Если бы можно было вытравить все чувства с помощью магии

Вырос, стал красивее и сильней — истинный рыцарь для Короля Былого и Будущего. Мерлину больно, словно раскаленным крюком в самое сердце. Будто тысячи игл под ногти и при этом держать лицо. Держать лицо всегда, даже если сильнее всего хочется орать и разносить покои короля. Артур смотрит на Мордреда пристально, с легкой улыбкой в голубых радужках. С тенью нежности, таящейся в уголках губ, словно любовники по ночам за шторами чужих покоев. Артур поднимает рыцаря с земли, хлопает по плечу и следит, как черные короткие кудри поправляет рука в латной перчатке. — Вы выиграли, сир. Мордред насмешливый, с улыбкой на тонких розовых губах, с этой непоколебимой жаждой быть лучше самого короля. Пендрагону всегда импонировало, когда он находил равного во всем. Мерлин слезы сдерживает, наблюдая, как эти двое разговаривают, стоят так близко, словно еще немного и губы сольются воедино. Рыцари вокруг шумят, ничего не замечая, потому что каждый вот так врывается в чужое пространство после тренировки. Мерлин бы тоже хотел принять это за простой адреналин после победы, когда нужно склониться чуть ближе, с улыбкой признавая собственное поражение. Артур сжимает чужое плечо и переводит взгляд на Мерлина. Тот что-то говорит, губы в улыбке тянет, а у самого глаза блестят от слез, подступивших так близко. У самого отчаянное желание спросить, не наложили ли на короля приворот. Ведь никогда не замечал за ним особого отношения к мужчинам, к себе. А тут появился Мордред, и словно поменяли Пендрагона. Король отходит, чуть кивая Мордреду, а Мерлину бы оказаться на месте мальчишки. Подставить собственное плечо под чужие касания, впитывать тепло чужого дыхания и сердцем замирать, словно в испуге. Мерлину бы понять, чем плох он и чем хорош Мордред. Мальчишка смотрит им вслед, улыбается чуть грустно и возвращается к тренировкам, когда две спины исчезают в замке. Мерлин молчит всю дорогу, усердно пытается отвлечься от боли, отвлечься от увиденного. Губы прикусывает, хмурится, словно пытается придумать, как исправить случившееся, но молчит. Артур, следя за своим лучшим другом и слугой, начинает хмуриться. Мерлин нервный, угловатый весь и колючки выставляет, словно еж. Артур неумело шутит, пытаясь снова увидеть чужую улыбку, но брюнет, словно и не слышит. Пялится на полог королевской кровати и стягивает поднадоевшие доспехи. Не шутит, не надоедает Артуру и тишина такая, словно за спиной у Пендрагона никого нет. — Все хорошо? Спросит непонимающе, развернется лицом к печальному Эмрису. Чуть сожмет тонкое запястье сильной ладонью и заглянет в глаза, которые, словно на мокром месте. Маг вздрогнет, словно ударил, боль причинил и аккуратно выскользнет из хватки пальцев. Улыбнется наиграно и, скидывая грязные вещи Артура в корзину, произнесет, почти как прежде: — Все хорошо, сир. А вот от запах ваших портянок, можно упасть в обморок. Скроется за дверью в коридор, оставляя за спиной недоуменно смотрящего Артура и столько невысказанных слов. Горечью, растекающихся по глотке, словно раскаленная лава. Прикусит губу, пытаясь прийти в себя, и прошепчет тихо и полузадушено: — Почему не я? Не замечая, как за одной из колонн стоит уставший Мордред. И кинжалом по сердцу, потому что в этой истории никто не счастлив. Артур любил Мордреда, Мордред обоих, а Мерлин любил Артура. И только боль, да тоска, разъедающая всех троих посыпанная непониманием Артура. Мерлин исчезнет из коридора, спеша отнести в стирку вещи короля, а Мордред тихо постучит в дверь Пендрагона, пытаясь сделать хоть что-то. И даже, если через полчаса Мерлин застанет их не в самом приличном виде — ничего не изменится. Только яркая улыбка и взгляд мага погаснут навсегда, сменяясь пепелищем, на котором так здорово развлекся Мордред.