Легенда снежной пустыни

      Ночью Альфреду не спалось. Он не мог понять, почему, просто сон не шел, зато в голове был целый рой разных, отнюдь не самых радужных, мыслей. В первую очередь это были мысли о Меттью, который эту ночь проводил в покоях короля. Джонсу было так странно от этого. Ведь наложник пошел к королю едва ли не с радостью, гордый тем, что имеет возможность ублажить его. Должно быть, в гареме все такие. К слову, оно и ясно — все благодарны правителю за то, что имеют крышу над головой, кров и вообще то, что нужно для жизни. И платить за это им надо лишь своими телами.       По сути, плата не такая уж и большая для всех этих юношей, которых, очевидно, подобрали на улице. Однако самого себя Альфред к этим вот бедолагам не относил ни в коей мере. Он не будет ложиться под незнакомого мужчину из благодарности, хотя бы потому, что один небезызвестный генерал обещал сжечь его живьем. Да, по сути Альфред сам в этом виноват, ибо он солгал. Но черта с два он это признает. Напротив, у него было огромное количество оправданий для себя.       Уже потом парень задумался об этом странном моменте. Изначально он решил, что так только в гареме, но, пожалуй, он ошибся. Дело в том, что во всем дворце за все дни, что Джонс тут провел, он не видел ни одной девушки. Вообще не было видно женщин, никаких. Наложники, охранники, слуги — все были мужчинами. С чем же связана такая тенденция? Спрашивать об этом кого-либо он не решался. Мало ли, а вдруг так не принято, и все об этом знают? А может, король просто женоненавистник? Или женщин скрывают от наложников-мужчин намеренно? Или в этом странном месте вообще женщин нет?       Вариантов, опять же, было ровно столько, сколько могла себе позволить богатая фантазия Альфреда. А она, определенно, была весьма богата и подчас противоречива.       Услышав шаги в коридоре, парень напрягся. Шел явно не кто-то один, а потому ему стало интересно, кому же там не спится ночью. Яо всегда пугал их и обещал сурово наказать, если хоть кто-то будет замечен ночью не в своей комнате. Приблизившись к двери, которая всегда была немного приоткрыта, он прислушался. Те, что шли по коридору, разговаривали между собой.       — Сдерживать свои силы всегда непросто. Он не виноват.       — Разумеется. Никто не посмеет обвинять в чем-то самого короля.       — Дело вовсе не в этом, Луи. Он слишком сильный. Стоит ему забыться, как его мощь рвется наружу сама по себе.       — Сильный правитель — залог благополучия королевства. Не так ли, ваше величество?       Альфред напрягся. Одним из говоривших определенно был милорд, но кто второй? Его голос был насыщенно терпким, басистым и твердым, явно уже взрослый и влиятельный мужчина.       — Именно так. Однако и о благе самого правителя стоит подумать. Надо бы его женить, королевству нужен наследник. Особенно если учитывать то, что происходит в мире.       — Наложник Меттью?       — Нет. Этот вариант не подойдет. Я, пожалуй, сам должен подобрать ему партию. Александр от всего закрылся и перестал выходить в свет, он мало что понимает в нынешних реалиях.       — Он доверяет вам, Ваше Величество.       Ровно в тот момент эти двое приблизились к дверям спальни Джонса. Американец прижался к стене, дабы наверняка остаться незамеченным. К слову, те двое прошли мимо.       — Он знает, что я все сделаю для своего единственного сына. Если понадобится, найму наемников, чтобы те проникли в стан правителя королевства Воды и втихаря зарезали его, дабы этот невежа не смел трепать нервы Ивану. А уж найти сыну партию я точно смогу.       Послышался легкий смешок милорда.       — Подданные думают, что у тебя нет сердца. Знали бы они, как сильно ты любишь Ивана.       — Он мой сын, Луи. Пусть все знают, что ради него я перегрызу всем глотки.       — Значит, Меттью не подходит.       — Нет. К слову, об этом наложнике, пусть его навестят лекари. Надеюсь, Иван не сильно его поранил.       — Несильно, все хорошо.       — Прекрасно.       Вскоре их голоса стали не слышны. Джонс так и застыл на месте, слишком шокированный тем, что услышал. Вопросов было много, а в голове образовался такой сумбур различных предположений, что стало откровенно не по себе. Кто же был этот "его величество"? Отец короля? Тот самый король, который сам перестал править? Короля хотят женить? Если так, то гарем скоро распустят? И что тогда будет с Альфредом? Но самое главное — что же случилось с Меттью? И о какой такой мощи говорили эти двое?       Увы, ответов у парня не было. Стало немного страшно от всей этой неразберихи, но парень взял себя в руки. Он непременно разберется со всем этим и все узнает. Но сперва, конечно, стоит узнать, что случилось с Меттью.       