***
Анезаки сидит перед ноутбуком, который с горем пополам начала осваивать, рядом лежит блокнот, камера, напротив телевизор с видеопроигрывателем. Девушка трет глаза и смотрит на наручные часы. Опять она застряла здесь допоздна. Можно было бы все доделать и завтра, но она так не любит оставлять дела на потом, да и Хируме будет приятно, если она закончит все пораньше... Мамори позволяет себе на несколько секунд отпустить мысли о футболе и подумать о стороннем, ну, как, о стороннем, все о том же футболе и его неотъемлемой части - капитане их команды. Будет ли ему на самом деле приятно, или для него это рядовая переработка, которая благодарности даже не требует? Девушка не помнит, хвалил ли он ее когда-нибудь. Она точно знает, что полезна команде, что она хороший, если не блестящий менеджер, и даже если сокомандники ей восхищаются и готовы на руках носить, Хирума в лучшем случае бросит сухое "хорошо" или вовсе съязвит. Конечно, ему приятно видеть Анезаки на своей стороне, он уважает ее труд и ее саму, ценит, наверное, даже гордится, ведь благодаря ему она состоялась как менеджер... Но Йоичи ни коим образом не проявляет этого, и исчезни она, он больше будет недоволен техническими неудобствами, нежели ее отсутствием в своей жизни; по крайней мере не будет её назойливого внимания и бесконечной опеки, которые с Сены постепенно переключались на всех игроков Дэвил Бэтс и на капитана в том числе. Но любое проявление заботы жёстко пресекалось. За ненадобностью. Хируме вообще никто не нужен по-настоящему, а даже если и нужен, такого человека Анезаки не знает и вообразить себе не может. Йоичи легко отпустит и так же легко уйдет не оборачиваясь. Даже с близкими друзьями он был жёстким и закрытым, просто не наглухо, как с другими. Но невозможно было не поддаться дьявольскому обаянию его эгоистичного ума, агрессивного юмора, хищного внешнего вида и страстному желанию обуздать это исчадие ада!.. У девушки навернулись слезы на глаза от мысли, что она никогда не получит ответа на свои пока еще не такие большие и болезненные чувства. Глупо, до чего же глупо влюбиться в такого человека. Она поджимает губы и трет пальцами переносицу, не замечая шагов за спиной. — Мамори-тян, ты сегодня так поздно. Анезаки вздрагивает и вскидывает глаза на нежданно негаданно оказавшегося возле нее Куриту. Лайнмэн встревоженно смотрит на девушку, придерживая рюкзак, у которого успел скинуть только одну лямку. — А... Да, — сбивчиво произносит она, опустив глаза к блокноту, пряча непролившиеся слезы за усталым смешком, — много работы. Хочу побыстрее с ней развязаться. — Не жалеешь ты себя, - обреченно вздыхает парень. Девушка смущенно теребит пружинку блокнота. — Нет, Курита-кун, все в порядке. Она, улыбнувшись, оборачивается к Рёкану, который, увидев перемену в ее настроении, сам заметно приободрился. — Ладно, тогда я тебя подожду. Довольный лайнмэн скидывает рюкзак и присаживается на скамью, вызвав недоумение менеджера, но прежде, чем она успела что-то сказать, добавляет: — Не стоит девушке в одиночку так поздно домой возвращаться. — Н-но... — Мамори удивленно хлопает глазами, но взяв себя в руки, вежливо замечает, что ей неловко задерживать товарища. — Ничего, я все равно еще историю не читал, так что у меня есть дополнительный стимул заняться уроками. Дома слишком много отвлекающих факторов. Курита смеется, и Мамори сама не замечает, как по губам скользит улыбка. — Я постараюсь поскорее! Девушка с воодушевлением поворачивается к монитору и берется за карандаш. — А? Это матч "Хамелеоны - Посейдон"? — Лайнмэн, взявшийся было за учебник, моментально отвлекается, даже не открыв его. — Такими темпами ты и тут уроками не займешься. — Мамори прячет усмешку за кулачком и чуть отодвигает стул, чтоб Курита мог сесть рядом. Амефуто все равно ему покоя не даст. Работа с Куритой действительно шла быстрее, но ребята все равно закончили только к половине двенадцатого, а к дому Анезаки подошли уже ровно в полночь. Лайнмэн как будто нехотя отдает девушке сумку с ноутбуком; если б можно было, донес бы до комнаты и на стол поставил. Да что там! Он Мамори готов был на руках нести до кровати, только бы она лишний раз не напрягалась. Парень со смущённой улыбкой отмахивается на слова благодарности, желает доброй ночи и спешно отправляется к себе. Не хотелось уставшую девушку задерживать на стылой ночной улице. Пока он доберется до дома, будет уже час ночи. Уроки все еще не доделаны, спать остается всего ничего, но настроение было лучше некуда.***
Дэймоны выгрызают победу у Кёшина. После тренировки Рёкан просит разрешения у менеджера помочь ей донести вещи до клуба, а в результате снова провожает девушку до дома, игнорируя сводящую с ума усталость и тяжёлую сумку. Весело щебечущая Анезаки изредка поглядывает на своего провожатого. Курита всегда был исключительно добрым и порядочным, даже если ему было плохо, даже если его выводили из себя. Благородство в абсолютном своем проявлении, даже странно, что он стремился в Шинрюджи, а не в Одзё, к Белым Рыцарям. Мамори нравится, что Рёкан провожает её.***
А потом был матч со Спайдерз. И вечно трясущийся маленький Сена наконец снял перед Анезаки цветной визор, открывая глаза настоящего молодого спортсмена, упёртого и смелого. Ему больше не нужна опека старшей сестры. Ему нужна вера. И Мамори плачет, прощаясь со своим кохаем, заново принимая старого и совершенно нового друга.***
— Мамори-тян! Курита окликает девушку у дверей школы. Он подходит ближе и немного наклоняется к девушке, чтобы можно было говорить потише. — Хочешь сходить в новую кондитерскую? У них есть булочки... — С кремом?! — Анезаки непроизвольно хватает Рёкана за рукав. Все знали об огромной страсти девушки к этим сладостям, и сама она знала, что знают все, но старательно делала вид, что не имеет таких пагубных привычек, и сейчас лайнмэн ошарашенно глядит в ярче прежнего заблестевшие глаза, не понимая такого пренебрежения конспирацией. — Конечно хочу! Мамори оплетает локоть парня руками, с озорным прищуром смотрит ему в глаза, и Рекан чувствует, как ноги, своей мощью обычно сдерживающие напор тяжеловесов-противников, вмиг становятся ватными, как ни с того ни с сего начинают гореть уши и щеки, и все мысли в голове путаются. Мамори кажется саму смущают собственные действия, но она еще немного удерживает зрительный контакт и, улыбаясь уголками губ, произносит: — Тогда, пойдем?***
Пускай в жизни будут друзья, как младшие братья, о которых хочется заботиться; пусть будут друзья близкие и недосягаемые, которых хочется разгадывать и узнавать; но как приятно когда есть тот, кто не отмахнется от твоей опеки, кто сам готов позаботиться о тебе и кто всегда будет рядом.