Келси Брай, 24 января 2018г. для People #HarryStyles #LouisTomlinson #News
Гарри знает этот кабинет лучше, чем собственную квартиру. Каждую ламель в жалюзи и этот стол из светлого дуба, за которым решают его судьбу — в рай или куда-нибудь ещё. Сейчас они возьмут и взвесят его сердце. Посмотрят, перетянет ли оно? Вот только… Сердце у Гарри упало как камень и не разбилось. Потому что будь оно разбито и расколото, разве чувствовал бы он такую боль и одновременно такую любовь? Нет, нет, оно не режет, не кровоточит. Оно просто тяжелое — настолько, что дышать невозможно. Настолько, что тянет его вниз, еле как позволяя подняться с кровати этим утром и добраться до пиар-офиса; настолько, что будто и не стучит. Ему нужно только увидеть Луи и тогда он снова поймет, как ему нужно существовать. Но пока он ждёт, он заблокирует себя от целого мира и всех тех слов, что он несёт, иначе, если Гарри откроется этому, он просто не вынесет. Может быть расплачется прямо в этом кабинете на глазах у Мэттью и всей пиар-группы, или просто прирастет к этому стулу и не сможет больше встать. Он не драматизирует, он просто больше не чувствует, что хоть что-то в этой жизни принадлежит ему. И он ждёт. Кофе в его кружке заканчивается, а Мэттью успевает сделать несколько звонков, когда дверь открывается, и Луи за ней нет. Синтия входит с мужчиной за сорок, одним из тех, которых встречают на Сент-Джонс Вуд всегда в пуловере или пиджаке. Он усаживается на место, за которым не должен быть, и беспристрастно оглядывается. — Луи сегодня не будет, я обладаю полномочиями его представлять, так что… — Кто вы? — глухо спрашивает Гарри. Не сиди на его месте. — Адвокат мистера Томлинсона. Синтия не отвечает на настойчивый взгляд, выстраивая из себя ледяную стену спокойствия и уверенности. Гарри хочет спросить — адвокат? У Луи есть адвокат? Но учитывая прошлое и все те дела в суде, очевидно, что он есть. Ну, конечно он и был. Даже у группы Гарри был адвокат от лейбла, проверяющий все контракты. Но сейчас всё иначе. Он сидит напротив Гарри, как будто… как будто Луи борется с самим Стайлсом, как будто он вынужден защищаться от него. Это просто нечестно. Каждая часть тела Гарри ноёт страшной болью. — Если он хотел разорвать контракт, то должен был прийти сюда сам, — говорит он незнакомцу. — Он не разрывает его. Но думаю, нам надо согласиться, что ситуация в неудобном положении. Моему клиенту хотелось бы придерживаться некой… ретирады. Всё, над чем вы будете работать дальше, не должно распространяться на Луи. Вы можете использовать его имя и ситуацию в нужном ключе, но никаких действий с нашей стороны. — Мистер… — говорит один из пиар-группы. — Макдауэлл. — Мистер Макдауэлл, у Луи Томлинсона контракт, и мы вынуждены пересмотреть его с учётом всех происходящих событий и скорректировать дальнейшие действия. В любом случае, Луи нужно будет в них участвовать. — Вовсе нет. В пункте шестнадцать указано, что одна из сторон может быть отстранена от процесса, если её участие больше не необходимо. — Но мы пока ещё не знаем, необходимо ли оно. Оно необходимо для меня, думает Гарри. Он должен быть здесь. — Разве не лучше оставить громкие признания для другой стороны? Вашей обязанностью было представить образ моего клиента в выгодном свете, но если Луи вмешается сейчас… — адвокат и Синтия задумчиво переглядываются. — Мы полагаем, это только ухудшит ситуацию для нас. — Но мы не можем защитить обоих. Сгладить углы — да, но скандал уже есть, и кто-то получит всю поддержку, а кто-то порицание. — Это я, — наконец-то отзывается Гарри. — Я сделал это, так что я уже в невыгодном положении. — Наш клиент