Цена ненависти

Кларисса Моргенштерн <дата не проставлена> - Клэри, а расскажи еще что-нибудь про поместье, - в очередной раз вдохновлялся Макс. Похоже, моя история произвела на него большое впечатление: в его глазах я была как плененная принцесса с холодным сердцем. Отличный сюжет для манги, не так ли? - Я все уже рассказала, Макс, - вздохнула я и переменила положение, положив ногу на ногу. Шел третий день после того, как мне разрешили встать с постели и спуститься к остальным. Валентин так и не нашелся. Суд состоялся, но и меня, и Джонатана Братья оправдали, посудив, что им выгоден союз с нами. Еще бы, ведь только мы знаем о Валентине все подчистую. Не обошлось и без Верлака, который вступился за нас, заявив, что мы сохранили его жизнь. Все потрясены тем, что все это время дети Валентина жили у них под носом. Ужас, не правда ли? Мы с братом - живое подтверждение тому, что монстры могут затесаться в стройные ряды под маской невинности. Большинство против нашего присутствия в Аликанте, но мы с братом и так не собирались надолго здесь задерживаться. К слову о последнем: Себастьян-Джонатан решительно меня избегает, словно на что-то злится. Джейс не отходит от меня, безмолвно следуя за мной буквально повсюду. Вот и сейчас он оперся спиной об дверной косяк, скрестив руки на груди и наблюдая за нашим с Максом общением. Он старался лишний раз не расспрашивать меня о жизни с отцом, понимая, что я о многом не могу говорить. К примеру, о том, откуда на нас с братом следы побоев. Впрочем, он же видел подвал, видел окровавленную скамью наказаний и плети на стенах, идентичные нашим порезам. Он все сам понял. - А Валентин разрешил тебе набить эту татуировку? - с интересом ткнул Макс на мою печать. - Потому что это не руна. На тебе нету рун, верно? - Это не татуировка, Макс, - пояснила я. - Это печать архидемона Лилит. Джейс у двери напрягся: - Лилит? - его глаза сузились в прищуре. - Мать демонов? Я кивнула. Честно: не собираюсь больше врать. До этого вдоволь навралась, спасибо, хватило уже по горло. - Ты ведь знаешь, что во мне кровь ангела и демона? - Джейс кивнул. - Так вот, отцу не нравилось, что я частично принадлежу свету. Чтобы привязать меня к Тьме и к дому Моргенштернов, он продал наши с братом души и связал нас вместе нерушимыми узами. Я могу ослаблять действие печати, но лишь ненадолго. Джейс замер, неверяще уставившись на меня. На кухне прекратился разговор Изабель с Алеком: судя по всему, брат и сестра уловили смысл сказанного мною. - И когда ты собиралась сказать мне это, Кларисса? - ледяным тоном спросил Джейс, надвигаясь на меня. Мое имя он произнес, словно некое ругательство. - По-твоему, это неважно? Изабель увела Макса, оставляя нас одних. Тот почти не препирался, видя реакцию брата на мои слова. - Говорю сейчас, - ответила я. - Просто хотела дать тебе время привыкнуть к тому, кем я являюсь. - Не обращайся со мной как с ребенком, - Джейс сжал руки в кулаки, стоя вплотную ко мне. - Что еще я должен знать? Что происходит между тобой и этим подонком Себастьяном? Вот так-то. В Джейсе скопилась ревность, обида. - Но вы вроде подружились... - неловко начала я, но он оборвал: - У него нет души. Я не могу дружить с таким человеком. Мы были просто партнерами, а он спасал свою задницу от Конклава. Во мне резко поднялась злость. В памяти зазвенели наполненные горем слова моего брата, миг, когда я стирала губами его слезы с щек. Он ничего не знает про моего брата. Мальчик, который хотел спрятать меня от невзгод мира, но в то же время был невероятно беззащитен внутри. - Не смей, - выдохнула я, нахмурившись. - Мой брат - единственное, что у меня было на протяжении многих лет. Мы связаны. Если его ранить - на моем теле появится та же самая рана. Я чувствую его эмоции. - Но этот извращенец явно хочет тебя, - с презрением начал Джейс, и тут же умолк, пораженный