***
Гилберт потер виски. Голова просто раскалывалась. Хотелось забыться, напиться и поспать, не думая о насущных проблемах, но он не мог себе этого позволить. Перед ним с балкона открывался головокружительный вид на каменистый каньон с красными лиственницами. Красивое место, в котором добывались лекарственные травы. Но принцу было не до любования местностью. В день свадьбы Родерих пообещал, что превратит его жизнь в ад. В течение почти двух минувших месяцев именно это он и делал. Гилберт оказался просто не в силах хоть что-то сделать с происходящим. Собственный супруг его всячески унижал, то и дело подавая окружающим множество поводов для пошлых шуток, не считался с ним ни в чем, а стоило принцу попытаться его приструнить, пока они наедине — пускал в ход магию. И это Гилберта просто пугало. Фридрих уже дважды успел поинтересоваться у старшего сына — как продвигаются дела с заделыванием наследника. Гилберт кусал губы и кивал, как бы говоря, что он над этим работает. А на деле же — Родерих не позволял ему даже пальцем к себе прикасаться. Он не собирался позволять супругу овладеть собой, не собирался вынашивать дитя от него. Его условие было озвучено: либо это самое дитя вынашивает Гилберт, либо никакого наследника в принципе не будет. При этом Родерих вполне мог взять принца силой, но не делал этого. Не хотел — как он сам уже пояснял. Магия не терпела насилия подобного толка. Судя по всему, Фридрих потерял свою магию по этой причине; тот, кто взял супруга силой и зачал дитя в насилии, не имеет права на магию. С рождением такого дитя магия покидает носителя и ищет себе иное вместилище, исходя из кровного родства, выбирая того, кого считает более достойным. И Родерих это прекрасно понимал, магию терять он определенно не сбирался. Принц честно пытался поговорить об этом с супругом, донести до него, что у них есть обязательства. В его представлении все это было очевидно. Родерих должен родить наследника и передать ему магию ветров, а Гилберт в это время будет воевать против королевства Земли. Фридрих тоже именно это и планировал. Но Родерих был непреклонен. А боком вся эта ситуация выходила именно Гилберту. — Как же я устал. Принц встрепенулся, услышав шаги. Он знал, кто должен прийти, он ждал этого человека, потому как ему безумно не хватало разговоров с ним. Людвиг сам вдруг захотел с ним поговорить. А минувшие месяцы он избегал брата всеми возможными силами. С чего вдруг ему захотелось вести разговоры Гилберт не знал, но крайне радовался. Он устал от общества вечно унижающего его Родериха, устал от отца, который давил при любом удобном случае, напоминая об обязательствах. — Ваше Высочество, — оказавшись рядом с ним, Людвиг поклонился. — Я не сильно отвлек Вас от дел? Гилберт улыбнулся. Он и забыл, когда ему в последний раз было так хорошо, просто приятно в компании кого-то. — Нисколько. Я благодарен тебе за то, что ты дал мне повод не видеть моего проклятого супруга хотя не пару часов. Ты себе даже не представляешь, какая он язва. Принц невольно прикусил губу. Он не мог позволить себе оскорблять Родериха, даже в ответ на его унижения. Проблема ведь была в том, что из них двоих именно Эдельштайн находился в выигрышной позиции. Аргумент в виде магии ветров был абсолютным. Если Родерих разозлится и решит с помощью своего отца совершить переворот — его поддержит все королевство. Даже Байльшмидты будут против Фридриха. Положение весьма и весьма незавидное. Гилберту всегда не нравилось ощущать себя зависимым от кого-то. И Родерих, знавший это, каждый день бил точно в цель своими подколками. — Мне неловко, что я Вас отвлек… — Людвиг, — принц похлопал брата по плечу. — Хватит нести чушь, прошу тебя. У меня нет никого роднее и ближе тебя. Что бы там ни происходило — это никогда не изменится. Ты же знаешь. Рассказывай лучше, о чем поговорить хотел? Облаченный в привычное одеяние, Людвиг почему-то казался ниже ростом, чем обычно. Он осмотрелся, словно опасаясь лишних ушей, а потом вновь посмотрел на принца. — Все очень… сложно. Прошу, пообещайте, что не расскажете об этом Его Величеству. Он