против, — заключает мистер в пиджаке за сотню фунтов. — Он согласен на невыполнение ваших обязанностей в обмен на отстранение. — Его репутация будет под угрозой, — предупреждает команда. — Если мы будем работать с мистером Стайлсом, то нам придётся учитывать лишь его интересы. Приоритет будет неравный. — Мы это понимаем, — кивает Синтия. — Это желание Луи. — Почему он не пришёл? — шепчет Гарри ей, но в ответ получает лишь неразборчивый кивок. Они говорят, говорят и говорят, и всё сводится к тому, что Гарри понимает — Луи никто из этого болота вытаскивать не собирается. Он смотрит в изумлении на Синтию — ту, которая подбадривала Луи перед выступлением. Которая уберегала его от ненависти семьи и фанатов, что были так сильно злы из-за несоответствующей реальности. Которая продолжала работу над группой, зная, что группа по-настоящему важна только для Томлинсона. Он смотрит и не понимает, почему она так холодна и расчётлива, в то время как Гарри готов кричать. — Но нам нужна компенсация, — говорит она. — Процент за испорченную репутацию. — Об этом не было оговорено, — вмешивается Мэттью, но Стайлс уже не слушает. Он вскакивает со своего места, запоздало понимая, что все пялятся на него. — Давайте отложим решение?***
Всю поездку до дома Гарри просматривает на экране мобильного открытый контакт Луи, решая, будет ли уместным позвонить или написать? Конечно, не будет! Кажется, будто ничто между ними уже не будет уместным. Но ему необходимо знать, что Луи понимает, в какую грязную игру его впутывают, что он осознаёт, что его имя снова втопчут в грязь и всё вокруг его возненавидят, прямо как тогда в самом начале. Может, Гарри и не знает, что чувствовал Луи после Reading’а, но он знает, что тот будет чувствовать сейчас. В квартире его встречает необычайная тишина. — Джемс? Тебе что, удалось выгнать Найла из нашей квартиры? Он находит сестру на кухне, полностью вовлеченную в работу на своём ноутбуке, однако, когда она видит Гарри, то резко обрывает все свои дела. — Привет, — не скрывая интереса, спрашивает она. — Как прошла встреча? — Ну… нормально. — Да? Что сказали? — Ничего утешительного. Он замечает пристальный взгляд сестры, который красноречиво выдает, насколько её не устраивает ответ. — Агрх, я не знаю что сказать! Джемма сочувствующе улыбается. — Вы… расстались с Луи? — Чтобы расстаться с кем-то для начала надо встречаться, — фыркает он. — Но если ты о том, расстались ли мы для всех — то да. Наверное, да. Они так сказали. — А Луи что сказал? — Ничего, он даже не пришёл. — Может это к лучшему? — Осторожно замечает она, тут же отворачиваясь, чтобы поставить чайник, очевидно, просто для отвлечения. — Нельзя построить нормальные отношения, если они уже с самого начала основываются на лжи. — Не говори так, — закипает Гарри, — ты так думаешь просто потому, что Луи тебе не нравится, но ты его даже не знаешь. — А ты знаешь? Обернувшись, Джемма оборонительно скрещивает руки. Гарри ненавидит, когда она делает так — будто понимает его чувства лучше его самого. — Знаю. — Да? Что-то помимо его предпочтений в сексе? И не только то, что пишут в интернете? — Хватит! — восклицает он, нажимая на экран телефона. Длинные гудки идут по линии слишком медленно. — Только не говори, что звонишь ему, — закатывает она глаза. — Серьёзно, Гарри, ты будешь унижаться перед ним? Она вырывает трубку из его рук и укоризненно качает головой. — Ты даже не понимаешь в чём дело. — Ты пришёл под утро, после концерта, где отказался выполнять условия контракта. Не сложно догадаться, что ты был достаточно тупым, чтобы признаться ему в любви. А он, очевидно, тебя отшил после такого, так? — Это