собственной теорией. - Но тогда ты тоже... Он задохнулся. Золотистый луч его взгляда метнулся к моей метке, и его зрачок потемнел. - Я не могу разорвать связь до конца, иначе умру, - торопливо зачастила я. - Все раны, залеченные с помощью Джонатана, откроются. В том числе и Иратце у меня на руке. Я стану Отреченной, если доживу, конечно. Моя ладонь сама взметнулась, прикрывая метку, словно это самое дорогое, что я имею. Взгляд Джейса устремился куда-то вверх, и окрасился подлинной ненавистью. - Ты, - выплюнул он. - Подслушивал, значит. - Конечно, - раздался знакомый тягучий голос брата, и в следующий момент его руки обернули мои плечи, притягивая меня к нему. - Сложно пройти мимо, когда ты наседаешь на мою сестру. В голосе Джонатана послышались стальные нотки, а в его темных глазах заплясали недобрые огоньки. В сочетании с боевым облачением нефилима это выглядело и пугающе, и потрясающе одновременно. - Твою сестру, - скривился Джейс. - Это слышится как "девушку, которую ты заставил любить себя". - Она любит меня не из-за печати, - медленно проговорил Джонатан. - У Клэри чистые и пылкие эмоции. У меня не хватило бы сил внушить ей это. Она любит нас с отцом не по наитию. - Заткнись, - приглушенно произнес Джейс. - Я не понимаю таких, как ты. - ...и я люблю ее, - не желая останавливаться, произнес с ухмылкой брат. - Я просто живу с этим. Я люблю ее всю сознательную жизнь с момента, когда увидел ее на пороге нашего дома. Я всегда хотел только ее, и теперь я буду достоин ее. Клэри всегда принадлежала мне, а я - ей. Так, надеюсь, понятней? У меня дух перехватило. Джонатан никогда не говорил, что любит меня: по крайней мере, не тогда, когда печать действовала, и не при посторонних. Теперь мои щеки горели пунцовым цветом, я задыхалась от нахлынувшего волнения избегая смотреть на брата. Оба юноши это, конечно, заметили: я не так уж часто испытываю столь сильные эмоции в ответ на реплики Джонатана, чтобы хорошо уметь скрывать это. - Как я понял, под словами "я люблю ее" кроется отнюдь не братская любовь, - глухо произнес Джейс, сверкнув глазами цвета жженого сахара. Судя по всему, он был очень зол и обижен. Джейс уходил в "глухую зону", как я это называю. - Хотя чего ждать от сына Лилит. Джейс повернулся ко мне: - Ты разделяешь его эмоции, - не вопрос, утверждение. Я вздрогнула, не зная, что и сказать. Я хотела закричать "нет", лишь бы не видеть, как Джейс умирает изнутри, но что-то меня остановило. Джейс презрительно скривился и пулей метнулся в коридор, хлопнув дверью. - Джейс, - вскрикнула я, но на моем запястье сомкнулась ладонь Джонатана, остановив меня. - Оставь его, - сказал он. - Перебесится и вернется. - Но... - я почти ничего не видела из-за надвигающейся пелены слез. Грубые ладони Джонатана неожиданно мягко обхватили мое лицо. - Ты плачешь из-за него. Не надо, Клэри, - он хотел приблизиться к моим губам, но я отпрянула. - Зачем ты сказал это Джейсу? Ты же знаешь, он любит меня, - обвинила его я, понимая, что сама тоже хороша: стояла и ничего не сделала. Внезапно брата перекосила ярость. Я зачарованно заглянула в пылающие угли глаз, в то, как его спокойное прекрасное лицо вдруг превратилось в не менее прекрасную маску злости. - Не думаю, Кларисса, - начал он. - Когда любишь, за человека борешься во что бы то ни стало. - Он боролся, - запротестовала я. - Нет, боролась только ты, - небрежно разрушил мои протесты Джонатан. - Ты справлялась в одиночку с миром, который навалился на тебя, и верила в вас с Джейсом. Но не он. - Хватит, - я попыталась отступить, но Джонатан неожиданно прижал меня к себе, принуждая выслушать. Голова кружилась и от его слов, и от родного запаха, и от ощущения того, насколько он силен. - Не хватит, - он встряхнул меня. - Проснись уже. Твой Джейс хотел веселиться в парке аттракционов и ходить на легкие свидания, а также целоваться с тобой