Kerrang! Awards — полный отстой. Нет, ну, может и не так, но только не тогда, когда твоя группа не участвует ни в одной номинации и, тем более, не приглашена выступить. Гарри и сам не понимает, зачем нужно идти туда и чувствовать это унижение, но он просто не может не пойти. Он топчется в прихожей в своем лучшем костюме, идеально сидящем на его теле, и поправляет очаровательную черную шляпу на голове, пока ждет, когда Найл и Энди заберут его.
Ровно в шесть тридцать он уже сидит в машине, нервно поглядывая на Мэтта и ребят, которые слишком спокойны и расслабленны, если не считать небольшого предвкушения от церемонии награждения.
— Мэтт, я думал, что приеду туда с Луи, — наконец решается спросить Гарри.
— Луи найдет тебя прямо на премии, расслабься.
— О. Ладно. Хорошо.
Гарри ненавидит то, что он выглядит как придурок в своем слишком красивом и официальном костюме, ненавидит то, что ему приходится стоять и улыбаться людям, которые, вероятно, даже не помнят его имени. С ним здоровается лишь парочка знакомых ребят из других групп, остальные же делают вид, что Гарри просто не существует. Они считают себя звездами категории выше или что? Гарри, в общем-то, уже все равно. Он просто закатывает глаза и думает о том, где бы ему достать немного бесплатной выпивки и закусок. Ну, не зря же они тащились на эту премию.
— Гарри, Гарри, я хочу познакомиться с девчонками из Babymetal, — пихает его в плечо Найл каждые пять минут.
— Ну, так чего ты ждешь? — измученно отвечает он ирландцу.
— Ой, смотрите-ка принцесса не в духе. Не порть мне бал своим нытьем, твой принц уже в пути. Пойду с Энди, — слышит он недовольное фырканье в ответ. Найл тут же исполняет своё обещание и тянет Энди к трем японкам, похожим скорее на кукол, чем на людей.
— Хэй, Гарри, Гарри Стайлс!
Гарри оборачивается на чей-то голос, зовущий его, и видит неподалеку мужчину отчаянно махающего ему рукой.
— Керри? — он усмехается, через секунду уже пребывая в крепких объятиях его старого знакомого.
Керри Уоттс был всего на три года старше Гарри. Когда они познакомились, он был просто парнем, делающим креативные снимки и мечтающим добраться до должности штатного фотографа в какой-нибудь журнал, но вместо этого ему пришлось делать обложку для незрелой, начинающей инди-группы. Гарри помнит, как Керри лично наносил тонны грима на его лицо, как выбирал подходящее место съемок и после не спал целыми ночами, работая над фотографиями. С тех пор прошло столько лет, но обложка, сделанная Керри, до сих пор лучшая из всех, что у них есть.
— Я не видел тебя лет сто, — смеется Гарри, выпуская парня из своих цепких рук.
— О, я получил должность в Kerrang, вот и ошиваюсь тут, — лицо Керри светится от искреннего счастья, его темно-карие глаза по-прежнему такие очаровательные и по-детски наивные, а светлые волосы немного отрасли и небрежно уложены назад.
— Значит, фотографируешь теперь всех этих зазнавшихся задниц?
— Ой, у меня куча опыта в фотографировании таких задниц. Однажды мне попался вокалист какой-то глупой группы, и он все время жаловался, что белая краска на его лице тянет его нежную кожу, — закатывает глаза Керри.
— Пошёл ты, это было так неприятно, — восклицает Гарри.
— Не сомневаюсь, — смеется фотограф. — Я так рад видеть тебя Гарри, правда. Спустя столько лет так приятно встретить знакомое лицо.
— Да, чёрт, я тоже счастлив видеть тебя.
— Я бы поболтал с тобой подольше, но мне нужно сфотографировать каждую задницу сегодня. Так что, встанешь вот тут?
Гарри послушно становится, и Керри делает пару его снимков. Они перекидываются разными фразочкми типо «Как там Найл и Энди? Надеюсь Энди подстриг свою ужасную челку, он был похож на эмо из старшей школы» и так далее. И Гарри становится так спокойно от того, что есть кто-то в этом месте, перед кем он не должен рисоваться изо всех сил.
— Ты должен обязательно позвонить мне как-нибудь. Соберемся все вместе, как раньше, — улыбается Керри, делая очередной снимок Гарри.
