Перевернуть страницу

      Сегодня нет дневной съемки, до вечера отдыхаем, а потом — колесо обозрения. Я ждала этот эпизод, он понравился мне ещё в книге, и в сценарии почти с ней совпадает. В Чикаго реально существует парк развлечений, описанный Вероникой. Его арендовали на ночь, декораторы всё состарят, подготовят и потом будем подниматься на огромное колесо, причем сами, без дублёров. В жизни я совсем не бесстрашная и немного боюсь высоты, но и адреналин люблю, поэтому куда нужно, туда и полезу. В фильме это очень важный момент, можно сказать, первое проявление чувств. Вчера Нил долго разговаривал со мной и Тео, пытался настроить на романтику, показывал разрисованный по кадрам эпизод. Как герои карабкаются по ржавой лестнице, как смотрят друг на друга, как Четыре ловит Трис, когда ступенька под её ногой обломилась. Эти картинки, нарисованные от руки, напоминают комиксы. У Нила весь фильм в черных кожаных тетрадках, когда бы не посмотрел на него, он сидит и листает их, продумывает каждый момент.       Прилетела Вероника, она тоже хочет посмотреть, как будут снимать колесо. Опять восторженно носилась по площадке, ей всё безумно нравится, говорит, что очень круто видеть свои фантазии, воплощенными в жизнь.       Но это всё вечером, а с утра Зои уговорила походить по магазинам. Терпеть не могу шопинг, одеваться не умею, если бы не моя близкая подруга, помогающая выбирать наряды на всякие киношные тусовки и не условия контрактов, то боюсь, я и на премьеры приходила бы в удобных штанах и кедах. Но с Зои интересно, наблюдаю со стороны, как ведут себя стильные модницы. У неё уже пять гламурных пакетов в руках, а у меня, по-прежнему, бутылка с водой. Зашли в бар выпить кофе. Зои болтает без умолку:       — Шей, я тебе поражаюсь, ты будто не молодая девушка, а ворчливая старушка, всё не нравится, ничего не надо, пустая трата времени и денег. Ты, серьезно, собираешься всю жизнь одеваться в секонд-хенде? С такой фигурой, это преступление перед миром. Люди хотят видеть красоту.       — Зои, не трать слова впустую, одеваюсь, как мне удобно. Я не собираюсь напрягаться, чтобы кому-то угодить.       — Шей, ты в своем уме, ты же актриса. Наша работа — нравиться людям.       — Не путай работу и жизнь. На площадке могут делать со мной, что угодно, а в остальное время, извините, это только моё личное дело. Что одевать, с кем встречаться… — как она не может понять, я действительно так думаю.       — Ты мне сейчас Джен напомнила, она тоже из особенных актрис. Вечно отстаиваете свои права. Ты у нас за экологию и здоровую еду, а подруга моя за равноправие с мужиками и свободу от папарацци, — Зои смеётся.       — Ну вот, и ты туда же. Стоило мне согласиться сниматься в этой франшизе, только ленивый не сравнил фильм с «Голодными играми», а меня с Джен. Между прочим, я в нашей индустрии почти в два раза дольше, а меня называют будущей Дженифер Лоуренс, ничего, что она старше всего на год.       — Не ворчи, это недалёкие журналисты всякую дурь пишут. А Джен очень классная, я вас познакомлю при случае. Её совсем не испортили: ни награды, что сыплются в последнее время, ни толпы фанатов, ни большие деньги. Она вообще на «звезду» не похожа. И чумовое чувство юмора, если их с Тео объединить, легко получат номинацию «Самая пошлая пара».       — И не говори, наш герой — мастер по шуткам ниже пояса. Неужели, бывают такие же девушки?       — Ещё как бывают, уверяю по части ругательств, она даже покруче будет, — Зои хохочет, вспоминая ненормативную лексику подруги.       Проболтались полдня по магазинам, потом обедали два часа. Зои заказала такси, помогаю ей загрузить покупки:       — Я с тобой не поеду, возьму другую машину и сразу на съемку. Если встретишь Тео, скажи, что я сама добралась до парка, пусть меня не теряет. Впрочем, лучше позвоню.       — Хорошо вам отработать, а я отсыпаться буду, — Зои садится в машину. Сегодня снимаем только эпизод с колесом, поэтому у большинства выходной.       Такси останавливается у ворот парка. Несколько молодых девчонок пытаются заглянуть за ограждение в надежде увидеть, что же тут будет происходить, почему столько техники, машин, актерских вагончиков. Одна из них подбегает ко мне:       — Не знаешь, что снимать будут? — внимательно смотрит, словно пытается что-то вспомнить. Похоже не узнала. Вот и хорошо. Не поднимая глаз, быстро иду к воротам, роюсь в сумке, ищу телефон, нужно позвонить чтобы меня пропустили. За спиной слышу топот, другие девчонки несутся ко мне, кричат:       — Это же Шейлин Вудли, она будет играть Трис. Шейлин, скажи, а Четыре красивый? Кому дали эту роль? Как его зовут? Знаем, что здесь Вероника, можешь попросить, чтобы она нам книги подписала? Пожалуйста… — девчонка складывает ладошки, умоляюще смотрит на меня, — понятно, чьи они фанатки и кто слил информацию про съемку. Охранник проводит меня за ограждение, показывает как быстрее пройти на площадку.       