на кровати. Он не желал преодолевать трудности и после каждой неприятности с легкостью готов был отказаться от тебя. Он это и делал раз за разом. Больно и обидно. А главное - правда. Джейс почему-то никогда не проявлял непрофессионального интереса к моим делам, а порой я раздражала его до крайней степени и, казалось, он вот-вот скажет, что ненавидит меня. Порой он действительно меня ненавидел, именно меня. Джонатан же ненавидел не меня, а обстоятельства, которые принуждают нас к тем или иным поступкам: я не говорю о тех моментах, когда он был не в себе из-за печати. - Твое сердце, - я вздрогнула, когда Джонатан осторожно приложил руку к моей коже, ощущая, как мое сердце ударяется неровными ритмами, а звук эхом идет к его ладони. - Неровно бьется. - Пустяки, - вяло пробормотала я, но брат уже тянул меня наверх. Заведя меня в свою комнату, он принялся капать успокоительное в стакан. - Ты чуть не умерла от отцовского эксперимента, - с укоризной произнес брат. - Твой организм сейчас очень сбивчиво работает. Он протянул мне стакан с плещущейся внутри жидкостью и не отстал, пока я не опорожнила его. - Не хочу тебя расстраивать, Кларисса, - вздохнул Джонатан. - Но, судя по всему, ты стала одним из проходящих увлечений Джейса. - Спасибо, что напомнил, - я почувствовала обиду, кольнувшую в сердце. Каждая девушка мечтает, чтобы ее первая влюбленность была особенной, но никто не хочет быть одной из многих. - Обращайся, - брат изящно опустился рядом со мной и взял мою запястье в свою руку, отсчитывая успокаивающийся пульс. От его прикосновений по телу разлилась блаженная нега. - Но могу обещать точно: Джейс тебя забудет нескоро. Ты ему порядком нервов попортила. Джонатан рассмеялся, я тоже улыбнулась, вспомнив наши самые забавные моменты. Особенно когда Джонатан науськивал меня разбить лицо Джейсу в день своего приезда под именем Себастьяна. Все-таки у него приятный смех. Себастьян нравится людям, девушки никогда не могли отвести от него взглядов. Блистательный, как утренняя звезда, чье имя носил наш род, Себастьян с поразительной легкостью, чуть ли не пританцовывая на ходу, входил в сердца людей. Он не старался кому-то понравиться. Вот я, например, произвожу впечатление мафиози. Люди могут восхищаться отдельными чертами моего характера, но подойти ближе вряд ли пожелают. - Знаешь, Клэри, ты никогда не хотела меня, - неожиданно слова Джонатана заставили меня вынырнуть из мечтаний. - Что? - не поняла я. Он сидел в непринужденной позе, опершись на локти, но в его глазах застыла давнишняя тоска. Я села лицом к нему и накрыла обеими руками его тонкую ладонь. Он не пошевелился, продолжив с прищуром разглядывать вышитый гобелен на стене. Его слова текли словно плавный мед, хотя я знала, что именно сейчас он прикладывает все усилия, чтобы не запинаться и не задыхаться от волнения. - В детстве ты всегда хотела льнуть к отцу и делала бы это, да он не разрешал. Ты любила меня только потому что другой альтернативы не было: у нас не было ровесников-друзей, а твое общение с Тэмми было редким из-за отца, - Джонатан усмехнулся. - Как видишь, я должен благодарить за тебя человека, которого ненавижу из-за тебя. Та еще шарада. - Неправда, - нахмурилась я. - Ты всегда был мне дорог. - Ты чувствовала тьму во мне, - возразил брат. - А потому, когда я стал показывать тебе, что хочу большего, ты начала насмехаться надо мной. Я был тебе противен, но в то же время ты восхищалась мной, а потому не перестала общаться. Но я тебя не виню... - Джонатан, - позвала я, но он не отреагировал. - Я был опасен для тебя. Я и сейчас опасен, - шептал он словно в забытьи, а его темные глаза лихорадочно горели. Приблизившись к нему лицом, я почувствовала щекой, насколько горяча его щека, хотя внешне он не покраснел. Его кожа всегда оставалась безупречной, несмотря ни на что. Я обняла его, положила свою