Легенда снежной пустыни

      В бане, в этом до ужаса душном небольшом помещении, Альфред провел много времени. Обычно наложники купались все вместе, в другом месте, что было намного больше по размерам, и не таким удушливым, но сегодня, как выразился Меттью, был совершенно особый случай.       Оказалось, что посещение бани было для детей Льда своего рода ритуалом. Они обычно побаивались такого тепла, но искренне считали, что такая процедура очищает не только тела, но и души, избавляя от скверны и прочих нехороших вещей. Несмотря на повышенный уровень раздражения, Альфред уже начал откровенно фыркать от недовольства. Его просто бесило все, что начало происходить вокруг. Остальные наложники проводили его в баню какими-то ну очень странными взглядами. Толис выглядел озлобленным, Эдуард откровенно ухмылялся, а кое-кто и вовсе начал делать ставки, споря о том, сколько времени Альфред продержится в покоях короля. Джонсу безумно хотелось схватить каждого за шкирку и расспросить, что же должно случиться, чтобы он не продержался. Он бы и сделал это, да только Меттью затолкал его в баню, а после разогнал остальных наложников и сам присоединился к Альфреду.       В общем, они остались одни в этом помещении, в котором едва ли можно было что-то разглядеть из-за пара. Оба были обнажены, но не стеснялись — когда живешь в мужском гареме, привыкаешь к обнаженным мужским телам.       — Наш король любит баню, — сказал Меттью с улыбкой, натирая спину Джонса какой-то пахучей тряпкой. — Он ведь наполовину дитя Огня, так что это и не странно, хотя эта наследственность внешне слабо проявилась. Но он не боится жара, как остальные.       Альфред лишь кивнул, не зная, стоит ли на это что-то отвечать. Вообще, поведение этого наложника его сильно удивляло. Было очевидно, что он рад тому, что именно Джонса позвал король. Казалось бы, а почему? Было бы, наверное, логичнее, если бы он стал ревновать и их отношения испортились. Но, как видно, логика не для этого мира.       — Нам обязательно здесь задыхаться? — с трудом спросил американец.       Он в самом деле задыхался в этом адском пекле. В какой-то момент он даже начал подозревать, что его таким образом решили казнить. Ну, мало ли, какие извращения могли прийти в голову генералу. Однако Меттью лишь усмехнулся:       — Потерпи, ты же дитя Огня.       Что ж, терпеть пришлось свыше получаса, однако Альфред был уверен, что это продолжалось целый день. В итоге, когда они уже вышли из этого жуткого помещения, он едва не свалился на пол. Голова сильно закружилась, когда в легкие попали потоки потрясающе холодного свежего воздуха. Меттью вовремя подхватил его.       — Ох, да ты совсем слаб.       Кажется, подбежал кто-то еще. Джонса положили на жутко неудобную деревянную скамью, а после прикрыли махровым полотенцем. Все же здесь, в этой комнате, было довольно прохладно.       — Может, он просто давно не бывал в бане?       Это был голос того мальчишки, который постоянно крутился вокруг Меттью. Альфред жадно вздыхал воздух, уже ни о чем не думая. Безумно хотелось пить. А еще поспать, желательно не в тепле.       — Принеси ему золотой воды, Райвис, — сказал Меттью, проведя ладонь по мокрым волосам Джонса. — У господина Яо точно должна быть, неси скорее сюда.       — Золотой воды? — Райвис даже заикнулся. — Ты уверен, что стоит, он же так слаб…       — Вот именно поэтому и стоит, — твердо сказал ему наложник. — Она придаст ему сил. Альфреду еще в покои короля идти, времени совсем немного осталось.       Американец едва не взвыл. Точно, ему же надо этой ночью лечь под хваленного короля. Интересно, нет ли в этом гареме чего-то покрепче того вина? Быть может, пьяным в стельку он легче переживет то, что ему уготовано? Хотя, кто знает.       — Хорошо.       Райвис технично убрался, и они с Меттью снова остались наедине.       — Черт… — выдохнул Альфред. — Я совсем не хочу с ним спать…       Наверное, не стоило говорить подобного. Мало ли как наложник это растолкует, или еще скажет кому-то. Но Джонс уже не мог держать все в себе. Хотелось поделиться хоть с кем-то, а Меттью уже успел запасть ему в душу и стать кем-то близким, почти что другом.       — Спать? — удивился тот. — С королем? Ну, что ты, тебе и не стоит этого опасаться. Вряд ли король потребует близости в первую же ночь.       Альфред не сразу уловил смысл того, что ему сказали. А едва поняв, он даже встрепенулся всем телом.       — Что?       Американец уставился на наложника во все глаза. Попытался даже подняться с места, но тот ловко уложил его обратно.       — Наш король совершенно не такой человек, — мягко сказал Меттью, присев рядом на скамью. — Для него важно сперва узнать тебя, как человека. Уверен, вы проведете ночь в беседах, как и я с ним несколько дней назад.       — В беседах? — удивился Джонс. — Он зовет меня к себе в спальню, чтоб побеседовать?       В это совершенно не верилось. Нет, не может быть такого. Ну, разве гаремы для этого нужны? Альфред уже совершенно ничего не понимал, а Меттью все так же улыбался, словно разговаривая с глупым малолетним мальчишкой.       — Ну, он точно не будет делить ложе с незнакомым человеком. Так что сначала вам предстоит узнать друг друга.       Джонс немного подумал, глубоко так подумал, напряженно, а потом резко повеселел и даже усмехнулся.       — О, это очень хорошо.       — Конечно, хорошо.       Чуть позже вернулся Райвис с какой-то бутылкой в руках. Она отдаленно напоминала бутылку коньяка, которую Альфред однажды видел у Артура. К слову, коньяк был дорогой.       — Наконец-то, — взяв бутылку у Райвиса, Меттью вручил ее Джонсу. — Это золотая вода. Попей, но не переусердствуй. А потом возвращайся в свою комнату, я как раз принесу тебе новую одежду.       — Ладно.       Американец так обрадовался известию о том, что ему не придется спать с королем, что вовсе перестал о чем-либо переживать. Это ведь будет даже интересно — узнать того короля поближе, поговорить с ним. Возможно, они даже подружатся, и тогда генерал перестанет терроризировать его на каждом шагу.       Как только Меттью и Райвис ушли, Джонс открыл крышку бутылки и принюхался. Странно, но жидкость внутри никак не пахла. Хмыкнув, парень сделал глоток. Судя по вкусу, самая обычная вода. Притом, холодненькая. Обрадовавшись еще сильнее, Альфред буквально присосался к этой бутылке и выхлебал больше половины.       — Наконец-то нормальная вода.       Поразительно, но даже дышать стало легче. Совершенно счастливый, парень допил содержимое бутылки, а после наспех оделся и поспешил к себе в комнату.       — Вот твоя одежда. Меттью позвал милорд, так что я провожу тебя до покоев короля, — кротким голосом сказал Райвис, который обнаружился в комнате Альфреда.       Он с интересом покосился на американца, а потом демонстративно отвернулся к стене, словно намекая, что тому стоит быстро переодеться. Джонс чувствовал себя очень странно. Отчего-то прежний жар вернулся, но на сей раз он был где-то внутри него самого.       — Кхем…       Одежда была такой же, какую он носил обычно, но светлее оттенком и совершенно новая, только-только пошитая. Раздевшись, Альфред совершенно растерялся. Отчего-то его тело стало слишком чувствительным, а в паху все буквально горело. Член, который вполне мирно покоился, вдруг начал без видимого повода крепнуть. Парень просто застыл на месте, отчаянно не понимая, что же происходит, но решил скорее одеться. Он старался думать о чем-то отвратительном, чтобы угомонить собственное тело, но выходило паршиво.       — Ты готов?       Райвис обернулся и, увидев, как Альфред сложил руки на уровне паха, нахмурился.       — А дети Огня тоже пьют не более трех глотков золотой воды? — спросил он. — Полагаю, что да, ведь если выпить больше, она действует как возбудитель мужской силы. Ты ведь немного выпил?       Джонс едва не подавился воздухом.       — Нет… не много…       Всего лишь махом всю бутылку. Райвис кивнул и направился к выходу, а Джонс проклял сам себя в мыслях. Неужели эта вода — афродизиак? Или этот малолетка просто так шутит? Может, стоит притвориться больным и как-то отменить свой поход к королю? Хотя, тогда его генерал уничтожит. Джонс выдохнул: все нормально, он сейчас успокоится и пойдет на полуночные беседы с этим королем. Все будет прекрасно.       Улыбнувшись своим мыслям, парень направился следом за Райвисом.       