***
— Итак. Он достает из холодильника свою холодную кашу, которую заблаговременно приготовил на завтрак и добавляет в нее свежие фрукты, пока Джемма прожигающим взглядом следит за каждым его движением. — Итак? — Не притворяйся, что не понимаешь. Я жду объяснений, Гарри. Он засовывает в рот кусок яблока, неопределенно мыча в ответ, что раздражает девушку сильнее. — Ладно, что ты хочешь услышать? — Ну, не знаю, объяснение, почему он снова здесь, и почему ты стонал его имя и… боже, Гарри, мои уши! Она раздраженно фыркает и громко ставит на стол кружку с кофе. — Это не то, о чем ты можешь подумать, ладно? Просто так вышло, что мы связаны контрактом, и… нам не нужны слухи, а у меня давно не было секса и… — Я не об этом, меня не волнует то, что вы спите, просто… я думала, ты ненавидишь его, вот и все. — Я ненавижу его, — горячо выпаливает он. — Но это не имеет значения, это не мешает нам… ну… — Ясно, — останавливает его на полуслове вытянутая рука сестры. — Просто не вляпайся ни во что, ладно?***
На самом деле, Гарри не уверен, так ли сильно он ненавидит Луи, и ненавидел ли по-настоящему. Он почти не знал его, и, хотя выходки музыканта, о которых он слышал, раздражали его, это не давало ему реальных оснований для ненависти. Потому что, если честно, может ли Гарри действительно ненавидеть кого-то? Луи бывает почти нормальным в те моменты, когда они проводят время вместе, вынужденные притворяться парой, а Гарри не изменяет своего поведения, продолжая дразнить и подкалывать Луи каждый раз, когда они не играют. Это позволяет им держать всю ту же дистанцию и осознавать, что все это является лишь развлечением, в то время как в реальном мире они Гарри и Луи, связанные ничем больше, кроме как подписями в контракте. И ему это нравится, потому что да, его сводят с ума оскорбления Томлинсона, то, как он называет его щенком или оставляет пощечины на его лице, когда Гарри близок к оргазму, то, как он заставляет его играть разные роли перед другими людьми, лишь для того, чтобы выдрессировать Стайлса как послушную шавку, но, в тоже время, ему не менее приятно делать саркастичные комментарии по поводу выбора одежды Луи или его отрыжки, и получать на это излюбленное «заткнись, Гарри», которое ласкает не меньше, чем «на колени, маленькая сучка». Но что точно ему не нравится, так это то, что со всей этой игрой он немного сбился с графика работы — три песни все еще находятся в слабом состоянии, и Гарри каждый раз обещает, что они поработают над ними как следует, но вместо этого ему приходится тащиться на очередное свидание с Луи или на тусовку его друзей по случаю дня рождения чьей-нибудь собаки. Именно поэтому он совершенно не против, когда Томлинсон иногда появляется в студии (ему ведь все равно особо заняться нечем) и помогает им с альбомом. Он действительно помогает, что странно, и у Гарри на языке вертится что-то вроде: «этого нет в твоем контракте, ты же знаешь», но потом он смотрит на то, как со знанием дела Луи вносит коррективы в написанные песни, и прикусывает язык посильнее, потому что Томлинсон определенно знает что делать. И это даже не оскорбляет больше никого из них (кроме Найла, он все еще считает, что Луи напыщенный болван), скорее это намного сильнее вдохновляет Гарри на работу. Он никому не говорит, но он написал около трех черновиков песен, после того что произошло между ними на Хеллоуинской вечеринке. — Красное, — говорит вдруг Луи, в то время как Найл, Энди и Гарри обсуждают мелкие детали по поводу альбома. Все оборачиваются, и внезапно всеобщее внимание в комнате приковывается к мужчине в порванных джинсах и длинной черной футболке. — Ты должен надеть красное. — Что? — Для фотосессии и для клипа. Вообще, я думаю, красный это цвет вашего альбома. Он подходит под музыку, она такая… — он игриво закусывает губу, смотря прямо в лицо Гарри. — сексуальная. Найл фыркает, а Энди закатывает глаза, и только щеки Гарри становятся по цвету такими же, как и их музыка по мнению Луи — пылающе красными.***
