Mr. and Mrs. Mikaelson.

" Люди расстаются и сходятся. Любят и борются, ждут и не могут заснуть. Все это пройдет, но останется Млечный Путь. Любовь и Млечный Путь... " Валерий Меладзе - Любовь и млечный путь. Наверное, было бы лучше, если бы Хейли Маршалл не ввязывалась во все это, и сейчас все могло быть иначе. Ее дочь была бы в безопасности, а муж, который ее любил, был бы рядом с ней. Но, прошлое не изменить. Нельзя предугадать, как бы все обернулась сделай Хейли другой выбор. Ей кажется, что она лишилась своего рассудка, во всем этом она должна запечатывать свою боль глубоко внутри. Запечатывать и быть сильной ради дочери. — Хейли, - Тьери берет ее под руки и выводит из собора. — Что? Я могу попрощаться с мужем, церемония еще не окончилась, - возмущается брюнетка. — Уходим, нужно заметать улики, - Тьери подводит Хейли к грузовику. — Какие улики? – она скрещивает руки на груди. — Смерть, - мужчина открывает дверь грузовика. — Хоуп, - Хейли отталкивает его, когда видит спящую дочь на сиденье. — Она была с Анни! — Хлороформ, - разводит руками Тьери. — С помощью его я усыпил твою подругу и выкрал Хоуп. Меньшее, что ты можешь сделать вывезти гробы из Нового Орлеана. Ты будешь вне подозрения. — Так, вот почему нужен грузовик, - осознает Хейли. — Никогда не одобряла методы Клауса. — Клаус сказал, что сделает все правильно для Хоуп. Поезжай в госпиталь, все уже подготовлено, - кивает Тьери, закрывая дверь грузовика. *** Наверное, было бы лучше, если бы Ребекка провалилась сквозь землю с тех пор, как все это началось. Ее семья на грани жизни и смерти, в ее брата стреляли, а она осталась совершенно одна. Она осталась одна в этом мире. Ребекка пытается посмотреть на Марселя, который не отвлекается от управлением автомобилем. — Куда мы едем? – хрипит Ребекка. — Мой дом оцеплен полицией и журналистами. — В морг госпиталя, нужна твоя роспись, чтобы все это завершилось, - объясняет Марсель. — Ты — моя мечта. Мое будущее. Это все завершится и у нас будет будущее. — Я не верю в будущее. Больше не верю, - Ребекка отрицательно кивает и опрокидывает голову. — К счастью, верю я. И никогда не перестану, - оборачивается к ней и даже пытается улыбнуться. — В Ника стреляли, и я узнаю, кто это был, - Ребекка сжимает свои кулаки. — Он спас нас… Ник спас нас… Благодаря его жертве мы может жить… У нас есть шанс на жизнь, благодаря жертве Ника. Он всегда был в тени, и возможно не заслуживал света, но он спас нас… — А я спас его, Ребекка, - Марсель решает, что сейчас самое время сказать правда. — Тот кто стрелял в твоего брата это я. Забвение находит на нее, как только Ребекка слышит признание Марселя Она накланяется вперед и ударяет Марселя по лицу и он ощущает холод после жары. В холодном мире бриллиантов Ребекки Майклсон не может быть тепла, и Марсель знает это. Шесть секунд уходит у Ребекки, чтобы прийти в себя и понять, что она слишком холодна, чтобы простить Марселя. Шесть секунд уходит у Марселя, чтобы понять, что сердце Ребекки холодный бриллиант, который невозможно сломить, и вред ли она простит его. *** Наверное, было бы проще, если бы Камилла О ‘ Кеннел не жила через дорогу, от госпиталя, и не видела Давину, которую несут на носилках . Она роняет на пол чашку с кипятком, обжигает ноги. Пальцы дрожат, когда бежит через серую полоску пешеходного перехода, когда в голову ударяют самые ужасные о том, что же произошло с Давиной, потому что она в была черном изорванном платьице, ее тело в ссадинах и крови, выглядит девушка ужасно. Позже оказывается, что Давина Клер не поступала в госпиталь на той машине скорой помощи. Ками уже ничего не доказывает девушке, а садится в коридоре, прекрасно видя, что споры уже довели медсестру работающую в справке. Пара минут и блондинка вновь подходит к окну справки, с новыми силами и доказательствами, что это была Давина. — Пожалуйста, посмотрите еще раз… Давина Клер. — Вам лучше уйти, такая девушка к нам не поступала. Я устала объяснять вам это. Уходите или я буду вынуждена позвать охрану. — Ее имя Давина, девушка была в крови и черном платье. Ее имя Давина, а я ей заменила мать. Я не ошиблась. — За последнее несколько часов к нам поступила только одна девушка, после автокатастрофы. Документы у той девушки на имя Даниэль Кембел. Я уже в двадцатый раз повторяю вам эту фразу! — Даниэль Кембел. Я могу увидеть девушку? — Семьдесят третья палата, но вряд ли она захочет разговаривать с сумасшедшей. Голова всё равно кружится, перед глазами расплывается коридор, а взгляд некуда деть, когда Камилла бежит по коридору осматривая номера палат. Наверное, это правильно: Бороться за тех, кого любишь . Видя на пороге палаты свою подругу, Давина пытается приподняться . Ками зла на нее, и Давина прекрасно понимает это. — Даниэль Кембел? И, кто же эта девушка… — Прости… — Прости? Давина! Я вижу, как тебя выносят на носилках, твое тело в синяках и ссадинах. Я