алым улыбающимся ртом и такими же красными круглыми стеклянными окулярами. Да… это определенно была не Мацумото. - Кто вы такая? – справедливо задал вопрос Тоширо. Но не успела она ответить, как со стороны соседствующего коридора послышалось громкое: - Госпожа! Госпожа, где вы? - А? – удивился Тоширо обилием непрошенных гостей на территории своего отряда, оборачиваясь на мужской голос, слышимый неподалёку. – А это ещё кто бы мог быть? Секунда – и незнакомка, схватив его за грудки капитанского хаори бесцеремонно потянула его на себя, затаскивая внутрь кладовки, одновременно с этим быстро захлопывая дверь в нее. У юноши ушло с полминуты, чтобы осознать в насколько странной ситуации он оказался: он стоит в крохотной кладовке, деля и без того скупое пространство со швабрами, ведром и какой-то взявшейся как будто из неоткуда девушкой, вынужденно тесно прижатой к нему всем телом. - Что вы, черт возьми, делаете?! – упершись обеими руками в стену за ними, крайне смущенно прошипел капитан, стараясь хоть как-то отодвинуться от незнакомки, что было довольно проблематично в столь узком помещении. Какого же было его удивление, когда та мало того, что совсем не отодвинулась, а даже наоборот: её руки до того крепко сжимавшие его хаори, за которое та затащила его сюда, подобно двум змеям юрко переместились назад, крепко обняв поперек спины, тем самым безжалостно уничтожая последние сантиметры пространства, которые их разделяли. - Просто замолчите, – прошипела она в ответ, оказываясь нос к носу к капитану и обдавая того каким-то еле-заметным цветочным ароматом. Но стоило только Хитсугае открыть рот, чтобы возмутиться на такое заявление, как та, отчего-то запаниковав, подалась вперед, преодолевая расстояние между их головами и затыкая капитана единственным возможным способом. Губы Тоширо обжег холод губ незнакомки, и тот, не веря, что это действительно происходит с ним, застыл с широко распахнутыми глазами, тупо глядя перед собой, откровенно даже не зная, как поступить. Он, капитан Готей 13, готовый если что драться с самым непредсказуемым противником, считающийся элитой среди шинигами, был загнан в угол одним единственным поцелуем. За пределами кладовки раздавались чьи-то шаги, а тем временем вся эта дурацкая ситуация, в которую он в силу своего удивительного «везения» умудрился влипнуть по самые уши, с каждой секундой становилась все более и более странной. Довольно хмыкнув такой реакции капитана, незнакомка с нажимом провела пальцами между лопаток Тоширо, заставляя того мелко задрожать. Одновременно с этим действием та, чуть наклонив голову, попыталась углубить поцелуй, чуть лизнув кромку крепко сжатых от шока зубов Хитсугаи. Проблему эту решили сомкнувшиеся на белоснежном загривке пальцы, потянувшие капитана за волосы и заставившие парня, вздрогнув, распахнуть рот в невольном сдавленном выдохе, позволяя девушке коснуться холодным и острым кончиком языка чужого, вынуждая парня ответить на этот странный и спонтанный поцелуй. Следующие минуты для капитана прошли как в каком-то тумане. Холодные губы касались его губ, их языки скользили и переплетались во ртах сталкиваясь, смешивая контрастно теплое дыхание Тоширо и от чего-то холодное – незнакомки. Ледяные руки до этого крепко обхватывавшие его за спину, переместились на лицо, мягко и даже почти нежно зарываясь самыми кончиками пальцев в волосы и оглаживая щеки, в то время как сам Тоширо так и не поменял своего положения, упираясь руками в стену и чувствуя, как позорно подгибаются колени. Это было для него столь странно, нереально, и настолько дико, что Хитсугае вскоре начало казаться, будто все происходящее - всего лишь плод его излишне разгулявшегося воображения. Даже слишком разгулявшегося, потому что прежде такого точно не было… Однако реальность, как бы она не была далека от него сейчас, все-таки, сжалившись, дала о себе знать. Когда шаги и оклики в коридоре утихли, девушка резко прервала этот неожиданный поцелуй и, пока капитан находился в некой прострации, неожиданно грубо и сильно оттолкнула его от себя, вышибив его спиной и без того хлипкую дверь кладовки. Не ожидав такого поворота, парень неуклюже рухнул на валяющуюся на полу дверь, а когда, очухавшись, поднял взгляд на кладовку, с удивлением обнаружил, что странной рыжей незнакомки и след простыл. Кладовка же, за исключением тех же швабр и ведер, была абсолютно пуста, словно бы минутой назад там ничего и в помине не было. Ну и что это сейчас было, мать вашу?! - Капитан? – удивленно восклицает Мацумото, вынырнувшая из соседнего коридора с крупной бутылкой саке наперевес. – Почему вы сидите на полу?.. Ой, это что, дверь?! Хитсугая, все еще не до конца придя в себя после произошедшего, медленно поднялся на ноги, оборачиваясь к лейтенанту и, кажется, все еще не веря, в то что вокруг была реальность. - Вы не заболели? У вас лицо все красное, - обеспокоенно спрашивает та, заинтересованно рассматривая заалевшие скулы капитана. - Нет, я… - его взгляд растерянно проскользил по выбитой двери и чертовой кладовке, словно бы в ожидании увидеть в них подтверждение тому, что тут только что происходило, – Я в порядке. Кажется… Немного удивившись странной, но довольно забавной хрипотце, пробившейся на миг в голосе капитана, девушка, улыбаясь, в шутку добавляет, пришедшую на ум мысль, хоть и умом понимает, что это только разозлит её всё ещё юного начальника: - А еще у вас губы такие красные. Как будто вы с кем-то… - с улыбкой начала Мацумото, крайне издевательски хихикая. На что тут же получила еще пуще покрасневшего, словно рак, нереально смущенного капитана, смотревшего на нее разъяренными бирюзовыми глазами. - МАЦУМОТО! – возмущенно выпалил тот под аккомпанемент довольного хохота своего лейтенанта, которая уже предусмотрительно слиняла под шумок в неизвестном направлении. Что ж… похоже вопросов и неразгаданных тайн у юного капитана только поприбавилось. Что, не смотря на некоторые моменты, совершенно того не радовало…