Дневник бессмертной овцы

Если честно, нафиг мне не сдался этот ваш (то есть, мой) дневник. Просто мой психолог однажды сказал, что ведение дневника помогает разобраться в происходящем. Если мозгоправ соврал мне, ему несдобровать. Как там надо начинать? А, точно.… Я, Эллисон Эдгар Доусон, находясь в добром здравии, обладая фактическим бессмертием, и расшатанной психикой, настоящим подтверждаю, что я не сбрендила, и всё, сто написано в этом дневнике — чистая (хотя и не сильно поддающаяся логике) правда! 31.05.2016 09:00 Голова болит, во рту жуткий привкус, на лице отпечатались складки подушки. Доброе утро, чёртов мир. Грин опять уснул на мне. Маленький комочек проблем мешает мне встать. Несносный пёс.… Но такой милый. 09:30 — Волнуешься? — спросила мама за завтраком. — С чего бы это мне волноваться? — Последний день в школе, — улыбнулась она. — А, ну да, точно, — безразлично ответила я, — нет, не волнуюсь. Я, скорее рада, — соврала я. Нет, не подумайте, я не тот штучный экземпляр, который запомнит свои школьные годы, как самые лучшие в жизни. Нет, школа Марино — самое ужасное место на земле. Просто в свой последний день там, мне и не плохо, и не хорошо. Мне никак. 10:00 Проглотив завтрак и заставив себя выгулять Грина, я собралась в школу. Додумалась же я назвать собаку в честь любимого цвета, чая и писателя. Наверное, Джон часто икает из-за меня, в отличие, скажем, от зелёного чая. 11:00 Боже, какой я лузер. День только начался, а я уже успела вляпаться в неприятность — меня окатили из лужи, пока шла в школу. В такие моменты хочется проткнуть шины всем авто на планете Земля, проклясть их всех.… Ну и переодеться. Но вместо этого я просто зашла в класс в насквозь мокрой одежде. Я слышала по телевизору, что людей подкупает уверенность в себе. «Задрать нос, не смотреть на людей, идти вперёд» — мысленно скомандовала себе я. В итоге я перестаралась — от того, что хотела казаться невозмутимой и серьёзной, я зашла в класс молча. Ни вам «можно войти?», ни «извините за опоздание», ни даже обычного «здравствуйте». Молча. А учитывая, как громко хлюпали мои кеды, опоздание не могло остаться не замеченным. И только сев на место, я вспомнила о том, что зашла, ничего не сказав. Ну и казалось бы, сиди себе и дальше молча, но нет: — Можно войти? — сказала я, и, поняв, какую глупость сморозила, робко добавила, — можно было войти? — Вы даже не поздоровались, Мисс Доусон, — тихо пробубнил мистер Бёрнс, — у нынешней молодёжи нет ни малейшего понятия об этикете, они даже не знают банальных правил… — Здравствуйте, — слишком громко перебила его я. -…И сушилкой, очевидно, пользоваться тоже не могут, — окинув меня вопросительным взглядом, закончил старик, — Здравствуйте, — передразнил меня он. По-моему мистер Бёрнс ненавидел молодёжь даже тогда, когда сам был её частью. Наверное, родившись, заранее постаревшая душа учителя, оказавшаяся в подростковом теле, уже начала говорить про то, как «всё было не так, всё было лучше» в её время. Примечательно то, что подобные люди наверняка не считали ни одного промежутка своей жизни этим «своим». Какие странные, несчастные люди. 12:30 В класс зашёл мой сосед по парте — Остин. Заспанный, растрёпанный и симпатичный. Слава богу, что он всегда прогуливает. Если бы он увидел мой позор утром, я бы умерла со стыда. Уже сухая, почти. Ура. 12:33 Чёрт! Мистер Бёрнс вызвал меня к доске. Когда я встала, класс начал смеяться. Оказалось, моя задница всё ещё мокрая. — Вот овца, — тихо