прихожу сюда, и узнаю, что твой парень, в пьяном бреду врезался в столб. Кол мертв, а ты отделалась ссадинами и сотрясением после автокатастрофы. Не нужно было мне тебя отпускать с Колом, потому, что Майклсоны определенно прокляты. Проклятые! Я тебя не учила врать… — Я нажала на газ, а не на тормоз. Это было я, Ками. Можешь осудить меня, за то, что я рисковала своей жизнью ради того, кого люблю. Я должна была пойти на этот риск. Кимилла, а если ложь была ради любви? Если я скажу тебе, что Кол жив, и я сделала это ради него. Я сражалась за того, кого люблю, и этому ты меня учила. Я уже не боюсь. Наверное, это правильно: Переступать через себя и забывать о своих желаниях, потому что в опасности возлюбленный. Давина тянет свою руку к руке Ками, и плевать ей на подключённую капельницу. Камилла заменила ей мать и должна помочь ей и сейчас. Она должна помочь ей бороться за любовь. Она должна помочь воссоединится влюбленным. --- Камилла закрывает дверь палаты, вздрагивает, улыбаясь проходящей мимо медсестре. Ками думает, что Давина безумна, если решилась на безумный и отчаянный план ради любви. Но, теперь Давина не боится и Камилла знает это. Клер долгое время смотрела на иголку катетера и безжалостно выдёргивает ее из своей вены. Она научилась сдерживать боль, и это пройдет, а ее любовь к Колу вечна. Сейчас Давине непросто понять свое сердце, но она верит в то, что Кол ее судьба. Она прикрыла глаза, сдерживая внутреннее раздражение, и посмотрел вниз. Белые стены. Люди куда-то спешат. Клер открывает окно и порыв ветра заставляет ее словно очнуться. Она тут же сделала решающий шаг вперед, потому что Давина Клер не должна здесь находится. Ее место рядом с Колом. Она выпрыгнула с первого этажа. Она никогда не бегала так быстро особенно в больничной одежде, но сжимая в руках ключи от машины Ками она понимала, куда нужно бежать. Это была порковка и брюнетка побежала в обход. Тут нельзя было совершить ошибку. Давина дрожащими руками пытается вставить ключ в замочную скважину. Рев двигателя и машина трогается с места. Это была реальность, в которой право на ошибку всего лишь одно и Ками не могла допустить такого. Она дрожит и ее бросает то в жар, то в холод, но она проходит пост и регистрационное окно. — Всего доброго, - опустив голову, она прячет слезы и быстро, но аккуратно, выходит на улицу. К моменту ее ухода подъехала машина и Давина открыла ей дверь и Ками быстро запрыгивает в автомобиль и закрывает дверь. — Куда мы поедем? - спрашивает блондинка. — Окраина города, там будет ждать грузовик Хейли, - кивает Давина.— Спасибо тебе за все, ты мне, как мать. — Я знаю, что ради любви совершают и не такие безумства, - улыбается блондинка вытирая тонким пальчиком слезу. — Будь счастлива, Давина. *** Ребекка понимает, что должна слушать свое сердце, которое подсказывает ей, что прошлое не вернуть. Она идет в потемках, Марсель придерживает ее за талию, но она даже не смотрит на него. Жерард знал, что прошлого не вернуть. Он молчит, когда открывает дверь ведущую в морг. — И, почему нам запретили открывать эти гробы, - шепчет работница госпиталя. — Это Майклсоны, и не удивительно, что нам запрещено вмешиваться, - пожимает плечами женщина. Ребекка молчит, когда Марсель подводит ее к столу, и работница госпиталя протягивают ей необходимые для подписания бумаги. Ребекка томно вздыхает, что-то читает между строк и подписывает бумаги. — Марсель, скажи, что это конец, - пытается проговорить та. — Это не самый худший конец, - утешает ее Жерард выводя из морга. Сейдж кажется, что она ничего не видит перед собой. Она бежит вперед, спускается по лестнице и ищет дверь ведущую в морг. — Сейдж, - останавливает ее Ребекка. — Где Финн? - отдышавшись говорит та. — Гробы переносят в грузовик, на котором Хейли вывезтит их, так сказал Марсель, - Ребекка обнимает жену брата. — Пора прощаться. Езжай на окраину и обещай, что в твоей новой жизни не будет слез. — Это все пройдет, Ребекка, береги себя, - Сейдж отходит от нее и направляется к выходу. Ребекка понимает, что должна слушать свое сердце, которое подсказывает ей, что прошлое не вернуть и есть один выход : Рухнуть вниз и взлететь до небес. Она поднимается вверх по лестнице, которая ведет на крушу госпиталя и она готова затеряться во тьму, думая, что это и есть ее судьба. *** Ветер в лицо, и Ребекка стоит на краю крыши госпиталя. Она всегда ходила по самому краю, и не удивительно то, что она готова сорваться и оказаться внизу. Она вновь готова сорваться вниз, ведь ее уже ничего не держит в этом мире, а в голове тысячи мыслей. Ребекка вдыхает и садится на край крыши. Она смотрит вниз, думает, что внизу ее свобода, и так велит ей сердце. Ее сердце подсказывает ей, что там, внизу, ее свобода. Ребекка готова разбиться, и потеряться во времени, чтобы быть с семьей. Она готова разбиться, глупо веря, что она взлетит до небес, словно птица. Но