А вдруг?

Всё не может быть идеально. Абсолютно всё. В каждой радости, в каждом счастье есть «но», которое сводит на нет часть удовольствия. Что-то, что отбрасывает тень, пятно, аспект, факт, гипотеза. Ничто в этом мире не может быть абсолютным. Умирая, человек дает жизнь растениям, которые питаются его телом. Рождаясь, человек перечеркивает жизни всех тех, кто мог бы быть вместо него. В каждом Инь есть немного Ян. Ложка дегтя в бочке мёда. Для Джона этим чем-то был отец. Напиваясь, он часто колотил сына. Пару раз Джону приходилось около недели отлеживаться после очередных побоев и делать вид, что ничего не произошло. Он не хотел, чтобы в доме ошивался социальный работник или кто-то вроде него. В отличие от Шерлока, который жил в большом доме и ни в чем не знал недостатка, Джон на своей шкуре ощутил, что такое отсутствие денег и еды, неоплаченные счета, из-за которых дом казался ему склепом, бессонные ночи из-за того, что пьяный отец бушевал в соседней комнате. Ватсон искал убежища в школе и почти никогда не бывал дома у своих друзей. Вряд ли их родители одобрили бы присутствие в доме парня в штопаной одежде. Джон мечтал, что когда-нибудь уедет подальше от этого города, выучится на врача и наконец-то сможет жить так, как угодно ему. Но пока что он даже несовершеннолетний, а поэтому должен как можно скорее попасть домой, дабы ничего не вышло. Откуда ему было знать, что он останется у Шерлока на всю ночь? Возможно, отец и не заметил его отсутствия, но, скорее всего, Джону влетит по первое число. И чем дольше он задержится, тем больше синяков у него будет. - Может, не надо? – Шерлок зевнул. Он сидел на кровати, замотанный в одеяло, растрепанный и похожий на кота. - Я позвоню тебе, - Джон застегнул куртку. – Как только буду дома. Не скучай. Шерлок улыбнулся. Больше глазами, чем ртом. На улице было довольно холодно, трава подернулась инеем. То и дело срываясь на бег, Джон всю дорогу домой обдумывал произошедшее. Как-то слишком стремительно развивались их с Шерлоком отношения. С другой стороны, это было лучше, чем если бы Холмс вышвырнул его в окно. Впрочем, каков Шерлок, такие и отношения. *** Отец встретил его бутылкой, брошенной в голову, от которой Джон едва увернулся. - Где ты, блять, был?! Не спорить, не кричать, не возмущаться. Говорить максимально спокойно и четко. Эти простые правила общения с пьяными Джон усвоил давно. - Я ночевал у друга. - Знаю я твоих друзей, мразь! Ты такая же дрянь, как и твоя мать, - отец, шатаясь, поднялся с дивана. – Небось колешься… руки покажи. Джон принялся отступать к двери. - Руки покажи! Ну! Джон послушно принялся стягивать куртку. Спорить с родителем было невозможно – тот был невменяем. Сильный удар заставил его потерять ориентацию в пространстве. От еще одного – головой о стену – потемнело в глазах. Джон упал на пол, пытаясь закрыть голову руками от новых ударов, которые сыпались на него градом. Снова, снова. Когда же это закончится. - У-у-у, с-сука! Я тебе покажу, как деньги из дому таскать, скоро всё просадишь на свою наркоту! Вот я тебе покажу! Еще удар рассек висок, по шее потекла горячая кровь. От удара в живот он согнулся. Сознание ускользало, как рыбина, которую Джон поймал в детстве, когда всё еще было хорошо, мама и Гарри жили с ним и отец не пил… Он обещал позвонить Шерлоку. *** Телефон молчал. Было уже два часа пополудни, но телефон лишь раз разразился звонком – звонила мать, спрашивала, ел ли Шерлок или объявил голодовку. Джон словно канул в Лету. Быть может, забыл. Или решил, что получил от Шерлока всё, что