Мальчишка остановился у массивных дверей. Здесь стояло человек десять охранников пугающей наружности. Один из них посмотрел на Джонса и кивнул ему:       — Его величество ждет тебя.       Он открыл дверь, и в тот же миг Райвис поспешил прочь. Альфреду вдруг стало страшно. В самом деле, он и понятия не имел, что это за человек, этот король Иван. Мало ли, что этому ледяному монарху придет в голову. Стоило взять себя в руки и произвести на него хорошее впечатление.       Дверь за его спиной закрылась, и в унисон ей Джонс выдохнул. Он оказался в просторной комнате, в которой царила почти таинственная полутьма. Первым делом в глаза бросилась большая кровать с огромным балдахином и золотистыми покрывалами. Она была освещена свечами, коих было особенно много на тумбах, что стояли по обе стороны от кровати. У противоположной стены стоял стол. Он был завален какими-то бумагами, свитками и прочей ерундой, но Джонс не обратил на все это особого внимания, потому как за самим столом сидел мужчина. Он склонил голову и всматривался в бумаги, и, казалось, даже не заметил, что кто-то потревожил его покой.       Альфред замер. Впервые он видел короля так близко, в таком по-домашнему простом виде. Мужчина был светловолос и явно высок. Накинутая на плечи рубаха еле скрывала здоровое тело настоящего воина, который всю жизнь провел в трудах. Американец отчего-то завис, нагло разглядывая этого человека. В какой-то миг тот поднял взгляд и обернулся к нему. Даже на расстоянии и в этой полутьме Джонс смог разглядеть его глаза — сияюще-пурпурные, практически как его плащ, который он всегда гордо носил все те дни, что Альфред мог видеть его верхом на жеребце, выглядывая из окна. Поразительно, но король был очень красив. Слишком красив для того, кого уже успел придумать себе в мыслях американец.       — Так ты и есть дитя Огня?       Король окинул его внимательным взглядом и улыбнулся — так просто и открыто, словно они были давними знакомыми, что случайно пересеклись на улице. А голос… У него был чарующе красивый голос.       Джонс мотнул головой. Что это за странная ересь в голову лезет? Он никогда в жизни не восторгался чужой внешностью, тем более мужской.       — Как бы да.       Вышло совсем не по этикету. Предполагалось, что он должен низко поклониться и добавить к своему ответу «ваше величество», но что-то не сложилось у него с этим. В голову словно ударил хмель, хотя ничего хмельного он не пил. Или пил? Происходила слишком уж явная чертовщина, и Альфред запоздало начал это понимать.       Король поднялся на ноги. Его рубаха была расстегнута, так что Джонс смог разглядеть его тело. Стало вдруг безумно интересно узнать, какого это тело на ощупь. Интересно, а кожа у него грубая? Отчего-то эти несуразные мысли заставили его тело реагировать. Он вновь ощутил, как собственная плоть начала давить на ткань штанов.       — Как тебя зовут? — спросил король, который уже успел подойти к нему.       Джонс ясно осознал, что сильно возбужден. Так же ясно он осознал, что не стоило приходить в таком состоянии в покои короля. Он так и не ответил ничего. Уже не отвечая на свои действия, он неожиданно даже для самого себя вцепился руками в плечи молодого правителя. Тот растеряно замер, и на его лице Альфред увидел отражение собственного изумления.       Да его же убьют! Его этот самый король заколотит, если он не успокоится и не извинится. Он вон какой здоровяк, выше Джонса, явно очень сильный, видный такой мужик. Но способность думать уверенно покидала парня. В штанах было откровенно тесно, а король казался таким чертовски соблазнительным…       — Какого…       Его величество слишком растерялся, чтобы среагировать, когда американец оттолкнул его от себя в сторону кровати. Как они добрались до нее, не понял никто из них. В тот миг, когда короля беспардонно швырнули на золотистые покрывала, Джонса как будто прорвало. Он хотел этого мужчину. Хотел так, как никогда и никого прежде. Король приподнялся и посмотрел в глаза наложнику, и во взгляде его отчетливо читался вопрос «А не охренел ли ты часом?»       