Дьявол

      Неделя — это много.       За одну неделю в моей жизни произошло много изменений. Конечно, она текла так же размеренно, как и прежде: я все ещё ходил в университет, учился, вечерами садился ближе к окну и наблюдал за тем, что происходило по ту сторону стекла: за редкими дождями, за людьми, которые проходили мимо моего дома. На выходных мы встречались с Тоцукой и разговаривали о всякой отвлечённой ерунде... Мне даже казалось, что ничего не поменялось с тех пор, как я приступил к работе, но в глубине души я понимал, что моё отношение ко всему изменилось. Всё же, неделя — это невероятно много.       За эту неделю я успел возненавидеть человека, которого ещё совсем недавно не знал.       Сначала во мне ключом бил энтузиазм — эта попытка кардинально изменить свою жизнь и попробовать себя в том, в чём никогда не имел опыта, сказалась на мне. Так было до того момента, как я познакомился со своим начальником ближе. Фушими не просто был человеком, который мне не понравился; он был сущим дьяволом.       Фушими выбрал самый лёгкий способ вывести меня из себя, и вся неделя была для меня словно испытание, проверка на прочность.       Дьяволом я называл его про себя не просто так: как и в любой истории, он имел идеальную внешность с острыми правильными чертами, изящные манеры и чертовски скверный характер. Так бывает не только в книгах, но и в жизни: порой приходится встречаться с людьми, которые очень обманчивы внешне. И в этот раз я столкнулся с таким же диссонансом.       За эту неделю мне пришлось поработать промоутером, курьером и просто мальчиком на побегушках: я раздавал флаеры, делал копии файлов, разбирал кучи бумаг и раскладывал папки в алфавитном порядке. Я занимался теми вещами, которые не были причастны к тому, чем я должен был заниматься. Но самое главное, я являлся бесполезном звеном в рабочем процессе. Мне доверяли лишь ту работу, которая была фактически бессмысленна. Я разве что веселил начальника.       Фушими делал это специально. Сначала я думал иначе, но позже убедился в обратном. Он поднимал на меня взгляд, говорил что-то обманчиво добрым голосом. И если сначала подобное завораживало, то вскоре меня стало от этого тошнить. Я видел, что он делал подобные вещи намеренно, тем самым испытывая моё терпение. Замечал, как он улыбался, от чего мне хотелось проехаться кулаком по его лицу. Эта улыбка была самой отвратительной из всех, что я когда-либо мог увидеть. Она поднимала во мне волну самых негативных эмоций.       Может, он и не скрывал тот факт, что намеренно издевался надо мной. Поначалу это даже вызвало во мне азарт. Я принял эту негласную войну. Но не прошло и нескольких дней, как я понял, что Фушими выигрывал. Я начал заниматься на работе тем, что только приходило мне в голову, чтобы отвлечься. Но всё равно вся эта работа была такой же бесполезной и скучной и в конечном итоге становилась равносильной той, которую мне поручал начальник. Мои коллеги лишь переглядывались время от времени, но комментировать что-либо не рисковали.       Если это была проверка на терпение, то я её успешно провалил. — Сделай копии этих документов, пожалуйста, — он сделал короткую паузу. — По десять каждый.       Я развернулся и ушёл. Я молча ненавидел его уже целую неделю, чувствуя, как моё терпение медленно расходилось по швам. Но всё равно продолжал игнорировать пронзительный взгляд голубых глаз, устремлённый мне в спину.       Заметив меня у ксерокса, Кусанаги усмехнулся и подошёл ко мне.       Кусанаги Изумо занимался дизайном миссий и уровней. Мы с ним поладили с самого начала. Несмотря на строгий вид, он оказался вполне дружелюбным коллегой.       Чуть позже я узнал, что все неплохо ладят с ним, в том числе и Химори, который помогал мне освоиться. Большинство работников совсем новенькие, и по сравнению с ними Кусанги был вполне опытным, так как проработал в компании уже пять лет.       Сначала мне было трудно общаться с ним, но вскоре я привык, и мы даже немного сдружились. Чаще Кусанаги я общался разве что с Химори. Акияма был дурачком, но забавным. Он очень болтлив, но, как ни странно, ни слова не сказал о Фушими. Химори, как и все, молчал на этот счёт. Разумеется, я не стал выпытывать из него какую-то информацию.       