меня тогда точно убьет. Искреннее волнение в его голосе Гилберту совершенно не понравилось. — Ладно, обещаю, — согласился он. — Но что случилось-то? Людвиг опустил взгляд. — Я веду переписку кое с кем. Вы ведь помните Феличиано, внука герцога Урмаса? Принц замер. — Помню. Надеюсь, переписку ты не с ним ведешь, — Гилберт усмехнулся этой глупой догадке, но, увидев лицо брата, замер. Улыбка сама собой исчезла. — Нет, не может быть. Ты что, с ума сошел? Несмотря на то, что Феличиано, как и его брат Романо, появился на свадьбе в сопровождении правителя другой страны, он все же считался предателем. Тем более, что он теперь официально повенчан с Драганом, уже за это его следовало бы казнить. — Это произошло спонтанно, — Людвиг склонил голову. — Он написал мне письмо, король об этом не узнал. Я решил ответить. Ваше Высочество, Феличиано — удивительный. Никогда прежде я не испытывал ни с кем такого родства душ. Но сейчас я растерян. Ведь он однажды станет супругом короля Гроз, а я… — А ты — принц Ветров, — строгим тоном отрезал Гилберт. — Это же просто безумие. Ты хоть представляешь, что будет, если отец узнает? Это может тебя уничтожить. Людвиг сглотнул. — Я знаю. Но я ведь и так на худшем счету у Его Величества, верно? Он никогда не признает во мне сына. А второго родителя я вовсе не видел уже много лет. Я настолько чужой в этом дворце, ниже по рангу, нежели прислуга. И лишь когда я читаю письма от Феличиано, я чувствую себя живым человеком. Вы не представляете, как мне тяжело, Ваше Высочество. Я не знаю, что мне делать. Гилберт, немного взбешенный, уставился на каньон, просто не зная, как ему угомонить собственную злость. — Ты что, влюбился в Варгаса? Ты же понимаешь, что он, скорее всего, ведом Драганом. А Драган — наш злейший враг. — Я тоже так полагал изначально. Но на самом деле он жертва ситуации. Он провел большую часть жизни в бегах, спасаясь от кровного родственника, а еще он потерял дорогого ему человека. Нашего дядю. Возможно, Вы его помните. Феличиано сказал, что я похож на него. Принц мотнул головой. — Довольно. Даже если у вас такое духовное родство, это лишено смысла. Он практически супруг Драгана, а значит — наш враг. — Он живет в королевстве Огня, брак с Драганом состоится еще не скоро. Многое может поменяться. Помните, Вы как-то говорили мне, что Ветрам было бы выгодно, начни войну именно Грозы? Что тогда нас бы не посчитали агрессорами. Гилберт нахмурился. — К чему это ты клонишь? Впрочем, он сам все быстро понял. Феличиано и правда находился при дворе короля Антонио. Если бы удалось его выкрасть и, как вариант, выдать замуж за Людвига, случился бы грандиозный скандал. И Драган был бы просто вынужден идти войной на Ветра. Между тем у Ветров были союзные соглашения, вынуждавшие союзников вступить в войну на их стороне в случае, если другая сторона нападет. — Феличиано не хочет брака с Драганом, я это точно знаю. Не это ли возможность спровоцировать Грозы на действия, выгодные нам? Я бы не решился предложить подобное Его Величеству, но Вас бы он послушал. Ведь так? Принц поджал губы. Звучало и правда весьма неплохо, но ему отчаянно не нравилась мысль о том, что Людвиг, кажется, в самом деле влюбился. Почему-то эта мысль причинила вполне ощутимую боль. — Ты хочешь, чтобы я предложил это отцу? — Людвиг так и не ответил, но по его взгляду все было ясно. — Ладно, я подумаю об этом. Но ты уж постарайся сделать так, чтобы о твоей переписке он ничего не узнал. Иначе у нас обоих будут проблемы. Сказав это, Гилберт сорвался с места. Он был зол, хотя стоило ожидать, что Людвиг однажды в кого-то влюбится. И это, конечно, было правильно. Но даже понимание ситуации не делало ее легче. Принц ощутил, что потерял нечто очень дорогое и важное. То, что по факту ему никогда не принадлежало. Он потерял Людвига, теперь уже окончательно.***