сказала Марго Квинсроуд. Овца. Если я делаю что-то не так, то она всегда зовёт меня овцой. Ну, а точнее, с третьего класса. В третьем классе мы с Марго даже дружили, но однажды к нам в школу пришла моя уже нынешняя подруга — Люси Ядахо. Марго невзлюбила Люси из-за её слишком низкого роста и очков в толстой оправе. Настолько невзлюбила, что выжила её из школы. Теперь Люси учится в другой школе, но всё ещё является моей лучшей подругой. Марго сочла это предательством и теперь пытается выжить меня. За все эти годы мы догнали друг друга в росте, и она вставила линзы. Теперь у неё есть парень-рокер Вэн, золотая медаль и куча друзей.… А я так и осталась овцой без мозгов, друзей (ну, кроме Люси) и без парня. — Не обращай на них внимание, Доусон, — вывел меня из мыслей Мун, — а если мокрые джинсы мешают отвечать у доски, просто сними их, — подмигнул мне он. Самое ужасное в чужом красивом парне, это когда он ещё и остроумен. Какой кошмар. Ни единого шанса его невзлюбить. Невезуха. — Между прочим я сказала так не со зла, — улыбнулась мне Марго, — овечки - милые животные. Они так забавно и глупо бегают, — мило улыбнулась она. — бе-е-е-е. Даже мистер Бёрнс улыбнулся. Старый хмырь. Ненавижу его. — Извини меня, Элли. — Сверкая дружелюбными глазками, ещё шире улыбнулась мне Марго. — Без обид? Самое ужасное в подлых сучках, если они прикидываются добрыми. Это наш с ней общий секрет, который останется нераскрытым до скончания века: Мы обе знаем, какая она тварь. Какого хрена все так дружелюбно улыбаются? Чёрт, теперь моя мокрая задница замёрзла. Какой прекрасный последний день. Погодите-ка, это же последний день!!! — Нет, — твёрдо сказала я, — нет, не без обид. Я всё ещё обижаюсь на то, что ты обозвала меня овцой, а ты всё ещё обижаешься на то, что я дружу с Люси Ядахо, не так ли, злопамятная шалашовка? Я, правда, это сказала? Да. Обожаю этот день. Это самый лучший день. Ура, я довела Марго Квинроуд до слёз! Стоп. До слёз? Какого чёрта она плачет? По щекам Марго потекли слёзы, её макияж остался не тронутым. Когда-нибудь, надо научиться так плакать. — Я лишь хотела подружиться с тобой, пока у меня ещё есть время, — сквозь слёзы сказала она, — за что ты назвала меня так…? За что я назвала её шалашовкой? Этот вопрос повис в воздухе, и весь класс уставился на меня, как будто я только что проткнула её указкой насквозь, а не озвучила то, что и так все знали. Марго тихо всхлипывала, а я всё больше тонула в вязкой жиже всеобщего презрения. Наконец я тихо села на своё место. — За что ты с ней так? — спросил меня Остин, поправляя блондинистые волосы. Обладатель таких волос не должен защищать такую ведьму. — Я просто сказала правду, — пробубнила я, уставившись в тетрадь, — ты же тоже так думаешь?  — Знаешь, — произнес он, — все так думают, но в этом и состоит тяжёлая ноша современного школьника: ты знаешь правду, но не говоришь её. — А пусть современные школьники попробуют хоть раз сказать правду, и, возможно, непосильная ноша перестанет быть такой непосильной, — зачем-то слишком громко сказала я. Так паршиво мне ещё никогда не было. Я вроде ничего не сделала, а всё равно паршиво. Как будто моя совесть решила провести учебную тревогу. — Тогда, — немного помолчав, тихо ответил мне Остин. — Говори правду-матку всем, а не только тем, кому не боишься навредить. — Мне показалось, что его шоколадные глаза потемнели. Либо это и правда было так, либо я медленно, но верно движусь к безумию. Надеюсь, первое, иначе