— Да, конечн…
— Ох, малыш, прости, я так опоздал, — чья-то рука ложится на его талию, заставляя голос Гарри оборваться на полуслове, и он не успевает даже обернуться, когда мягкие губы прижимаются к его щеке. У Томлинсона небольшая щетина, царапающая кожу Гарри, но он все же с улыбкой поворачивает голову и встречается взглядом с мужчиной.
И дальше начинается что-то странное. Керри смотрит на них с нескрываемым удивлением и рядом с фотографом вдруг оказываются еще человек пять с камерами, которые непрестанно фотографируют их или задают какие-то вопросы.
— Ты чего вырядился как королева Англии на приеме, — шипит Луи ему в ухо, мило улыбаясь и создавая иллюзию нежного шептания, только вот слова, что слышит Гарри, пропитаны насмешкой и презрением.
— По крайне мере я не похож на бродячего индейца, — отвечает он в тон ему, скользя взглядом по черным рваным шортам Луи, доходящим до колен, такой же рваной белой футболке и белым полосам, нарисованным на скулах музыканта.
— У меня новое вдохновение, спасибо что заметил. А вот ты похож на ходячее отчаяние, — Луи улыбается, глядя в объективы камер, прижимая Гарри чуть ближе к себе. После порции однотипных фотографий, они, сплетая пальцы, скользят мимо журналистов и фанатов, отказываясь отвечать на любые вопросы. И когда они, наконец, добираются до их мест в зале, то могут с радостью расцепить их пальцы и отдалиться на приемлемое расстояние друг от друга. Гарри сидит с недовольным видом, скрестив руки и просто наблюдая, как остальные люди занимают свои места, а организаторы подготавливают сцену.
Он старается не смотреть на Луи и даже не думать о Луи. Люди возле них кидают странные взгляды, но никто не перешептывается, не раздувает из их появления целую тему. Но эти их «присматривания» напрягают ничуть не меньше.
Луи кажется спокойным, но Гарри знает, что нельзя быть спокойным, когда происходит нечто подобное. Нужно либо совсем не испытывать чувств, либо быть под кайфом. А Луи, кажется, ничего не принимал.
— Простите, но это моё место, — откашливается мужчина под пятьдесят рядом с Гарри, указывая на место, на котором он уже сидит.
— Нет, сэр, простите, это определенно моё место, — Гарри давит из себя вежливую улыбку, но мужчину это не устраивает, он резко вскидывает плечами и выпрямляется в своем дорогущем костюме.
— Жаль Вас расстраивать молодой человек, но это место моё.
— Ты что не слышал? Это наши места, что, блять, тут непонятного?
Гарри замирает на мгновение, думая о том, показалось ему или нет то, что он услышал это резкий, бестактный голос Томлинсона возле себя. Но нет. Когда он оборачивается в сторону Луи, то видит недовольное лицо музыканта, что опасно смотрит на мужчину.
— Я один из соучредителей премии и это моё место, — вспыхивает он в ответ на выходку Томлинсона.
— А я, блять, премьер-министр, вот так встреча, да?
— Неужели вы просто не можете пересесть на своё место?
— Неужели вы просто не можете перестать портить нам вечер?
— Это возмутительно!
— Луи, все в порядке, правда, мы просто пересядем…
— Нихера подобного Гарри, это твое место. Ясно вам? Он будет сидеть там, где ему хочется, — Луи злобно скалится, получая наслаждение от взбесившегося мужчины, и добивает его, оставляя громкий поцелуй на щеке Стайлса. — А хотя… хрен с вами. Гарольд, уступи место этому джентльмену и иди к папочке, — он хлопает ладонями по своим ногам, и Гарри смотрит на него, пытаясь понять, шутит он или нет. Но Томлинсон явно настроен решительно, выжидая, он уставился на Гарри, который и слова в протест не может сказать.
— Гарри, не заставляй ждать, — улыбается ему Луи странной маниакальной улыбкой. Гарри осторожно приподнимается со своего места, все еще не веря в то, что делает нечто подобное и, наконец, устраивается на ногах Луи. Руки Томлинсона тут же ложатся на его талию, мягко оборачиваясь вокруг, и весь вид мужчины так и кричит «Я-Луи-Томлинсон-и-я-обожаю-раздражать-всех-своими-выходками».