кто это выдумал? Ребекка не знает, но по телу, словно разряд тока, и она закрывает глаза, не желая видеть. Она желает раствориться. Она желает подняться в небо птицей, и ее ничто не остановит. Ребекка закрывает глаза и расправляет свои руки. Она готова взлететь в первый и последний раз. Время застыло. Марсель поднимается по лестнице в окружении своих людей, Джош сказал ему, что видел, как Ребекка ушла с морга на крышу, и Жерард точно знал, что она задумала и вспоминает, как однажды Клаус сказал ему: — Все всегда подводили ее. Будь тем, кто изменит это. Марсель должен что-то изменить для нее, дня них. Марсель изменит, потому что верит в огонек надежды. Ребекка видела тусклый огонек надежды и верила в этот огонек. Огонек погас. Огонек в ее глазах погас. Всю свою жизнь Ребекка Майклсон мечтала о большой и светлой любви, доме, детях. Самые светлые моменты уходят так быстро и безвозвратно. Самые светлые в ее жизни потускнели и наступила тьма. Тьма завладела ею и добралась до самого сердца. Сказка, в которой она жила завершилась в тот момент, когда ее семья распалась. Все распалось, и Ребекке кажется, что собрать и склеить она уже ничего не сможет. Она видит один единственный выход: рухнуть вниз и взлететь до небес. Огонек надежды погас в ее взгляде. Она не боится жнеца смерти. Время застыло. Марсель пытается отдышаться, но она готова сорваться, а он должен стать тем, кто все исправит. — Ребекка. — На этот раз ты меня не остановишь, Марсель. Моя семья мертва… Все они… Они пожертвовали собой ради нас. Тот, кого я любила, оказался предателем. Я никогда не познаю счастье материнства. Теперь скажи, зачем мне жить, Марсель? Я хочу забыть всё это. Я нуждаюсь в любви. Мне надо любить — и ничего другого. Она не оборачивается, не желает видеть его, слышать. Марсель садится на край крыши и теперь он уже не боится, вышел из того возраста, когда дозволено бояться. Марсель вздыхает и что-то сжимает в своем кулаке. — Если ты желаешь знать, то я не желал убивать твоего брата, я спас его от полиции и врагов. Ребекка, я бы никогда не причинил тебе боль, и ты знаешь это. Я люблю тебя. Элайджа жив, только в бегах, Финн очнется и рядом с ним Сейдж, Давина пришла в себя, и я верю в то, что Кол очнется меньше, чем через несколько часов. Клаус жив, и сказал, что исчезнет из города. Я верю, что вы все будете вместе, как семья. — Почему ты это говоришь, Марсель? Она отводит взгляд, но медленно подвигается к нему. Теперь у них одно дыхание на двоих. Они такие далекие и такие близкие. Ребекка стала его, как только он впервые увидел ее. — Я говорю это, потому что верю и надеюсь на будущее… Марсель все еще верит в этот ускользающий огонек надежды. Он верит и сделает все, чтобы она поверила в это. Он не отпустит ее, потому что верит в то, что любовь сильнее всего и не разобьется. Внутри Ребекки что-то сжимается, когда Марсель протягивает ей ладонь, сжатую в кулак. — Если решила прыгнуть, то прыгай, но сначала узнай кое-что, Ребекка. Ребекка разжимает его ладонь, и по телу бежит дрожь, когда она видит кольцо. Марсель решился сказать ей правду, которую хранил внутри себя. Любовь к ней он всегда хранил в своем сердце, но теперь он не боится говорить о своей любви к Ребекке, и кольцо в его ладони говорит о ее любви лучше слов. — Марсель… Это… О, Боже! — Это предложение лучше смерти, Ребекка. Я люблю тебя и теперь не боюсь говорить об этом. Ты моя, а я твой, это наш дом, и мы создадим семью, о которой ты так мечтала, и я усыновил мальчика, Чарльз тебе понравится, а ты будешь прекрасной матерью, Ребекка. Я верю, что мы попробуем заново всё собрать. Я сдержал свое слово : У тебя будет настоящая семья. Одно дыхание на двоих. Одно сердце на двоих. Ребекка кладет ему свою руку, и смотрит Марселю в глаза. — Я соглашусь, но только с одним условием, Марсель. — Я готов на все, ради тебя, Ребекка. — Я мечтала быть девушкой из двадцатых. Беззаботной, счастливой, красивой дурочкой. Но прошлое не вернуть. — Безумное было время, а мы с тобой безумцы, Ребекка, влюбленные безумцы. Ну, конечно же, прошлое можно вернуть. Ради тебя. Ребекка улыбается, целует его, обнимает за шею, когда Марсель одевает на палец кольцо и примыкает в поцелуе к ее губам. Он удерживает ее, сделает все, чтобы удержать ее рядом с собой и верит в то, что они сумет все собрать. Вместе. Марсель видит огонек надежды и верит в их будущее. Марсель покажет ей этот огонек, который Ребекка не видела из-за густого тумана. Для них это не момент, для них это жизнь. Для них это начало, и огонек надежды засеял для двоих. Только для них двоих. И они просидят на крыше до самого рассвета, и солнце всходит только для них двоих. *** Наверное, было было бы лучше, если бы Элайджа поверил Кетрин, когда она просила ей доверять и говорила, что Клауса не спасти. — Мой брат убийца, - Элайджа смотрит ей в глаза, и Кетрин понимает насколько ему тяжело пережить