Побег.
16 июня 2017 г. в 02:35
— Тэйлор, — Сдавленно проговорил я, появляясь в мглистой пустоте смежных коридоров.
На расстоянии вытянутой руки словно мир отрезали — я ничего не видел, но пропускал через свои легкие каждый атом спертого, подвального воздуха.
Ответом мне служила незыблемая тишина, которая шептала мне шелестящим кровотоком в собственных артериях. Подобное заявление было сделано мною для того, чтобы подтвердить мертвость окружающего меня пространства.
— Брайан, ты в порядке? — Кто — то схватил меня за руку, предупредив об опасности.
Тонкий запах духов дал мне понять, что Джек все — таки рискнул выйти из убежища ради моих поисков. Или, быть может, он просто понял, что сидеть в одиночку гораздо страшнее, чем бродить по старому, ветхому дому, в поисках электрического щитка.
— Просто пробки выбило, — Резонно и твердо решил парень, но я ему не поверил.
Какие пробки в доме с двумя автономными генераторами? — Вздор.
— Ладно, электрик, — Со вздохом ответил я, чувствуя, что сумел немного остудить пыл после схватки с неизвестностью. — Посвети телефоном, кажется я нашел включатели.
— Да что ты в этом понимаешь? — Джек тоже возвращался в свой привычный образ. Только что не задавил меня своим немыслимым эго в пределах поместья.
— А что, если понимаю? Неожиданно, ведь так?
Я неудовлетворенно покачал головой и согнулся над железным сейфом, который едва угадывался при свете миниатюрного фонарика.
Мне пришлось заложить волосы за уши и слегка закатать рукава, чтобы не испачкать рубашку в изрядном количестве пыли и сажи. Видимо, на памяти этого устройства подача электричества контролировалась вовсе не систематично, а с недюженной перегрузкой. Вот только откуда она взялась — большой вопрос…
Мысленно представив дом и вспомнив количество включенных приборов на шесть комнат (не считая ванной, гардеробной и холла, которые в принципе обеспечивались по минималке), я посчитал общую сумму вольт. Сравнив ее с допустимой нормой, указанной на щитке, пришел к выводу, что запас составлял четверть от допустимой нормы.
— Чего ты там копаешься? У меня уже рука устала. — Джек занервничал.
— Попробую объяснить, — Я выпрямился и достал из кармана пачку сигарет. — Посмотри сюда.
— 60 вольт. Что это значит?
— Это значит, что «вот эта непонятная квадратная хрень» распределяет электричество с учетом возможной перегрузки. Сейчас дом работает на 45 — ти вольтах, а остальные 15 запас. Загадка: Есть ли в доме прибор на 16 вольт из — за которого выбило пробки? Ты включал что — нибудь помимо плиты?
— Не. — Джек отмахнулся. — Я весь день провел на улице. Максимум — болгарка, и то на пять минут.
— Здорово… Нам надо подняться на веранду и отключить все, что будет работать, иначе до утра нам придется сидеть без света.
— Я туда не пойду, — Резко оборвал меня Джек. — Ты меня совсем за дебила держишь?
Я сел на полу по — турецки и затянулся сигаретой. Джек потушил экранчик мобильного.
Без света нам сделалось до одури жутко, но это было верным действием. К тому же, нежданным гостям отнюдь наплевать со светом ли мы или без него. Если они решили докучать нам до самого утра, то за этим дело вряд ли станет…
— Никогда не думал, что скажу это вслух, но я рад, что мы здесь вдвоем, — Мое лицо растянулось в ухмылке.
От ответа Джека избавила трель моего мобильника. На том конце трубки послышался тихий голос Тейлор, и я едва не выронил трубку. От счастья.
— Я на улице, — Шепнула девушка, судя по звукам заводя мотор машины. — Подходите к двери.
— Будем спасаться бегством? — Задумчиво проговорил я, переглядываясь с Джеком.
— А что ты, твою мать, предлагаешь делать? — Сварливо взвизгнула она. — Поиграть в прятки или налить горячего какао, закутаться в пледы и травить страшные истории? Это не то место, где бы я хотела сидеть без света.
— Ужас какой… — Пробормотал я, — Ладно, ладно — мы уходим.
Джек полностью поддержал меня в моем решении. Только вот выходить мы боялись, и это было до боли обоюдно.
От нас до Тейлор — зо — ть метров, не более. Бегом через мрачный хол, кухню и парадную. Не стоит столь сильно напрягаться, чтобы вспомнить сегодняшние тени в вышеперечисленных, чтобы остаться в подвале до рассвета.