У Луи худые костлявые ноги, на которых Гарри больно сидеть, но он терпит, надеясь лишь, что никто не увидит их в таком положении, но фотографы вдалеке вполне довольны видом, и люди постоянно кидают на них мимолетные взгляды. Гарри сидит спиной к недовольному мужчине так что не видит, удалась ли их шалость, но даже кожей он ощущает напряжение исходящее от того здоровяка.
— Я чувствую себя неловко, — тихо шипит Гарри, так, чтобы только Луи мог его слышать, и ворочается на неудобном месте.
— Ну-ну, мой кудрявый котик, разве тебе неудобно на коленях у папочки? — Гарри ненавидит это паясничество Луи и то, как мужчина приторно-сладким голосом говорит такие вещи, потому что это выглядит так дешево, фальшиво и бредово, и Гарри не нравится то, что только он один подходит к их работе серьезно.
— Как же ты…
Гарри не успевает даже договорить, как рядом с ними звучит знакомый и до дрожи раздражающий женский голосок.
— Вы такие милые. Давно вы вместе?
Он поворачивает голову, чтобы заметить на месте рядом с ними девушку азиатской внешности со светлыми волосами и ярким вечерним макияжем. И он еле удерживает себя от желания закатить глаза и уйти, куда подальше из этого помещения. Однажды он уже встречался с этой журналисткой, она облила грязью группу Гарри и назвала их «незрелыми подростками, которые занимаются халтурой, а не музыкой». И теперь она сидит тут и пытается строить из себя невесть что, умиляясь их паре? Ну, конечно. Гарри сверлит ее взглядом, намеренно не собираясь отвечать ей…
— Почти два месяца! — вдруг с восторгом делает это за Гарри Томлинсон, улыбаясь как придурок.
— Луи Томлинсон и Гарри Сайлс верно? — спрашивает она.
— Стайлс, вообще-то, — сквозь зубы произносит Гарри.
— Точно, точно. Такая плохая память на имена, — врет она. — Вы номинированы сегодня? — обращается она к Луи.
— Да, в парочке номинаций. Лучшее выступление, лучшая группа, что-то там еще…
— А вы, мистер Стайлс?
— Нет, — натянуто улыбается он.
— Ну да, — вздыхает она.
— Он пришел поддержать меня, правда, милый?
— Конечно.
— Такой милашка, — восхищенно вздыхает Луи, оставляя очередной слюнявый поцелуй на его щеке, заставляя Гарри поморщиться.
Премия идет мучительно долго. Гарри успевает рассмотреть абсолютно всех в зале и даже посчитать каждый секущийся волосок на голове блондинки, что наклонилась к ним как можно ближе и достает своими вопросами. Она беззастенчиво флиртует с Томлинсоном, который, впрочем, пропускает все намеки мимо ушей. Спустя час, или и того больше, у Гарри уже в прямом смысле слова затекает задница, но он продолжает сидеть и слушать бесполезную трескотню журналистки, и вручение премий одной за другой.
— Вы сегодня и на банкет придете вместе? — спрашивает она.
— Конечно, — наконец встревает раздраженный Гарри.
— Я слышала, что это довольно глупо праздновать чужие достижения, когда нет собственных, — едко вставляет она.
— Прости, я забыл, как тебя зовут? — задумчиво произносит Луи.
— Кайла.
— Да, точно, Кайла, мы встречались как-то давно верно?
— Да, на интервью и вечеринке и…
— И когда ты отсасывала мне в туалете, да?
Лицо девушки просто убийственно в тот момент, и Гарри получает нескрываемое удовольствие, злорадствуя над ней. Она была груба с ним, и она получила по заслугам… только, странно вот что именно Луи вступился за Гарри. Стайлс осторожно смотрит на Томлинсона пытаясь понять, что вообще происходит и в порядке ли музыкант, и не упала ли случайно комета на Землю…
— Не волнуйся малыш, ты отсасываешь мне куда лучше.
И Гарри спокойно выдыхает. Равновесие вселенной не нарушено, и Луи Томлинсон по-прежнему мудак.
— …И лучшей британской группой становятся… — Dead Vultures!
— Ой, мы, кажется, что-то выиграли. Придется выйти, прости меня, мой сладкий кексик, — усмехается Луи, немного грубо спихивая его со своих колен.