голову ему на плечо - и в тот же миг он притянул меня к себе. Его руки так отчаянно сомкнулись на моих плечах, что я даже испугалась. - Клэри, - прошептал он, легкими быстрыми движениями расшнуровав мой корсет. Я знала, что он ничего не сделает мне, но все же на миг усомнилась. Он повернул меня спиной к себе и осторожно уложил на кровать на живот. Я вздрогнула, придерживая корсет на груди, и тут же его пальцы осторожно коснулись меня на спине. Он поглаживал кончиками пальцев те места, которые были искалечены его хлыстом в день, когда мы с Джейсом впервые целовались. Теперь я знаю, что в тот день с ним явно было что-то не так: должно быть, он наглотался крови демона. - Мне так жаль, - произнес он, вытаскивая из тумбочки аптечку, которую стал держать специально для меня. Все-таки руны я так и не научилась усваивать. Он обработал шрамы зеленкой, а затем наложил новую стерильную повязку. Зашнуровав мой корсет, он принялся выводить на плече кисточкой узор из зеленки. - Что ты делаешь? - я повернула голову, чтобы рассмотреть получше мастерски выполненные меленькие цветочки. - Тебе идет зеленый цвет, - заключил он, убирая в тумбочку аптечку. Я перекатилась набок. Брат вальяжно растянулся на кровати и, подложив под голову руку, прикрыл глаза. Успокоительное давало сонный эффект и, как я ни старалась держаться, вскоре глаза сами закрылись. **** Когда я проснулась, была ночь, и свет луны, проникая через окно, ложился на красивый профиль брата. - Джонатан? - позвала я, однако ответа так и не дождалась. На мгновение он вынырнул из сна - его ресницы несколько раз мелко дрогнули - но он тут же заснул опять. Или сделал вид, что заснул - я так и не поняла, что это было. Я думала над тем, что он сказал, понимая, что все это правда. Джонатан часто лгал и ему это нравилось, делал он это с непринужденным актерским мастерством, но в плане отношений ему было противно врать. Он не врал, когда говорил, что любит меня. Как жаль, что на каждый плюс в человеке приходится минус. Мой брат божественен, но минусов у него тоже предостаточно: он неуравновешен, в нем огромная злость на мир, с ним опасно жить. Но... Следующая мысль пришла очень легко, словно все время напрашивалась. Но я не смогу жить, если рядом не будет его. Я не просто прикипела - вдали от него я не могла нормально жить. Дело не только в печати Лилит. Я хотела не подчиняться ему, а быть рядом. Просто до этого я не могла понять, что со мной не так, и почему вдали от брата я ужасно бешусь, не нахожу себе места, не могу нормально жить. Просто до этого я была точно уверена, что он никуда от меня не денется из-за отца. Как эгоистично. Он всегда был рядом. Но теперь перед ним иные перспективы. Он может уйти, и никто в целом мире его не остановит. Может, поэтому я так не хочу его терять? Лунный профиль брата был прекрасен. Моя рука сама потянулась смахнуть с его лба белую прядь. Я легонько провела рукой вдоль линии его волос, пристраивая прядку на место, а затем почему-то просто не смогла убрать руку. Я обвела контур едва заметных кругов под глазами, мои пальцы ласково погладили его щеку, прежде чем Джонатан перехватил мою руку и потянул меня на себя. Сердце колотилось в груди, я была прижата к нему, видя перед собой темные дьявольские глаза. Рука Себастьяна скользнула по моей талии, не давая мне отстраниться. Нахлынуло странное чувство, когда твоя Вселенная начинается и заканчивается в нем. Когда твоя жизнь - таинственные огоньки в его глазах, когда стук его сердца под тобой - самый сладостный звук. Его объятия - самое удобное место для тебя, наши тела идеально прилегали друг к другу. - Нельзя, - выдохнула я, осознавая всю абсурдность ситуации. Он рывком придвинулся ко мне. Его рука запуталась в моих волосах, откидывая мою голову назад, обнажая шею для его поцелуев. Его губы отчаянно скользили по тонкой коже, под которой яростно