На следующее утро он, едва поняв, что наложники уже проснулись и начали выходить из комнат, поспешил к Меттью. На его радость, наложник оказался в своих покоях. Напридумывавший себе за ночь кучу разных ужасов, Альфред немало удивился, когда узрел наложника в прекрасном расположении духа, вполне живого и нисколько не покалеченного. Он улыбнулся и жестом пригласил войти.       — Доброго утра, Альфред. Как спалось?       Казалось бы, Джонса должно было обрадовать состояние этого парня, однако ему, напротив, стало еще тревожнее.       — Неважно. Кошмары мучили, — буркнул он в ответ. — А ты как провел это ночь?       Меттью мило улыбнулся. На миг показалось, что он что-то знает. Во всяком случае, знает больше, чем по идее должен знать.       — Хорошо провел, спасибо. Полагаю, я смог отвлечь короля от его нелегких дум хоть ненадолго.       — Хмм…       Джонс задумчиво кивнул. Интересно, а что если король садист? Пожалуй, вполне логично, если наложники покорно принимают от него все, ведь он, вроде как, их хозяин. Или же то, о чем говорили минувшей ночью милорд с тем неизвестным, было лишь случайностью? Пойди пойми, когда сам король для Джонса — фигура более чем туманная и зыбкая.       — Ты выглядишь обеспокоенным, Альфред, — заметил Меттью. Его улыбка чуть потускнела. — Что тебя опечалило?       — Ничего, — Джонс мотнул головой. — Я просто и правда плохо провел ночь и как-то неважно себя чувствую.       Что-что, а нормально лгать он так и не научился. Наложник явно почувствовал ложь, но допытываться не стал. Он поднялся на ноги, застегнув свою кофту на все застежки, подошел к Альфреду.       — Думаю, я понимаю, что тебя гложет. Но ты должен знать, что в гареме не приветствуются проявления ревности.       — Чего?       Сперва Джонс ничего не понял. Он задумался над словами наложника, а тот мило улыбнулся и, обойдя парня, подошел к окну.       — Ты заметил, что начало холодать? Суровая зима в самом разгаре. Войну ведь поэтому и отложили. Скоро метелица, которая смертельно опасна для всех детей Воды. По крайней мере, эта метелица будет без войны, и мы сможем вздохнуть спокойно.       Он говорил это так, словно просто решил озвучить мысли вслух, пока Джонс пытается понять, что к чему. Наконец, до американца дошло — Меттью подумал, что он ревнует короля! Смешно-то как, ей богу, ревновать незнакомого мужика к другому мужику. Однако, если просто подумать… Не признаваться же Альфреду в том, что он ночью подслушал разговор двух очень важных людей. Еще неизвестно, как ему это аукнется. Он и так почти на грани, ведь по дворцу ходит генерал, который обещал ему много неприятных приключений для его пятой точки.       К слову, об этой самой пятой точке… Интересно, она прежде достанется этому живодеру Николаю или любвеобильному королю? Оба варианта неприятны, но второй, в принципе, не смертелен. Вряд ли секс в пассивной роли смертелен. Джонс помнил свой первый, и пока еще единственный, сексуальный опыт немного сумбурно, потому как все произошло на вечеринке какого-то школьного друга. Тогда американец мало думал о том, какой же пол его привлекает и с кем он не против замутить. Все место в его голове занимали мысли о комиксах про супергероев, а мечтал он о том, чтобы быть таким же крутым, как Супермен или Капитан Америка. А тут вдруг резко заиграли гормоны, когда к нему начал липнуть какой-то размалеванный и почему-то мокрый парнишка, которого он даже не знал. Воспоминания обрывались и возвращались к тому моменту, когда он грубо драл раком того самого парнишку. После этого «акта любви» парень чуть ли не со слезами покинул его, заявив, что трахается он просто отвратительно. Учитывая то, что первый опыт оказался далеко не самым удачным, продолжать познавания половой жизни Альфред как-то не спешил. А набираться сексуального опыта с каким-то королем в качестве наложника его тоже не сильно прельщало.       И все же — если выбирать между сожжением заживо и сексом в пассивной роли, он таки выберет второе. Геройская натура и мужское либидо могут орать сколько угодно, но инстинкта самосохранения никто еще не отменял. Так что лучше просто не высовываться, не в том он положении.       — А эти… дети Воды… — заговорил он. — Они боятся зимы, да?       Меттью кивнул.       — Разумеется. Метелица в свое время убила немало детей Воды, они попусту бессильны против нее.       — Так войну из-за этого отложили?       Да, Джонс начал вникать в политические дебри этого мира. Пока его никто не сжег, стоит поднабраться информации.       — Разумеется. Конечно, дети Льда могли бы пойти напролом в метелицу и одержать ряд побед, но мы этого не сделаем.       — А почему?       Причины этой странной и, как видно, затяжной войны, оставались для американца загадкой. Да и вообще — что могли не поделить лед и вода? Они же, по сути, оба как вода, только одна — жидкая, а другая — твердая. Или те разделы химии, которые Альфреду вбивали в голову в школе, здесь не действуют?       