Возле колеса полно народу, несколько рабочих обклеивают металлоконструкции искусственной грязью и ржавчиной, осветители выставляют свет, под большим навесом стол с компьютером и черными блокнотами Нила. Сюрприз для автора — у Вероники появился персональный складной черный стул, сзади подписанный «Veronica Roth». Она и сама, вся в черном, уже здесь, сидит, просматривает рабочий материал, отснятый за последние дни.       — Привет, Вероника! У входа в парк твои поклонники собрались, хотят автографы на книгах, — она подскакивает с места, обнимает меня.       — Привет! Я позже к ним выйду, наверное в моём инстаграме увидели фото колеса, сообразили, что мы тут снимать будем. Я когда писала первую книгу, всё время представляла это место, оно для меня много значит. Ты боишься высоты?       — Не особо, это не очень страшно. К тому же, мы не будем подниматься высоко, потом всё смонтируют, как надо. Послушай, давно спросить хотела. У тебя в книге чувства такие трогательные, но как взрослый красивый мужчина может быть девственником? Она заразительно хохочет:       — Ты книжного героя на Джеймса не переноси. Моему Четыре восемнадцать и у него трудная судьба. А твоему под тридцать и думаю, он эти годы не скучал в мечтах о тебе. — Вот я дура, нашла о чем спрашивать. Хорошо, что она не развивает тему:       — Значит тебя не пугает высота? А я всю жизнь боюсь, представляешь, ни разу на колесе обозрения не каталась, и стаи птиц напрягают, а особенно стаи жуков брррр…       Так вот значит чьи страхи в голове у моей героини. Ай да Вероника, получается она писала Трис с себя. Интересно, а последний страх тоже её.       Очень холодно, всем раздали теплые куртки и пуховики, и теперь парни в рыжих «алясках» напоминают скаутский лагерь. Вижу две фигуры в таких куртка направляются к нам. Это Нил и Тео.       — Шейлин, трудно было сказать, что ты сама приедешь? Я, как дурак, жду в отеле, стучу к тебе в номер, думал спишь, а ты здесь. Хорошо, что Майлз всегда в теме, где ты. Говорит, утром уехала с Зои, я к ней, она спросонья, что-то бормотала про какой-то телефон, единственное понял, что ты сюда поехала.       Черт, как неловко, я же хотела позвонить ему и забыла. Он бегает по отелю меня ищет, а я болтаю с Вероникой. Хорошо, что Нил, переключает нас на работу:       — Успокоились, настраиваемся на романтику, думаем о своих персонажах, у них первое чувство, надеюсь никто не забыл, — мы улыбаемся, Тео обнимает меня за плечи, ассистент приносит горячий кофе, картонных стаканчиков только три: один для Вероники, один для Нила и один для…       Тео смеётся:       — Понимаю, если мы пара, то на нас сэкономить можно, любовью будем согреваться.       Ассистент разводит руками:       — Тебя же не было здесь пять минут назад.       — А теперь, я здесь и хочу настроиться на романтику, — он продолжает обнимать меня, передаем кофе друг другу, отпивая понемногу. Этот момент такой по-семейному трогательный, что Нил удовлетворенно смотрит на нас:       — Давайте переодеваться, грим и на площадку. Жду вас! Вероника, посмотри, этот эпизод мне не очень нравится, — они прилипают к экрану, мы идём к вагончику гримёров, допиваем остывший кофе, держимся за руки, смеёмся. Странно, чувствуем симпатию друг к другу, но ничего не происходит. Каждый день, ведем себя так, будто впервые встретились.       Возвращаемся к колесу, снимаем теплые куртки, Нил даёт последние наставления нам и оператору, который будет снимать с крана. Подниматься нужно невысоко, ступеньки почти под девяносто градусов, ничего страшного, только очень холодно.       Первый дубль, просто лезем по лестнице до момента со ступенькой, затем спускаемся вниз. Режиссер отсматривает материал:       — Никуда не годится, полное дерьмо! Что ты снимал, откуда на крупных планах тень от конструкций, куда смотрит героиня? Почему я не вижу её лица?       Ясно, сейчас опять полезем, руки горят от холодного металла. Пытаюсь согреться, прячу их в рукава. Тео, курит рядом, наблюдает за моими безуспешными попытками найти тепло. Тушит сигарету, берет мои ладони в свои, дышит на них, согревая дыханием, при этом смотрит прямо в глаза. Лёгкая дрожь пробегает по моему телу, он чувствует это и прижимает меня к себе.       — Где, черт возьми, пуховики, немедленно оденьте актеров. И принесите горячий чай или кофе, что за бардак на площадке, — Нил, вне себя, он относится к актёрам как к детям, всегда переживает и заботится о них.       Снова карабкаемся наверх, теперь эпизод со ступенькой, снимают совсем низко, главное Тео должен эффектно поймать меня. Первый дубль неудачный, второй — Нил недоволен. Опять закрепляют ступеньку, поднимаемся, Тео ловит меня, рука соскальзывает, замёрзшие пальцы неудачно зацепляются за страховку и он стягивает с меня штаны. Холодный воздух обжигает и без того промёрзшую кожу, все хохочут, видимо у меня смешная попа. Я пытаюсь натянуть штаны, он старается помочь, но на лестнице это не очень удобно, наблюдая за нашей вознёй группа умирает от смеха.       Потом Тео пытался перевести всё в шутку, говоря, что сделал это специально.