О моём начальнике мне рассказал только Изумо. Он сказал, что Фушими редко обращался к новичкам лично. Сарухико Фушими был арт-директором и, вопреки иерархии, оказался заместителем самого директора компании. По факту, приёмом на работу должен был заниматься директор, но тот уехал, оставив свои полномочия на Фушими. О характере начальника в коллективе отзывались ненамного лучше, чем я сам, однако подобные вещи они обсуждали редко.       Кусанаги как-то сказал мне, что директор находится в очень доверительных отношениях с Фушими. Он сделал акцент на «очень доверительных», но я так и не понял, что конкретно он имел в виду.       За эту неделю я узнал многое, но и этого мне было мало. Хотелось поближе познакомиться со всем коллективом, но далеко не каждый был разговорчивым как Изумо или Химори. Некоторые мне казались очень хмурыми. Допустим, наш художник. Временами у меня было ощущение, будто его выражение лица практически не менялось, и я не мог понять: то ли он всегда чем-то недоволен, то ли просто очень сосредоточен. — Мы его между собой называем дьяволом, — слова Кусанги вытянули меня из собственных рассуждений. По всей видимости, он имел в виду Фушими. — Что? — я поднял взгляд на коллегу. Оказалось, о подобном подумал не только я. — Временами он ведёт себя как деспот. — Чем я заслужил такое? — Кусанаги молча посмотрел на ксерокс, и я, опомнившись, забрал листы. — Этот чёртов придурок меня раздражает. — Он много кого раздражает, — с понимаем отозвался Кусанаги. — Просто наберись терпения. — А может, оно того не стоит? — сказал я, не заметив, как в голосе проскользнули нотки злости. Мне стоило держать себя в руках, ведь виновник моего плохого настроения вовсе не Кусанаги.       Мой коллега лишь укоризненно нахмурился, намекая, что мне стоит контролировать свои эмоции. Я же молча направился к кабинету Фушими. — А можно мне заняться чем-то сложнее, чем просто расставлять папки в алфавитном порядке?       Моё и так шаткое терпение достигло точки кипения, кажется, в самый неподходящий момент — в конец рабочего дня пятницы. Слова слетели с губ будто не по моему желанию; ссориться в моих планах не было, но сдерживаться при виде своего начальника я не мог.       Фушими лениво перевёл на меня взгляд. В его глазах я не смог прочитать никаких эмоций. Он смотрел на меня очень внимательно, и это заставляло чувствовать себя неуютно. Я будто был пронзён тысячами иголок, но это только распаляло меня. — Чем ты ещё полезен? — Фушими подпёр лицо ладонью, окончательно обращая всё своё внимание на меня.       Его колкая фраза заставила разозлиться ещё больше. — Как насчёт того, чтобы занять меня работой, которую я должен выполнять?       После этой фразы, сказанной мной со всей серьёзностью, он засмеялся. Я дёрнулся. Его смех мне показался холодным. Он был совсем не забавным, какой бывает у обычных людей. Этот смех отталкивал. — Ты смешной.       Я сжал руки в кулаки. Если бы не субординация, я бы уже не сдержался. — Ты же понимаешь, что ты ещё не готов к такой ответственной работе? — Раз Вы приняли меня, значит, я был готов, не так ли? — я неприкрыто язвил. — Это не совсем так, — уклончиво ответил он и вальяжно откинулся на спинку стула. — Но ты же понимаешь, что твоя должность означает не только самую лёгкую её часть? Ты все ещё не достаточно внимателен и терпелив. Так что привыкай к тому, что пока ты не будешь хорошо выполнять даже самые мелкие задания, я не позволю тебе заниматься чем-то ещё. — Я достаточно внимателен, чтобы разложить папки в алфавитном порядке. — Ты перепутал две буквы, — он чуть наклонил голову в бок. Его тёмные пряди едва касались плеч. Я представлял, как наматываю эти волосы на кулак и впечатываю его лицо в этот прекрасный стол из белого дуба. — Это всё равно никак не связано с моей работой! — выпалил я. Будто бы такая мелочь могла повлиять на что-то важное!       