Русские волшебники: безудержное веселье или катастрофа?

Захлопнув очередной научный труд моей любимой бабушки Марфы, я пришла в уныние. Дичайшее такое уныние, скажу честно. Откуда оно взялось? Да вот, думаю, откуда мне, чёрт возьми, брать почки упырицы? Кроме того, что теперь по Конвенции Независимости Волшебных Народов они считаются разумными, так ещё и днём с огнём не сыщешь! Снова придётся выкручиваться, что ли? Я запихнула книгу под мышку правой руки, коробку с новой партией колбочек, перегонных кубов и мензурок — левой, и уже осторожно начала выходить из библиотеки. Путь до лестницы был не таким уж и трудным: самым тяжёлым с такой ношей я считала момент с лестницей. Чёрт бы побрал того, кто проектировал лестницы в этом доме! Почертыхавшись ещё немного, примерно три-четыре минуты, и перенеся весь «ценнейший» груз в свою лабораторию, я пошла обратно вниз, в сторону кухни. Это была совсем маленькая комнатушка, меньше которой в моём доме была только уборная, поделённая на две комнаты — с фаянсовым «троном» и душевой кабинкой, которую я еле отмыла. Серьёзно, чем её так обмазали, что Очищающие заклинания рикошетили куда угодно, но не действовали на грязь? Надо бы у портрета бабуси Марфы спросить… Бабушка уже пять лет как померла, оставив мне всё своё имущество в наследство. Бабуся Марфа была самым близким мне человеком, и стала ещё ближе мне, когда моя мама умерла от раковой опухоли. Теперь я жила одна, а на жизнь зарабатывала созданием эликсиров и мазей для тех, кто не рискует связываться с дилетантами-шарлатанами. На глаза мне попалась открытая баночка варёной сгущёнки, которую я открыла ещё неделю назад, но вновь вспомнила про неё только сегодня утром. В банке всё так же лежала чайная ложечка. Не люблю тёплую сгущёнку, но тоже пойдёт, подумала я на тот момент, взяла ложечку, облизала её и пошла с лакомством обратно наверх. Так уж сложилось, что творить я могу только тогда, когда во время процесса уминаю что-нибудь вкусненькое. — Ну, дорогуша, ты пойдёшь со мной! — фыркнула я себе под нос, посмотрев на срок годности варёной сгущёнки. Пойдёт? Пойдёт! Кажется, это ещё с семи лет у меня пошло, как бабуся Марфа взяла меня под опеку. Мама моя тогда, того, душу Богу отдала, а про папашу своего вообще ничего как не знала, так и сейчас не знаю. Единственное, что помню про него, так это то, что был «нищим полукровкой». Нет, я обычно не сужу волшебников по достатку или чистоте крови, но так бабуся объясняла мерзкий поступок папы — он бросил мою маму беременной. Разве после такой подлянки можно нормально относиться к человеку? У меня семья сама по себе весёленькая, со стороны мамы так точно! Нет, ну, а где вы ещё найдёте семью, где все женщины без исключения обладали тягой к приключениям? Моя бабуля, к примеру, на старости лет чуть ли не паломничество по славянским местам силы совершила, после чего написала самый последний свой труд о магии славянских волхвов. Тётка Сима в Сибирь подалась, где теперь выращивает чёрных единорогов, что сразу выдаёт в ней заядлую «кошатницу» или, проще говоря, незамужнюю женщину. Единственный человек в нашем роду, который пока обошёлся без приключений — это я. Ну, если не считать периодические взрывы в моей маленькой и очень уютной лаборатории, то получалось, что сама госпожа Удача меня пожалела. Я решила завязать волосы в хвостик (мои непослушные светлые волосёнки частенько попадали в зелья и мази, из-за чего мой товар портился, так что надо было как-то спасать положение), а одежду не менять — смысл переодевать пижаму, если Бодроперцовое зелье я могу сделать быстро и без риска облить себя чем-то опасным? Вдобавок, если одежда