***
Количество фанатов Гарри увеличивается тысячами, вся его почта и телефоны разрываются от приглашений на интервью. И Гарри просто… не знает, что делать со всем этим. У него ощущение, что он отбирает что-то чужое, совершенно незаслуженное им самим. Хотя Найл убеждает его в том, что это обычная процедура — взаимный пиар, а скандалы — это то, на чем живут люди вроде них. Но Гарри не из таких людей. Он привык добиваться признания не грязными сплетнями, а собственными силами и талантами, так что внутри него все еще сидит маленький возмущенный мальчик, дергающий его за штанину со словами «как же так можно? Это ведь нечестно!». — Мне кажется, мой телефон сейчас взорвется от количества гомофобных оскорблений. Он сидит на кровати, уже около часа гипнотизируя взглядом телефон, который раз за разом мигает из-за новых звонков или оповещений. Найл усмехается рядом с ним, в конце концов, закрывая злосчастный экран подушкой. — Хорош уже, Гарри, — мягко добавляет Хоран. — Что они пишут? — Ничего ужасного, поверь. — Я знаю, что они меня ненавидят. — Нет, они не ненавидят. Они считают, что вы… довольно горячие. — Ты это только что сам придумал, — щурится Гарри. — Нет, — защищается парень. — Я бы о таком даже подумать не смог. Это же ты! При чем тут сексуальность. — Ну, спасибо, — фыркает Гарри с притворной обидой, и после уже серьезно добавляет: — Они сказали, что я должен дать интервью… Типа как один. — Что? — вскрикивает Найл. — Как они могли так поступить? Ты не пойдешь туда один, это касается нас всех! — Нет… в том-то и дело. Они не хотят затрагивать группы, тогда это покажется, чем-то ну… более настоящим. Они хотят, чтобы я объяснился в прямом эфире, и потом Луи сделает то же самое. — Почему вы не делаете это вместе? — Чтобы… я не знаю. Они просто сказали, что мы должны отложить совместное появление на потом. И я не против, просто я боюсь испортить все. Вдруг я скажу что-то не то? Проболтаюсь? Найл сочувствующе смотрит на него несколько затяжных секунд, будто пытаясь понять, насколько сильно расстроен Гарри. Он приближается ближе к лицу Стайлса и выглядит действительно странно, прежде чем грустно протянуть: — О-о, Гарри. Гарри щурится и кряхтит от такого обращения. — Фу, это что, тон моей матери, Найл? — Что? Нет. Твоя мама говорит «О-оу, Гарри», а я «О-о, Гарри». Существенная разница! — Ты не помогаешь, — цокает он. — Вообще-то помогаю. Мы с Энди создали целый аккаунт на тамблере и периодически постим туда что-то связанное с тобой и Луи. Ну, типа, предположения о вас двоих и прочий бред. И я слил туда еще то твое фото, где ты связанный с бананом во рту. — Ты сказал, что удалил его! — вопит Гарри, и его рука сама по себе тянется к подушке. — Мне нужно было набрать читателей! Я делал это ради тебя! — пытается защититься Хоран. Замечая угрозу он медленно соскальзывает с кровати и выставляет руки в защитном жесте. — Дай сюда свой телефон, маленький гондон! Зайди и удали там все. — он кидается за убегающим Найлом, пока тот пересекает комнату и пытается спастись, встав перед кроватью. — Я помог тебе, между прочим! Многие не верили в ваш «роман». — А теперь?! — А теперь они считают, что Луи не просто так задевал тебя и нашу группу на интервью! — Ну, конечно, его язык был у меня во рту, это ли не доказательство? — Хватит на меня кричать! — злобно выдыхает Найл. Гарри складывает руки на груди и обиженно смотрит на него. Такое чувство, что они два подростка, будто с тех пор как встретились и не росли вовсе. — Я прощаю тебя, — наконец тихо добавляет Гарри. — А я тебя нет, — гордо отвечает ему Найл, заставляя улыбнуться. Хоран молча берет свою куртку с кресла напротив кровати и направляется к двери, но на секунду останавливает, будто забыл что-то важное. — Сообщи, когда интервью. Я пойду с тобой, — говорит он, пытаясь звучать холодно и незаинтересованно, и Гарри уже готов расплыться от любви к другу, но тот кидает на него свой «убийственный взгляд» и добавляет уже громче «урод», так что Гарри посылает ему вместо улыбки подушку в голову.***