***
Гарри с кислым выражением лица наблюдает за тем, как беспечно Найл танцует с девушкой из «какой-то там группы». Его бокал уже давно опустел, а для того, чтобы налить себе еще порцию шампанского, нужно было подняться и дойти до бара, или позвать официанта, и Гарри не хотел делать ничего из этого. На самом деле этот праздничный банкет был еще более нудным, чем сама премия. Томлинсон забрал свою награду, отыграл с группой несколько песен и вернулся обратно с самодовольным выражением лица. «Он такой самовлюбленный» — думает Гарри всякий раз, когда смотрит на него.
Ему хочется напиться, потому что да, ему немного завидно. Ему завидно, что группа Луи, даже несмотря на недавние скандалы и личность фронтмена, получила награду. Он бы хотел, что бы ARS тоже однажды сидели на этом банкете в качестве победителей и были центрами внимания. Но пока в центре внимания Луи, выпивающий шот из рук какой-то официанточки.
— Эй, не хочешь потанцевать?
Гарри оборачивается на звук тонкого и мелодичного женского голоса и видит миловидную брюнетку, с большими синими глазами. Он улыбается ей и пару секунд раздумывает над предложением, прежде чем кивнуть и коснуться ее руки.
— Как тебя зовут?
— Гарри. Гарри Стайлс.
— Ты знаменитость, Гарри?
— Не сказал бы, — усмехается он, замечая улыбку на губах девушки.
— Тогда что ты здесь делаешь?
Он устраивает свои руки на тонкой талии, обтянутой темно-синим платьем и их тела начинают двигаться в такт музыке.
— Я приглашен.
— Да? И кто же тебя пригласил?
— Он, — Гарри кивает в сторону Томлинсона, что стоит грациозно, словно он рожден в Букингемском дворце и научен придворному этикету. Каждое его движение гармонично, словно он нереален. А в глазах его прежний пьяный блеск и на губах самодовольная ухмылка. Он не смотрит на Гарри. Ему плевать. Гарри плевать тоже.
— Твой друг?
— Парень.
— Твой парень Луи Томлинсон из Dead Vulturies? — она усмехается. Она не верит. Да что она вообще о себе возомнила? Неужели с ним что-то не так? Почему никто не может просто принять мысль о том, что такой как Гарри, может быть с кем-то вроде Луи?
— Да, он мой парень, — отвечает он сквозь зубы, стараясь сохранить улыбку.
— Прости, я просто думала, что ты свободен, — неловко откашливается она. Внезапная вспышка раздражения тут же испаряется, уступая место смущению, и Гарри лишь улыбается девушке в ответ. — Кстати, твой парень флиртовал со мной минут пятнадцать назад.
— Да, он очень общительный, — усмехаясь, закатывает глаза он.
— Или просто мудак? Прости, — хмурится она.
— Нет, он действительно мудак.
— Тогда почему вы вместе?
— Сложно объяснить. Просто… противоположности притягиваются и все дела, понимаешь?
Девушка недоверчиво щурится.
— Это… он не такой, каким кажется на самом деле. Это лишь медийный образ, Луи действительно хороший, он очень заботливый, всегда… всегда пытается приготовить завтрак для меня, но каждый раз у него ничего не выходит, и тогда мне приходится всё переделывать за него. А перед сном он напевает мне под ухо, потому что знает, что так я быстрее засыпаю. И из-за моей аллергии ему приходится постоянно убираться, что он просто ненавидит… и он…
— Вау… ладно, да. Я поняла, прости, — Гарри и сам не замечает, как его занесло в его фантазиях, когда вдруг девушка останавливает его. — Я не хотела задеть тебя, похоже, что у тебя и правда чудесный парень. Удачи вам, да?
Гарри убирает руки с ее талии, неловко пожимая на прощание протянутую ручку. Кажется, он перестарался.
Он закатывает глаза и злится на самого себя за то, что ему приходится быть таким убедительным. Он только что практически отшил милую девушку и из-за чего? Из-за придурка, который напивается как животное и кидает ему презрительные взгляды весь вечер. Отличная работа, Гарри.
Он усаживается на свое место, сдерживая собственное раздражение. Залпом осушая бокал с шампанским, он видит немного удивленного Энди и объясняет ему всё двумя словами «ненавижу Томлинсона», на что друг лишь понимающе усмехается.