По всем статьям это место внушало мне намного больше уверенности, нежели нахождение непосредственно в самом центре проклятого «гнезда».
Взяв Джека за локоть, я неуверенно двинулся к выходу.
Каждый наш шаг сопровождался еле слышным копошением и плеском воды.
Взвинченные и готовые к абсолютно любому раскладу ситуации, мы тихонько приоткрыли подвальную дверь и притулились на последней ступеньке, где простояли добрых пять минут, пока Джек не дернул меня за волосы.
— Так и будешь стоять? Нет, ты стой, я совершенно не против, — Вдобавок он развел руками, будто этот жест ставил финальную точку в нашем ночном путешествии.
— Прекрати ломать комедию, — Я окончательно разозлился на нашу трусость. Стоило мне пойти вперед, как разом нашлись силы для дальнейшего похода в безысвестность. И чудилось мне, что мои фантазия рисовала мне картины гораздо мрачнее и ужаснее, чем та мнимая опасность, что якобы притаилась в коридоре.
Я пошел первый. Джек следом.
— Сколько ты отвалил за дом, в котором ты не имеешь права ночевать по собственному желанию? — Невесело пробормотал я, пытаясь разглядеть в темноте широкую дверь из мореного дуба.
— Иди в жопу, Брайан, — Джек ткнул в меня пальцем.
Мы пригнулись, ожидая невидимого удара, и прошли в следующую комнату. Голубоватое мерцание окон возвещало о начале нового дня, на самом деле же столь яркое зарево могло длиться всю ночь напролет. Тихоокеанская «королева» дождей безустанно напоминала нам об этом доподлинном факте.
— Брайан, я могу ошибаться, но на веранде горит свет, — Сдавленно пробормотал Джек, поправляя очки на переносице и переносясь взглядом в окна соседнего здания.
— Это отблеск фар от моей машины, — Парировал я с должной нервозностью.
Нет, я не хотел и не буду признавать существование потусторонних сил на периметре этого участка.
Я тысячи и тысячи раз буду ссылаться на сквозняки, на неисправность ветхой проводки и на проседание половиц после длительного срока эксплуатации.
Рациональность и здравомыслие — это такие слова, которые вытащат твой разум из любой самой надежной темницы подсознания.
На моей памяти довольно часто случались моменты, когда я мог обманываться собственными ощущениями, в то время как на деле навряд ли хотя бы одно предположение посмело бы реализоваться в реальности.
Ничто не могло столь сильно уязвить, как игры собственного воображения с мозгом, пульсирующим навязчивой идеей и неугомонным желанием испытать все стадии агонического страха, начиная с волнительной трясучки по нарастающей перетекая в глухой и неподатливый призрак тела, существующий вне его параметров.
В таком состоянии вполне себе представить будто невидимая рука выливает на твою голову кипяток, который скатывается сверху вниз, обволакивает тело, облекая оное в безвоздушную мембрану. Тут же, остужая кипяток, снизу поднимается леденящий приток артериальной крови, кидая сущность в промозглый ливень. Дрожь прокатывается громоподобными раскатами по натянувшейся будто полотно на барабане коже, лейкоциты сменяются на оплавленную ртуть, сосуды рвутся от перегрузки эмоционального фона.
Я знаю, что такое страх, и я испытывал его большую часть жизни. Но, вопреки всему, так и не научился бороться с волнами накатывающего ужаса на обездвиженное смятением сознание…
— Это отблеск фар, — Вновь повторяю я обездвиженными губами.
Только не здесь и не сейчас. Я не могу потерять сознание и оставить Джека одного. Пусть цель по достижении спокойствия станет моим двигателем в этой чудовищной машине по выработке страха. — Идем.
Не отдавая себе отчета мы, не то что бежим, пролетаем по длинному коридору навстречу спасительной, входной двери.
Я загромождаю ее собственным плечом и, переводя дух, исступленно дергаю на себя.
Согревающее тепло дыхания Джека обжигает мою ладонь.
Мы на улице.
Тейлор с готовностью пересекает подъездную дорожку.
Я не верю, что мы выбрались, и не поверю еще несколько суток к ряду, покуда моя иномарка не покинет это гнилое место.
Тебе кажется, что я не вернусь туда снова, поскольку сыт по горло этой историей?..