не имеет значения, — смущается Гарри. — Даже если он сделал это, не значит, что я буду рушить его жизнь. Ты бы знала, что они собираются сделать. — Гарри! — Хватает она его за руку. — Он сам себе жизнь рушит, ты тут не при чём. — Я знаю, — вздыхает он. — Но это ещё не повод отворачиваться от него, особенно, когда у него больше никого нет. — Ты сама добродетель, — Джемма недовольно кривится, — он бы для тебя такого не делал. — Может, и не делал бы. Гарри пожимает плечами, размышляя, а в самом деле? Что бы делал Луи на его месте? Он не был примером для подражания, но, тем не менее, за всё время их контракта Томлинсон ни разу его не предал. Он не подставлял его, он просто дурачился иногда и выводил Гарри из себя. А то, как он помог группе, было просто неоценимо. Да, может Джемма и права — того, что он был готов сделать для Луи, тот бы, может, и не сделал. Но Томлинсон уже дал ему гораздо большее. И за это Гарри просто не может оставить его сейчас.***
Стайлс стоит и топчется на пороге, будто он снова здесь впервые и вот-вот попросит у Луи помощи перед их первым совместным выходом в свет. У него ни разу до этого не появилась мысль попросить у Луи запасной ключ или сделать свой дубликат. Он просто ждал, наверное, что Томлинсон предложит это сам или это случится само собой, вроде как «Гарри, мне нужно уехать на пару часов, закроешь дверь сам, вот ключи. Оставь их потом себе, я не собираюсь торчать дома всё время, только чтобы бежать и встречать тебя у порога». Как-то так было бы очень в стиле Луи и вполне подходило бы для Гарри. Но этого не произошло. Может, ему бы стоило предложить это самому. Или на самом деле… — А, это ты, — скучающе отзывается Томлинсон, когда у Гарри, наконец, хватает сил нажать на звонок. — Настойчивый, да? Давай только без признаний в любви сегодня. Стайлс сдерживается, чтобы не ударить его. — Поверить не могу, что ты просто сбежал. Луи закатывает глаза. — Этого мне тоже выслушивать не охота. — Синтия сказала тебе про новый план пиарщиков? — Настороженно спрашивает он, облокачиваясь на дверь чуть сильнее. Луи это не нравится. Он двигается от него назад, вглубь квартиры. — Да, она звонила. — И? — И мне плевать. — Они разрушат твою жизнь, — выпускает обречённый смешок Гарри. — Они выльют на тебя всё дерьмо. Купят всю желтую прессу. Запостят в десятки блогов. Ты хоть понимаешь, что от твоей репутации ничего не останется? Взгляд Луи меняется будто в замедленной съёмке; он полон какой-то злобной насмешки, когда останавливается на Гарри, задевая этим Стайлса как-то даже сильнее, чем дальнейшие слова. — Ты думаешь, что ты настолько важный, Стайлс, что интрижка с тобой способна разрушить мою жизнь? — Это не то, что я имел в виду! — Шипит Гарри. — Просто позвони Синтии и скажи, что встретишься с пиарщиками и всё с ними решишь! — Я не буду с ними ничего решать, ты этого не понимаешь? В кой-то веки мне просто насрать. — О, тебе часто бывало насрать, но я знаю, что сейчас это не так. Я… я не знаю, как было после Reading’а, но что-то мне подсказывает, что сейчас будет не менее хуёво. — Читай по губам, Стайлс, — «мне насрать». — Со мной это не сработает. — Ах, ну да, ты особенный. Ты меня знаешь лучше всех, — взрывается Луи. — Мы же с тобой трахались пару раз в неделю и успели стать родственными душами, верно? — Какой же ты… — запинается Гарри, когда под действием слов и взгляда мужчины его бросает в стыдливый жар. Но извиняться за свои чувства, сказанные тогда, ему не хочется. Он знает, он уверен — всё было сделано правильно, и тем не менее, Луи больше не подпустит его ближе, Луи оттолкнул его достаточно сильно. Стайлс замирает на