— Итак, Гарри. Я так рада тебя видеть, — она мило улыбается ему, без намека на флирт или что-то еще. Простая вежливость и участливость. На ней розовая блузка и ее темные волосы блестят и выглядят аккуратно. Пожалуй, Гарри считает, что это одна из самых милых интервьюерш, с какими его группа когда-либо имела дело, но потом он думает о том, что возможно, вполне вероятно, они все вдруг стали невероятно милыми, после утроившейся популярности «Гарри Стайлса — бойфренда Луи Томлинсона». Это мысль и бесит и заставляет его поддаться очередному приступу рефлексии, и, честно говоря, он будет правда расстроен, если это окажется правдой. Свет от камер и прожекторов для площадки светит в его загримированное лицо и он пытается отогнать все ненужные мысли, твердя про себя как мантру «Я — Гарри, и я влюблен в засранца из Dead Vultures. Он очень тупой, грубый и пошло шутит, но я все равно его люблю, ведь я… полный долбоёб, притворяющийся ради пиара…» — Да, Лиза, и я тоже рад тебя видеть, — отвечает он, наконец, прочищая горло и улыбаясь. — О, перестань, — смеется она. — Я слышала, что некая группа Abandoned Red Sea выпустили недавно новый сингл. Знаешь что-нибудь об этом? — Оу, да, я слышал, что он не плох. Он усмехается, и интервьюерша поддерживает его смех. — Ага, я скачала его на свой айпод и слушаю уже второй день не переставая. Думаешь, это нормально? — Конечно, Лиза, я рад, что тебе нравится. — О да, «сегодня я открыл для себя что-то особенное. Я открыл лучшую часть тебя». Там ведь так поется, верно? — Именно так. — Что тебя вдохновило Гарри или может быть…кто? — Ну… я не знаю, обычно вдохновение приходит в процессе, не могу сказать от чего именно оно зависит. — Правда, а я думала эта песня о ком-то особенном для тебя. Твоей музе. Разве нет, Гарри? — Моей музе… да, возможно. В этот момент все вокруг Гарри будто резко стихает. Он обводит небольшую студию взглядом, и останавливается на Найле, серьезно наблюдающем за ходом интервью как режиссер при съемке фильма, настойчиво делая вид, будто от него здесь хоть что-то зависит. К горлу подкатывает комок, как только Стайлс понимает, что сейчас ему придется врать. Много врать и улыбаться. — Гарри, — чуть тише добавляет девушка, будто призывая его присоединиться к какому-то таинству и разделить общий секрет. — Можно личный вопрос? — Конечно, Лиза. — Недавно прошел Kerrang, и… кое-что произошло, да? Гарри кивает, будто сам себя пытаясь в чем-то убедить. Он смотрит на поднятые вверх большие пальцы Найла и перестает теребить рукав своей рубашки. — Да. На самом деле я и пришел, чтобы поговорить об этом. Я и… и мой… эм… парень… мой Луи. Луи Томлинсон. Мы были на премии вместе, потому что Луи нужна была поддержка. Dead vulturies были номинированы, и Лу очень переживал, так что мы были там. И после премии мы немного устали, — он нервно усмехается, не прекращая смотреть то на свои пальцы, то на внимательное лицо Лизы. — И мы немного забылись, так что камеры слежения на улице нас поймали. Он выдыхает, будто сказал самую важную и пронзительную речь в жизни, вроде речи на выпускном или клятвы у алтаря. Лиза все еще серьезно смотрит на него, призывая продолжать говорить. — Но мы сожалеем, что все это вылилось в интернет, и что люди так близко познакомились с нашей личной жизнью. Долгие месяцы мы пытались не переносить все это на публику, встречаясь тайно. Но сейчас уже нет никакого смысла что-либо скрывать. — Так вы действительно вместе? Фанаты были правы? — Да… да. Это так. И нам жаль, что все, включая наши семьи, узнали об этом вот так. И мы точно не хотели такого ажиотажа вокруг наших отношений. Мы просто… были немного неосторожны. Лиза понимающе кивает. — Должна сказать, я немного смутилась, когда увидела те кадры. Вы были очень горячими. Меня так не целовали со времен старшей школы, — усмехается она. — Но Гарри… Я не могу не спросить тебя еще кое о чем. Он