Я тоже так думаю, но не знаю как поведу себя в ближайшие 24 часа. Я могу напиться, сойти с ума, написать новую песню, застрелиться… В этой жизни, поверь, может случиться все, что угодно. И не мы будем тому виной… Хотя, я не исключаю отчасти подобной возможности.
Это и есть одна из возможных причин не уйти раньше времени. Слишком много интересного здесь, Курт, на этой планете, чтобы уйти отсюда раньше времени.
Но, это все при условии, если тебе это ВСЕ не надоело.
Если неприятна эта скучная и серая мгла над городом.
Если неприятна беглая улыбка вместо обещанной радости.
Если повседневная маска жмет на скулы, когда хочется плакать от отчаяния.
Если ты решил, что твой срок годности вышел, как дата на дешевом кефире…
Тейлор поджала губы и вывернула руль долой из сада. Машина стремглав пустилась в сторону обводной трассы на Абердин, где, казалось, мы могли спастись от своей судьбы за столиком какого — нибудь паба — душного и беспокойного не смотря на столь поздний час.
Мы молчали всю дорогу.
Я грел руки под собою, уложив их между мягкой обивкой заднего сиденья и жестким материалом моих любимых, черных джинсов.
«Фигура» молчала. Джек натянул капюшон на голову и отстраненно смотрел в окно на пролетающие поодаль леса и равнины. Ночные и освеженные прошедшим дождем — они казались донельзя загадочными и прозорливыми до наших страхов. А мы молчали, хотя прекрасно понимали сколь сильно стараемся не говорить о том, как сильно напуганы.
Какого черта еще нужно, чтобы признать, что счастливые и не обремененные люди не скитаются по ночным магистралям, стирая шины будто ластик о серые рифы асфальта.
Спустя полчаса Тейлор вывернула руль вправо и прибилась к треногам выцветшего транспаранта, носившего гордое и хладнокровное название Абердин.
Мы обменялись с ней короткими кивками головой, — я сменил ее на водительском кресле. Девушка перелезла назад и заняла удобную позу, но не настолько, чтобы уснуть раньше времени.
Я обернулся к Джеку.
— Рассказывай.
— Я ничего не должен вам, ясно? — Хлестко ответил попутчик, при этом пряча разъяренное лицо за отросшими волосами. — Хватит с меня Данте с его адскими лабиринтами. Хватит с меня психолога и ее верного пациента, которые врываются в мою жизнь подобно урагану, а вслед за этим начинают твориться парадоксальные вещи, необъяснимые явления… — Он не закончил и закрыл лицо дрожащей ладонью. Его небритый подбородок подрагивал от частоты дыхания.
Я бы мог пожалеть его, но мы с Тейлор не были ни в чем виноваты перед хозяином дома.
Я — музыкант известной группы, потративший четверть века на сведение треков и исполнения поп рок — музыки. Тейлор — аспирантка при больнице для душевно больных. Видит бог, что это было бы несколько странным — пытаться свести с ума малознакомого парня с манией величия!
— Мы все здесь должны быть честны друг перед другом, если не хотим встретить следующее утро на полу веранды, с выбоиной в башке. Я прошу тебя описать покупку дома, предостережения с нею связанные, и то, что происходило с тобой после того, как ты вселился в поместье…
— Я просто купил его. Купил, как любой другой дом. Я делал это с целью вложить заработанные деньги в недвижимость. Ну, а как бы поступил бы любой другой на моем месте?
Тейлор почесала нос и ухмыльнулась, — Конечно, любой другой предприниматель сразу бы поехал в Сиэтл, и купил бы именно «этот» дом.
— Ты что, придраться ко мне хочешь? Он был в графе горячих скидок. Кортни Лав хотела от него избавиться — я это сразу понял.
— И, эм, это тебе не показалось несколько странным? — Я округлил глаза.
— Ты издеваешься? — Джек нахмурился, — А ты бы раздумывал перед такой сделкой? Ты же не просто дом покупаешь, а памятник родоначальнику гранжа. Я ни на секунду не сомневался в сделанном мною выборе. На момент покупки это казалось мне чем — то гениальным — и с точки зрения приработка и с точки зрения неплохого пиара, т. к работа диджея в последнее время не приносила ожидаемых лавров. До этого момента я трижды возненавидел себя за уход их группы.
— Ладно. С первым вопросом ты справился. — Тейлор похлопала и открыла дверь. — Предлагаю отпраздновать твой ответ чашкой согревающего и крепкого кофе.
Мы вышли из машины и, позевывая, отправились к кофейному аппарату.
У нас был вариант посидеть в забегаловке, но не было ни сил, ни желания на людные места и лишние взгляды.