мгновение, обращая всё внимание на сжатую полоску губ Томлинсона, и его ядовитый прощальный поцелуй хочется получить как ничто иное в этом мире. От этого осознания у него почти скребёт под кожей. И Луи это видит. Он замечает, куда пялится Гарри, и выражение его лица на секунду даёт слабину, но после возвращается к прежней жестокости. — Проваливай, Гарри, — почти устало произносит он. — Ты не должен сдаваться. Да, я облажался, да, ваша группа… не важно. Я думал, ты извлекаешь пользу из любой ситуации. Я думал, ты не будешь просто опускать руки. Луи усмехается. — Ты не проигрываешь, если не борешься, Стайлс. Запомни, пригодится. И дверь за ним захлопывается. Что за бред он несёт? Гарри отчаянно стучит в дверь снова, зная, как сильно это будет раздражать Томлинсона. Свет кухонных окон гаснет, и он понимает, что тот ушёл в дальнюю часть дома, чтобы не слышать как настойчиво его зовут. Может быть, Луи спрячется в своём подвале, напишет злобную песню и скажет в ней, какой Гарри урод, а может, он просто всунет наушники и сделает вид, что парня, влюбленного в него, не существует. Гарри обреченно прижимается к двери спиной и сползает по ней вниз. Он устал и он не хочет бороться, но Луи не прав, это не значит, что ты не проигрываешь, наоборот, только это оно и означает. Потому что так он ощущает себя каждую секунду с тех пор, как они не вместе. Но если Луи считает иначе, то… может быть, он на самом деле никогда Гарри и не хотел.***
Гарри уныло перемешивает сахар в кофе, когда в Старбакс заходит кто-то очень знакомый, и он успевает сориентироваться, когда сталкивается взглядами с Синтией. — Привет, — удивляется она. — Скучаешь? — У нас с ребятами встреча почти через сорок минут. Я как всегда слишком рано, так что пытаюсь убить время. Синтия воодушевленно занимает место напротив. — Как дела с группой? — Ну, поэтому я и здесь, — неопределенно пожимает он плечами. — Контракт с лейблом заканчивается, и мы подумали перейти на Decca Records. — Неплохо. — У них не такие грабительские контракты, — оправдывается Гарри. Синтия задумчиво хмыкает, а потом вдруг вспоминает, что так и не взяла себе кофе. Гарри неловко ёрзает на своём месте, когда она уходит, чтобы сделать заказ. Вид её куда более вдохновленный, стоит ей вернуться и заметить, что Стайлс всё ещё на месте. — Я вот всё хотела спросить, а почему вы не уйдете с лейблов? Гарри теряется от внезапного вопроса. — Ну… не знаю. Нам всегда говорили, что без лейблов мы долго не протянем. Да мы и у Мэттью не очень справлялись, ну ты знаешь. — Гарри, — фыркает она, — вы сейчас висите в топах всех чартов. — Это пройдет, ты же понимаешь. Когда все забудут о нас с Луи и обо всём этом скандале. — Альбом был офигенным! При чём тут Луи? — И это тоже его заслуга, — честно признаётся он. Может Найл и продолжает причитать, что это они были молодцами, но Гарри прекрасно осознаёт, что произошедшее с их музыкой, это влияние Томлинсона. — Луи бы не стал помогать просто так, ты же в курсе. Он самый корыстный человек на свете. — И всё же он отказался от контракта и дал втоптать себя в грязь. — Да, — задумчиво склоняет она голову, — он это сделал. — Почему, Син? — Устало вздыхает Стайлс. — Я говорил с ним после, но он так и не согласился на встречу с пиарщиками. Я думал, ты ему поможешь… — Гарри, — возмущенно усмехается Синтия, — его группа распалась, а ты разбил ему сердце на глазах тысячи людей. Разумеется, он сдался! — Чт… — Гарри ошарашенно запинается на полуслове, и будто испуганно оборачивается по сторонам. Он наклоняется ближе к Синтии и почти шипит. — Я разбил ему сердце? Он что, не сказал тебе о том, что было после шоу? — Какое