Он сидит на коленях перед кроватью и проводит пальцами по мягкому вельвету винного цвета, аккуратно упакованному в коробку с именем какого-то дизайнера, о котором Гарри даже не слышал. Его руки порываются достать костюм, но позади он слышит дыхание, обжигающее его кожу, и останавливается. — Нравится? — спрашивает его голос позади, вымоченный в грубости и самодовольстве, что увеличивает эффект влияния на податливое тело Гарри. — Да, — тихо отвечает он. — Хочешь примерить? Гарри хочет ответить «да, конечно», возможно, даже добавив «хозяин» или что-то в этом роде, но скорее всего он может получить за это хорошую взбучку, которая вероятно не окончится для него оргазмом, потому что иногда Луи бывает очень жесток и изощрен в своих наказаниях. — Я боюсь, что могу испортить его… мм… испачкать. Луи усмехается, но его пальцы вдруг оборачиваются вокруг горла Гарри еле ощутимо сжимая, но притягивая назад, так, что губы мужчины теперь постоянно касаются его уха. — Ты еще даже не поблагодарил меня за него, а уже собрался испачкать. Воздух сгорает в легких Гарри, и он прикрывает глаза, блаженно шепча: — Извини. Спасибо… спасибо. — Так-то, грубиян, — Луи запускает пальцы в волосы Гарри, немного оттягивая их и поворачивая Стайлса лицом к себе, прежде чем его губы напрягаются, и Гарри чувствует плевок на своем лице. — Ты это заслужил, да? Маленький жадный щенок. Гарри кивает, чувствуя, как теплая слюна скатывается по его носу и щеке, но само осознание действий Луи заставляет его сердце трепыхаться под разомлевшей грудью. — А теперь иди и переоденься. Он заходит в ванную с горящим от смущения и возбуждения лицом и выворачивает кран, прыская холодной водой себе на лицо. Коробка с дорогим костюмом покоится на стиральной машинке и Гарри смотрит на нее, прежде чем начинает медленно стягивать с себя одежду, соприкасаясь кожей с холодным воздухом вокруг. Он вздрагивает, когда шелковая подкладка пиджака облегает его, скользя как нежные прикосновения, но красный цвет выглядит так хорошо, контрастирует с его бледной кожей. И Гарри думает лишь о том, понравится ли это его Хозяину, будет ли он доволен, увидев его, захочет ли он его в этой одежде? Его лицо начинает гореть сильнее от этих мыслей. Он надевает брюки свободного кроя, которые алыми волнами расходятся по его ногам, и он выглядит так непристойно, когда смотрит на себя в зеркало, потому что на нем нет ничего кроме этих брюк и пиджака. Гарри проводит руками по лицу, прибирает волосы, заправляя непослушные пряди за уши, и открывает дверь, готовый, наконец, выйти к Луи. Он чувствует себя немного странно, стоя посреди своей комнаты под прицелом взгляда мужчины, он ощущает себя познавшим самого себя, потому что понимает, как ему нравится то, когда на него смотрят. Между ними расстояние в два метра, но Луи касается его этим своим доминантным взглядом, и мурашки пробегают по телу Гарри в тех местах, куда падает взор мужчины. — Хорошо сидит? — спрашивает Томлинсон. — Да. — Тебе нравится? — Да. — Наденешь его на свою фотосессию? Гарри кивает. Его мягкий взгляд становится еще более разомлевшим, когда Луи встает с постели и подходит ближе, осматривая каждый сантиметр тела, облаченного в дорогую одежду вблизи. — Я хочу, чтобы ты фотографировался в нем так, как сейчас. Гарри хочет снова кивнуть, но тут до него доходит то, о чем говорил Луи — лишь этот костюм. А ведь у Гарри даже ноги голые. — Без обуви? — тихо уточняет он. Мужчина улыбается и проводит языком по его шее. — Да. Без. Ты будешь выглядеть очень… — забавно, глупо, нелепо. У Гарри было множество вариантов. — Красиво. — А теперь сними его, — добавляет он, усмехаясь. — Ты действительно можешь испачкать его сейчас.***
Гарри сжимает простыню в руках почти до боли, прикусывая губу и сдерживаясь, чтобы не захныкать еще громче. Лихорадка пронзает почти все тело, когда первый удар обрушивается на его ягодицу. Самое приятное в этом не сама боль, а ее ожидание. Это томление, поднимающееся в груди, этот секундный страх перед удовольствием, которое вот-вот завладеет им. Он попросил об этом в следующий раз, после начала их «игры». В тот день, когда ему впервые пришла смс от Томлинсона, и он наклонил голову, утыкаясь лицом в колени мужчины, вызывая его недовольство и раздражение. Ему нравилось то, каким надоедливым он был для Луи, и то, как мужчина выходил из себя. Это было как переключатель, как только Гарри хотел поиграть, он просто становился настоящим прилипалой, беспрестанно