в очередной раз кивает, чувствуя себя уже намного свободнее, когда все самое сложное оказалось позади. Когда-то, когда он был маленьким, его сестра Джемма играла с друзьями в странную игру, вроде синтеза «твистера», алкогольной «правды или действия» и «уно». И Гарри потребовалось несколько месяцев, чтобы понять смысл этой игры. Но после он понял, что, если ты берешь четыре карты, то после них тебе надо выпить и задать действие соседу, а потом надо встать на один из желтых кружков. И тогда, он будто обрел уверенность и получил особые тайные правила. И в тот момент, когда Гарри чувствует легкость от того, как раз за разом ложь слетает с его языка, его посещает точно такое же чувство. Лиза возвращает его в реальность, спрашивая, слышал ли он что-нибудь о недавнем скандале Томлинсона на фестивале, и Гарри спокойно кивает. — И что ты думаешь по этому поводу? «Я думаю, что он абсолютный придурок. Непрофессиональный, некомпетентный, высокомерный кусок дерьма, который не имеет представления о том, как стоит подходить к своей работе…» — Я думаю, что это очень опрометчиво судить о ком-то только по одному поступку. Может я очень предвзят и необъективен. Наверное, да. Но все же, когда я думаю о Луи, я не вспоминаю о его выступлении на Reading, я думаю о том, как он улыбается или о том, как сочиняет музыку. Он прекрасный человек, который допустил ошибку. Мы все их допускаем, просто ему не повезло, что о его ошибке узнал весь мир, вот в чем разница. И после, на руках у него остается всего одна карта. Уно, Луи Томлинсон. Теперь твой ход.***
Их выходка стала не просто самым обсуждаемым скандалом, а интервью Гарри стало не просто одним из освещаемых «каминг-аутов». Они практически перевернули мир представлений людей о брутальных парнях из рок-групп, умеющих только пить, принимать наркотики и трахать бессчётное количество групи. Гарри уверен, что после его интервью Луи считают несчастным мучеником, а Гарри — его очаровательным спасителем. Именно так. Он же гений, в конце концов. Их расписание кардинально меняется. Теперь они обязаны реже ходить на разные «свидания» и все чаще появляться на нудных вечеринках. Пиарщики готовят для них большое задание под названием «совместное интервью», которое станет огромной жирной точкой в их репутации. Вероятно, люди будут помнить о них, говоря «о, это та гей-парочка, помнишь?» или «ах да, я слышал эту группу, их песни потрясные, но вокалист пидор, слышал?». И Гарри пытается отвлекать себя от этого с помощью музыки. Он отдается работе над альбомом с головой, переписывая все снова и снова. Найл и Энди постоянно стонут от того, что он держит их в этом творческом напряжении, но, тем не менее, это идет им всем на пользу. Они записывают несколько песен, которые по их единогласному мнению абсолютно точно потрясающие, и даже если этот альбом не будет иметь успеха, они будут гордиться этой музыкой. Гарри выжимает из себя очередной припев, который все никак не получается, прежде чем заметить как дверь студии открывается, и возле звукорежиссера стоит знакомая фигура. Он срывается на ноте, и парень за аппаратом отчаянно качает головой. — Что он тут делает? — шипит Найл, тоже замечая Томлиносна, бесцветно наблюдающего за их рабочим процессом. — Без понятия, я… — Гарри вдруг зажмуривается и стонет. — Нам нужно было идти на какой-то концерт, я совсем забыл. — Забыл? — хмурится Хоран. — А как же песня? — Мы успеем ее записать, клянусь. Гарри делает знак звукорежиссёру и продолжает петь. С каждым спетым словом, ему становится все тяжелее от неприятного чужого присутствия, словно в его голосовые связки снова и снова засовывают палки, и прежде чем он допевает, их взгляды с Луи пересекаются. — Гарри, может, продолжим завтра? — слышит он голос звукорежиссера, и только тогда осознает, что запорол очередную запись. Он неохотно кивает и снимает наушники, получая на это облегченные вздохи парней позади него. Когда Гарри выходит из студии, он сталкивается с