это… — Я признался ему в любви! — Отчаянно шепчет он так, чтобы никто вокруг их не услышал. — И он послал меня, а потом ещё пару раз отлично пошутил на эту тему. — Боже, вот болван, — закатывает глаза женщина. — Гарри, я почти уверена, он был вне себя, когда ты сказал ему «нет». — Это же было из-за контракта. — Нет-нет. Из-за контракта ты должен был сказать ему «да», а ты сказал «нет». — Я хотел быть с ним не из-за контракта, поэтому я сделал это. Я сказал об этом после шоу, но он… я не знаю, не поверил мне. — Ваши отношения были основаны на притворстве. Конечно, он не поверил. — Но он знал, что я был честен в тот раз. И когда мы были вместе, — он на секунду смутился, — это было не притворство. — Он боится, а я не знаю, что ещё я могу сделать, — обреченно заключает Стайлс. Синтия не знает, что на это ответить, и её молчание заставляет Гарри нервничать ещё больше. Она единственный человек, который вообще принимал эти отношения, и поселил хоть какую-то надежду своей поддержкой. Если честно, ему этого очень не хватало. Все в его окружении были против Томлинсона и вообще всей этой затеи. Джемма продолжала настаивать на том, что Луи безнадёжный эгоистичный говнюк, а Найл и Энди отказывались верить, что у Томлинсона вообще могли быть чувства. Даже родители Гарри приняли их расставание слишком спокойно. Будто никто не замечал, как у Стайлса кровоточило сердце, как он потерял что-то важное в его жизни. Может быть, они все были правы — и любви между ними никогда не было. Но никто не говорил, что она могла бы зародиться. Что те крошечные ростки доверия, влечения и симпатии, что они успели взрастить, не могли стать чем-то большим. Гарри просто было обидно, что никто даже не рассматривал такой возможности. — Так что там с твоей встречей? — меняет тему Синтия. — Ну да, мне надо идти. — Не спеши подписывать контракт. Может, вы могли бы найти просто хорошего менеджера? Гарри улыбается, понимая намёк. — Разве ты не будешь работать снова с Dead Vultures? — Группа на официальном хиатусе, и между нами, эти мудаки вряд ли соберутся вместе. А мне нужна работа, — серьёзно заявляет она. Стайлс немного теряется от её напора и откровенности. — У нас не слишком большие гонорары для такого дорогого менеджера. — Дай мне неделю и ваши деньги увеличатся вдвое. — Я не принимаю такое решение в одиночку. — Тогда позвони мне, Гарри Стайлс. Ты же знаешь мой номер. Гарри обещает позвонить. Он уже видит лицо Найла и Энди, когда те поймут, что у них может быть менеджер Dead Vultures. Перед тем, как направиться к выходу, он оборачивается к женщине ещё раз. — Слушай, Син. Как думаешь, если бы… если бы мы с Луи были, не знаю, более зрелыми и не облажались… у нас был бы шанс? Она поднимает на него умилительный и понимающий взгляд. Игривая улыбка растягивает её губы. — Дай ему время, Гарри. Время? Он замирает на месте, пытаясь обдумать это простое слово. — Ты не понимаешь, не думаю, что Луи из тех, кто будет ждать, — морщится он. Избегать мысли, что Томлинсон давно уже мог найти кого поинтереснее и попроще в своих желаниях, стало его главным приоритетом в последнее время. Наверное, представь он, как Луи непринуждённо флиртует с кем-то в клубах или барах, предлагая им выпивку и игриво улыбаясь на восторженные вздохи «это же Луи Томлинсон», он бы собирал остатки себя по кусочкам. А так… пока у него ещё оставалась надежда. Синтия смотрит на него, будто читая мысли и усмехается. — А это и не ему нужно ждать, — объясняет она. — Что ты имеешь в виду? Она лишь уклончиво пожимает плечами и приглашает его встретиться, когда они подпишут её новый рабочий контракт.***