Лукас Бондевик нерешительно постучал по двери несколько раз, но так и не дождался ответа. Однако это не заставило его уйти. Он выдохнул, а потом взялся за ручку. Та поддалась, дверь оказалась открыта. Понимая, что не стоит входить без разрешения в королевские покои, он, однако, пересек порог и закрыл за собой дверь. Лукас знал точно, что Бервальда не будет во дворце до позднего вечера. Из-за его решения привезти в столицу бывшего жениха провинциальная знать взбунтовалась. Король отправился решать этот вопрос лично. Едва оказавшийся во дворце, Бондевик ощущал себя крайне неловко. Бервальд был тверд в своем решении развестись с Тино и жениться на нем, и Лукасу это решение все так же не нравилось. Однако отказывать королю все же опасно. Более прочего Лукас хотел поговорить с Тино, с которым он прежде никогда не пересекался. Он и знал об этом человеке мало. Когда-то давно Бервальд, обрученный с ним, совершенно внезапно разорвал помолвку, предпочтя какого-то деревенского охотника. Тогда Лукас был просто разбит, растоптан и унижен, и знать что-то о своем сопернике не желал. Но шли годы, брак короля не принес ни одного наследника, и он вновь явился к нему. Бондевику было мерзко, несмотря на то, что его отец считал это хорошим шансом восстановить репутацию. Лукас так не считал. — Я просил не беспокоить меня. Невысокий и молодой на вид мужчина сидел за столом. Перед ним лежала два топорика, небольших, но определенно очень острых. Еще один топорик Тино держал в руках. Он мерно проводил по нему куском темной ткани, не столько для чистки, сколько для того, чтобы перестать нервничать. Лукас в этом не сомневался. — Прошу прощения, Ваше Величество. Услышав его голос, Тино встрепенулся и сжал в руках топор. Лукасу стало не по себе, но он заставил себя стоять на месте. — Что Вам нужно? Он даже не стал уточнять, кто к нему пришел. Это удивило Бондевика, ведь они даже не знакомы. — Я бы хотел поговорить с Вами, если это возможно. До чего же это была странная ситуация. Лукас не думал, что ему однажды придется говорить с этим человеком. Прежде он искренне считал Тино виноватым в своих несчастьях, а потом осознал, что виноват другой человек — Бервальд. Это было именно его решение, это именно он так поступил. — Это невозможно. Прошу Вас, уйдите, господин Бондевик. Нам не о чем с Вами говорить. Лукас не двинулся с места. — Вы меня знаете? — Вас весь дворец знает. Или Вы не слышали, о чем его обитатели судачат? Благородный и такой несчастный Лукас Бондевик, брошенный из-за грязного оборванца. Прежде меня винили только в колдовстве, считали, что я приворожил короля. А теперь винят во всем подряд. Я уже сыт этим по горло. Наконец, он обернулся. Лукас поджал губы, не зная, что и говорить. Иной бы позлорадствовал, сказал бы, что Тино сам заслужил то, что с ним происходит. — Мне жаль. Бервальд сказал, что Вы в курсе его решения, но я должен Вас заверить в том, что я высказался против. Я не хочу вступать в такой брак. Тино мотнул головой, сжав рукоять топора. — Это не мое дело. Он скоро объявит о своем решении и разведется со мной. А потом — я Вам ручаюсь, — я исчезну из его жизни. Либо вернусь в деревню, либо покончу с собой. Это уж как сложится. Бондевик растерялся. — Вы даже не станете бороться? Вы ведь стали его супругом по любви, разве нет? Совершенно внезапно Тино замахнулся и вонзил топор в столешницу. Раздался оглушительный лязг, так что Лукас невольно шагнул назад. Что ни говори, а Тино порой умел пугать, напоминая, что он — отменный охотник. Не только на животных, но и на людей. — Да что вам всем от меня надо? — он поднялся на ноги и повернулся к Лукасу. — У меня не было выбора, никогда, но видят боги — я любил Бервальда все эти годы. Вот только одной любви мало. Теперь король принял иное решение, и у меня все так же выбора нет. Делайте, что хотите и как хотите, а у меня все чувства уже мертвы, — он сделал шаг вперед и чуть покачнулся, словно был пьян. — Так же мертвы, как и мое чрево, не способное принести плод. Он снова пошатнулся, но теперь Лукас понял, что второму королю Воды плохо. — Что с Вами? Он, не думая, сорвался с места и лишь чудом успел вовремя, Тино рухнул в его объятия, вмиг став таким слабым и до ужаса хрупким. — Помогите! Лекаря! Никогда еще прежде Бондевик не испытывал такой всепоглощающий страх. С Тино в самом деле что-то было не так.