Луи и получает за это все такой же безучастный взгляд. Он ждет, что Томлинсон скажет хоть что-то по поводу их неудачной записи, но тот молчит, просто нетерпеливо ожидая, пока Гарри накинет на себя свою джинсовую куртку. — Зачем ты приехал сюда? — вдруг спрашивает он, когда они оказываются на улице. Начинает немного холодать, и Стайлс посильнее натягивает рукава, и возможно (он готов поклясться), что такая холодина сегодня из-за того, что «мистер замороженное сердце» рядом с ним выбрался из дома. — Ты опоздал на полчаса, я не собирался тебя ждать, — хмыкает Томлинсон в ответ. — Я тебя ждал, — немного обиженно бурчит Гарри, поспевая за парнем к такси. — Ну, так, я не ты, Стайлс. И Гарри уже даже не обижается на подобную фразу, просто покорно следуя дальше.***
Когда группе Гарри впервые предложили запись в студии, они играли как раз в многочисленных клубах Вест-Энда, где публика обожает наслаждаться живой музыкой, а бармены всегда готовы предложить выпить за счет заведения. Они были неуверенными подростками, пытающимися впечатлить хоть кого-то своими песнями. И вот Гарри снова здесь, у какого-то заведения с яркой неоновой вывеской и небольшой очередью у входа. Невольно, его настигают светлые воспоминания, а после очередное осознание того, кто он сейчас и что ему нужно тут делать. Они с Луи проходят через главный вход, замечая на себе заинтересованные взгляды и парочку людей, которые пытаются их сфотографировать. Хорошо, что им больше не надо специально держаться за руки или нарочно касаться друг друга у всех на глазах — теперь все и без этого знают, что они вместе. Но все же, когда они проходят в набитый битком клуб, Гарри поддается секундному порыву и берет Томлинсона за руку. На это у него есть три основания: так они не потеряются; так они выглядят как пара; и так Гарри не споткнется о собственные ноги. Луи не отвечает на этот его жест абсолютно никак, с полным безразличием продолжая двигаться мимо толпы ближе к бару и сцене. Они заказывают себе по пиву, и, честно говоря, Гарри ненавидит пиво, он бы выпил вина или, возможно, даже коктейль из разряда «секс на пляже» и «лонг-айленд», но Луи, стоящий рядом с ним, так и излучает тупые гомофобные шутки, готовые вылиться из него, даже если Гарри только заикнется об этом. — Так… что это за группа? — спрашивает он из любопытства, но в большей степени, чтобы занять образовавшуюся между ними пустоту и неловкость. Луи расслабленно скользит взглядом по пустующей сцене и людям, которые мелькают рядом с ними. — Всего лишь группа, которая однажды была у нас на разогреве. Они не плохие и сейчас вроде популярны. Гарри кивает. Тянуть из Томлинсона слова — все равно что пинцетом. Не то, чтобы Гарри очень уж хотелось, но общаться со стеной не самое приятное, особенно если эта стена твоя единственная собеседница на следующие несколько часов. — Я тут думал о совместном интервью… Мужчина рядом с ним измученно стонет, запрокинув голову. — Пожалуйста, не начинай снова. Мы не будем придумывать подробный сценарий. — Вообще-то, я думал о том, что было бы неплохо, если бы мы меньше говорили и больше делали, отвлекая от… ну, ты понимаешь. — Стайлс, это и называется придумывать сценарий, — выдыхает Луи. — Окей, давай так. Я буду говорить, а ты делай вид, что без ума от меня. Идет? — Это будет довольно сложно, — Гарри сужает глаза, глядя на самодовольную физиономию улыбающегося мужчины, когда на сцене заканчивается проверка звука и музыканты занимают свои места. Ну, хотя бы музыка поможет им меньше контактировать друг с другом. — Можем потанцевать. Если хочешь, — бросает Луи, без намека на единую эмоцию. Энергичная музыка наполняет пространство клуба, заставляя людей задыхаться от сигаретного дыма и нехватки воздуха, и Гарри абсолютно точно не хочет дрыгаться под неё как сумасшедший подросток, но Луи зачем-то протягивает ему руку и кивает на дальний угол между баром и сценой, где стоит всего парочка людей, мало заинтересованных в