поскуливая, привлекая внимание Хозяина. И это было так безумно горячо для них обоих. Луи проводит рукой по слегка покрасневшей коже и наносит еще несколько ударов. Гарри вжимается лицом в постель, ерзая и не прекращая издавать глупые хныкающие звуки. Он цепляется за волосы, сдерживая дрожь внутри, когда член входит в него с минимальным количеством смазки и без качественной растяжки. Он доходит почти до грани боли, но пылкие ругательства Луи в его сторону, ласкательные имена, которые он давал ему и прикосновение к простате в конечном продукте давали тот коктейль чувств, который ему был необходим. Он чувствует, что может умереть, когда кончает на свое собственное грязное белье и наслаждается тем, как Луи продолжает вбиваться в его расслабившееся и чувствительное тело. Его грубо переворачивают на спину, и он хочет задохнуться от слабости и удовольствия, когда в его горле оказывается член Томлинсона. — Честно говоря, это немного ебануто, — чуть позже говорит Луи. Они обнаженные, усталые, и их грудные клетки ежесекундно поднимаются и опускаются, когда они пытаются надышаться сожженным похотью и сексом воздухом в комнате. — Не то, чтобы я раньше не делал чего-то ебанутого, одна девчонка из Берлина просила придушивать ее, когда я трахаю ее в задницу, или тот парень из Брюсселя, повернутый на клизмах, но ты, Стайлс, бьешь все рекорды. Он усмехается, доставая сигареты из кармана брошенных на пол джинс, и поджигает одну, даже не удосужившись открыть окно. — Может нам не следуе… — Нет. Мне все нравится, — быстро отвечает Гарри. — Это ведь я предложил. — Я знаю, я имел в виду некоторые моменты в сексе, мне нравится наша игра на публику, но я не уверен, что тебя устраивает то, что мы делаем вне чужих глаз. — Я же сказал, что мне все нравится, — раздраженно бормочет он, потирая пальцами переносицу. — Мне кажется, что я… чувствую себя увереннее… Зная, что делаю что-то хорошо. — Хорошо? — саркастично подмечает Томлинсон, и получает за это кулаком в плечо. — Ты хвалишь меня. — Ты прав, — усмехается мужчина, и добавляет: — Ты хороший мальчик. Гарри облизывает губы, наблюдая, как Луи делает то же самое, и он придвигается ближе, заглядывая тому в глаза и видя в них одобрение, начинает медленно лизать языком местечко за ухом Луи. В голове вспыхивает хороший мальчик, хороший мальчик, прежде чем он понимает, что это Томлинсон шепчет на самом деле. Он делает свою ласку с бОльшим рвением, быстрее двигая языком, пока рука мужчины расслабленно путешествует по его спине, и тогда он начинает постепенно двигаться дальше, принимаясь вылизывать соленую от пота кожу Томлинсона. — Знаешь, — вдруг говорит Луи. — Я придумал кое-что еще. Новое испытание для тебя. Гарри удивленно смотрит на него, останавливая работу языка над пупком мужчины. — Тебе придется хорошо сыграть, чтобы я простил тебя за плохое представление перед той девушкой. Справишься? Стайлс строит своё щенячье выражение лица, принимаясь довольно кивать. — Тебе придется немного поиграть перед Зейном, — улыбается Луи, и Гарри не может сдержать себя, чтобы не улыбнуться ему в ответ.***
Вообще-то он не думал, что это будет именно так. Он думал, что ему придется покричать немного, пока Зейн в соседней комнате, а Луи трахает его. Или что-то в этом роде. Он думал, что ему придется делать что-то с сексуальным подтекстом, потому что Луи любил именно такие испытания. Но вместо этого он сидит на кухне Томлинсона прямо напротив этого самого Томлинсона и его лучшего друга, расслабленно попивающего пиво и задающего ему всякие глупые вопросы. Его ладошки немного потеют, потому что играть перед людьми, которые будут окружать его все время, немного сложно, и, честно говоря, он немного боится Зейна. У того пронзительный взгляд будто он что-то знает, и Гарри думает, что тот расколет его фиговую актерскую игру, когда начнется представление. Ревнивый бойфренд. Вот какая роль выпала ему на этот раз. Обычно это всегда достается Луи, потому что тот любит побыть сукой и покричать на кого-то, наверное, потому что это его обычное состояние. Но Гарри такая роль еще не отводилась и он действительно боится облажаться. Ему не хочется, чтобы Луи перестал с ним играть. — Так что мы решили остановиться у Оли, и это было