хотел, и больше обращать на Холмса внимание нет смысла. В голову начали лезть мысли, что им всего лишь попользовались и бросили, как надоевшую игрушку. Слишком быстро надоевшую. Такие мысли Шерлок старательно гнал прочь. Влюбленность и холодный разум несовместимы. Логика давала сбой, когда речь заходила о Джоне. Шерлок не хотел видеть, что Ватсон беден и полуголоден. Его воспаленное чувствами сознание видело Джона лучшим человеком в мире, и это пугало. И нравилось одновременно. Шерлок попытался отстраниться от чувств и понять, почему ему до сих пор не позвонили. Он отсеивал варианты – от самых бредовых до наиболее правдоподобных. Наиболее верным казался тот, что Джону помешали. Единственный, кто мог помешать ему – его отец. Его отец пьет, он склонен к приступам ярости… О боги. *** Адрес Джона он знал благодаря архиву. Вряд ли Ватсон переезжал за прошедшие два года. Дом был старый, видавший лучшие времена. Постройка будто дышала старостью, запустением и упадком. - Джон! – Шерлок, не церемонясь, открыл дверь и обмер. Картина, увиденная им, словно сошла со страниц криминальных хроник из раздела «пьянство и его последствия». Шерлок всегда детально рассматривал фотографии, сделанные на месте преступлений, оставаясь беспристрастным даже при виде расчлененных тел и подобных вещей. Грань между чужой и своей бедой имела вес. В комнате было пыльно, на столе стояло с десяток бутылок. Старый телевизор, похоже, давно уже не рабочий, покоился на тумбочке, как памятник прошлому. Куда более лучшему, чем настоящее. На диване спал мужчина лет сорока, сжимая в руке полупустую бутылку. От него за милю несло алкоголем и табачным дымом. Джон лежал возле стены, свернувшись в позу эмбриона. На виске у него запеклась кровь. Холмс на дрожащих ногах подошел к нему, опасаясь худшего. Присел рядом. Со второго раза нашел пульс. - Джон! – Шерлок вытащил из кармана телефон и принялся дрожащими руками набирать номер скорой помощи. – Джон! Ватсон не ответил. *** Следующая неделя прошла как в тумане. Шерлока расспрашивали полицейские, медики, другие люди, назначения которых он не понимал. Джон лежал в больнице с закрытой черепно-мозговой травмой и к нему никого не пускали. Дни перетекали, как песок в песочных часах, такие же зыбкие и серые. Никакие. Нервное напряжение достигло своего пика и переросло в апатию. Шерлок отвечал на вопросы о том, почему пострадал Джон. - Кто вы ему, мистер Холмс? - Я его друг. - Когда вы обнаружили мистера Ватсона? - Около трех часов пополудни. - Вы бывали раньше у него дома? Знали о том, в каких условиях он живет? - Нет. Всё остальное время Шерлок проводил в больнице. Сидя днем и ночью возле палаты, редко имея возможность сквозь открытую дверь увидеть Джона, обвешанного трубками капельниц, как никогда беззащитного и слабого на вид. Джона, который всегда улыбался сквозь боль. В палату Шерлоку ход был закрыт. - Только родственники, - качала головой медсестра. Родственники появились на третий день. Невысокая женщина и похожая на Джона девушка лет двадцати двух, его сестра. Шерлок проводил их мрачным взглядом. Он уже потерял счет времени, которое коротал, сидя на лавочке возле палаты, забравшись на неё с ногами и думая. Сам себя развлекал мыслями, большая часть которых была отнюдь не радостными. Ничего не может длиться вечно. Рано или поздно Джон придет в себя, еще через некоторое время поправится. Всё будет хорошо, будет хорошо, будет хорошо… Водитель семьи Холмс отнес полубессознательного от усталости Шерлока в машину и отвез домой, где передал в руки матери и брата.