Они второй час убивают время в игре «Монополия». Джемма радушно разливает вино по бокалам, пока Найл и Энди отчаянно борются за первенство. За криками «ты так специально кубик кидаешь, чтобы перекидывать» и «я видел как ты взял больше денег из банка» скрывается тайный договор о сплочении. После нового контракта и стремительного взлета группы, между ними будто не осталось ничего общего кроме работы. Гарри упрямо игнорирует перепалки и включается в игру только для вида, пока Джемма задумчиво делает глоток вина и прожигает его взглядом. Может быть, это всё из-за Гарри, — он стал таким угрюмым и необщительным, и всё, о чём он мог думать, было слово «ожидание». Жить в таком режиме стало почти нормальным, даже в эту же самую секунду, когда Гарри отвлекался от основного смысла этого слова, он всё ещё был в ожидании. Глазами он нашёл свой телефон, одиноко лежащий на ковре, возле кофейного столика с монополией. Телефон беспристрастно молчал. — Подожди ещё чуть-чуть, — замечает Джемма. — Ей нужно время. — Я жду, — Гарри упрямится, но это всё из-за нервов. Последние месяцы были тяжелыми. Они были полны интервью и выступлений. Повсюду крутили их альбом и приходилось работать в десять раз больше, чем когда они были подписаны на лейбл. Это серьёзно выматывало. — Ну что? — отзывается Найл, небрежно кидая кубики на доску. — Ещё не звонила? — Нет, —отвечает Джемма за Гарри. — Успокойтесь вы уже. Нетерпеливые как дети. — Мы ждём уже несколько недель, Джем, — Энди, ранее не озабоченный этим вопросом, вдруг кажется Гарри очень расстроенным. Почти разочарованным. — Ну, не получится, так не получится! В самом деле, вам что, Европы мало? Гарри в ответ хмыкает и думает о том, что Европы вполне бы было достаточно, но не тогда, когда ему очень нужно на что-то отвлекаться и пытаться не думать о Луи. В эту же секунду его телефон обнадеживающе звонит, разливаясь по комнате долгожданной музыкой. — Получилось? — в спешке отвечает он. На том конце провода насмешливо кряхтят. — Ты хоть поссать ходил всё это время? — язвительно спрашивает Синтия. От довольства в её голосе Гарри заметно расслабляется. У него хорошее предчувствие. У него очень хорошее предчувствие. — Не тяни, — требует он. — Ну ладно, в общем… нужно конечно ещё уладить кучу вопросов с организаторами. Сделать визы, и, блядство, ты бы знал, как долго нужно разбираться со всей логистикой, но… — Да? — его голос почти трепещет. Он переключает телефон на громкую связь. — Да, — уверяет Синтия уже тише, но с твёрдостью в голосе. — У нас будет мировой тур. Гарри счастливо смеется, оборачиваясь на ребят. Найл и Энди вцепились друг в друга, наконец, счастливо выдыхая, и обнимаясь, будто выиграли лотерею в миллион долларов. Стайлс присоединяется к ним, не в силах держать себя в руках. Спустя долгое время, он впервые чувствует, что его жизнь снова может наладиться. — Спасибо, Син, — когда он снова обретает спокойствие, то переключается на нормальный режим. Найл сзади слишком радостно выкрикивает «боже мой, выходи за меня!». Гарри отмахивается от него, но нет ни малейшего шанса, что Синтия этого не слышала. Она только самодовольно усмехается. — В общем, все даты мне нужно будет уточнить ещё в течение нескольких недель. Потом сделаем анонс, ну, а после можете паковать свои шмотки. — Я поверить не могу, что ты заполучила нам Америку. — Не только Америку, — почти обижается она, — а ещё Южную Америку, Канаду, Японию и Россию. — Да, да! Ты чудо! — губы Гарри растягиваются в непроизвольной улыбке. Было в этом моменте что-то, что заставило его верить в их собственную значимость. Их работа не была напрасной. Теперь Гарри мог в это верить. Им не нужен