Джек не пил кофе.
Он поторчал рядом с нами, а затем залез на капот и тяжело вздохнул. Мы следом.
Подвеска заходила ходуном, встречая троих беглецов с дымящимися, пластиковыми стаканчиками.
— А хорошая ночка, если бы мы просто были попутчиками и ехали в какой — нибудь Вегас, — Промурлыкал я себе под нос, дружелюбно смахивая челку с глаз и делая большой глоток.
— Предлагаю так и сделать, но после того, как разберемся со всеми сложностями, — Неуверенно пробормотала Тейлор. — И, да, если доживем, конечно.
— О, прочишь светлое будущее? — Туманно ответил «фигура», поглядывая на меня.
— Итак. Второй вопрос, — Якобы не слыша, проскандировал я, — Были ли предостережения, или, быть может, Кортни намекала тебе о чем — то касаемо дома своего покойного мужа.
— Да вроде нет. Она пару раз обмолвилась о том, что ей тяжело жить там с воспоминаниями о прошлом, ибо она привыкла видеть Курта то тут, то там, практически в любом уголке прежнего пребывания. И про фанатов, которые выпрашивают фотоотчет с похорон ее возлюбленного. Когда она говорила о Кобейне, в ее глазах было что — то электрическое, будто она говорила не о простом человеке, а, как минимум, божестве, сошедшем на землю ради какой — то… миссии. Я думаю, она до сих пор грезит тем, что он остался в этом доме, вот и не хочет лишний раз бередить душу ненужными напоминаниями правдивой реальности.
— Отчасти я могу ее понять. Веришь — нет, мне всегда было плевать на то, что о ней говорят. Слухи могут быть разными, а человек вовсе не виноватым в слабоумии своего сумасшедшего дружка.
— Брайан! — Тейлор погрозила пальцем.
— Да что я опять не так сказал — то?
— Слабоумный и гиперчувствительный — совершенно разные вещи. Человек, который обладает массой талантов и доброй, отзывчивой душой, априори не может быть частью этого мира. Я от всего сердца надеюсь, что в том месте, где он сейчас находится, светло, тепло и прекрасно, вопреки тому состоянию, в котором он находился за шест дней до своей смерти.
— Наркоман, — Джек фыркнул, — Кололся, пока бабки не кончились. А когда кончились бабки, на смену им пришла ломка, в которой не то что станешь гиперчувствительным, а растеряешь все человеческие качества, присущие человеку. Не дури мне голову, я знаю не понаслышке, что такое быть зависимым, — Джек сморщился и опустил рукава плаща.
Я успел заметить глубокие рытвины на сгибах его локтей.
— И как ты бросил? — Меня передернуло.
— Как — то само собой получилось. Есть три типа людей: первые не приемлют и не видят смысла наркотиков, вторые в завязке, и не планируют начинать снова. Третье же — вечно жадные и голодные животные. Ты слышал когда — нибудь про случаи, когда убивали ни в чем неповинных людей за сущие копейки?
— Да, и такое бывает в Абердине, — Попытался я отшутиться.
— Нет. Такое бывает там, где есть зависимые, которым насрать на твою душу и тело. они мать продадут за дозу, не говоря о смерти какого — то пенсионера с худым кошельком.
Тейлор махнула рукой и села в машину.
— Знаю, — Неторопливо подтвердила она. — Такие люди не знают разницу между добром и злом. и, как правило, это те люди, у которых жизнь сложилась не так, как у всех. Те люди, которые чувствовали постоянный недостаток во внимании и заботе…
— В тебе заговорил психолог?
— Нет, но я предпочитаю думать, что большую часть жизни Курт Кобейн был одинок. А тут мы — готовые оттолкнуть его в первый же день нашего приезда. Мол, якобы, чужой, изгой, суицидник. Но, я не испытывала на себе того, что, я в этом полностью уверена, испытал он, когда понимал, что его конец близок. Я не была в его шкуре, и никто бы из нас троих не стал бы проникаться его болью дабы доподлинно поднять на своих плечах весь шквал ошметков прежнего существования взамен на одиночную камеру с удавами.
— Я понял, — Вскричал я, хлопая себя ладонью по лбу. — Нам надо срочно купить тортик, заварку к чаю, и прийти к Курту мириться!
Идиот — вот ты кто. — Процедила девушка, выбрасывая стаканчик в урну. — Ты просто утрируешь правила поведения. Ты слишком сильно недооцениваешь его…