шоу. Гарри пожимает плечами, будто ему все равно на любое предложение Томлинсона, он подражает его манере безразлично относится ко всему, что только можно, и Луи, забавляясь от этого, хмыкает. Он тянет Гарри в угол и, вопреки музыке и всеобщей атмосфере, обнимает Стайлса, будто собираясь танцевать с ним белый танец. — Ты позвал меня позажиматься? — саркастическая шуточка так и выпрыгивает из него, когда руки Томлинсона находят место на его боках. — Нет, дрессирую тебя, — спокойно отвечает тот. — Когда ты так зажат, мне сложно даже дышать в твоем присутствии. Научись относиться к этому спокойно. Гарри кажется, что он плохо расслышал, но это что, Томлинсон действительно пытается его научить притворяться? — Ближе, — выдает Луи, словно приказ. Сам не зная почему, но Гарри подчиняется, как солдат командиру. Ну и бред. Они здесь только для того, чтобы сделать пару фото и видео для инстаграма, да засветиться для фанатов, к чему весь этот цирк. Но Луи выдает очередное «Ближе, Стайлс. Расслабь руки. Положи мне их на плечи, ты неловкий словно тюлень», и Гарри снова подчиняется. Спустя минут двадцать бесцельных облапываний друг друга, Гарри чувствует себя свободнее, обнимая Луи, словно они давно привыкли к таким касаниям. Импровизированный танец привлекает внимание, люди вокруг без стеснения разглядывают их, обсасывая каждое движение, словно вынося приговор «правда или фальсификация». Гарри расслабляется и даже не чувствует неловкости, когда Томлинсон усложняет правила игры, прижимаясь и проводя руками по «запрещенным» зонам. — Лучше б мы просто придумали сценарий, — бурчит Гарри, когда ему уже наскучивает просто стоять и притираться друг к другу. — Тебя бы это не спасло, поверь. — Я вполне справляюсь, Томлинсон. Мое интервью было настолько пронзительным, что я уверен, люди заплакали, когда увидели его. — Да, разве что от смеха. — Хочешь сказать, что я был плох? Да я тебя ангелом выставил, — вспыхивает он. — А это, между прочим, не так-то просто. Тебе вот не удалось. — О, ну, разумеется, — находится Луи. — Что? Ты хочешь сказать я не прав? Ты всего лишь кривлялся и строил из себя стесняшку, в то время как я исправлял твою репутацию. — Не бери на себя слишком много, ты всего лишь сказал пару предложений. Я же сделал из тебя сексуальную звезду, детка. А это довольно сложно учитывая твою девственность. — Боже, ты такой глупый! Просто признай, что я был лучше, и справился без твоей помощи. Луи усмехается, а после серьезно смотрит на него, будто пытаясь понять, шутит Гарри или нет. — Нет, ты не лучше. Раздражение все усиливается, а вместе с ним и странное желание… соперничества. Гарри никогда не был азартным, никогда не стремился побеждать в спорах или что-то еще, Найл вообще всегда называл его «хиппи-пацифистом, не способным даже слова поперек сказать», но сейчас он чувствует, что хочет выиграть это несуществующее соревнование. — Докажи, — с вызовом бросает он. Луи складывает руки на груди, смотря на него как на несмышлёного ребенка, желающего тягаться со взрослым, только вот с чего он взял, что Гарри так уж прост? — Ты пожалеешь об этом, Стайлс. Это заденет твое эго, — снисходительно говорит он, поправляя воротничок на рубашке Гарри. — Я рискну, Томлинсон, — ударом по рукам он прекращает действия Луи и отходит от него на шаг, оставляя будто невидимую линию между ними, где красным написано «осторожно, вы в зоне поражения». — И кстати, девственности я лишился в пятнадцать. Приторно улыбаясь, он снова сокращает расстояние между ними, хватая Луи за плечи, и их губы находят друг друга, будто это рукопожатие, заключаемое во время спора. Томлинсон грубо и крепко отвечает, показывая, наконец настоящие эмоции. Спустя секунду он отстраняется, с раздражением смотря на лукавый блеск в глазах Стайлса. — Я уничтожу тебя на этом интервью, клянусь, — прищурившись, произносит он, и непонятно отчего в душе Гарри ликует, мысленно разворачивая плакат с надписью «старт», и начинает игру.