колотился мой пульс. - Да-а, - промурлыкал он, добравшись до моих губ. - Нельзя. Меня накрыло с головой. Рыча, он крепко целовал меня. Его губы отчаянно жались к моим. Джонатан опрокинул нас так, что теперь я была под ним. Я с наслаждением ощутила его вес на себе. Странно, но я любила это. Я любила чувствовать себя в его власти, под его защитой. Мне нравилось, когда мой брат предъявлял на меня свои права. Он не ожидал взаимности, но хотел этого. Джонатан задохнулся, когда я неуклюже притянула его за рубашку к себе. Я настолько ослабела от волнения, что он с легкостью мог бы вырвать ворот рубашки, но вместо этого юноша сильнее притянул меня к себе. Печать усилила то, что мы чувствовали: наши эмоции, слившись в едином потоке, текли в одном направлении. - Вместе, - прошептал он в перерыве между иссушающими поцелуями. - Позволь мне быть с тобой. Мало. Было мало тех поцелуев, что он уже подарил мне. Я неожиданно открыла совсем иную грань себя. Все это время я чувствовала себя опустошенной, потому что любила брата, но не желала сознавать этого. Без него я была пуста, ничтожна и не нужна самой себе. Поэтому я так рвалась вначале отдать отцу жизнь. Я боялась быть с тем, кто так сильно мне нужен. И я ему нужна. Об этом говорит огонь безумия, сжигающий его изнутри и отражающийся в темных глазах. Даже если он мой брат, то все равно нужен мне. Я не могу отказаться от него, даже если весь мир ополчится против нас, даже если буду ежедневно видеть презрение отца - оно того стоит. Когда он сжимает меня в объятиях, у меня открывается второе дыхание, как будто его поцелуи - глоток альпийского воздуха в спертой комнате. Я позволяю ему вновь приникнуть к моим губам, наслаждаясь знакомым запахом свежей мяты вперемешку с остатком от ментоловых сигарет, робко запускаю руки в шелковистую массу волос. Такие нежные на ощупь. Тонкими пальцами Себастьян пробегается по моей спине. Его руки дотрагиваются до моих шрамов, я вспоминаю, что на нем точно такие же. - Ты красивая, Клэри Моргенштерн, - шепчет он. - Я сделаю что угодно, лишь бы ты была в безопасности, даже если для этого мне придется убивать. Даже если ты меня возненавидишь, знай, я все равно сделаю это для тебя. И это действительно так. Он спокойно предал отца, когда возникла необходимость. Я не хочу об этом думать, но это так. Все это время я принимала его таким, какой он есть: никто не идеален. На тысячу плюсов приходится большой минус в виде неуравновешенности и жестокости. Да, он псих. Но он мой псих. - Будь со мной, Клэри. Я хочу сказать, что сделаю тебя счастливой, но точно знаю лишь одно: даже если ты возненавидишь меня, со мной ты точно будешь жива. Он смотрит на меня, ожидая ответа, и мои губы растягиваются в слабой улыбке. Когда мы хотим что-то сказать друг другу, иногда мы говорим это в стихотворной или песенной форме: вспоминаем стихи с песнями, которые что-то значили для нас. Поэтому я слегка приподнимаюсь и тихо произношу ему, чтобы никто не услышал, даже если нас подслушивают: - Rest in me and I’ll comfort you I have lived and I died for you Abide in me and I vow to you I will never forsake you. *** - Ты продала душу демону, сестричка, - Себастьян усмехается, демонстрируя острые зубцы, прежде чем требовательно вжать меня в постель, вновь и вновь покрывая горячими поцелуями, наслаждаясь сумасшедшим контрастом нашей кожи, ведь после вливания в меня крови Итуриэля я стала теплее. Не знаю, что с нами будет дальше. Но я точно знаю лишь одно: ему это никогда не надоест, как и мне. Я хочу его также, как и он меня. *** Темное небо сгустилось тучами и я обеспокоенно посмотрела вверх. С высоты колокольни открывался прекрасный вид, однако интересовало меня совсем не это. Уже месяц прошел с окончания вооруженного конфликта между Валентином и нефилимами. Мой план осуществился только благодаря брату: как выяснилось, у него