Поразительно, что он не врезал ему за столь нахальный поступок. Альфред уже не хотел думать о том, что он уже переступил черту недозволенного, и его теперь вполне могут убить. Что стоит королю позвать стражников, коих немало за дверями? Правильно, ничего не стоит. Но его величество не спешил их звать. Он просто застыл. Казалось, ему стало любопытно, что же будет дальше.       — Ты не в себе?       Он не стал вскакивать с места, лежал все там же, куда его швырнули. Альфред забрался на кровать, поставив колени по обе стороны от ставшего невероятно вожделенным тела. Он посмотрел на чужую грудь, живот, еще ниже, на пояс штанов, за шнуровкой которых виднелись очень светлые паховые волосы. А потом взгляд вернулся выше. Странно, но на шее короля был шарф.       — Я… хочу…       — Наглец.       В тоне короля не было и тени возмущения. Просто констатация факта, не более того. Он даже не двинулся, а лишь замер, ожидая дальнейших действий столь странного наложника. Странно, но его спокойствие отчего-то окончательно сорвало крышу американцу. Один миг — и вот он, точно оголодавшее животное, накинулся на этого человека. Убрав прочь ткань рубахи, он крепко сжал чужие руки и, едва ли не упав на монарха, принялся покрывать его тело поцелуями. Определенно, он совершенно не отвечал за свои поступки. Единственное, что он в тот миг осознавал — он хочет этого мужчину, даже если это будет стоить ему жизни.       От чужого тела исходил приятный запах, такой знакомый и незнакомый одновременно. Наслаждаясь этим ароматом Джонс, особо, к слову, не церемонясь, опустился ниже. И опять же, король никак не помешал ему действовать, но над мотивами действий, вернее, бездействий, правителя американец не думал. Он не смотрел более в его лицо. Спешно ослабив шнуровку, он спустил вниз штаны, а после приподнялся, чтобы снять их. Откровенно офигевший от всего этого король, наконец, перестал изображать бревно. Он чуть приподнялся, едва оказался совершенно голым и, схватил парня за плечо, посмотрел ему в глаза.       — Ты…       Он явно хотел что-то сказать, но так и не нашелся со словами. С шумом выдохнув, Альфред уложил его обратно, на сей раз почти мягко. Король удивил — он совершенно не противился. Это подействовало на Джонса сильнее, чем, к примеру, откровенные фразы типа «возьми меня». Странно, но ему казалось, что так и должно быть. А потом произошло самое интересное. Когда Джонс снова склонился над правителем, он практически без удивления осознал, что тот возбужден. Вот как, ему это нравится.       Альфред провел руками по чужому животу, отметив про себя, что кожа у него нежная, а редкие волоски практически не ощущаются. Особо не церемонясь, он провел языком по почти окрепшей плоти, заставив короля вздрогнуть, а после раздвинул его ноги.       Его Величество поддался на эти манипуляции с поразительной легкостью. Даже несмотря на то, что раньше ничего подобного делать ему не приходилось, Альфред не сомневался в своих действиях. Он облизал два пальца и, коснувшись ими чужой промежности, взял член в рот. В ушах шумело, но он все же расслышал стон мужчины. Королевский член был довольно большим, и взять в рот больше половины Джонс не смог бы. Он активно водил головой вверх-вниз, старательно проводя языком по чувствительной коже, крепко обхватив ствол губами. Тем временем его пальцы настойчиво уперлись в чуть розоватый анус. Издав какой-то непонятный звук, король развел ноги шире. Не выпуская члена изо рта, Альфред посмотрел вверх — молодой правитель отвернулся, так что выражение его лица в тот миг осталось тайной.       Он растягивал его настойчиво и упорно, но не долго, потому как собственная плоть готова была разорваться от напряжения. Чуть сжав чужой член у основания и вытащив пальцы из ануса, Джонс спешно приподнялся. Желание было столь сильным, что он сразу пристроился к не очень хорошо растянутой дырке и резко толкнулся вперед.       Король воскликнул и вцепился руками в покрывало, а Альфред просто рухнул на него и, крепко сжав в объятиях, толкнулся еще раз. Он хотел овладеть этим человеком как можно скорее, а оказавшись, наконец, внутри, вовсе перестал понимать хоть что-то. Не было ничего, кроме дикого желания и той жаркой тесноты, что столь крепко обхватывала его плоть. В глазах просто потемнело, а шум в ушах стал сильнее…       Пожалуй, тот парнишка был прав — трахался Джонс совершенно отвратительно.