все это. — Элайджа, уже нет пути назад, - шепчет ему на ухо Пирс. — Может Клауса и не спасти, но он спас вас. — Мы уже ничего не исправим, - убедительно повторяет Элайджа. — Ты прав, но можно начать с начала, во Флоренции, - Кетрин берет его за руку, подводя к регистрационному окну. Работница проверяет необходимые документы и билеты, улыбается стоящей паре, и Пирс поправляет очки и держит в своей руке влажную руку Элайджи. Далее следует паспортный контроль, где ставят штамп, свидетельствующий о выезде из страны. После прохождения паспортного контроля, назад выйти невозможно, так как уже порядок регистрации в аэропорту формально находиться на нейтральной территории. Когда Пирс слышит звук печати, она выдыхает с облегчением, а Элайджа ощущает легкость, когда слышит голос работницы аэропорта. — Мистер и Миссис Смитт, все в порядке. Проходите. Удачного полета. Следующие прохождение таможенного досмотра. Их вещи просматривают через специальный сканер. Кетрин решает зайти в Duty Free и после этого подходит к Элайдже, когда объявляют, что заканчивается посадка на их рейс, и закрывает ему руками лицо. — Катерина… Мы опаздываем… — Не открывай глаза, пока я не скажу… Элайджа жмурится, ощущая, что Кетрин кладет в его руки нечто мягкое. Она увидела эту вещь в свете прожекторов витрины и поняла, что это и есть свет. Она всегда была одна в этом мире и боролась только за себя. Но, кое-что изменилось, и Кетрин Пирс теперь борется и защищает не только себя. Она защищает жизнь, которая важнее ее собственной. Она защищат жизнь своего ребенка. — Открывай… Кетрин нависает над ним сзади, целует в щеку, и когда тот открывает глаза, то видит в своих руках детскую обувь сделанную в виде кедов из джинсовой ткани. Элайджа улыбается, и Кетрин понимает, что это доставило ему счастье. Ему доставило счастье то, что она борется со своими демонами, как и он. Пусть она и не знала, каково это быть матерью, не думала о перспективе материнства, но мечтала, что однажды это станет возможным и важным. Теперь это возможно, и за какие-то пару недель она поняла: Ее ребенок и есть свет в их жизнях, то, за что стоит бороться. Он счастлив зная, что станет отцом, зная, что у них есть второй шанс, которым они воспользуются правильно, Элайджа счастлив, ведь он не утратил веру в семью, а Кетрин счастлива, зная, что рядом с ним она чувствует себя защищенной. Он всегда будет ее защищать. — Мне никогда не протягивали руку, когда я падала. Никто не заботился о моём разбитом сердце. Никто не прибегал с платком, когда из моих глаз лились слёзы. Поэтому я всё привыкла делать сама. И я не грубая, просто характер у меня такой. Элайджа ты дал мне второй шанс и надежду, а людям нужно немного надежды время от времени. Я не изменилась, но это что-то… Огонек надежды для нас – это наш ребенка. — Я всегда буду рядом с вами, Катерина. До конца. Я защищу вас от всех. Начать заново не так уж и легко. Это не тьма, а немного света и надежды на будущее. Теперь Кетрин понимает, что их ребенок - это немного надежды для них. Надежды на будущее и искупление за прошлые ошибки и пролитую кровь. Она рядом с ним, когда они поднимаются по трапу и входят в салон самолета и садятся на свои места. Она будет там, рядом с ним, когда начнется их новая жизнь. Он будет рядом там, рядом с ней, чтобы защитить ее и любить. Он крепко держит ее за руку и не отпустит. Она больше не хочет больше слёз, но на ее глазах слезинки, когда она смотрит на Элайджу. Теперь они вместе, и Элайджа не оставит, не отпустит, не забудет, не предаст. Исправить уже ничего невозможно, и прошлое они не исправят, но сейчас они на пути к новой жизни. Сейчас они на пути к чему-то новому и светлому. Сейчас они на пути к их будущему, в котором есть светлый огонек надежды. Этот огонек надежды их будущей ребенок, который и направит их, на путь будущего и искренне будет любить своих родителей и верить вместе с ними в лучшее. Этот ребенок заставит их видеть свет даже, когда над ними нависнет тьма. Этот ребенок заставит их сражаться за свет и найти путь из тьмы. Тьмы, в которой они были столько лет. Теперь они на пути к свету. Впервые за столько лет они обрели надежду. Они обрели то, чего не хватало долгие годы. Теперь они знают, что будут сражаться за семью. Вместе они докажут, что семья – это сила. Сила, которая направляемая любовью. Сила, которая преодолеет любую тьму. *** Хейли прозрела, но уже слишком поздно, чтобы исправить. Исправить уже ничего не возможно, потому что в кузове ее грузовика три гроба, а ее дочь даже не разговаривает с ней, а только смотрит на огоньки проезжающих машин, и Хейли замечает это. — Тебе нравятся огоньки, Хоуп? — Да, мама, но почему мы уезжаем? — Так нужно, сладкая. — А папа поедет с нами? Тетя Ребекка? Тетя Фрея? — Нет, мы поедим одни, только остановимся сейчас, и дальше поедем одни… Хейли нажимает на педаль тормоза, открывает дверь, спрыгивает