были нехилые связи в мире демонов, и в любой момент он мог напасть на Конклав. Когда еще и пошла информация, что можно пронести кровь демона в Аликанте, вскрыть барьер, среди нефилимов начала возрастать паника. Члены Конклава чувствовали себя уязвимыми как никогда, и тогда они заключили с нами сделку. Мы с братом не имели права приближаться к Аликанте ближе чем на километр, также мы смолчали о том, что я бесплодна, и в обмен на обещание не плодить себе подобных урвали чуть больше выгоды, чтобы получить то, что я хотела. А хотела я создать организацию, которая следила бы за порядком между членами Круга и Конклава. Я хотела власти, которая уравновесила бы эти организации, я хотела разделить между ними полномочия. Конклаву пришлось согласиться еще и потому что у Валентина была целая армия демонов и детей Круга - тех, кто наделен силой ангельской или демонической крови. Мои сторонники наблюдали за деятельностью Круга и Конклава. Теперь ни те, ни другие не могли проявить вольностей, им приходилось соблюдать свои законы. Конклав прогнил, и моя организация держала их в руках. Наша форма мало чем отличается от формы Конклава, разве что мы носим эмблему Круга: крест в круговом пламени, а в центре этой эмблемы - изображение Разиэля с завязанными глазами. Честно, мне не по себе носить на теле рисунок ангела, которого ненавидела всю жизнь, но иначе нас бы принимали за членов Круга. Серебряная надпись под эмблемой гласила: "Alis inserviendo consumor" (перевод: Светя другим, сгораю сам). Девиз нашей братии, которую в народе уже прозвали Гильдией Теней. Нам остается лишь хранить мировой баланс. Кроме нас с братом, в Гильдию вошли Джослин с Люком, уставшие от кровопролитной войны, отверженные Конклавом Ходж, Роберт и Мариза. А с ними перекочевали и их дети: все, в том числе надоедливая Изабель, которая не устает язвить про мою связь с Джонатаном. Даже Джейс предпочел уйти с нами, а за ним Иможден, не спускающая глаз со внука. Кое-кто из Круга подтянулся, Верлак, Тэмми. Тэмми пока жива, но ее активно пичкают кровью ангела, хотя помогает слабо. Если она не будет принимать кровь, то вновь начнется безумие, так что это ее наркотик, который почти невозможно достать. Она так и осталась раздражительной, слегка презрительной, но это лучше, чем было. Верлак с ней, а она ради него пытается стать лучше. К сожалению, отец пока не желает писать мне. Мои письма не находят ответа, он хранит гнетущее молчание. Думаю, Валентин потрясен тем, что я сделала, но со временем, думаю, он простит нас с братом. Фактически, мы получили власть над Кругом и Конклавом благодаря труду нашего отца, благодаря почве, которую он подготовил. Сегодня я охочусь за теми, кто превысил свои служебные полномочия: за тремя членами Конклава, напавшими на детей Круга ради возмездия. Пять жертв, и пока Круг не получит отмщение, они не будут верить Гильдии. На соседнем здании пристроился Себастьян в своей обычной небрежной позе. Я отсюда вижу его волосы, отливающие серебром. Он даст сигнал, когда надо будет прыгать. За сим откланяюсь, ибо брат уже готовится начать охоту. Было достаточно приятно оставлять свою историю в письмах для последователей. Надеюсь, что я правильно проставила дату, ибо с хронологией никогда особо не дружила, так что могла что-то напутать с числами, но остальное вроде бы правильно. Кларисса Моргенштерн, последнее письмо<...дата не проставлена...> ***(Растворись во мне, и я утешу тебя, Ведь я жила и умерла ради тебя. Живи во мне, тогда клянусь, Я никогда не брошу тебя.) - перевод слов Клэри, из песни Lies Группы Evanescence Дорогие читатели, вот и все. Это была последняя глава. Изначально я хотела написать другой эпилог, в котором и Клэри, и Джонатан умерли бы, но люди хотели видеть этих двоих вместе - надеюсь, Вам понравилось. Это был мой первый фанфик, который я довела до конца *фантастика!*