огромной ошибкой, потому что он тогда закладывался кокаином и был практически невменяем. — Да, мы провели много ночей тогда в его доме. Вечеринки не прекращались, — усмехается Луи, давая Гарри незаметные сигналы глазами. — Похоже, вам было весело, — откашливается Гарри, натянуто улыбаясь Зейну. — Да… было, — улыбается Луи, кладя свою руку поверх руки Гарри. Малик от этого пытается скрыть улыбку в очередном глотке пива. — А сейчас? — Что сейчас? — Вам по-прежнему… весело? — осторожно спрашивает Гарри. — Да, но Оли завязал с наркотиками, и мы тоже, честно говоря, кроме чего-то легкого, потому что Синтия запрещает нам слетать с катушек, говорит, это непрофессионально, — они все усмехаются. — Мугу, — мычит Гарри. — Но есть ведь другие развлечения, да? В турах наверное много развлечений у вас двоих. Луи заметно сжимает его ладонь, а Зейн неловко откашливается. — Что ты имеешь в виду? Гарри начинает нервно ерзать на стуле, пока на маленьком куханном телевизоре по музыкальному каналу крутят дерьмовые клипы. Взгляд Зейна немного непонимающий. — Просто слышал кое-что о вас двоих… Его пальцы ковыряют этикетку бутылки, и он старательно избегает любых зрительных контактов. — Слушай, — начинает Зейн, осознавая, наконец, к чему всё идет. — Я не знаю, что ты слышал, но чтобы не было между нами с Луи это просто… глупость. И это в прошлом. Он с грохотом ставит бутылку на стол, расцепляя их с Луи руки. — То есть… что-то было? Его голос слегка дрожит, Луи выглядит немного запаниковавшим, и Гарри не знает в восторге он или в ужасе от того, как хорошо играет его «парень». — Ничего особенного, — защищается Зейн. Он испуган резкой сменой настроения Гарри, так что ищет поддержки у Луи, который просто начинает усмехаться. — Малыш, это не… — Что у вас было? — твердо говорит Гарри. Он молодец, он такой, блять, молодец, его голос даже не дрогнул. — Ну… мы спали иногда, — неуверенно произносит Луи. Стайлс закусывает внутреннюю сторону щеки, он, наверное, выглядит так, будто готов заплакать. — Ты, — указывает он пальцем на Зейна. — Когда это началось? Тот касается пальцами затылка, нервно почесывая, пока думает над ответом. — Наверное, еще в школе. В старших классах. — И когда закончилось? — Я не… перед тем, как вы начали встречаться… Гарри гневно смотрит на Луи. — Это правда? Тот отводит взгляд, перебирая свои пальцы. — Может быть, немного позже. Гарри выдает удивленное «ах» и подскакивает со своего стула. Он не знает, что ему делать дальше, абсолютно не знает, но тут перед ним оказывается Зейн, который хватает его за локти и немного встряхивает. — Слушай, это ничего не значит. Я, правда, удивлен всем этим, но Луи с тобой, он любит тебя, я думаю… Он сделал каминг-аут ради тебя… Гарри смягчается во взгляде, но заставляет себя ощущать щипание в глазах, когда поворачивается в сторону Луи. Он вытягивает руку в предупреждающем жесте, когда Томлинсон порывается подойти к нему, его лицо полно жесткости, будто он действительно парень, которого предали. — Зейн, тебе лучше уйти, — обращается к нему Луи. Тот немного шокирован развернувшейся сценой, поэтому ободряюще улыбается Луи и кивает, прежде чем схватить в коридоре свою куртку и уйти. Когда дверь хлопает, дом погружается в тишину, нарушаемую лишь голосами из телевизора, и это продолжается долгие секунды, прежде чем Луи взрывается смехом. — Боже, — смеется он. — Поверить не могу, что сделал это, — рычит на него Гарри. — Он выглядел таким расстроенным, это было не красиво, Луи. Почему он вообще дружит с тобой, ты просто скотина. Томлинсон продолжает улыбаться, когда встает и приближается к нему, прижимая к стене и заставляя пульс Гарри участиться. — Это же ради тебя, детка. Считай, что Зейн был для тебя маленькой контрольной. Стайлс фыркает. — Ты используешь своих друзей. — Не делай вид, что тебе не понравилось. Твой член упирается мне в бедро, Гарри, — Луи довольно скалится, и Гарри дает себе секунду, чтобы сделать большой вдох, а после хватает мужчину за шею и впивается в его губы. — Сегодня без игры, — шепчет Луи ему в губы. — Эта маленькая прелюдия слишком меня завела. Гарри не может не согласиться с ним. Он грубо пихает мужчину в плечо, и они приступают к своему привычному танцу жадных прикосновений.