Меттью отошел от окна и на сей раз направился к одному из шкафчиков. Джонс проследил за тем, как он достал бутылку с вином. Словно заначку какую-то, в самом деле.       — Королевство Льда никогда не проявляло агрессии по отношению к другим государствам, но всегда оберегало свои границы. Нам не нужна война и чужие земли, мы лишь хотим спокойно жить на своей земле. Жаль, правитель королевства Воды не столь миролюбив. Давай выпьем вина, Альфред. Я боюсь, как бы ты не замерз.       Он улыбнулся, и Джонс постарался улыбнуться в ответ. Все же этот парень невероятно милый.       — Давай. — Когда наложник начал разливать по стоявшим на столешнице деревянным стаканам вино, Альфред вспомнил кое что. — Кстати, а почему милорд постоянно появляется в гареме? Господин Яо говорил, что посторонним мужчинам нельзя появляться в этой части замка.       Ведь если нельзя, то почему этот парень, который, к слову, вообще уроженец Королевства Огня, ходит на территории гарема как днем, так и ночью? Это как минимум любопытно.       — Его светлость? — Меттью поставил бутылку на стол, а после взял стаканы в руки и подошел к собеседнику. — Так ведь он не посторонний. Он — родной дядя нашего короля.       — Дядя?       — Именно так, — кивнул наложник. — Наш бывший король заключил выгодный для королевств Льда и Огня брак, и именно после этого милорд оказался в этом дворце на правах родственника. Оба короля любят и ценят его.       — Понятно.       Приняв стакан и сделав глоток, Альфред попытался понять, каким боком Луи де Вард приходится королю дядей. Может, он брат его матери? А если так, то где эта самая мать? Где вообще женщины, любые женщины? Спросить об этом он так и не решился.       Они оба шли на обед. Это давно стало привычкой — идти всегда в одно и то же время, уже ощущая голод и желая поесть, а не опасаясь наказания господина Яо.       Прошло три дня с тех пор, как Меттью побывал у короля в опочивальне. Больше никого не звали ублажать его величество, и наложники словно были в каком-то напряжении. Кто-то говорил о том, что король в ужасном расположении духа, а потому часто отлучается на охоту в лес и подолгу проводит время за беседами со своим отцом. Все точно ожидали чего-то, не понимая, чего именно, и это напрягало.       В один из дней Альфред увидел Константина. Ну, как увидел… Тот промчался мимо с таким видом, будто спешил на пожар, а потому не заметил наложника, покинувшего территорию гарема. Это не было наказуемо, но не поощрялось, Джонс хорошо об этом знал. Было очевидно — во дворце не все так спокойно, как утверждал господин Яо. Что-то точно происходило, но вот понять, что именно, не получалось. Это сильно нервировало Альфреда, у которого и без того было много поводов для волнения.       Он видел, как Толис пару раз подходил к Эдуарду и что-то шептал ему, но тот лишь шикал в ответ и отходил, гордо задрав голову. Разумеется, Меттью также оставался слеп к подобным деталям.       — Эдуард был в покоях короля один раз, а Толис раньше был фаворитом, — тихим тоном сказал он Альфреду, когда они уже были на подходе к залу. — Но после того, как друга Толиса, Феликса, обвинили в измене и сожгли, король перестал звать его к себе. После Эдуарда короля посещал только я. Мы не смеем и гадать, что произошло, но знаем точно — для Толиса это был сильный удар.       Он поведал это для того, чтобы Джонс сам понимал, как подозрительно будет с его стороны крутиться рядом с Толисом. Странно, но Меттью в самом деле опекал его, как мог, и старался во всем помогать.       Едва они подошли к залу, как в коридоре послышались громкие шаги. Когда Джонс увидел, кто к ним идет, у него душа ушла в пятки. Это был генерал. Наложники предусмотрительно расступились, поняв, что тот направляется именно к ним. Не зря все же они его так боялись.       Молодой мужчина (он определенно был младше Альфреда) остановился как раз перед ними, и Джонс еле сдержался от того, чтобы не спрятаться за Меттью.       — Ты.       Он указал на американца, и тот с ужасом осознал, что пропал. Должно быть, Николай понял, что Альфред солгал, и теперь пришел, чтобы исполнить свое обещание. В голове начали выстраиваться планы побега или просто спасения, неважно какие.       — Что? — осторожно спросил он.       Николай был пугающе спокоен, но при этом смотрел, словно готов убивать. Он нахмурился и окинул наложника подозрительным взглядом.       — Подготовься. Сегодня ночью пойдешь в покои к королю.       Джонс настолько удивился, что даже не понял ничего.       — Что?       Генерал фыркнул.       — Ты глухой? Пойдешь ночью к королю, он желает тебя видеть. А ты, — Николай посмотрел на Меттью, — Проследи, чтобы он был готов.       Наложник тут же поклонился.       — Да, ваша милость.       Генерал ушел, а Джонс забыл об этикете, слишком растерянный, чтобы в полной мере осознать, что же сейчас произошло.