был Луи, чтобы забраться так высоко — они сделали всё это сами за последние несколько недель. А до этого они и мечтать не могли об Америке. — Ты там дышишь ещё? — смеется женщина, слыша как Стайлс на мгновение притих. Он поднимает взгляд на Джемму, которая заинтересованно продолжает слушать их разговор краем уха. Тогда Гарри немного смущается. — Да, да… эм… слушай, Син, — он замолкает, разворачиваясь и выходя из комнаты на кухню, где его голос будет не так отчетливо слышно. — Есть ещё какие-то новости? — Новостей полно, смотря, что тебя интересует. — Ты знаешь что, — бурчит он. — Да, но… пока ничего. Я обещаю, Стайлс, потерпи ещё немного и тебе воздастся. — Что если… он так и не захочет? — Значит, не захочет, — устало вздыхает она. — Гарри, ты не можешь заставить его набрать твой номер и позвонить, и я не могу этого сделать. Он решит это сам, когда придет время. Ты не в силах заставить человека за секунду разобраться в своей жизни и прилететь к тебе на крыльях любви. — Я знаю, — сконфуженно отвечает он. — Просто это ожидание меня убивает. — Он сам попросил твой новый номер, Гарри. Дай бог, как он пересилил себя поговорить со мной после всего произошедшего, и что, после этого ты ещё сомневаешься? — Конечно, сомневаюсь. Я вообще ни в чём не уверен, когда дело доходит до Луи. Я не против ждать хоть вечность, но хорошо бы знать, что мне действительно есть чего ждать. — Ну, тут я тебе не помощница. — Может, всё же дашь мне его номер? — Осторожно просит он. — Или новый адрес? — Гарри, — почти раздражается Синтия, — не будь настойчивым, пожалуйста. Это только его испугает или разозлит. — Да, да, я помню. Время. — Просто перестань ждать, ладно? Ты итак себя этим извёл. Зря я тебе вообще про это рассказала. — Но что мне делать? — Сдается он. — Я не могу думать ни о чём другом, всякий раз я просто… теряюсь. — Займись предстоящим туром, Гарри. Займись друзьями, займись своей семьёй. Сходи на парочку свиданий. Запиши новые песни. Твоя жизнь это не только Луи, ладно? Он вернётся к тебе, когда вернётся, но я хочу, чтобы у тебя было что-то ещё, если вдруг этого не произойдет. — Почему ты так говоришь? — Потому что я знаю, какой Луи человек, — серьёзно добавляет она. — Он пытается быть лучше, но если ты будешь бегать за ним как влюбленный щенок, это, в конце концов, даст волю его внутреннему мудаку, и он просто тебя сломает. — Я знаю его, — возмущенно шипит Гарри, — я могу с ним справиться. — Да? — усмехается Синтия в трубке. — В прошлый раз не смог. И вообще, это не твоё дело, он сам с собой управится. Просто не мешай ему. — Я могу ему помочь. Я могу быть рядом. Тяжесть в груди заставляет его задохнуться на секунду. Мысль о том, чтобы вновь прикоснуться к Луи или поцеловать его заполняет целиком. Синтия тяжело вздыхает. — Ладно, — наконец говорит он, — ты права. Я постараюсь не думать об этом. — Умница, — удовлетворенно заключает она, сбрасывая трубку. Гарри почти поражённо смотрит на гаснущий экран телефона. Он оборачивается, видя в дверном проеме, как в гостиной Джемма, Энди и Найл счастливо и оживлённо спорят о чём-то, касательно американских тарифов и японской техники. Их лица полны ожидания новой жизни и воодушевления. Синтия права, Гарри будто и не существовал рядом с ними. Он не разделял их переживания, не интересовался тем, что их радовало или огорчало. Наверное, он почти перестал быть их другом, ведь даже на этот вечер его уломала Джемма. Нельзя было больше делать вид, что это не его жизнь. Поэтому Гарри открывает дверь в гостиную с улыбкой и желанием вернуть себе самого себя. И ещё, может быть, решительностью попросить у Джеммы номер Мейсона.