есть риск стать стервой. А как мы знаем, одна у нас уже есть. Ненавижу, когда он прав. Это выводит меня из себя. Остин Мун вообще меня бесил тем, что нравился мне. Я любила быть не такой, как все: слушать не такую музыку, носить не такую одежду. Остин нравился всем девочкам школы Марино. И мне тоже. Это было всё равно, что слушать Бибера или читать «50 оттенков серого». Остин Мун для меня был попсой. Он привлекал меня, наверное, потому, что разговаривал со мной раз в месяц (то есть, когда не прогуливал и не спал на уроках): я видела его наружность и не знала, есть ли внутри что-то кроме бесчисленного количества самолюбия. Я видела, что он был красив, добр, спортивен и при желании мог бы хорошо учиться. Возможно, он был умным, но откуда мне знать. Остин не оставил мне ни одной возможности разочароваться в нём. И именно потому что он во мне разочаровался, и была, наверное, причина моей бессмысленной тоски. Я могла поклясться, что за всю свою жизнь не чувствовала от него такого холода. — Хочешь, чтобы я говорила всем правду? — спросила я, не подумав. — Да, — ответил он, и я явно услышала, как он хочет уйти от этого разговора. Я почувствовала себя жалкой. Не люблю себя так чувствовать. — Ты - козёл — сказала я чётко, громко и на выдохе. Так, как будто это было признанной истиной. Так, как будто поздоровалась, а не оскорбила. Он ухмыльнулся, и внешне даже не обиделся. Я ждала, когда он ответит мне, но Мун молчал. А я всё ярче осознавала, какая я дура. Нет, не дура… тут надо другое слово. Оказалось, что Марго назвала меня непредсказуемо верно. — Вот овца, — прошептала я, всё ещё ожидая от него реплики. — Козёл, значит, — улыбнулся он. — Ясно. «Ясно» — слово, которое пожирает диалоги, быстрее, чем они успевают рождаться. «Ясно» - злокачественная опухоль любого диалога. — Что тебе ясно? — спросила я. Разговор тянулся, как патока. Никому из нас не хотелось продолжать дальше. Наверное, после «ясно» добивать покалеченный диалог своими жалкими попытками разрулить ситуацию было глупо, и я замолчала. Я ждала, что он скажет что-то милое. Что-то мудрое или загадочное. Но он сидел, записывал за учителем, и улыбался столу, как мне.  — Что я козёл, — ответил он и опять усмехнулся. Повисло молчание. Диалог бился в конвульсиях. — Вот и поговорили, — сипло отозвалась я, специально прикусив язык, чтобы не врезать себе со злости. Всегда так делаю, когда паршиво. Но сегодня мне грозило вообще остаться без языка. Я быстро встала и вышла из класса. Бунтарскому порыву мешало лишь то, что уроки официально были закончены. Громко хлопать дверью, когда тебе это официально разрешил школьный звонок, знаете ли, не так соблазнительно. 21:30 — Это самый худший день с моей жизни, — подытожила свой разговор с Люси я. — Ты драматизируешь, — уверила меня Люси. — Правда, Вэн? Вот Вэн тоже так считает. — Надо же, — вздохнула я, — а я-то, дурочка, подумала, что ты станешь убеждать меня в том, что мои школьные годы не являются полной лажей. Грин весело играл с краешком пледа, распространяя по дому звуки беспечного собачьего лая.  — Ты же умная, — я почувствовала, как она улыбнулась, произнося это. — Ты бы заметила фальшь. — Это точно, — хихикнула я, с набитым мармеладками ртом. В трубке раздался крик Вэна, заклинающего Люси «слить» меня. — Ладно, тебе пора, — засмеялась я. — А то, Вэнсэл перегорит. — Пока, — засмеялась Люси, чмокнув трубку вместо меня, затем бросила её. 23:30 Я не заметила, как уснула, погрузившись в раздумья.