испортится, то заклинание может исправить это недоразумение. Разумеется, я просто пошла в любимой плюшевой пижаме наверх. Захлопнув дверь за собой, наложив Огнеупорные чары на пространство вокруг себя, я приступила к делу. Уже наполовину опустошённая баночка многострадальной сгущёнки одиноко стояла на полке над котелком. Рядом со сладостью стояли бутылочки и скляночки с размолотыми травами. Мне была нужна сушёная мандрагора, которая лежала в мешочке ровно там же, но её можно кинуть чуть позже. Главное правило моей бабушки и, впоследствии, моё — кидай в зелье нужные ингредиенты ровно тогда, когда бурда в котелке готова взорваться! Ну, не всегда это правило действовало, однако в большинстве случаев получались вполне годные эликсиры. Про импровизацию, если чего-то нет, думаю, вообще можно промолчать… Не нужно было много времени, чтобы приготовить Бодроперцовое зелье, и уже через час целый литр этого препарата побулькивал в чугунном котелке (ещё времён СССР, позвольте заметить!). Я отошла к коробке, где лежали мензурки. Пока зелье кипит, почему бы и не заняться порядком в моей святая святых? Для меня лаборатория — дом родной, мягко говоря. Ещё при бабусе Марфе я любила засиживаться здесь. Хороши воспоминания… Я услышала громкое мяуканье со стороны рабочего стола. Геральт-то что тут забыл? Да, у меня был кот, которого я назвала на манер моей любимой книжной серии, но я не виновата — это всё тот поляк с бурной фантазией! — Негодный котяра! Брысь с полки! — Серый кот будто и не слышал меня, а всё так же лежал на полке, помахивая хвостом. Он лениво повернул ко мне мордочку, затем отвернулся, покосившись на… баночку со сгущёнкой. Ох, я чувствую, что что-то сейчас случится неприятное… Котяра встал на лапы и полез мордочкой в банку с моей сладостью, что заставило меня дёрнуться, забыть про мензурки и перегонные кубы и метнуться в сторону питомца. Да только я опоздала — Геральт неловко пошевелил лапой, смахнув банку с полки. Она упала прежде, чем я успела добраться до котелка. Знаете, такого «бум» я ещё не устраивала! Серебристо-голубой дым застлал всё вокруг меня, и я зашлась в жутком кашле. Ничего не видно, но почему-то через секунду мне начал слышаться приглушённый говор. Никого в комнате не было, кроме меня. И кто же говорит? Дым потихоньку начал рассеиваться, и я… оказалась в стрёмной комнате. Точнее, класс — тут была кучка подростков в чёрных мантиях и мужчина, которому на вид можно было дать лет двадцать пять, если не путаю. И все они смотрели на меня с удивлением. На чумазую девушку в плюшевой пижаме. — Эм-м-м, привет? — не то спросила, не то поздоровалась я. Дети смотрели на меня с нескрываемым удивлением и перешёптывались на английском языке. Вот как же хорошо, что я более-менее знаю этот язык! — Ну твою-то мать! Что за блядство? Я убью этого нерадивого кота! — Ярости моей не было предела, когда я поняла, что банка сгущёнки и Бодроперцовое зелье, самое простое зелье во всём мире, дали такой эффект! — А ты что делаешь? Была у меня такая привычка странная, кричать, когда кто-то что-то неправильно делал. Вот один мальчишка в чёрной с красным мантии держит над котлом мандрагору и сушёный лютик. — Нельзя, говорю! — Я чуть ли не подскочила к бедняге, вырвала из рук эти травы и отбросила куда-то в сторону. — У тебя взорвётся всё, если кинешь сразу! Блять, даже я так не делаю… И за этим действом наблюдал тот мужчина. Он явно выглядел озадаченно. Ну, а как же иначе, если в кабинете будто что-то взрывается с дымом, а из него потом вылезает непонятная девушка в пижаме, которая начинает учить ЕГО учеников? Ну, там же сразу видно, что это его ученики. Я бы точно озадачилась.