В остальном же вечер сплошная скука. Пьяная тусовка, холодные закуски, снова пьяная тусовка. Энди и Найл его кинули, основывая это тем, что не могут мешать их влюбленной парочке. Так что Гарри приходится таскаться за Луи, пока тот встречает своих тупых дружков-музыкантов и подозрительных девиц, представляющихся «журналистками», но похожих больше на группи.
— Как скоро кончится этот вечер, — стонет Гарри.
— Никто тебя силой не держит, — цокает Томлинсон, уже порядком уставший от мельтешащей повсюду физиономии Гарри.
— Ты сам знаешь, что держит.
— Я тебя прикрою. Скажу, что ты съел что-то не то.
— Спасибо, не стоит, — закатывает он глаза в ответ.
— Просто предложил.
Гарри вздыхает, снова окидывая взглядом эту ярмарку тщеславия. Больше всего его бесит то, что люди смотрят сквозь него, когда он стоит рядом с Луи. Будто его даже не существует и он знает, что Томлинсон прав — никто не верит всерьез в правдивость их отношений. У Томлинсона дурная слава и даже если он скажет при всех, что Гарри — любовь всей его жизни, и он собирается провести с ним вечность, эти люди лишь снисходительно улыбнутся. Таких «настоящих» парочек тут еще целая сотня.
— Если ты так хочешь… можем уйти, — осторожно произносит Луи, пустым взглядом скользя по окружающим их людям.
— Как, умник? Мы должны быть тут как минимум еще несколько часов.
— Нет, если нас вдруг накрыла безудержная страсть, и мы не могли больше держаться и… как там дальше?
— В смысле?
— Я видел камеру слежения на выходе, просто к слову, если бы она кое-что записала…
— Но мы не должны этого делать. Нам ничего такого не говорили.
— Пиарщики — идиоты. Но ты тоже идиот. Не хочешь — сиди тут и дальше.
— Подожди… — осторожно произносит Гарри, — что ты хочешь сделать?
***
Луи тянет его за руку мимо танцующих людей, официантов с шампанским и прочих преград. Они намеренно расталкивают окружающих, привлекая внимание к своему уходу, и почти уже у выхода Луи прижимает Гарри к стене, позволяя рукам занять место на его заднице. «Просто подыгрывай, чтобы я не делал, Стайлс» — звучит голос Томлинсона в голове музыканта, и он подыгрывает.
Губами он скользит по загорелой коже шеи, пока чужие прикосновения проходятся по его бедрам, груди и торсу. Гарри знает, что все это представление, и он не чувствует… ничего. Ничего, кроме горячего тела, прижимающего его к стене.
Луи тянет его за полы рубашки мимо поплывших взглядов гостей прямо к черному входу, пока Гарри наконец не чувствует прохладный воздух, отрезвляющий от событий этого вечера. Но прийти в себя он так и не успевает — он снова прижат, на этот раз к капоту чей-то машины, на которой его устроил Луи. Его ноги раздвинуты перед мужчиной как у дешевой шлюхи, но он не может сделать ничего другого кроме как обернуть свои руки вокруг чужой шеи, позволяя Луи в этот раз разобраться со всем.
Гарри кидает мимолетный взгляд на камеру у выхода из клуба и в этот момент чьи-то губы настойчиво касаются его собственных. Луи не целует так, как привык Гарри — осторожно и чувственно, Луи кусает, больно засасывает, словно в этом поцелуе есть некое соревнование за лидерство. Гарри остается лишь подстроиться и спасти свои губы от грубых нападок хоть как-то. Он пытается отвлекать себя любой мыслью, лишь бы не думать о чужом языке и о том, как сильно прижимается к нему Луи. Грубая рука сжимает его бедро чуть ли не до боли, и Гарри немного дергается. Томлинсон же чувствует себя вполне свободно, он ведет Гарри еще дальше к обрыву или возвышению их карьеры (это с какой стороны посмотреть), потому что все, что они делают — всего лишь работа, верно?
Горячее дыхание обдает шею Гарри, и он чувствует уже более мягкие поцелуи на ней, когда слышит хриплый шепот «возьми меня за руку и уводи».
И Гарри отстраняется от ласк, касаясь чужого запястья, и делает это, потому что он
должен это сделать.