на асфальт и дожидается машины Сейдж и Джоша. Хейли думает, что прозрела слишком поздно, ведь только сейчас она осознала, что Клаус сделал все правильно ради их дочери, ради семьи. Он спас каждого. Он принес себя в жертву ради тех, кого любил, и, думая об этом Маршалл-Кеннер тяжело вздыхает. — Хейли, - Сейдж хлопает дверью машины и подходит к брюнетки. — Ты плачешь? - шепчет Маршалл, замечая слезинки на щеках Сейдж. — Это тяжело, Хейли, мой муж не жив и не мертв, - кивает рыжеволосая, как бы пытаясь отогнать от себя худшие мысли. — Твой муж умер, защищая тебя, и знаешь, возможно, правильно, что ты желаешь лучшей жизни для своей дочери, а я не знаю, что скажу сыну, когда вернусь. — Сейдж, - Маршалл вздрагивает и заключает женщину в свои объятья. — Я просто хочу попрощаться и сказать, что не успела, - всхлипывает Сейдж. Маршалл открывает кузов грузовика и Сейдж видит три гроба с буквой « М », и эта картина вводит ее в оцепенение. Хейли бы сказала, что это план Клауса, и ей самой не по себе от того, что Клаус буквально поместил свою семью в ящики. Маршалл опускает голову и молчит, когда Сейдж опускается на колени, открывая крышку гроба. Ее глаза закрыты, и Сейдж думает только о том, что она должна преодолеть себя, как бы тяжело не было. Сейдж должна открыть глаза и не скрывать, что ей тяжело и она виновата в потери мужа. — Прости… Наша вечность закончилось… Сейдж проговаривает каждое слово и не желает верить в то, что она говорит эти слова. Но, большем шоком для нее становится, когда рука Финна хватает ее руку. Сейдж вздрагивает, открывает свои глаза и видит Финна, который пытается понять ,что же с ним произошло. Все кружится перед глазами Финна, его словно отбрасывает, назад, во тьму, когда он пытается подняться. Сейдж придерживает его за плечи, помогает подняться, осмотревшись он видит гробы, и понимает, что его семья пала, а сам Финн находится в кузове грузовика. — Нет… Что произошло? Сейдж скажи, кто… Он пытается сделать несколько шагов в сторону соседнего гроба, но его по-прежнему относит во тьму, ноги не слушают, и Финн замирает на месте. Перед глазами тьма и он пытается понять, как оказался за пределами Нового Орлеана. — Финн, не бойся… Клаус все сделал правильно. Он спас вас… Сейдж обнимает его сзади, оборачивает к себе и смотрит в глаза. Финн опускает взгляд, тяжело дышит и Сейдж словно на себе ощущает тяжелое дыхание. — Я не боюсь смерти. Мы будем вместе в вечности. Финн берет ее руку, и улыбается ей вполне искренне, ведь теперь он не боится, он видит свет надежды и возможность на спокойную жизнь рядом с женой и сыном. Раньше Финн боялся, что смерть разлучит их, но теперь он не боится. Теперь он не боится всадника смерти. Теперь он не боится, и держа ее руку в своей Финн знает, что у них есть вечность только для них двоих. — Вместе в вечности. Сейдж улыбается, крепко держа его руку в своей, и ощущает, что все позади, только, когда они вместе спрыгивают с кузова грузовика. Теперь она уже не боится, что их разлучат. Она уже не боится, что смерть разлучит их, ведь в вечности они будут вместе. Хейли, прозрела, но уже слишком поздно. Она машет рукой на прощание, когда машина Сейдж обгоняет стоящий грузовик, и исчезает в темноте. Маршалл видит только огонек, который тускнеет с каждой секундой, так тускнела надежда Сейдж, на спасение возлюбленного. Сейдж и Финн верят в тусклый огонек надежды, который разгорелся для них с новой силой. Вместе они искры, которые заставляют гореть этот огонек ярче, теперь они будут в вечности вместе. *** Первое, что почувствовал Кол, когда очнулся — резкий запах сырости, который мгновенно проникал в легкие, темное ограниченное пространство, которое скорее похоже на ящик. Редкие лучи света, которые были настолько яркие, словно не реальные, выделяясь из тьмы. Кол погружен во тьму и пытается ударять кулаками по крышке. Перед глазами все плыло. Кол был ослаблен, но все же смог стучать кулаками по крышке и Хейли смогла услышать и открыть крышку гроба, а Майклсон сумел разглядеть в тёмном углу силуэт, девушки. — Ник, чертов ублюдок! Хейли же молча наблюдает за ним, а Кол рассматривал свой гроб, махает рукой посылает оскорбления в адрес Клауса и выходит на свет. — Ты что, язык проглотила? - усмехаясь Майклсон. — Что происходит? Где Давина? — Клаус спас вас, подкупив докторов, и тебе нужно уезжать прямо сейчас, я дальше не смогу приехать с тобой, - но на него похоже не действовал голос Хейли и тогда Кол сделал резкий рывок в сторону девушки. — Ты думаешь, что я оставлю Давину? Не надейся, что я предам любовь всей своей жизни, - делая акцент на каждом слове, Майклсон не сводил прямого взгляда с Маршалл. — И, сколько таких у тебя было только за последние несколько месяцев, - хмыкает девушка скрещивая руки на груди. — Я знаю тебя, Кол. — Вы только посмотрите: великий Клаус Майклсон поджал хвост и решил идти на подкуп. Не выйдет! Мне плевать на то, что он сделал! - кричит тот сжимая свои руки на шее Хейли. Хейли предприняла еще одну попытку вырваться. Кол рассмеялся, конечно же он не мог ее убить, это же абсурд. — Расслабься дрогуша, обещаю, что не убью тебя, - заглядывая в ее глаза своим ледяным взглядом и та понимает, что обидела его словами о Давине. — Кол, - кричит Клер выходя из машины Камиллы. Он видит ее в свете фар ее силуэт, который приближается к нему. Он вздрагивает и понимает, что она увидела монстра, которого Кол не может контролировать. Он вспыльчив, но Давину не пугает это. Кол разжимает свою руку и Хейли может дышать.