Честно говоря, где-то в душе я понимал, что частично был неправ. Но все эти мысли тонули на фоне того раздражения, которое я испытывал сейчас. Во мне не осталось ни капли здравого смысла, лишь желание доказать свою правоту.       Меня выводило из себя всё. Я даже не задумался, что такие вольности могли бы привести к очень неприятным последствиям. Например, к увольнению. Теперь было очевидно, почему я так недолго держался на прежних работах, хотя мне было всё ещё неприятно осознавать мою агрессивность. Но порой я не мог молчать. — Хорошо.       Я уже было готов перебить его, но осёкся, понимая, что он сказал вовсе не то, что я ожидал. Разжав кулаки, я заметно расслабился, потому что смог разглядеть в его глазах нежелание конфликтовать со мной. Я резко сбавил обороты, потому что его «хорошо» действительно вселяло какое-никакое доверие, и тон, с которым он это сказал, отличался от предыдущего.       После он поднялся и подошёл ко мне. — Как скажешь. Если ты хочешь приступить к своей работе скорее, то я дам тебе последнее задание, — он наклонился ко мне, и я затаил дыхание. — Оно достаточно важное, и после его выполнения я буду уверен в твоей компетентности.       Его голос завораживал меня. Я не мог находиться так близко к кому-то, поэтому решил увеличить дистанцию между нами. Злость почти сразу ушла куда-то на второй план, и я испытывал смешанные эмоции от того, что почувствовал его так близко. Кажется, это был страх. Я не мог поверить, что испугался только потому, что он подошёл ко мне, но это было так.       Тем не менее я согласно кивнул Фушими. Я был готов взяться за любое задание, которое будет полезно, особенно если оно увеличит доверие и шансы поскорее взяться за настоящую работу.       Он повернулся ко мне спиной, но в последний момент остановился и посмотрел через плечо: — Я рад, что мы нашли компромисс.

***

      Будучи уже почти у дома, я быстро остыл. Мне было стыдно за то, что я так нагло и грубо спорил с собственным начальством. Будь на месте Фушими, я бы ни минуту не стал терпеть такого работника.       У меня возникло чувство вины, но я старался не заострять на этом внимание. Ощущения, что мои слова как-то задели Фушими, не было. В конце концов, мне показалось, что ему даже нравилось со мной спорить. Теперь я почувствовал ещё большую необходимость выполнить его поручение, о котором он расскажет на следующей недели. Я подумал о том, что мне стоило бы извиниться, но при этой мысли я каждый раз вспоминал его ухмылку, и желание очень быстро пропадало.       Домой я вернулся позже, чем обычно. Я был сильно вымотан. И скорее не из-за работы, а из-за конфликта. Раз за разом я "выжимал" из себя действия: стягивал куртку, обувь, шарф... Меня переполняло желание побыстрее вернуться в свою постель и немного отдохнуть, поэтому я не сразу заметил, что на кухне кто-то разговаривал.       Я прислушался получше, изначально посчитав, что это Суо и кто-то из его знакомых. Первое оказалось правдой — это правда был Микото, но разговаривал он вовсе не с кем-то посторонним. Я очень хорошо расслышал голос Тоцуки, который первый раз за долгое время очень эмоционально о чём-то вещал. Тоцука отнюдь не часто был таким энергичным в разговоре. Его голос всегда был тихим, размеренным. Я бы сравнил его с тягучей мелодией. Но сейчас он был совсем другим.       Я скинул сумку с плеча и тихо пошёл в сторону кухни, стараясь быть как можно незаметнее.       Остановившись недалеко от прохода, я посмотрел на них. Действительно, беседовали Татара и Суо. Я не знал, что из этой картины было наиболее удивительным для меня: Тоцука с сияющим взглядом, который разговаривал с нашим лектором, или сам Микото, который внимательно его слушал и даже иногда что-то отвечал.       Наш лектор был неразговорчивым: разговаривал он только на лекциях и часто неохотно. Но сейчас он был поглощён разговором. И самое главное, разговаривали они не о кибернетике, а на какие-то домашние темы. Я улавливал только обрывки слов, не пытаясь вникнуть в разговор полностью, но сам улыбался как кретин, наблюдая за ними. Они настолько были увлечены, что даже не заметили меня.       Ещё раз взглянув на Тоцуку, я незаметно ушёл, решив не нарушать идиллию.