Кашляя и глотая ртом воздух, девушка удивленно смотрела на Давину, не понимая, что заставило такую хрупкую девушку бороться за такого монстра, как Кол . Она улыбается ему и протягивает свою руку, чтобы тот мог спрыгнуть с грузовика. — Я здесь, - Кол берет ее руку в свою и видит ссадины. — Ты не должна была видеть это, Ди, - и Майклсон опускает взгляд. — Тебе не понять. Я один. Я всегда один, даже когда люди говорят, что они рядом, я всё равно один . И это, черт побери, так больно, потому что я наконец-то начал принимать тот факт, что в конце дня, всё, что у тебя есть — это ты сам и твои мысли. Я определенно проклят и ты должна бояться меня, а не любить. — Я не боюсь, - когда Кол спрыгивает с грузовика она целует его в губы. — Я не заслуживаю твоей любви, - хрипит Майклсон зная, что его слова приносят ей боль. — Все мы эгоисты, все совершаем ошибки. В этом наша сущность, но я здесь, чтобы ты не оступился вновь, и я люблю тебя, - шепчет Клер обнимая его. — Звучит, как лекция или бред. Не находишь? - Кол устало вздохнул, со свистом выпуская из легких воздух. — Я говорю то, что есть. Тебе одиноко, а такие больше всего нуждаются в любви . Ты хочешь чувствовать себя значимым, героем хотя бы для кого-то. Но ты должен быть самим собой, и я полюбила тебя таким, - после этого Давина заглядывает ему в глаза, но она все еще слаба и голова кругом. — Я ничего так сильно не хочу, как провести эту жизнь с тобой. Давина готова рухнуть на асфальт, но Кол подхватывает ее на руки. Он всегда будет держать ее на своих руках, не отпустит от себя, не позволит причинить ей боль. Она сражается за их любовь, а значит и Кол будет сражаться за них. В этом мире их только двое. — Не уходи, я тоже люблю тебя, знаешь, Ди, я был мертв до встречи с тобой, - тихо говорит ей Кол, а она молчит. Ками нахмурилась, не сводя глаз с Кола, но теперь она понимает, что ему можно доверить Давину. Впервые Ками почувствовала, что они родственные души. Ками вышла с машины открыла переднюю дверь и заговорила :— Разборки семьи Майклсонов известны уже за пределами Нового Орлеана. Я не желаю участвовать в этом и знать. Но, ты любишь ее, и береги ее. Уходи, живо! Кол укладывает Давину в кресло, садится на место водителя и смотря на стоящую Ками открывает окно и шепчет : — Спасибо, я сделаю все ради нее. Теперь Кол нажимает не на тормоз, а на газ. Теперь он увезет ее и защитит от всех бед. Теперь он будет бороться за них любовь и доказывать, что он достоин Давины, которая и так совершила множество поступков ради них. Теперь позади указатель : Now leaving New Orleans . CITY LIMIT. Теперь они пересекли этот предел, а впереди только огонек надежды и вера в то, что их любовь преодолеет все преграды. Теперь их только двое. *** Мир - это замочная скважина, и всю свою жизнь Фрея пыталась подобрать ключ. Всю свою жизнь она искала семью и свой путь. Теперь же она сделала все ради спасения семьи и словно мертвец запечатана в ящик. Всю свою жизнь она искала себя и нашла став парфюмером, но утратила свою мечту, ведь Клаус запретил ее работать в Чикаго, и убедил остаться с семьей. Она нашла и потеря все ради спасения сестры и семьи. Очнувшись Майклсон вздыхает пытается осознать все происходящее, но перед глазами тьма и Фрея вытягивает руки и открывает крышу гроба и щурится, когда яркий свет ослепляет ее. — Фрея... Хейли подползает к ней, а Майклсон встает и видит лицо подруги. — Я должна быть мертва... Фрея дышит глубоко и часто, жадно ловит потоки воздуха. Она вновь вернулась к жизни и встав на ноги она идет вперед, на свет. Она всегда верила и тянулась к этому огоньку надежды. — Клаус сказал, что оставил тебе подарок. Хейли смотрит на Фрею, которая смотрит на свет луны. — Мой брат убийца родителей и все, что я хотела это не допустить падения семьи. Все уже уехали? С ними все хорошо? — Да... Они живы и уже уехали. Блондинка закрывает глаза руками, встает с края кузова и подходит к гробу осматривая белую ткань и под подушкой находит конверт в котором находит билет деньги и документы на маленький парфюмерный магазин в Ницце. Она прижимает к груди Конверт и ощущает некое умиротворение. Она пожертвовала всем и теперь пришло время ей осуществить свою мечту. — Хейли, береги Хоуп. Она надежда всей нашей семьи. Уезжайте и куда-нибудь подальше. — А как же ты? Я могу вызвать такси. — Я позабочусь о себе сама. Я сама уйду. Поймаю попутку, и доберусь до аэропорта. Хмыкает девушка спрыгивая с грузовика вслед за Хейли. Маршалл закрывает кузов и обнимает Фрею тихо всхлипывая и понимает, что жертва Майклсонов поможет ей растить дочь. — Спасибо за все, что ты делаешь ради семьи. Сегодня Фрея подобрала ключ к своей жизни и мечте. Сегодня она свободна и то, что она делает ради семьи вернулась к ней. Клаус даровал сестре свободу, о которой она мечтала. Сегодня Фрея Майклсон видит огонек надежды. Сегодня Фрея Майклсон подобрала ключ и готова показать себя миру. *** Хоуп просыпаться и встречается взглядом с матерью. Малышка смотрит вперед, а Хейли улыбается дочери управляя автомобилем. — Мама, я не хочу уезжать. — Мы вернем наш дом, сладкая. Она молчит, глядя на дочь, и в ее глазах – совершенно равнодушных, конечно – что-то бьется, переворачивается, складываясь в новую картинку. В своей голове Хейли складывает картинку счастливой жизни с дочерью, она видит светлое будущее . Она это видит, смотря наконец прямо в глаза Хоуп. Маршалл наклониться к ней поправляя одеяло, которым укрыта Хоуп. Клаус отказался от всего, но не оставил своего ребенка ни с чем. И это ни деньги, которых Майклсон лишился. Он оставил Хоуп надежду на дом, полноценную дружную семью, всё это дороже денег.Малышка вытягивает руку прямо к огоньку, который исходил от фар. Она тянет свою руку, а огонек словно ускользает от нее. Огонек ускользает, но Хоуп всегда будет тянуться к нему. Она всегда будет надеждой семьи. Теперь позади указатель : Now leaving New Orleans . CITY LIMIT. Хоуп по-прежнему тянет руку к свету, но теперь позади их родной город, и для них начинается новая жизнь за чертой города, которую они пересекли. Хоуп всегда будет светом для семьи. Хоуп всегда будет тянуться к свету. *** — А? - идущая по дороге Камилла обнимает себя и вздрагивает, когда перед ней отваливается полицейская машина. — Вам нужна помощь? - спрашивает детектив Кинни открывая окно. — А что вы делаете ночью на окраине Нового Орлеана? - спрашивает блондинка. — Тоже могу сказать и о вас, - он тихо усмехается, по-прежнему глядя на бесконечное небо, рассыпающееся искрящимися холодными звездами. — Небо сегодня красивое. Я смотрел на звезды. Глупо, правда? — Да это глупо, - отвечает Ками смотря на небо. — Но, оно прекрасное. — Оно не вечно, жать, - вздыхает детектив понижая скорость машины. — А что вечно? - и Ками интересно узнать ответ на этот вопрос. — Любовь и млечный путь, - улыбается мужчина.— Уилл Кинни, детектив, убийства. — Ками О'Коннелл, - она продолжает идти вперед. — Преподаватель духовной школы, иногда очень хороший психотерапевт. — Вам все же нужна моя помощь, садитесь, - убеждает ее детектив. — Я не могу оставить вас в одиночестве. — Да, мне определенно нужна помощь, - блондинка открывает дверь полицейского автомобиля, когда Кинни останавливается. — Я с радостью помогу такой прекрасной леди, - Уилл словно сам не свой,когда она улыбается ему и поправляет локон белокурых волос. Он только сейчас понимает, что Ками О'Коннелл стала его персональным океаном, в котором он готов тонуть всю свою жизнь. Она только сейчас понимает, что Уилл Кинни заставляет огонек в ее душе гореть. Такая любовь будет вечно гореть и оставит след в душе. Такая любовь вечная, как и млечный путь. *** Сбежать из госпиталя, после сложнейшей операции, проникнуть в оцепленный полицией особняк для Клауса Майклсона это не проблема, скорее развлечение, ведь он ненавидит скучать. В руках Клауса зажигалка, а рядом стоит бутылка его любимого бурбона, и сидя на полу гостиной он смотрит на тусклый огонек. Клаус Майклсон уже не думает, о том, что это огонек надежды. Он изо всех сил пытался дотянуться до этого света и пройти в светлое будущее, но его как можно дальше отбрасывало в прошлое и огонек для Клауса Майклсона погас. Но, и какая разница, если он сам может зажечь этот огонек. Клаус сглатывает очередной ком, чиркает зажигалкой, вновь и вновь. Он смотрит в грустные , серые, как тучи, глаза, которые изображены на портрете. Клаус Майклсон сам нарисовал этот портрет, и сколько бы он не смотрел изображенный на портрете мужчина не изменится, не улыбнется. Ничего не изменится. Клаус помнит, как рисовал свой автопортрет. Ребекка уговорила его на это, когда он нарисовал ее портрет, а затем последовал портрет и Элайджи. Все три портрета висели в гостиной, и Ребекка гордилась талантом брата, говоря, что художник из него куда лучше, чем бизнесмен.Клаус не слушал сестру, и в качестве отговорки твердил, что как только бизнес отца перешел к нему он только расширил его и заключил не один выгодный контракт. Майклсон не изменится, сколько бы он не пытался, но в этот раз он сделал все правильно и спас свою семью. Ему было всегда наплевать, он никогда не боялся одиночества, но сейчас, стоя посреди разгромленной гостиной, Клаус как никогда ощущает, что он остался в одиночестве. Братья и сестры оставили его, Хейли увезла Хоуп, и запретила ему даже звонить дочери, Тристан увез Аврору, считая, что сестру нужно спасать от такого монстра, как Клаус. Он остался в одиночестве. Остался только монстр вынужденный существовать о одиночестве. Одиночество и стала его проклятием. Одиночество - расплата за грехи. Клаус Майклсон никогда и ничего не боялся, но его главный кошмар стал реальностью. Клаус брошен в одиночестве. Ему казалось, что проще было принять смерть, ведь жнеца смерти он не боялся, нежели жалкое существование в одиночестве. Майклсон даже не сразу понимает, что на его глазах появились слезинки из-за которых и расплывается изображение перед глазами. Чирк зажигалкой. Майклсон подносит сине-оранжевый огонек к первому портрету. Майклсон грустно улыбается . Он смотрит на изображение своей сестры : В глазах Ребекки горит задорный огонек надежды, ее волосы собраны в прическу девятнадцатого века, наряд блондинки из этой же эпохи, в руках блондинка держит котенка, в детстве, это был ее любимый домашний питомец, к которому Ребекка привыкла с шести лет и плакала, когда Юсуф, умер. Ей было двенадцать, а Клаус до сих пор помнит. Он помнит все. Чирк зажигалкой Клаус должен попрощаться, но прежде он отпивает янтарную жидкость, выплескивает на изображение сестры бурбон. — За тебя, сестра. Прощай Ребекка. Будь счастлива. Чирк зажигалкой, и, потрет Ребекки вспыхивает, словно его облили бензином и положили, как в финальной сцене фильма. Клаус Майклсон смотрит на портрет Элайджи, и Майклсон старший смотрит на него, с портрета, собрано и серьезно, да и Элайджа всегда так смотрел на своего брата. Элайджа изображен стоя, в строгом костюме и цилиндре на голове, словно аристократ девятнадцатого столетия. Элайджа всегда прощал Клауса, всегда защищал, не говорил отцу о его промахах. Элайджа сражался за семью и за брата. Он всегда говорил Клаусу : Чтобы не случилось, я всегда буду твоим братом. Элайджа Майклсон сдержал свое слова и бы рядом, поддерживал его, сражался за Клауса, даже когда тот сдавался. Элайджа Майклсон всегда жертвовал своим счастьем ради счастья Клауса. Элайджа верил, что когда-нибудь он спасет брата и тот осознает ценность семью. Он верил, что когда-нибудь наступит, и этот день настал. Клаус Майклсон пожертвовал собой, чтобы спасти семью, а значит, Элайджа достиг своей цели : Он спас брата. Клаус опускает бутылку виски проливая содержимое на портрет. — Ты всегда жертвовал своим счастьем ради меня, брат... Пришло время изменить все... Прощай, Элайджа, ты свободен и заслуживаешь счастья. Чирк зажигалкой, и, потрет Элайджи вспыхивает, словно его облили бензином и положили, как в финальной сцене фильма. Грустные серые глаза обиженного мальчика имя которому Клаус Майклсон. Он прекрасно лгал всем окружающим, но его выдавали глаза. Он так и остался обиженным мальчиком, которого не замечал суровый отец. Клаус всегда был в тени, и даже когда выбрался к свету, то остался таким же : Никому не нужным обиженным мальчишкой. Клаус сжимает в руках зажигалку и проводит своей ладонью по изображению. Это был единственный его автопортрет на котором Майклсон изобразил себя стоящим на лестнице, в бежевым брючным костюме двадцатых годов прошлого века. Но, даже если людям и свойственно меняться, то Клаус не изменится. Параноик, эгоистичный, требующий подчинения ото всех - именно таким был Клаус Майклсон. Сколько бы ролей он не играл грустные серые глаза на автопортрете всегда выдаст того обиженного мальчишку боящегося отца. Можно сыграть абсолютно любую роль, но это всегда будет автопортрет. Клаус заходится смехом, когда проливает на портрет бурбон. — Ты всегда был подлым ублюдком, Клаус Майклсон. Прощай... Чирк зажигалкой, и, портрет вспыхивает, словно его облили бензином и положили, как в финальной сцене фильма. Это и есть финальная сцена, в которой все горит до тла. В его руках бутылка недопитого бурбона, за спиной вспыхивает пламя и Клаус уходит покидая особняк. Уходит, точно зная, что когда-нибудь он вернет свой дом и его семья будет едина. Он объединит их всех. Уходит, точно зная, что люди не меняются, но они способны пожертвовать собой ради тех, кого любят, так Клаус и поступил. Он поступил правильно единственный раз в жизни, и возможно, когда-нибудь его поступок вспомнят. Клаус уходит в никуда. Он уходит в никуда под названием одиночество. Он точно знает, что с этой минуты Клаус Майклсон обратился в легенду. Клаус Майклсон не убегает. Он исчезает. Исчезает во тьме ночи. Растворяется в одиночестве. Клаус Майклсон обратил все в пепел и разрушил, как всегда, ведь он разрушает все, к чему прикасается. Это и есть финальная сцена, в которой все сгорело тла, и остался только пепел. Но, даже если остался только пепел, в этой истории еще есть, что рассказать.